ТВОРЧЕСКИЕ БЕСЕДЫ / РИТОРИКА - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

101372 Просмотра

ТВОРЧЕСКИЕ БЕСЕДЫ / РИТОРИКА

Творческие беседы предполагают выработку общей концепции работы организации, обсуждение принципов выполнения различных программ, проектов, заданий и т.п.
Ли Якокка пишет: "Самый верный способ разрабатывать идею состоит во взаимодействии с коллегами -- менеджерами. Здесь мы снова возвращаемся к вопросу о важном значении работы командой и об искусстве межличностных отношений. Взаимовлияние двух или трех собеседников может оказаться чрезвычайно плодотворным, и оно сыграло большую роль в моем собственном успехе. Вот поэтому я энергичный сторонник того, чтобы менеджеры посвящали время совместным беседам, причем не обязательно на официальных встречах, а просто на прогулке, где можно в непринужденной обстановке давать друг другу полезные советы, решать различные проблемы” (35, 88).
В творческих беседах особенно ценятся неординарность мышления, яркая речь, умение найти аргументы и отстоять свою позицию -- другими словами полет фантазии.

Философская энциклопедия
ТВОРЧЕСТВО — деятельность, порождающая новые ценности, идеи, самого человека как творца. В современной научной литературе, посвященной этой проблеме, прослеживается очевидное стремление исследовать конкретные виды Т. (в науке, технике, искусстве), его психологические основы и т.п. Применяется и соответствующая методология: естественно-научная, филос. или психологическая. Во всех работах такого рода изучаются прикладные аспекты Т., в них не ставится и не исследуется собственно филос. вопрос: как вообще возможно Т.? С т.зр. философии каждый человек занимается в своей жизни Т., когда он не просто механически выполняет свою работу, но и пытается внести в нее что-то от себя, хоть в чем-то ее усовершенствовать. Везде, где цель деятельности рождается из глубины человеческого духа, имеет место Т. Везде, где человек работает с любовью, вкусом и вдохновением, он становится мастером. Т., считал Н. Бердяев, выдает гениальную природу человека, каждый человек гениален, а соединение гениальности и таланта создает гения: «...Гениальной может быть любовь мужчины к женщине, матери к ребенку, гениальной может быть забота о ближних, гениальной может быть внутренняя интуиция людей, не выражающаяся ни в каких продуктах, гениальным может быть мучение над вопросом о смысле жизни и искание правоты жизни. Святому может быть присуща гениальность в самотворчестве, в превращении себя в совершенную просиянную тварь, хотя никаких продуктов он может и не создавать». Гениальность — это прежде всего внутреннее Т., самотворчество, превращение себя в человека, способного к любому конкретному виду Т. Только такое первотворчество и есть исток и основа любой творческой деятельности. Т. неотъемлемо присуще человеческой природе, уже ребенок обладает огромными творческими задатками — памятью, воображением, непосредственной яркостью впечатлений. Потом все это уходит, человек «темнеет» и, если ему не удается сохранить в себе это «детское» начало, превращается в обычную заурядную личность. Не прогресс цивилизации, а сама природа, по В.В. Розанову, заложила в человеке творческое начало, и только это начало отвечает истинно человеческому в нас. Человек лишь тогда и обнаруживает в себе человека, когда начинает творить: прежде всего творить самого себя, творить внешний мир, преобразуя его по человеческим законам. Самотворчество — это превращение себя в произведение искусства, это открытие в человеке его божественной природы, которая является прекрасной. Прекрасным является гений и прекрасным является святой. Бердяев писал, что для божественных целей гениальность А.С. Пушкина так же нужна, как и святость Серафима Саровского. На уровне индивидуального религиозного опыта, считал П.А. Флоренский, истинными творцами красоты являются иноки — живые свидетели духовного мира. Именно поэтому аскетику святые отцы называли не наукой и даже не нравственной работой, а искусством, художеством, мало того, искусством и художеством по преимуществу. Теоретическое знание — философия — есть любовь к мудрости. Созерцательное ведение, даваемое аскетикой, есть филокалия — любовь к красоте. «...Аскетика создает не «доброго» человека, а прекрасного, и отличительная особенность святых подвижников вовсе не их «доброта», которая бывает и у плотских людей, даже у весьма грешных, а красота духовная, ослепительная красота лучезарной светоносной личности...» (Флоренский). Святой подвижник, реально приобщаясь к жизни в безусловной красоте, фактически еще при жизни преодолевая границу между двумя мирами, выполняет акт теургии, т.