СИЛА И МУДРОСТЬ СЛОВА (117) МОНТЕСКЬЁ ШАРЛЬ-ЛУИ ДЕ СЕКОНДА / MONTESQUIEU

100093 Просмотра

МОНТЕСКЬЁ ШАРЛЬ-ЛУИ ДЕ СЕКОНДА / MONTESQUIEU

Надо много учиться, чтобы знать хоть немного. Законы должны иметь для всех одинаковый смысл. Жестокость законов препятствует их соблюдению. Праздность больше всех пороков ослабляет мужество. Иногда молчание бывает выразительнее всяких речей. Природа всегда действует не спеша и по-своему экономно. Когда гонятся за остроумием, ловят порой лишь глупость. Те, которые любят учиться, никогда не бывают праздными. Чтобы знать людей, нужно простить им предрассудки их времени. То, чего недостает ораторам в глубине, они восполняют длиннотами. В хорошем поступке есть всегда и доброта, и сила для его совершения. Мне кажется, что ненависть полна страданий для того, кто ее ощущает. Следует оплакивать людей, когда они родятся, а не тогда, когда они умирают. Праздные люди всегда большие говоруны. Чем меньше думаешь, тем больше говоришь. Несправедливость, допущенная в отношении одного человека, является угрозой всем. Очень счастливые люди, равно как очень несчастные, одинаково склон-.ны к черствости. Обычно в нашей воле дать своим детям наши знания; и еще больше — дать им наши страсти. Если характер в целом хорош, то не беда, если в нем оказываются и некоторые недостатки. Любить чтение — это обменивать часы скуки, неизбежные в жизни, на часы большого наслаждения. Лучшее средство привить детям любовь к отечеству состоит в том, чтобы эта любовь была у отцов. Самая жестокая тирания та, которая выступает под сенью законности и под флагом справедливости. Как мал промежуток между временем, когда человек еще слишком молод и когда он уже слишком стар. Следовало бы непрерывную праздность поместить среди мучений ада, а ее поместили в число блаженств рая. Нет ничего досаднее, чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал. У женщины есть только одна возможность быть красивой, но быть привлекательной есть сто тысяч возможностей. Мне кажется, что наиболее совершенно то начинание, которое достигает своих целей с наименьшими издержками. Для гражданина политическая свобода есть душевное спокойствие, основанное на убеждении в своей безопасности. Есть средство воспрепятствовать преступлениям — это наказания; есть средства изменять нравы — это благие примеры. Чтобы совершать великие дела, не нужно быть величайшим гением; не нужно быть выше людей, нужно быть вместе с ними. Желание славы свойственно всем людям. Мы как бы умножаем свое существо, когда можем запечатлеть его в памяти других. Французы почти не говорят о своих женах: боятся говорить при посторонних, которые знают этих жен лучше, чем сами мужья. Какое удовлетворение испытывает человек, когда, заглянув в собственное сердце, убеждается, что оно у него справедливое. Освобождать себя от соблюдения правил приличия не значит ли искать средства для свободного проявления своих недостатков? Чтение было для меня наилучшим средством против неприятностей в жизни; не было такого горя, которого час чтения не рассеял. Утонченные люди это те, у которых к каждому представлению или восприятию присоединяется много дополнительных представлений и восприятий. Обыкновенно боятся отступлений в речи, а я думаю, что те, которые умело делают отступления, подобны длинноруким — они больше могут захватить. Чтобы стряхнуть с себя назойливые и несносные мысли, мне достаточно взяться за чтение; оно легко завладевает моим вниманием и прогоняет их прочь. Мне кажется что головы даже самых великих людей тупеют, когда они соберутся вместе, и что там, где больше всего мудрецов, меньше всего мудрости. Никогда не следует исчерпывать предмет до того, что уже ничего не остается на долю читателя; дело не в том, чтобы заставить его читать, а в том, чтобы заставить его думать. Ничто так не содействует взаимной привязанности, как возможность развода: муж и жена легко переносят тяготы семейной жизни, и часто, имея всю жизнь эту возможность, они не пользовались ею только потому, что были вольны это сделать. Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители. Обаяние чаще всего заключается в уме, чем в лице, так как красота лица обнаруживается сразу и не таит ничего неожиданного; но ум раскрывается лишь понемногу, когда сам человек этого желает, и в той мере, в какой он этого желает. Если бы желать только быть счастливым, то этого скоро можно достигнуть. Но люди желают обыкновенно быть счастливее других, а это почти невозможно, потому что мы считаем других всегда более счастливыми, чем они есть на самом деле. Человек управляется неизменными законами; как существо, одаренное умом, он беспрестанно нарушает законы, установленные Богом, и изменяет те, которые сам установил. Разум обладает естественной властью. Ему оказывают сопротивление, но это сопротивление — победа; подождите еще немного, и человек вынужден будет вернуться к нему. Свобода есть право делать все, что дозволено законами. Если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане. Следует тщательно различать у народов ревность, которая порождается страстью, от ревности, которая имеет основание в обычаях, нравах, законах. Одна — всепожирающее лихорадочное пламя; другая же — холодная, но порою страшная, — может соединяться с равнодушием и презрением. Когда человек изо всех сил выискивает средства заставить других бояться его он прежде всего достигает того, что его начинают ненавидеть Нужно быть правдивым во всем, даже в том, что касается родины. Каждый гражданин обязан умереть за свою родину, но никогда нельзя обязать лгать во имя родины. Мне приходилось встречать людей, добродетель которых столь естественна, что даже не ощущается; они исполняют свой долг, не испытывая никакой тягости, и их влечет к этому как бы инстинктивно; они никогда не хвастают своими редкостными качествами и, кажется, даже не сознают их в себе. Вот такие люди мне нравятся, а не те праведники, которые как будто сами удивляются собственной справедливости и считают доброе дело чудом, рассказ о котором должен всех изумлять.