Меню
Назад » »

Карл Густав Юнг и последователи Человек и его символы (24)

Человек, испытывающий, подобно Генри, страх перед посланиями из глубин своего „я", так же боится женского начала в самом себе, как и реальных женщин. То, очарованный, он стремится к женщине, то, напуганный, спешит исчезнуть, чтобы не стать се „жертвой". Он не осмеливается показать возлюбленной (то есть идеализированному партнеру) свою животную сексуальность. Как типичное следствие привязанности к матери, Генри испытывает сложность общения с одной и той же женщиной как в эмоциональном, так и в чувственном плане. Его сны приносят неоднократные свидетельства его желания освободиться от этой дилеммы. В одном сновидении он был „монахом, выполняющим секретное задание". В другом — инстинкты заманили его в публичный дом: „Вместе с сослуживцем по воинской части, имеющим опыт по части любовных похождений, я оказался в незнакомом городе на темной улице в очереди перед каким-то домом. Вход был только для женщин, поэтому в фойе мой друг надел небольшую карнавальную женскую маску и поднялся наверх по лестнице. Возможно, я сделал то же самое, но отчетливо не помню". Решение, предлагаемое этим сном, возможно, и удовлетворит любопытство Генри, но только ценой обмана. Как мужчине, ему не хватает храбрости войти в дом, который является, судя по всему, борделем. Только избавившись от 1 своего мужского начала, он может заглянуть в этот мир, запретный для его сознания. Сон, однако, не говорит нам о том, решился ли Генри войти. Он еще не преодолел свою скованность—понятная неудача, если принять во внимание возможные последствия от посещения подобного заведения. Приведенный сон, на мой взгляд, указывает на гомоэротичсскую предрасположенность Генри: ему кажется, что женская маска сделала бы его привлекательным для мужчин. Эта гипотеза подтвердилась следующим сном: „Я увидел себя снова мальчиком пяти или шести лет. Мой друг тех дней рассказывает, каким непристойным делом он занимался с директором завода. Мой друг положил свою правую руку на пенис этого мужчины, чтобы погреть его и одновременно погреть собственную руку. Директор был близким другом моего отца, которого я обожал за широту взглядов и разносторонность его натуры. Но мы смеялись над ним, как над „вечным юношей"". Для детей такого возраста эротическая игра гомосексуальной направленности — обычное явление. То, что Генри до сих пор возвращается к ней во сне, свидетельствует о сопряженности у него подобных влечений с чувством вины и, следовательно, о сильном их подавлении. Все это связано с его глубоко лежащим страхом крепко „привязаться" к какой-либо женщине. Другой сон и вызванные им ассоциации наглядно демонстрируют этот конфликт „Я принимаю участие в свадебной церемонии незнакомой пары. Утром небольшой свадебный кортеж возвращается с празднества — молодожены, шафер и подружка невесты; они входят в большой двор, где я жду их. Мне показалось, что молодые уже поссорились, и свидетели тоже. В конце концов они нашли выход — мужчины и женщины уходят порознь". Генри пояснял: „Вы видите здесь войну полов, как ее описывает Жироду". Затем он добавил: „Дворец в Баварии, внутренний двор которого я и увидел во сне, стал последнее время обезображен в результате временного расселения в нем бедняков Побывав там, я задался вопросом, не лучше ли сводить концы с концами на красивейших античных руинах, чем вести активную жизнь в окружении уродств большого города. Я также подумал, когда был свидетелем на свадьбе у одного знакомого, долго ли продлится его брак, потому что его невеста произвела на меня неприятное впечатление". Стремление удалиться от активных ролей к интроверсии, боязнь неудачного брака, переживаемая во сне отчужденность полов—все это безошибочные симптомы сомнений, находящихся под покровом сознания Генри. Святой и проститутка Психическое состояние Генри было с наибольшей точностью отображено в следующем сне, раскрывшем его боязнь примитивной