И.С.Кон ЛИЧНОСТЬ И ЕЕ САМОСОЗНАНИЕ (42)

В принципе каждый человек способен действовать по всем трем канонам, в зависимости от своей установки в конкретной ситуации. И социально-нравственная оценка поведения личности определяется не тем, идет ли она "вместе" с коллективом или "против" него, а тем, насколько ее поведение соответствует общим социально-этическим принципам, отражающим коренные интересы общества.

Альтернатива "независимость или конформность" представляется неразрешимой только в том случае, когда она сформулирована отрицательно, не оставляя места для конструктивного творчества индивида. В действительности это частный случай позитивной диалектики самостоятельности и сопричастности.

Оба понятия имеют положительную социально-нравственную ценность и предполагают одновременно различение и взаимопроникновение "Я" и "Мы". Самостоятельность подразумевает независимость, свободу от внешнего принуждения, умение и желание жить своим умом, постоять за себя и т.д. Однако индивидуальная автономия, подразумеваемая этим понятием, практически реализуется благодаря включенности индивида в некоторое социальное целое, осознаваемой как сопричастность [21]. Это не просто принадлежность к какой-то общности, но и глубокая личная вовлеченность, соучастие, благодаря чему индивид сознает себя одновременно частью коллектива, его ответственным представителем вовне и автономным субъектом деятельности внутри.

Последнее обстоятельство особенно важно для раскрытия сущности феномена деиндивидуализации. Социальной психологией уже в XIX в. было отмечено, что, находясь в толпе, индивид нередко утрачивает самоконтроль, рациональность и критичность, легче поддается иррациональным импульсам, внушению и т.д. Неправомерно отождествив на этом основании "толпу" и "массу", Г.Лебон и Г.Тард сделали далеко идущие реакционные выводы, подхваченные современными буржуазными теориями "массового общества". Но что такое деиндивидуализация в психологическом плане?

По определению американского психолога Э.Динера, одна из главных черт процесса деиндивидуализации заключается в том, что определенные групповые ситуационные факторы блокируют развитие индивидуального самосознания. Деиндивидуализированные лица психологически отрезаны от осознания себя как отдельных индивидов и от наблюдения за собственным поведением [22]. Этому могут способствовать разные факторы – слишком тесная идентификация с группой; анонимность; утрата чувства ответственности, точнее, перенос ее на кого-то другого; эмоциональное возбуждение; потеря чувства времени; сенсорная перегрузка (громкий шум, музыка, яркие, быстро сменяющиеся зрительные восприятия); интенсивная физическая вовлеченность; снижение уровня сознательности под влиянием алкоголя, наркотиков и т.п. Под воздействием этих факторов у индивида снижается уровень самонаблюдения, самооценивания и озабоченности социальной оценкой, в результате чего ослабляется самоконтроль, основанный на чувствах вины, стыда и страха, снижается порог совершения таких действий, которые при нормальных обстоятельствах затормаживаются (например, агрессия). Поведение человека в таких ситуациях становится эмоционально-импульсивным, влияние обычных сдерживающих стимулов ослабевает, действия трудно прекратить; ослабевает память и появляются искажения в восприятии; усиливается чувство привязанности к данной группе и нечувствительность к другим, более отдаленным референтным группам; короче индивид теряет как внешний, так и внутренний самоконтроль, перестает осознавать себя автономной личностью.

Экстатическое слияние с непосредственным окружением и забвение всего остального, включая собственное "Я", может быть эмоционально очень приятным. Некоторые западные философы и психологи даже усматривают в таких состояниях единственное доступное человеку "подлинное существование". Но в контексте группового, социального поведения деиндивидуализация крайне опасна. Она часто влечет за собой рост агрессивности, проявлений немотивированной жестокости, вандализма и иного антисоциального поведения. Причем дело здесь не только в анонимности, позволяющей индивиду, не боясь ответственности, проявлять свойственную ему, но сознательно подавляемую в других условиях жестокость. Снижение уровня индивидуального самосознания как бы отдает личность на произвол внешних воздействий, сила и направленность которых зависит от той группы, которой человек доверился, и особенно от ее лидеров.

