- 07.11.2013
- 904 Просмотра
- Обсудить
Каким языком будет говорить подобный дух, когда ему придётся говорить с
самим собою? Языком дифирамба. Я изобретатель дифирамба. Пусть послушают,
как говорит Заратустра с самим собою перед восходом солнца: таким изумрудным
счастьем, такой божественной нежностью не обладал ещё ни один язык до меня.
Даже глубочайшая тоска такого Диониса всё ещё обращается в дифирамб; я беру
в доказательство Ночную песнь - бессмертную жалобу того, кто из-за
преизбытка света и власти, из-за своей солнечной натуры обречён не любить.
Ночь: теперь говорят громче все бьющие ключи. И моя душа тоже бьющий
ключ.
Ночь: теперь только пробуждаются все песни влюблённых. И моя душа тоже
песнь влюблённого.
Что-то неутолённое, неутолимое есть во мне; оно хочет говорить. Жажда
любви есть во мне; она сама говорит языком любви.
Я - свет; ах, если бы быть мне ночью! Но в том и одиночество моё, что
опоясан я светом.
Ах, если бы быть мне тёмным и ночным! Как упивался бы я сосцами света!
И даже вас благословлял бы я, вы, звёздочки, мерцающие, как светящиеся
червяки, на небе! - и был бы счастлив от ваших даров света.
Но я живу в своём собственном свете, я вновь поглощаю пламя, что
исходит из меня.
Я не знаю счастья берущего; и часто мечтал я о том, что красть должно
быть ещё блаженнее, чем брать.
В том моя бедность, что моя рука никогда не отдыхает от дарения; в том
моя зависть, что я вижу глаза, полные ожидания, и просветлённые ночи тоски.
О горе всех, кто дарит! О затмение моего солнца! О алкание желаний! О
ярый голод среди пресыщения!
Они берут у меня; но затрагиваю ли я их душу? Целая пропасть лежит
между дарить и брать; но и через малейшую пропасть очень трудно перекинуть
мост.
Голод вырастает из моей красоты; причинить страдание хотел бы я тем,
кому я свечу, ограбить хотел бы одарённых мною - так алчу я злобы.
Отдёрнуть руку, когда другая рука уже протягивается к ней; медлить, как
водопад, который медлит в своём падении, - так алчу я злобы.
Такое мщение измышляет мой избыток; такое коварство рождается из моего
одиночества.
Моё счастье дарить замерло в дарении, моя добродетель устала от себя
самой и от своего избытка!
Кто постоянно дарит, тому грозит опасность потерять стыд; кто постоянно
раздаёт, у того рука и сердце натирают себе мозоли от постоянного
раздавания.
Мои глаза не делаются уже влажными перед стыдом просящих; моя рука
слишком огрубела для дрожания рук наполненных.
Куда же девались слёзы из моих глаз и пушок из моего сердца? О
одиночество всех дарящих! О молчаливость всех светящих!
Много солнц вращается в пустом пространстве; всему, что темно, говорят
они своим светом - для меня молчат они.
О, в этом и есть вражда света ко всему светящемуся: безжалостно
проходит он своими путями.
Несправедливое в глубине сердца ко всему светящемуся, равнодушное к
другим солнцам - так движется всякое солнце.
Как буря, несутся солнца своими путями, в этом - движение их. Своей
неумолимой воле следуют они, в этом - холод их.
О, это вы, тёмные ночи, создаёте теплоту из всего светящегося! О,
только вы пьёте молоко и усладу из сосцов света!
Ах, лёд вокруг меня, моя рука обжигается об лёд! Ах, жажда во мне,
которая томится по вашей жажде!
Ночь: ах, зачем я должен быть светом! И жаждою тьмы! И одиночеством!
Ночь: теперь рвётся, как родник, моё желание - желание говорить.
Ночь: теперь говорят громче все бьющие ключи. И моя душа тоже бьющий
ключ.
Ночь: теперь пробуждаются все песни влюблённых. И моя душа тоже песнь
влюблённого. -
Теги
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.