чувственности и его желание укрыться от нее в своего рода аскетизме. Это показывает, в каком направлении пошло его развитие. Вот почему это сновидение будет проанализировано более подробно. „Я на узкой горной тропинке. Слева внизу — пропасть, справа — стеной нависает скала. В скале выбито несколько пещер-убежищ для укрытия одиноких путников от непогоды. В одной изних полускрытно живет проститутка. Странно, что я вижу ее сзади, со стороны скалы. У нее рыхлое и бесформенное тело. Я с любопытством разглядываю ее и трогаю за ягодицы. Внезапно мне кажется, что это не женщина, а мужчина. Это же существо выступает затем в роли святого. На его плечи наброшено короткое пальто пурпурного цвета. Он спускается вниз по тропинке и заходит в другую, более просторную пещеру, обставленную грубо отесанными стульями и скамейками. С надменным видом он выгоняет оттуда всех присутствующих, в том числе и меня. Затем заходят и располагаются его последователи", Образ проститутки вызвал у Генри ассоциацию с „Венерой из Виллендорфа" — археологической находкой эпохи палеолита, представляющей из себя небольшую резную фигурку пышнотелой женщины—возможно, богини природы или плодородия. Затем он добавил: „Впервые я услышал о том, что прикосновение к ягодицам является ритуалом плодородия, когда совершал поездку по району Валлис (кантон французской Швейцарии), где посетил древние кельтские могилы и раскопки. Там мне рассказали, что здесь когда-то был гладкий склон, выложенный плитками и намазанный самыми различными снадобьями. Бесплодные женщины съезжали по нему, как с горки, раздевшись, чтобы избавиться от бесплодия". Пальто „святого" было прокомментировано Генри следующим образом: „У моей невесты есть жакет сходного покроя, но белого цвета. В вечер накануне сновидения мы ходили на танцы, и она надела этот белый жакет. С нами была ее подруга в пурпурном жакете, который мне понравился больше". Если принимать сновидения не за картину исполнения желаний (как учил Фрейд), а за „самовыражение подсознания", как считал Юнг, то следует признать, что психическое состояние Генри вряд ли можно было бы отразить лучше, чем в образе „святого", встретившегося в упомянутом сне. Генри — „одинокий путник" на узкой тропе. Но (может быть, благодаря сеансам психоанализа) он уже на пути вниз с негостеприимных высот. Слева, со стороны подсознания, путь ограждает жуткая пропасть. Справа, со стороны сознания, путь блокирует застывшая каменная стена его взглядов. Но в пещерах (которые, быть может, представляют, так сказать, неосознаваемые участки в сфере сознания Генри) можно укрыться от непогоды или, другими словами, передохнуть, когда внешнее напряжение становится слишком угрожающим. Пещеры — это плод целенаправленной человеческой работы: „вгрызания" в скалу. В некоторой степени они напоминают провалы, образующиеся в сознании, когда способность к сосредоточению достигает предела и рассеивается, что позволяет всяческим фантазиям легко заполнять голову. В такие моменты могут открыться необычнейшие вещи, вводящие в глубинные основы психики и озаряющие на мгновение те области подсознания, где игра воображения не знает границ. Более того, пещеры в скалах могут олицетворять лоно Земли-Матери, таинственные пустоты, где происходит преображение и возрождение. Таким образом, данный сон, судя по всему, представляет интровертный уход Генри в себя, когда мир вокруг становится слишком тяжел для него; уход в себя как в некую „пещеру" в сознании, где он может предаваться своим фантазиям. Такая интерпретация также объясняет, почему он видит женскую фигуру, воплощающую присущие его психике черты женственности. Бесформенная, мягкотелая, полускрытая — проститутка олицетворяет в его подсознании подавленный образ женщины, к которой Генри никогда и не приблизился бы в реальной жизни. Видимо, такие женщины для него всегда являлись абсолютным табу, несмотря на тайное восхищение ими (в противоположность слишком почитаемой матери), что