- 05.11.2013
- 958 Просмотров
- Обсудить
Еще и нынче Франция является средоточием самой возвышенной и
рафинированной духовной культуры Европы и высокой школой вкуса - но нужно
уметь находить эту "Францию вкуса". Кто принадлежит к ней, тот умеет хорошо
скрываться: быть может, есть небольшое число людей, в которых она живет, к
тому же, быть может, людей, не очень твердо стоящих на ногах, частично
фаталистов, угрюмых, больных, частично изнеженных и пропитанных
искусственностью, таких людей, которых честолюбие заставляет скрываться.
Есть нечто общее всем им; они затыкают уши перед неистовой глупостью и
крикливой болтовней демократических bourgeois. Действительно нынче на
авансцене валяется одуревшая и огрубевшая Франция, - она учинила недавно, на
похоронах Виктора Гюго, настоящую оргию безвкусия и самопреклонения. У них
есть также и другая общая черта: добрая воля защищаться от духовного
онемечения - и еще большая неспособность к этому! Может быть, уже и теперь в
этой Франции ума, являющейся вместе с тем и Францией пессимизма, Шопенгауэр
более у себя дома, более пришелся ко двору, чем когда-либо в Германии;
нечего и говорить о Генрихе Гейне, уже давно вошедшем в плоть и кровь более
тонких и притязательных лириков Парижа, или о Гегеле, который нынче в образе
Тэна - т. е. первого из живущих историков - пользуется почти тираническим
влиянием. Что же касается Рихарда Вагнера, то, чем более французская музыка
будет приспособляться к действительным нуждам de l'ame moderne, тем более
будет она "вагнеризироваться", это можно предсказать заранее, - она уже и
теперь делает это в достаточной степени! Однако есть три вещи, на которые
еще и нынче французы могут указать с гордостью как на свое наследие и
непотерянный признак их старого культурного превосходства над Европой,
несмотря на все добровольное или невольное онемечение и демократизацию
вкуса: во-первых, способность к артистическим страстям, приверженность к
"форме", для которой в числе тысячи других выдумано выражение l'art pour
l'art, - в течение трех столетий в этом не было недостатка во Франции, и,
опять-таки благодаря уважению к "меньшинству", это всегда делало возможным
существование в литературе чего-то вроде камерной музыки, чего, пожалуй, не
найти в остальной Европе. - Второе, на чем французы могут основывать свое
превосходство над Европой, есть их старая многосторонняя моралистическая
культура, благодаря которой в общем мы встречаем даже у маленьких газетных
romanciers и случайных boulevardiers de Paris такую психологическую
восприимчивость и любознательность, о какой в Германии, например, не имеют
никакого понятия (не говоря уже о фактическом отсутствии таких качеств!).
Немцам не хватает для этого нескольких столетий моралистической работы, на
которую, как сказано, не поскупилась Франция; кто называет немцев в силу
этого "наивными", тот хвалит их за недостаток. (Противоположностью немецкой
неопытности и невинности in voluptate psychologica, состоящей не в очень
дальнем родстве со скукой немецкой общественной жизни, - и удачнейшим
выразителем истинно французской любознательности и изобретательности в этой
области нежных трепетов может считаться Анри Бейль, этот замечательный
предтеча и провозвестник, прошедший наполеоновским темпом через свою Европу,
через многие столетия европейской души, как лазутчик и первооткрыватель этой
души, - понадобились целых два поколения, чтобы как-нибудь догнать его,
чтобы разгадать некоторые из загадок, мучивших и восхищавших этого чудного
эпикурейца и человека вопросительных знаков, который был последним великим
психологом Франции -.) У французов есть еще третье право на превосходство:
их натура представляет собою наполовину удавшийся синтез Севера и Юга, что
дает им возможность понимать многие вещи и заставляет их делать другие,
которых никогда не поймет англичанин; их периодически поворачивающийся к Югу
и отворачивающийся от него темперамент, свидетельствующий о том, что в их
жилах порой закипает провансальская и лигурийская кровь, охраняет их от
ужасающей северной бесцветности, беспросветной призрачности понятий и
малокровия, - от нашей немецкой болезни вкуса, против чрезмерного развития
которой были тотчас же весьма решительно прописаны кровь и железо, т. е.
"великая политика" (в духе довольно опасной медицины, которая учит меня
ждать и ждать, но до сих пор еще не научила надеяться - ) Еще и теперь во
Франции встречают пониманием и предупредительностью тех редких и редко
удовлетворяющихся людей, которые слишком богаты духовно для того, чтобы
находить удовлетворение в какой-то узкой патриотщине, и умеют любить на
Севере Юг, а на Юге Север, - прирожденных средиземников, "добрых
европейцев". - Для них написал свою музыку Бизе, этот последний гений,
видевший новую красоту и новые чары, - открывший уголок Юга в музыке.
Теги
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.