- 1002 Просмотра
- Обсудить
Марк Туллий Цицерон
ФИЛОСОФСКИЕ ТРАКТАТЫ
О ЗАКОНАХ
Книга III
(I, 1) МАРК. — Итак, я буду, как и предполагал, следовать мыслям мужа, вдохновленного богами, которого я, глубоко перед ним преклоняясь, прославляю, пожалуй, чаще, чем следовало бы.
АТТИК. — Ты, по-видимому, говоришь о Платоне.
МАРК. — Именно о нем, Аттик!
АТТИК. — Нет, прославления твои никогда не будут ни чрезмерными, ни чересчур частыми. Ибо даже мои единомышленники, желающие, чтобы прославляли только их учителя1, позволяют мне чтить Платона, как я захочу.
МАРК. — И они, клянусь Геркулесом, поступают правильно. И в самом деле, что более достойно твоего утонченного ума? Ты, по моему мнению, и в жизни, и в своей речи достиг столь трудно дающегося сочетания достоинства и благожелательности.
АТТИК. — Я очень рад, что прервал тебя, так как ты превосходно высказал свое мнение обо мне. Но продолжай, как начал.
МАРК. — Итак, сначала приведем самый закон и укажем его подлинные и свойственные ему достоинства.
АТТИК. — Конечно; так же, как ты поступил, говоря о законе относительно религии.
(2) МАРК. — Итак, назначение магистрата, как вы видите, в том, чтобы руководить и отдавать распоряжения правильные, полезные и закономерные. Ибо, подобно тому, как магистратами руководят законы, так народом руководят магистраты, и можно с полным основанием сказать, что магистрат — это закон говорящий, а закон — это безмолвный магистрат. (3) Далее, ничто так не соответствует праву и естественному порядку (говоря это, я хочу, чтобы подразумевалось, что я говорю о законе), как империй2, без которого не могут держаться ни дом, ни гражданская община, ни народ, ни человечество в целом, ни вся природа, ни сама вселенная. Ибо и вселенная повинуется божеству, и ему покорны и моря, и суша, и жизнь людей подчиняется велениям высшего закона3.
(II, 4) Наконец, — перейду к событиям более близким и более известным нам — все древние племена некогда повиновались царям4. Этот вид империя вначале предоставлялся справедливейшим и мудрейшим людям (такой порядок был в полной силе и в нашем государстве, пока им правила царская власть), а затем передавался по порядку их потомкам. Такое положение и поныне остается у народов, которыми правят цари. А те народы, которым царская власть была неугодна, отказались не от повиновения кому бы то ни было, но от повиновения всегда одному и тому же человеку. Мы же, коль скоро мы преподаем законы свободным народам и ранее изложили в шести книгах свои мысли о наилучшем государственном устройстве5, в настоящее время согласуем законы с тем государственным строем, который мы одобряем.
(5) Итак, надо, чтобы существовали магистраты6; ведь без их мудрости и усердия гражданская община существовать не может, и распределением полномочий между ними поддерживается весь государственный строй. При этом должна быть установлена не только для магистратов мера их власти, но и для граждан мера их повиновения. Ведь и тот, кто разумно повелевает, рано или поздно должен будет подчиняться, а тот, кто покорно подчиняется, достоин того, чтобы рано или поздно начать повелевать7. Поэтому надо, чтобы тот, кто подчиняется, надеялся на то, что он со временем станет повелевать, а тот, кто повелевает, думал о том, что ему вскоре придется подчиняться. И мы — как это делает Харонд в своих законах8 — даже предписываем гражданам не только покоряться и повиноваться магистратам, но также и уважать и любить их. Что же касается Платона, то он к потомкам титанов относит тех людей, которые — подобно тому, как титаны восстали против небожителей9, восстают против своих магистратов. После этих замечаний перейдем теперь к самим законам, если вы согласны на это.
АТТИК. — И с этим, и с предложенным тобою порядком обсуждения я согласен.
(III, 6) МАРК. — «Империй да будет законным; граждане да подчиняются империю покорно и беспрекословно. Магистраты да карают неповинующегося им дурного гражданина пеней, наложением оков, розгами10, — если ни носитель равной или большей власти11, ни народ, к которому должна быть совершена провокация12, этому не воспротивятся.