характерно для мужчин с материнским комплексом. Идея свести отношения с женщиной к чисто животным и чувственным, исключив иные, часто бывает соблазнительна для таких молодых людей. Тогда его душа и сердце не затрагиваются, а значит, он остается в конечном счете „верным" своей матери. Вот так однажды установленное матерью табу на связь с любой другой женщиной действует, несмотря ни на что, в психике сына. Отойдя, судя по всему, до конца в глубь пещеры (своих фантазий), Генри видит проститутку только со спины. Он не смеет заглянуть ей в лицо. Но „со спины" означает также со стороны ягодиц — той части тела, которая меньше всего отличается у человека и животных (и стимулирующей чувственную активность мужчин). Прикасаясь к ягодицам проститутки, Генри подсознательно осуществляет своего рода ритуал плодородия, аналогичный тем, что практикуются во многих первобытных племенах. Наложение рук используется при лечении, таким же образом прикосновение руки может иметь смысл предохраняющего или несущего проклятие жеста. Затем во сне возникает мысль, что этот персонаж все-таки не женщина, а мужчина-проститут. То есть образ становится гермафродитическим, подобно многим мифологическим персонажам (и подобно священнику в первом сне). Неуверенность в отношении собственного пола часто наблюдается в период полового созревания — вот почему гомосексуальность в юности не считается чем-то необычным. Не является это исключением и для Генри с учетом структуры его психики, что подтверждают и его предыдущие сны. Подавление подобных мыслей (равно как и неуверенность в вопросах пола) могло стать причиной путаницы относительно пола проститутки. Женщина, притягивающая и одновременно отталкивающая сновидца, сначала превратилась в мужчину, а затем в святого. Второе превращение полностью лишает этот персонаж сексуальности и подразумевает, что избежать реальности секса можно лишь одним способом: ведя аскетический и святой образ жизни, отвергая желания плоти. Такие неожиданные и захватывающие преображения обычны для сновидений: нечто обращается в свою противоположность (как проститутка—в святого), словно для того, чтобы показать, что даже крайние противоположности могут, трансмутировав, поменяться местами. При разборе сна Генри также сообщил, что пальто святого показалось ему имеющим какую-то значимость. Пальто часто символизирует маску (у Юнга — „личина"), в которой индивидуум является окружающим. Это делается с тем, чтобы, во-первых, произвести определенное впечатление на людей, и, во-вторых, скрыть свой внутренний мир от чужих любопытных глаз. Личина, которой Генри наделяет святого из сна, говорит нам об его отношении к невесте и ее подруге. Цвет пальто у святого тот же, что у жакета подруги невесты, понравившегося Генри, а его покрой — как у жакета невесты. Это может означать, что подсознание Генри стремилось придать элемент святости обеим женщинам, чтобы защитить себя от их женской привлекательности. К тому же цвет пальто — красный, что, как отмечалось выше, традиционно символизирует чувство и страсть. Таким образом, духовность этого святого приобретает эротическую окраску — нередко встречающееся сочетание у мужчин, подавляющих свою сексуальность и старающихся полагаться исключительно на свой „дух" или здравый смысл. Однако для молодого человека такое бегство из мира плоти не естественно. В первой половине жизни следует научиться принимать свою сексуальность как. должное, ибо она необходима для сохранения и продолжения человеческого рода. Судя по всему, анализируемый сон напоминает Генри как раз об этом. Покинув пещеру, святой направляется вниз по тропинке (спускаясь с вершин в долину) и заходит во вторую пещеру, где стоят грубо отесанные лавки и стулья, что напоминает об укрытиях ранних христиан, в которых они молились или спасались от преследования. Эта пещера выглядит как целебное и святое место — место медитации и тайного преображения земного в небесное, плотского в