Коллективизм в марксистском его понимании вовсе не означает отказа от собственной индивидуальности. Определение "Я" через "Мы" всегда предполагает два вопроса,

Во-первых, каков объем этого "Мы"? Это может быть и непосредственная первичная группа принадлежности (семья, школьный класс, производственный коллектив, общественная организация), и более общие референтные группы, и широкие социальные общности – народ, страна, человечество. От соотношения и иерархии разных "Мы" зависит масштаб социально-нравственных самооценок, характер идеалов и само содержание рефлексивного "Я". Чем шире его социальное "Мы", тем самостоятельнее индивид по отношению к конкретной, частной группе, предписания которой он воспринимает в более широком ценностном масштабе.

Во-вторых, как мыслится соотношение "Мы" и собственного "Я", насколько глубок здесь момент активности и ответственности? Социалистическое общество существенно сблизило понятия "мое" и "наше". Один английский писатель тонко подметил, что советские люди и его соотечественники по-разному говорят об одних и тех же вещах. Например, в Братске ему говорили: "Здесь мы ставим дома", или "Мы пускаем новый завод", или "Мы построили новую плотину". В Англии же всегда слышишь только: "Говорят, в будущем году они начнут строиться на том земельном участке". Если спросить рабочего в Ноттингеме: "Что это вы тут строите, приятель?", он ответит: "Да вот они хотят ставить электрическую станцию", "Они опять строят новые дома для учреждений". А в Советском Союзе все говорят: "Мы строим", будь то писатель, заместитель председателя горсовета, боксер, водитель такси, студент, работница, выкладывающая плитками пол в помещении электростанции.

Такое ощущение сопричастности к делам страны, общества важная морально-психологическая сторона социалистического образа жизни. Но у всех ли личностно-активно это "Мы"? Если боксер говорит: "Мы строим", значит, стройка ему небезразлична. Но отсюда еще не вытекает, что он сам в, ней участвует. Формула "Мы" обманчива. Муха на рогах у вола тоже говорит: "Мы пахали". Подлинная сопричастность обязательно предполагает соучастие, которое, в свою очередь, невозможно без личной автономии. И это не абстрактная теория, а живая реальность нашей повседневной жизни и практики коммунистического воспитания.

Практика коллективных взаимоотношений, в ходе которой индивид усваивает определенные правила поведения, предшествует осознанию этих правил и выработке самостоятельного к ним отношения. Именно это имел в виду А.С.Макаренко, когда писал, что главным объектом воспитания должен быть коллектив как целое и "самой реальной формой работы по отношению к личности является удержание личности в коллективе, такое удержание, чтобы эта личность считала, что она в коллективе находится по своему желанию добровольно, и, во-вторых, чтобы коллектив добровольно вмещал эту личность. Коллектив является воспитателем личности" [23].

Однако Макаренко всячески подчеркивал противоположность советской дисциплины как дисциплины преодоления, борьбы и движения вперед дисциплине торможения, основанной на системе запретов (не делай того, не делай другого!). Без запретов и ограничений, как таковых, не обходится ни одно общество, ни один коллектив. Но дисциплина торможения сама по себе не способствует воспитанию активного, самостоятельного члена общества. Она прививает одним покорность и конформизм, а у других вызывает слепой индивидуалистический протест, бунт не только против принудительности норм, но и против коллективности как таковой. Недаром июньский (1983 г.) Пленум ЦК КПСС связывает задачу укрепления трудовой и государственной дисциплины не только и не столько с административным контролем, но прежде всего с ростом социалистической сознательности самих трудящихся, с развитием у них чувства хозяина.

Формирование разносторонней, творческой индивидуальности – одновременно цель коммунистического общества и необходимое условие общественного прогресса. Там, где нет уважения к личности, где индивиды нивелируются, не может быть и подлинной коллективности, а демократия становится чисто формальным механизмом.