После того, как магистрат произнесет приговор или наложит пеню, решение относительно пени или кары да вынесет народ13. В походе14 да не будет провокации на решение того, кто будет облечен империем, и все, что повелит тот, кто будет вести войну, да будет законным и обязательным.
Младших магистратов с меньшими правами да будет больше — для исполнения разных обязанностей15. В походе да повелевают они теми, кем им будет приказано повелевать, и да будут при них трибуны16; в Городе да охраняют они государственные деньги17, следят за целостью оков, наложенных на виновных, и совершают смертную казнь18; от имени государства бьют медную, серебряную и золотую монету19; разбирают возникающие тяжбы и приводят в исполнение все постановления сената20.
(7) Эдилы да будут управителями Города, попечителями о продовольствии и торжественных играх и да будет это для них первой ступенью к более высоким почетным должностям21.
Цензоры да исчисляют народ по возрастам и составляют списки потомства, челяди и имущества; да ведают они городскими храмами, дорогами, водопроводами, эрарием22, поступлением дани; да распределяют они народ по трибам, делят население по имуществу, возрастам и сословиям, назначают юношество в конницу и пехоту, запрещают оставаться безбрачными, надзирают за нравами народа, не оставляют в сенате опозорившихся людей. Да будет их двое и да будут они магистратами в течение пяти лет23. Остальные магистраты да обладают годичными полномочиями, и власть их да будет в силе в течение всего этого срока.
(8) Должностным лицом, разбирающим вопросы права и творящим суд или приказывающим творить суд по частным делам, да будет претор; да будет он охранителем гражданского права. Да будет у него столько коллег с равной властью, сколько постановит сенат или повелит народ24.
Царским империем да будут облечены двое и да называются они — от слов «идти впереди» [praeire], «судить» [iudicare], «советовать» [consulere] — преторами, судьями, консулами25. В походе да обладают они высшими правами и да не подчиняются они никому. Высшим законом да будет для них благо народа.
(9) Да не берет никто на себя одной и той же магистратуры до истечения десятилетнего срока. Да принимаются во внимание лета в соответствии с законом о возрасте26.
Но когда будет тяжкая война или жестокие распри между гражданами, то да обладает один человек в течение шести месяцев, не долее, — если постановит сенат — правами обоих консулов и да будет он, назначенный при полете птицы слева27, главой народа. И да будет при нем начальник конницы, равноправный со всяким, кто будет ведать правосудием. Других магистратов да не будет28.
Но когда не окажется ни консулов, ни главы народа, авспиции да будут в ведении «отцов» и да изберут они из своей среды одного, который сможет надлежащим образом провести в комициях выборы консулов29.
Носители империя, носители власти и легаты — после постановления сената и повеления народа — да покидают Город, справедливо ведут справедливые войны30, оберегают союзников, будут воздержны сами и сдерживают своих; да возвеличивают они славу народа и возвращаются домой с честью31.
Да не назначают никого легатом ради его личной выгоды32.
Те, кого плебс изберет, числом десять, в свою защиту — ради оказания ему помощи против самоуправства, да будут трибунами плебса и, если они наложат запрет на чье-либо решение или предложат плебсу вынести какое-нибудь постановление, то да имеет это силу; да будут трибуны неприкосновенны и да не оставляют они плебса без своей помощи33.
(10) Все магистраты да обладают правом авспиций и судебной властью и да составляют они сенат. Его постановления да имеют силу. А если носитель равной или большей власти наложит запрет, то да будет постановление сохранено в записи34.
Сословие это да будет без порока и да служит оно примером для других.
После того, как избрание магистратов, судебные приговоры народа, повеления и запреты будут одобрены голосованием, да будет голосование оптиматам известно, для плебса свободно35.
(IV) Но если будет надобность в каком-либо управлении вне полномочий магистратов, то народ да изберет лицо, которое будет управлять, и да даст ему право управлять.
Право обращаться с речью к народу и к «отцам» да будет у консула, у претора, у главы народа, у начальника конницы и у того лица, которое «отцы» назначат с тем, чтобы оно предложило консулов36; трибуны, которых плебс изберет для себя, да будут вправе обращаться к «отцам»; они же да вносят на рассмотрение плебса то, что будет полезным.
Те предложения, которые будут обсуждаться перед народом или перед «отцами», да отличаются умеренностью.