духовное. Генри не позволяют следовать за святым, а выгоняют из пещеры со всеми присутствующими (то есть вместе с его подсознательными образованиями). Вероятно, Генри и всем, кто не из числа последователей святого, было сказано, чтобы они жили снаружи. Сон как будто говорит, что Генри должен сначала преуспеть во внешней жизни, прежде чем сможет погрузиться в религиозную или духовную сферу. Похоже, что образ святого символизирует еще и Самость (в почти не различимом, зачаточном виде), но Генри еще недостаточно зрел, чтобы тесно контактировать с ней. Сеансы психоанализа: дальнейшее развитие Несмотря на первоначальный скептицизм и внутреннее сопротивление, Генри начал проявлять живой интерес к процессам, идущим в его психике. Он был явно под впечатлением своих сновидений, которые, по-видимому, уравновешивали его сознательную жизнь, помогая ее осмыслить и разобраться в природе присущих ему раздвоенности, колебаний и пассивности. Через некоторое время появились сны с более позитивным содержанием, указывающие, что Генри на верном пути. Спустя два месяца после начала сеансов он рассказал о следующем сне: „В гавани небольшого поселка недалеко от моего дома на берег окрестного озера поднимали локомотивы и грузовые вагоны, затопленные во время минувшей войны. Сначала подняли большой цилиндр, напоминающий котел локомотива. Затем огромный, весь в ржавчине вагон. Общая картина представляла ужасное, но романтическое зрелище. Извлеченные предметы предстояло вывезти по железной дороге с соседней станции. Затем дно озера превратилось в зеленую лужайку". Мы видим здесь у Генри заметное внутреннее продвижение. Локомотивы (символизирующие, по всей видимости, энергию и динамичность) были „затоплены", то есть погружены в подсознание, но теперь они поднимаются на дневной свет. Вместе с локомотивами поднимаются и вагоны, в которых можно перевозить различные ценные грузы (качества психики). Теперь, когда эти „предметы" снова стали доступны сознанию Генри, он сможет понять, сколько активной энергии может быть в его распоряжении. Преображение темного дна озера в лужайку подчеркивает потенциал его позитивной деятельности. В своем „путешествии в одиночку" к зрелости Генри иногда получал помощь от своего женского начала. В двадцать четвертом сне он встречается с девушкой-горбуньей: „Я иду в школу вместе с незнакомой молодой девушкой небольшого роста с изящной внешностью, но обезображенной горбом. Многие другие ученики также заходят в здание школы. Но они расходятся по классам перед уроком пения, а мы с девушкой садимся за маленький квадратный стол, и она дает мне индивидуальный урок пения. Я чувствую к ней порыв жалости и поэтому целую ее в губы. При этом я сознаю, что тем самым я нарушаю верность невесте, хотя этот поступок можно и оправдать". Пение—это один из способов непосредственного выражения чувств. Но Генри (как мы видели) опасается своих чувств, он знает их лишь в идеализированной юношеской форме. Тем не менее, в этом сне его учат петь (что означает „чувствовать"), причем за квадратным столом. Стол с его четырьмя равными сторонами, олицетворяет мотив „четырехуровневости", часто символизирующий завершенность Таким образом, привязка пения к квадратному столу означает, скорее всего, что Генри должен „включить" свою чувственную сторону, чтобы достичь психической целостности. Фактически урок пения усиливает его чувства, и он целует девушку в губы. Тем самым он в определенном смысле привязался к ней (иначе он не испытывал бы чувства неверности); он понял, как обходиться с „женщиной внутри себя". Следующий сон показывает, какая роль отведена этой маленькой горбунье во внутреннем развитии Генри: „Я в незнакомой мужской гимназии. Во время уроков я тайком пробрался туда — не знаю зачем. Я прячусь в комнате за небольшим квадратным шкафом. Дверь в коридор полуоткрыта. Я боюсь, что меня найдут. Мимо проходит кто-то взрослый, не замечая меня. Тут заходит маленькая горбунья и сразу же