е. богоделания. Если понимать Т. только как создание новых ценностей, то возникает непреодолимая трудность в объяснении природы Т., поскольку всякое новое знание не складывается из суммы старых, чтобы прийти к новой идее, новой мысли, надо ее уже каким-то образом знать, иначе неизвестно, куда идти и что искать. Но как можно знать то, что еще предстоит узнать? Новое непредсказуемо по содержанию, но предсказуемо по форме: чтобы открыть новое, нужно измениться самому, научиться удивляться миру, видеть тайны и проблемы там, где другой ничего подобного не видит. Т. — это образ жизни. Увидеть ч.-л. впервые чрезвычайно трудно, потому что знания, образование, привычка сейчас же все объясняют, переводят в привычные штампы. Если у человека никогда не было переживания удивительной новизны, свежести и бездонной неисчерпаемости мира, не было прорыва к этому состоянию, то он остается один на один с собой со скудным набором правил жизни, с постепенно крепнущим убеждением, что жизнь скучна, уныла, однообразна и не имеет никакого внутреннего смысла. Увидеть мир по-новому, не так, как его видели и объясняли раньше, — значит увидеть его вне готовых стереотипов видения и объяснения, которые постоянно оказывают давление на восприятие, «гасят» его. Тень прошлого постоянно висит над человеком. Но в оригинальном видении мир всегда нов, поскольку это живое, непосредственное восприятие, состояние непосредственной актуальности, здесь нет мертвого прошлого, с которым сравнивается настоящее. Здесь новое — не в сравнении со старым, не в тени старого и не на фоне старого. Подобный подход к сути Т. имеет длительную историческую традицию — от установок буддийской медитации до гуссерлевской теории «оригинального восприятия». Т. проявляется во всех формах жизни человека: особенно наглядно виден творческий характер морали. В морали всегда есть две стороны: закон и Т. Нравственный человек должен соблюдать закон, но истинное понимание и исполнение закона всегда должно быть не механическим, а творческим. Если совершенство и чистота внутреннего строя души есть общечеловеческая задача, то у каждого человека должно быть свое особенное совершенствование — совершенствование собственной личности. Не послушание, не механическое следование требованиям закона, а Т. есть нравственный долг личности. Каждый человек имеет свою неповторимую индивидуальную задачу, у которой нет ничего общего с механическим исполнением раз и навсегда данной нормы. В противоположность И. Канту подобная этика утверждает, что нельзя поступать так, чтобы это стало максимой поведения для всех и всегда, поступать можно только индивидуально и всякий раз иначе. Ведь в общении каждый всегда видит перед собой живого человека, а не отвлеченное добро. Т., творческое отношение ко всей жизни есть, согласно С.Л. Франку, не право, а обязанность человека. Творческое напряжение есть нравственный императив во всех сферах жизни. Этика Т. преодолевает кошмар конечного, кошмар порядка жизни, из которого никуда нельзя вырваться. Только в ней становится ясно, что злые страсти нельзя победить через отрицательную аскезу, запрет. Их можно победить только через пробуждение положительной творческой духовной силы. Что касается задач, поставленных жизнью, то человек должен постоянно делать нравственные изобретения и открытия. Не просто принимать закон добра, а индивидуально творить его. В каждом неповторимом индивидуальном акте творится новое добро, не существовавшее еще в мире и являющееся изобретением совершающего нравственный акт. Нет статического, застывшего нравственного порядка, подчиненного единому, общеобязательному нравственному закону. Человеческое Т. вторично в сравнении с Т. Бога, человек не творит новое бытие, он творит только культуру. Человек пытается сравниться с Богом: не просто создавать новые смыслы, но и творить новое бытие, выйти за границы культуры, к сверхкультурному состоянию, ищет возможности теургического Т. Эта теургическая мечта особенно характерна для рус. философии и литературы, разделявшей мысль Ф.М. Достоевского, что «красота спасет мир»: в будущем искусство вырвется за рамки сегодняшней отчужденной, массовой, кризисной культуры к подлинному Т. мира, к его преобразованию на основе божественных принципов добра, любви и красоты. Вся жизнь Л.Н. Толстого была мучительным переходом от Т. совершенных художественных произведений к Т. совершенной жизни. Его драма — попытка разрешить противоречие между искусством и жизнью, попытка найти в себе силы, которые выше искусства и в то же время только с помощью искусства могут стать силами, преображающими мир. Мечта о возможности теургического Т. завершается или в технической объективации, или в эстетическом безумии, но не перестает тревожить душу художника. Без теургического устремления остается непонятной природа человеческого Т., как и сама богоподобная природа человека.
Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

МИФОЛОГИЯ
СИЛА И МУДРОСТЬ СЛОВА