Конформность иногда кажется просто несовершенной, незрелой нормой коллективизма. На самом же деле она вырастает из тех же социально-психологических корней, что и индивидуализм: в основе обоих лежит представление (чаще всего неосознанное) о коллективе как о некой внешней силе. Только в одном случае с этой силой пытаются бороться, а во втором – ей пассивно подчиняются.

Иногда говорят: "Коллектив не может ошибаться", "Человек, который выступает против коллектива, – эгоист". Но вряд ли без оговорок с этим можно согласиться. Бывает, что коллектив может стоять и на ложных позициях. Еще важнее психологическая сторона дела. Вдумаемся, что значит утверждение: "Коллектив не может ошибаться". Мой коллектив – это мои товарищи, включая меня самого. Утверждая непогрешимость коллектива, я утверждаю тем самым свою собственную непогрешимость. За этой формулой может стоять и такое рассуждение: "Коллектив – это не я, и я не могу отвечать за решение коллектива". Конформист – равнодушный индивидуалист, стремящийся переложить ответственность за свою деятельность на кого-то другого. Он "всегда с коллективом" только потому, что так спокойнее, не нужно ни бороться, ни думать. Как сказал один сатирик, ничто так не способствует душевному спокойствию, как полное отсутствие собственного мнения. Но это спокойствие есть род предательства и по отношению к коллективу, и по отношению к самому себе.

Возьмем нарочито простой пример. Идет комсомольское собрание. В зале сто человек. Я один из них. Обсуждается персональное дело. Если бы мне предстояло единолично решить судьбу своего товарища, мне было бы очень трудно. Вероятно, я долго сомневался бы, рассматривая вопрос с разных сторон, взвешивая "за" и "против", мне потребовались бы дополнительные материалы, и даже после принятия решения я бы думал о его возможных последствиях. Но я не один. Нас сто человек. И я снимаю с себя ответственность, не думаю, даже не очень вслушиваюсь в суть дела, я просто полагаюсь на большинство: "людям виднее". Но каждый из остальных 99 тоже может полагаться на остальных 99, в том числе и на меня. В результате единогласно принимается решение, за которое никто индивидуально не несет моральной ответственности. И если потом окажется, что решение было неверным, все со спокойной совестью говорят: "Мы не знали", "Мы не ведали", "Мы поверили другим". Но так ли существенна разница между равнодушным, который не хотел знать, и трусом, который знал, но побоялся сказать? Коллективность решений без индивидуальной моральной ответственности практически оказывается формой коллективной безответственности.

Хорошо сказал один ленинградский инженер, начальник цеха большого завода, о своем принципе подбора кадров: "Опереться можно только на то, что оказывает сопротивление" [24]. Воспитание в людях самостоятельности величайшая социально-педагогическая задача. В условиях развитого социализма исчезли классовые антагонизмы, но существует борьба нового и старого, возникают трудности и противоречия. Необходимое условие своевременного разрешения этих противоречий – свободный обмен мнениями, прямое и открытое обсуждение всех острых вопросов. Всесторонность, необходимая для принятия правильного решения, возможна только на основе обобщения множества разных точек зрения, каждая из которых освещает один какой-то аспект. Не надо бояться многообразия взглядов, напротив, стоит приветствовать его как необходимую предпосылку обоснованного решения. Инициативу, остроту, самостоятельность – вот что особенно ценил в людях В.И.Ленин. Нам нужны такие люди, говорил он, за которых "можно ручаться, что они ни слова не возьмут на веру, ни слова не скажут против совести", которые не побоятся "признаться ни в какой трудности" и не испугаются "никакой борьбы для достижения серьезно поставленной себе цели" [25].

Но чтобы люди в массе поступали таким образом, необходимы не только объективные условия, в виде системы демократических институтов, но и определенные внутренние, мотивационные предпосылки, включая доверие к себе и своему разуму, развитое чувство собственного достоинства и самоуважение.