обнаруживает меня. Она вытаскивает меня из укрытия". В обоих снах не только появляется одна и та же девушка, но и происходит это в одном и том же месте — в школе. В каждом случае Генри должен научиться чему-то такому, что поощряет его развитие. Судя по всему, он предпочел бы удовлетворить свою тягу к знаниям, оставаясь незамеченным и играя пассивную роль. Образ уродливой девочки присутствует во многих сказках. Обычно в этих сказках уродливость горба скрывает большую красоту, которая обнаруживается, когда приходит некто, чтобы освободить девушку от колдовского заклинания — часто путем поцелуя. Не исключено, что девушка в сновидении Генри является символом его души, которую также необходимо освободить от „заклятия", обезобразившего ее. Когда девочка-горбунья пытается пробудить пением чувства Генри или вытаскивает его из темноты укрытия (на свет дня), она действует подобно поводырю, приходящему на помощь к слепому. Генри может и должен в каком-то смысле принадлежать одновременно и своей невесте, и маленькой горбунье (первой — как представительнице реальных женщин внешнего мира, а второй — как воплощению анимы, обитающей во внутреннем мире его психики). Сон с гаданием Люди, всецело полагающиеся на рациональное мышление и игнорирующие или подавляющие иные проявления своей психики, часто имеют необъяснимую склонность к суевериям. Они прислушиваются к прорицателям с их пророчествами и легко могут быть обведены вокруг пальца магами и заклинателями. И поскольку сны уравновешивают внешнюю жизнь человека, то доступная днем опора на интеллект неизбежно сменяется ночью встречами с иррациональным. В ходе сеансов Генри испытал это явление на себе весьма ощутимо. Ему приснились четыре необычных сна иррационального содержания, ознаменовавшие определенные этапы его духовного развития. Первый сон был через десять недель после начала сеансов. Генри так изложил его: „Совершая в одиночку полное приключений путешествие по Южной Америке, я почувствовал, наконец, желание возвратиться домой. В расположенном на горе чужом городе я хотел попасть на железнодорожную станцию, инстинктивно ожидая, что она находится в центре города, на самой круче. Я боялся опоздать на поезд. Но, к счастью, сквозь ряд домов справа от меня, стоящих впритык друг к другу глухой стеной, словно в средневековом городе, открылся арочный проход. Он, вероятно, ведет к станции. Вся сцена очень живописна. Светлоокрашенные фасады домов освещены солнцем, а в мрачной тени арки видны сидящие на мостовой четыре оборванца. Со вздохом облегчения я поспешил к арке, когда впереди меня неожиданно появился похожий на охотника незнакомец, очевидно также спешащий попасть на поезд. Когда мы приблизились, четыре привратника, оказавшиеся китайцами, вскочили, не давая нам пройти. В завязавшейся драке один из них поранил мне ногу длинными ногтями своей левой ступни. Нашу судьбу предстояло решить гаданием: пропустить ли нас или лишить нас жизни. Начали с меня. Моего попутчика связали и отвели в сторону, в это время китайцы гадали, используя для этого маленькие палочки из слоновой кости. Приговор оказался не в мою пользу, но мне дали еще один шанс. Меня заковали в кандалы и отвели в сторону, так же, как ранее моего попутчика. Теперь он занимает мое место. В его присутствии гадание должно вторично решить мою судьбу. На этот раз решение в мою пользу. Я спасен". Бросаются в глаза необычность содержания и исключительная важность значения этого сна, богатство его символики и краткость. Однако мне показалось, что рассудок и сознание Генри хотят проигнорировать этот сон. С учетом его скептицизма по отношению к продуктам своего подсознания, важно было избежать опасности рационалистического разбора сновидения со стороны Генри, позволяя сну воздействовать на него без стороннего вмешательства. Поэтому сначала я воздержалась от толкования сновидения. Вместо этого я рекомендовала ему почитать знаменитую китайскую книгу предсказаний „И Цзин" и