(11) В случае неявки сенатор да оправдается; иначе да будет отсутствие поставлено ему в вину. Сенатор да говорит в свою очередь и с умеренностью; да будет он знаком с делами народа.
Насилие да не применяется в народе. Носитель равной или большей власти да обладает большими правами. Если во время обсуждения вопроса возникнут беспорядки, то да будет это поставлено в вину тому, кто произносил речь. Совершивший интерцессию по пагубному делу да считается гражданином, принесшим спасение.
Те, кто будет выступать с речью, да считаются с авспициями, да подчиняются государственному авгуру, да хранят обнародованные предложения37 в эрарии, да обсуждают каждый раз не более одного дела, да разъясняют народу сущность каждого дела, да позволяют магистратам и частным лицам разъяснять ее народу.
Да не предлагают привилегии38. О смертной казни и гражданских правах предложение да вносится только в «величайшие комиции»39 и при участии тех, кого цензоры распределили по разрядам.
Подарков да не принимают и не дают, ни добиваясь власти40, ни исполняя свои должностные обязанности, ни исполнив их. Если кто-нибудь нарушит какое-либо из этих положений, то кара да соответствует преступлению.
Цензоры да блюдут подлинность законов. [Должностные лица,] сделавшись частными, да отчитываются перед ними в своей деятельности, не освобождаясь тем самым от ответственности по закону». Закон прочитан. Приказываю вам отойти и велю вручить вам таблички41.
(V, 12) КВИНТ. — Как кратко ознакомил ты нас, брат мой, с распределением прав всех магистратов; но это относится, пожалуй, только к нашему государству, хотя ты и прибавил кое-что новое.
МАРК. — Замечание твое, Квинт, вполне справедливо. Это именно то государственное устройство, которое Сципион превозносит в тех книгах42 и особенно одобряет; оно осуществимо только при таком именно распределении прав магистратов. Ибо вам следует твердо помнить: на магистратах и на тех, кто ведает делами, государство и держится, причем особенность того или иного государства возможно понять на основании их состава. А так как наши предки, проявив величайшую мудрость и величайшую умеренность, создали это государство, то мне почти не понадобилось вносить в законы что-либо новое.
(13) АТТИК. — В таком случае ты рассмотришь причины, почему такое распределение прав магистратов представляется тебе наиболее подходящим, — так же, как ты, по моему совету и просьбе, поступил, говоря о законе относительно религии.
МАРК. — Желание твое, Аттик, я исполню и рассмотрю этот вопрос в целом, — как он был изучен и изложен ученейшими людьми Греции, а затем, как я задумал, перейду к рассмотрению нашего права.
АТТИК. — Именно такого обсуждения я и жду.
МАРК. — Но об этом многое уже было сказано в книгах о государстве; мне пришлось сделать это, когда я старался найти наилучший вид государственного устройства. Относительно магистратов кое-что было точно и тщательно изложено прежде всего Феофрастом43, а затем стоиком Дионом44.
(VI, 14) АТТИК. — Как? Разве и стоики занимались этим вопросом?
МАРК. — Немного; разве только тот, кого я уже назвал, а впоследствии также и великий и ученейший человек — Панэтий45. Ведь стоики прежнего времени рассматривали вопрос о государстве хотя и глубоко, но отвлеченно и не для распространения в народе и среди граждан. Все это преимущественно проистекает из Академии, по почину Платона. Затем Аристотель в своих рассуждениях осветил весь этот вопрос о государственном устройстве, как и Гераклид Понтийский46, исходивший из учения того же Платона. Феофраст же, ученик Аристотеля, как вы знаете, был поглощен этими вопросами, а Дикеарх47, другой ученик Аристотеля, вовсе не был чужд этим взглядам и учениям. В дальнейшем последователь Феофраста, знаменитый Деметрий Фалерский48, о котором я уже говорил, на удивление всем извлек это учение из тайников, где его, пользуясь досугом, скрывали начитанные люди, и вывел его не только на свет солнца и на песок арены, но и для испытаний в битвах. Ведь мы можем назвать многих не особенно ученых людей, бывших великими государственными деятелями, и ученейших людей, неискусных в делах государства; что же касается человека, выдающегося в обоих отношениях, который был бы первым и в занятиях наукой, и в управлении государством, то кто может сравняться с Деметрием?
ФИЛОСОФСКИЕ ТРАКТАТЫ
О ЗАКОНАХ
Книга III
(I, 1) МАРК. — Итак, я буду, как и предполагал, следовать мыслям мужа, вдохновленного богами, которого я, глубоко перед ним преклоняясь, прославляю, пожалуй, чаще, чем следовало бы.
АТТИК. — Ты, по-видимому, говоришь о Платоне.
МАРК. — Именно о нем, Аттик!
АТТИК. — Нет, прославления твои никогда не будут ни чрезмерными, ни чересчур частыми. Ибо даже мои единомышленники, желающие, чтобы прославляли только их учителя1, позволяют мне чтить Платона, как я захочу.
МАРК. — И они, клянусь Геркулесом, поступают правильно. И в самом деле, что более достойно твоего утонченного ума? Ты, по моему мнению, и в жизни, и в своей речи достиг столь трудно дающегося сочетания достоинства и благожелательности.
АТТИК. — Я очень рад, что прервал тебя, так как ты превосходно высказал свое мнение обо мне. Но продолжай, как начал.
МАРК. — Итак, сначала приведем самый закон и укажем его подлинные и свойственные ему достоинства.
АТТИК. — Конечно; так же, как ты поступил, говоря о законе относительно религии.
(2) МАРК. — Итак, назначение магистрата, как вы видите, в том, чтобы руководить и отдавать распоряжения правильные, полезные и закономерные. Ибо, подобно тому, как магистратами руководят законы, так народом руководят магистраты, и можно с полным основанием сказать, что магистрат — это закон говорящий, а закон — это безмолвный магистрат. (3) Далее, ничто так не соответствует праву и естественному порядку (говоря это, я хочу, чтобы подразумевалось, что я говорю о законе), как империй2, без которого не могут держаться ни дом, ни гражданская община, ни народ, ни человечество в целом, ни вся природа, ни сама вселенная. Ибо и вселенная повинуется божеству, и ему покорны и моря, и суша, и жизнь людей подчиняется велениям высшего закона3.
(II, 4) Наконец, — перейду к событиям более близким и более известным нам — все древние племена некогда повиновались царям4. Этот вид империя вначале предоставлялся справедливейшим и мудрейшим людям (такой порядок был в полной силе и в нашем государстве, пока им правила царская власть), а затем передавался по порядку их потомкам. Такое положение и поныне остается у народов, которыми правят цари. А те народы, которым царская власть была неугодна, отказались не от повиновения кому бы то ни было, но от повиновения всегда одному и тому же человеку. Мы же, коль скоро мы преподаем законы свободным народам и ранее изложили в шести книгах свои мысли о наилучшем государственном устройстве5, в настоящее время согласуем законы с тем государственным строем, который мы одобряем.
(5) Итак, надо, чтобы существовали магистраты6; ведь без их мудрости и усердия гражданская община существовать не может, и распределением полномочий между ними поддерживается весь государственный строй. При этом должна быть установлена не только для магистратов мера их власти, но и для граждан мера их повиновения. Ведь и тот, кто разумно повелевает, рано или поздно должен будет подчиняться, а тот, кто покорно подчиняется, достоин того, чтобы рано или поздно начать повелевать7. Поэтому надо, чтобы тот, кто подчиняется, надеялся на то, что он со временем станет повелевать, а тот, кто повелевает, думал о том, что ему вскоре придется подчиняться. И мы — как это делает Харонд в своих законах8 — даже предписываем гражданам не только покоряться и повиноваться магистратам, но также и уважать и любить их. Что же касается Платона, то он к потомкам титанов относит тех людей, которые — подобно тому, как титаны восстали против небожителей9, восстают против своих магистратов. После этих замечаний перейдем теперь к самим законам, если вы согласны на это.
АТТИК. — И с этим, и с предложенным тобою порядком обсуждения я согласен.
(III, 6) МАРК. — «Империй да будет законным; граждане да подчиняются империю покорно и беспрекословно. Магистраты да карают неповинующегося им дурного гражданина пеней, наложением оков, розгами10, — если ни носитель равной или большей власти11, ни народ, к которому должна быть совершена провокация12, этому не воспротивятся.
После того, как магистрат произнесет приговор или наложит пеню, решение относительно пени или кары да вынесет народ13. В походе14 да не будет провокации на решение того, кто будет облечен империем, и все, что повелит тот, кто будет вести войну, да будет законным и обязательным.
Младших магистратов с меньшими правами да будет больше — для исполнения разных обязанностей15. В походе да повелевают они теми, кем им будет приказано повелевать, и да будут при них трибуны16; в Городе да охраняют они государственные деньги17, следят за целостью оков, наложенных на виновных, и совершают смертную казнь18; от имени государства бьют медную, серебряную и золотую монету19; разбирают возникающие тяжбы и приводят в исполнение все постановления сената20.
(7) Эдилы да будут управителями Города, попечителями о продовольствии и торжественных играх и да будет это для них первой ступенью к более высоким почетным должностям21.
Цензоры да исчисляют народ по возрастам и составляют списки потомства, челяди и имущества; да ведают они городскими храмами, дорогами, водопроводами, эрарием22, поступлением дани; да распределяют они народ по трибам, делят население по имуществу, возрастам и сословиям, назначают юношество в конницу и пехоту, запрещают оставаться безбрачными, надзирают за нравами народа, не оставляют в сенате опозорившихся людей. Да будет их двое и да будут они магистратами в течение пяти лет23. Остальные магистраты да обладают годичными полномочиями, и власть их да будет в силе в течение всего этого срока.
(8) Должностным лицом, разбирающим вопросы права и творящим суд или приказывающим творить суд по частным делам, да будет претор; да будет он охранителем гражданского права. Да будет у него столько коллег с равной властью, сколько постановит сенат или повелит народ24.
Царским империем да будут облечены двое и да называются они — от слов «идти впереди» [praeire], «судить» [iudicare], «советовать» [consulere] — преторами, судьями, консулами25. В походе да обладают они высшими правами и да не подчиняются они никому. Высшим законом да будет для них благо народа.
(9) Да не берет никто на себя одной и той же магистратуры до истечения десятилетнего срока. Да принимаются во внимание лета в соответствии с законом о возрасте26.
Но когда будет тяжкая война или жестокие распри между гражданами, то да обладает один человек в течение шести месяцев, не долее, — если постановит сенат — правами обоих консулов и да будет он, назначенный при полете птицы слева27, главой народа. И да будет при нем начальник конницы, равноправный со всяким, кто будет ведать правосудием. Других магистратов да не будет28.
Но когда не окажется ни консулов, ни главы народа, авспиции да будут в ведении «отцов» и да изберут они из своей среды одного, который сможет надлежащим образом провести в комициях выборы консулов29.
Носители империя, носители власти и легаты — после постановления сената и повеления народа — да покидают Город, справедливо ведут справедливые войны30, оберегают союзников, будут воздержны сами и сдерживают своих; да возвеличивают они славу народа и возвращаются домой с честью31.
Да не назначают никого легатом ради его личной выгоды32.
Те, кого плебс изберет, числом десять, в свою защиту — ради оказания ему помощи против самоуправства, да будут трибунами плебса и, если они наложат запрет на чье-либо решение или предложат плебсу вынести какое-нибудь постановление, то да имеет это силу; да будут трибуны неприкосновенны и да не оставляют они плебса без своей помощи33.
(10) Все магистраты да обладают правом авспиций и судебной властью и да составляют они сенат. Его постановления да имеют силу. А если носитель равной или большей власти наложит запрет, то да будет постановление сохранено в записи34.
Сословие это да будет без порока и да служит оно примером для других.
После того, как избрание магистратов, судебные приговоры народа, повеления и запреты будут одобрены голосованием, да будет голосование оптиматам известно, для плебса свободно35.
(IV) Но если будет надобность в каком-либо управлении вне полномочий магистратов, то народ да изберет лицо, которое будет управлять, и да даст ему право управлять.
Право обращаться с речью к народу и к «отцам» да будет у консула, у претора, у главы народа, у начальника конницы и у того лица, которое «отцы» назначат с тем, чтобы оно предложило консулов36; трибуны, которых плебс изберет для себя, да будут вправе обращаться к «отцам»; они же да вносят на рассмотрение плебса то, что будет полезным.
Те предложения, которые будут обсуждаться перед народом или перед «отцами», да отличаются умеренностью.
(11) В случае неявки сенатор да оправдается; иначе да будет отсутствие поставлено ему в вину. Сенатор да говорит в свою очередь и с умеренностью; да будет он знаком с делами народа.
Насилие да не применяется в народе. Носитель равной или большей власти да обладает большими правами. Если во время обсуждения вопроса возникнут беспорядки, то да будет это поставлено в вину тому, кто произносил речь. Совершивший интерцессию по пагубному делу да считается гражданином, принесшим спасение.
Те, кто будет выступать с речью, да считаются с авспициями, да подчиняются государственному авгуру, да хранят обнародованные предложения37 в эрарии, да обсуждают каждый раз не более одного дела, да разъясняют народу сущность каждого дела, да позволяют магистратам и частным лицам разъяснять ее народу.
Да не предлагают привилегии38. О смертной казни и гражданских правах предложение да вносится только в «величайшие комиции»39 и при участии тех, кого цензоры распределили по разрядам.
Подарков да не принимают и не дают, ни добиваясь власти40, ни исполняя свои должностные обязанности, ни исполнив их. Если кто-нибудь нарушит какое-либо из этих положений, то кара да соответствует преступлению.
Цензоры да блюдут подлинность законов. [Должностные лица,] сделавшись частными, да отчитываются перед ними в своей деятельности, не освобождаясь тем самым от ответственности по закону». Закон прочитан. Приказываю вам отойти и велю вручить вам таблички41.
(V, 12) КВИНТ. — Как кратко ознакомил ты нас, брат мой, с распределением прав всех магистратов; но это относится, пожалуй, только к нашему государству, хотя ты и прибавил кое-что новое.
МАРК. — Замечание твое, Квинт, вполне справедливо. Это именно то государственное устройство, которое Сципион превозносит в тех книгах42 и особенно одобряет; оно осуществимо только при таком именно распределении прав магистратов. Ибо вам следует твердо помнить: на магистратах и на тех, кто ведает делами, государство и держится, причем особенность того или иного государства возможно понять на основании их состава. А так как наши предки, проявив величайшую мудрость и величайшую умеренность, создали это государство, то мне почти не понадобилось вносить в законы что-либо новое.
(13) АТТИК. — В таком случае ты рассмотришь причины, почему такое распределение прав магистратов представляется тебе наиболее подходящим, — так же, как ты, по моему совету и просьбе, поступил, говоря о законе относительно религии.
МАРК. — Желание твое, Аттик, я исполню и рассмотрю этот вопрос в целом, — как он был изучен и изложен ученейшими людьми Греции, а затем, как я задумал, перейду к рассмотрению нашего права.
АТТИК. — Именно такого обсуждения я и жду.
МАРК. — Но об этом многое уже было сказано в книгах о государстве; мне пришлось сделать это, когда я старался найти наилучший вид государственного устройства. Относительно магистратов кое-что было точно и тщательно изложено прежде всего Феофрастом43, а затем стоиком Дионом44.
(VI, 14) АТТИК. — Как? Разве и стоики занимались этим вопросом?
МАРК. — Немного; разве только тот, кого я уже назвал, а впоследствии также и великий и ученейший человек — Панэтий45. Ведь стоики прежнего времени рассматривали вопрос о государстве хотя и глубоко, но отвлеченно и не для распространения в народе и среди граждан. Все это преимущественно проистекает из Академии, по почину Платона. Затем Аристотель в своих рассуждениях осветил весь этот вопрос о государственном устройстве, как и Гераклид Понтийский46, исходивший из учения того же Платона. Феофраст же, ученик Аристотеля, как вы знаете, был поглощен этими вопросами, а Дикеарх47, другой ученик Аристотеля, вовсе не был чужд этим взглядам и учениям. В дальнейшем последователь Феофраста, знаменитый Деметрий Фалерский48, о котором я уже говорил, на удивление всем извлек это учение из тайников, где его, пользуясь досугом, скрывали начитанные люди, и вывел его не только на свет солнца и на песок арены, но и для испытаний в битвах. Ведь мы можем назвать многих не особенно ученых людей, бывших великими государственными деятелями, и ученейших людей, неискусных в делах государства; что же касается человека, выдающегося в обоих отношениях, который был бы первым и в занятиях наукой, и в управлении государством, то кто может сравняться с Деметрием?
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.