вопросить ее о своей судьбе (аналогично гаданию китайцев в сновидении). „И Цзин", или „Книга перемен" — одна из самых древних книг мудрости. Созданная во времена, от которых остались лишь мифы, за 3000 лет до нашей эры, она дошла до нас в своем первозданном виде. Согласно Рихарду Вильгельму (сделавшему ее перевод на немецкий язык и снабдившему ее прекрасными комментариями), и даосизм, и конфуцианство — две основные ветви китайской философии — имеют один и тот же первоисточник: „И Цзин". Книга исходит из гипотезы единства человека с окружающим его космосом и дополняющими друг друга противоположностями Инь и Ян (то есть женского и мужского начал). Она состоит из шестидесяти четырех „знаков", каждый из которых представляет гексаграмму — рисунок из шести линий. Эти знаки включают все возможные комбинации Инь и Ян. Сплошные линии считаются соответствующими мужскому началу, а прерывистые — женскому. Каждый знак описывает перемены в человеческой или космической ситуации и предписывает, как следует поступать в такое время. Считая эту книгу оракулом, китайцы спрашивали у нее совета, определяя, какой из знаков относится к данному моменту. Для этого они брали пятьдесят маленьких палочек, в результате манипуляций с которыми получали нужное число. (Генри, кстати, говорил, что читал однажды — видимо, в комментарии Юнга к книге „Секрет золотого цветка" — о странной китайской игре, используемой для гадания). В наши дни, чтобы посоветоваться с „И Цзин", обычно используют три монеты. Каждый бросок одной из них соответствует одной линии. Орел, означающий сплошную мужскую линию, считается равным трем, а решка, соответствующая прерванной женской линии, — двум. Монеты бросают шесть раз. Затем строят гексаграмму, содержащую ответ на заданный вопрос. Однако какое значение имеет такое „предсказание будущего" для нашего времени? Даже будучи согласным с тем, что „И Цзин" — кладезь мудрости, сложно поверить, что подобные обращения к оракулу представляют из себя нечто большее, чем оккультный эксперимент. Действительно, обычному современному человеку, сознательно отвергающему как древнюю чепуху все методы гадания, трудно представить, что здесь скрыто нечто серьезное. Однако это вовсе не чепуха. Как показал д-р Юнг, этот метод основан на „принципе синхронности" (проще говоря, смысловом совпадении). Эта трудная для восприятия новая идея описана в его очерке „Синхронность — как принцип акаузальной связи". Юнг отталкивается от допущения существования некоего внутреннего знания, соединяющего некое физическое явление с неким психическим состоянием таким образом, что явление, кажущееся „случайным" или „совпадением", может нести определенную смысловую нагрузку, которая часто передастся в символической форме через сновидения, совпадающие с этим явлением. Спустя несколько недель после знакомства с „И Цзин" Генри последовал моему предложению (со значительной долей скептицизма) и бросил монеты. Предсказание произвело на него огромное впечатление. Коротко говоря, его содержание удивительным образом перекликалось с несколькими местами из его сновидений и с его психологическим состоянием в целом. В этом случае явное „синхронное" совпадение заключалось в том, что знак, на который указали монеты, назывался „Мэнь" — „Юношеское безрассудство". Комментарий к этой гексаграмме включает несколько моментов, аналогичных встретившимся в сновидениях. Согласно „И Цзин", три верхние линии этой гексаграммы символизируют гору и означают „сохранять спокойствие"; кроме того, их можно истолковать как „ворота". Три нижние линии символизируют воду, пропасть и луну. Все эти образы являлись Генри в его снах. В комментарии помимо прочих утверждений, применимых к Генри, было следующее предупреждение „Для безрассудного юноши самое безнадежное дело — увлекаться пустопорожними фантазиями. Чем упорнее он цепляется за них, тем вероятнее, что они сменятся унижением".
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar