- 1386 Просмотров
- Обсудить
Самопознание или самообман?
Я знаю все, но только не себя.
Ф.Вийон
Наивная житейская психология нередко сводит проблему самоосознания к тому, может ли человек более или менее адекватно познать самого себя, являются ли его самооценки и самоописания истинными, отражающими его объективные свойства, правильно ли он представляет себе отношение к нему окружающих людей, адекватно ли оценивает свою подготовленность к решению той или иной задачи.
При всей правомерности подобных вопросов самоосознание не сводится к ним. Рефлексивное и рефлексирующее "Я" никогда не совпадают полностью. Прежде чем спрашивать, может ли человек объективно познать себя, следует спросить, от чего зависит его потребность в такой информации?
Всякая саморегулирующаяся система нуждается в информации как о внешней среде, так и о своем собственном состоянии, и эта информация должна быть истинной. Однако переработка и хранение информации в сознании предполагает не просто ее кодирование и сохранение в памяти, но и определенную систему контроля, воплощенную в последовательной системе инструкций, согласно которым эта информация отбирается, скрывается или служит практическим руководством к действию [6]. Инструкции же эти определяются биологической и социальной целесообразностью, тем, насколько осознание данной информации способствует сохранению "самости".
Самоосознание как внутренний диалог человека с самим собой неразрывно связано с его практической деятельностью, предполагает взаимодействие с внешним миром. Чем активнее информационный обмен между индивидом и средой, тем меньше у него оснований задумываться о самом себе, делать себя объектом исследования; слабо выражена в этом случае и автокоммуникация. Но стоит только прервать связь индивида с внешним миром, поместив его в условия изоляции, как эти внутренние процессы активизируются.
Убедительны в этом отношении опыты в сурдокамере, проведенные О.Н.Кузнецовым и В.И.Лебедевым [7] Лишенный реального общения, человек "выделяет" партнера из своего собственного сознания. Появляется спонтанная речевая активность, вместо привычной внутренней речи он начинает вслух разговаривать сам с собой, задавая себе вопросы и отвечая на них. Хотя у психически устойчивого человека сознание собственной идентичности при этом не теряется, у него появляется зародыш синдрома психического автоматизма: собственные мысли и переживания воспринимаются как навязанные, пришедшие извне, ему слышатся таинственные голоса. Так, один из испытуемых сообщил, что на десятые сутки ему стало казаться, что в камере, позади его кресла, кто-то стоит, хотя у него не было никаких зрительных или слуховых ощущений и он твердо знал, что в камере никого, кроме него, нет.
В опытах О.Н.Кузнецова и В.И.Лебедева подобные явления вызывались искусственно, посредством манипулирования ситуацией, в которой находился субъект. Тот же самый эффект дают некоторые психические заболевания, так называемые личностные расстройства – синдром отчуждения, дереализация, деперсонализация, раздвоение личности. Применительно к нашей теме интерес представляет не психиатрическая природа этих явлений, а логика перехода от нормы к патологии.
Нормальная жизнедеятельность личности предполагает не просто обмен информацией со средой, но и установление с ней каких-то эмоционально значимых отношений. В условиях стресса положение меняется: конфликтная ситуация, которую индивид не в силах разрешить, вызывает у него отрицательные эмоции огромной силы, угрожающие его психике и самому существованию. Чтобы выйти из стресса, он должен разорвать связь своего "Я" и травмирующей среды или хотя бы сделать ее менее значимой. В повседневной жизни этому служит механизм "остранения". Термин этот, введенный В.Б.Шкловским и широко применявшийся Б.Брехтом, означает разрыв привычных связей, в результате которого знакомое явление кажется странным, непривычным, требующим объяснения. "Чтобы мужчина увидел в своей матери жену некоего мужчины, необходимо "остранение", оно, например, наступает тогда, когда появляется отчим. Когда ученик видит, что его учителя притесняет судебный исполнитель, возникает "остранение", учитель вырван из привычной связи, где он кажется "большим", и теперь ученик видит его в других обстоятельствах, где он кажется "маленьким" [8].
Будучи необходимой предпосылкой познания, "остранение" вместе с тем создает между субъектом и объектом психологическую дистанцию, которая легко перерастает в отчуждение, когда объект воспринимается уже не только как странный и удивительный, но и как имманентно чуждый, посторонний или эмоционально незначимый [9]. Психиатрический синдром отчуждения как раз и описывает чувство утраты эмоциональной связи со знакомыми местами, лицами, ситуациями и переживаниями, которые как бы отодвигаются, становятся чужими и бессмысленными для индивида, хотя он и осознает их физическую реальность.
Отчуждение как средство сделать эмоционально незначимым травмирующее отношение может быть направлено как на среду, так и на "Я". В первом случае (дереализация) чуждым, ненастоящим представляется внешний мир. Страдающие этим люди жалуются: "Я все воспринимаю не так, как раньше; как будто между мной и миром стоит какая-то преграда, и я не могу слиться с ним; я все вижу и понимаю, но чувствую не так, как раньше чувствовал и переживал, точно утерял какое-то тонкое чувство". "Внешний вид предмета как-то отделяется от реального его смысла, назначения этой вещи в жизни". "Такое впечатление, что все вещи и явления потеряли свойственный им какой-то внутренний смысл, а я бесчувственно созерцаю только присущую им мертвую оболочку, форму".
Во втором случае (деперсонализация) имеет место самоотчуждение: собственное "Я" выглядит странным и чуждым, утрачивается ощущение реальности собственного тела, которое воспринимается просто как внешний объект, теряет смысл любая деятельность, появляется апатия, притупляются эмоции: "Если я иду в клуб, то надо быть веселым, и я делаю вид, что я веселый, но в душе у меня пусто, нет переживаний"; "Я – только реакция на других, у меня нет собственной индивидуальности"; "Жизнь потеряла для меня всякую красочность. Моя личность как будто одна форма без всякого содержания" [10].
Дереализация и деперсонализация дезорганизуют эмоциональные аспекты самосознания, но не нарушают когнитивной отчетливости "образа Я". Синдром психического автоматизма Кандинского-Клерамбо, часто наблюдаемый при шизофрении, влечет за собой более глубокие психические нарушения: собственные ощущения, восприятия, движения, потребности, влечения начинают восприниматься больным как чуждые, исходящие от посторонней силы. Вследствие этого больные нередко утрачивают чувство "Я", а их интимный внутренний мир становится словно бы всем известным, "открытым", проницаемым.
Наконец, полный разрыв внутренней и внешней коммуникации означает раздвоение личности или множественность "Я" (в психиатрической литературе описано несколько сот таких случаев). Главная черта этого заболевания – появление в самосознании двойника, с которым личность не может установить значимых отношений. Хотя больной часто говорит со своим двойником и никогда не может даже разграничить себя от него, между ними нет взаимопонимания. Очень часто двойник воплощает как раз то, что чуждо "сознательному Я" больного, к чему он относится со страхом и отвращением, против чего протестует все его существо.
Как и синдром отчуждения, раздвоение личности имеет разные формы. В одних случаях (так называемая "чередующаяся личность") в индивиде как бы сосуществуют два автономных "Я", поочередно захватывающие господство над ним на срок от нескольких часов до нескольких лет. Пока господствует первое "Я", индивид не сознает существования второго; все, что он делал в период преобладания своего другого "Я", забыто, вытеснено из сознания. Оба "Я" резко отличаются друг от друга: первоначальное обычно застенчиво, робко, заторможено и мнительно, тогда как второе, впервые появляющееся в какой-то критический момент жизни индивида, отличается большей решительностью, общительностью и свободой. О жизни первого "Я" второе ничего не знает. В других случаях первоначальное "Я" кажется более зрелым, но существенно отставшим в эмоциональном развитии. Дополнительные "Я", появляющиеся иногда в ходе психотерапии, обычно "знают" о существовании первого и могут комментировать его поведение и чувства, тогда как первоначальное "Я" не осознает своих двойников и не помнит событий, совершенных в период, когда психика контролировалась одним из них.
Самый яркий и достоверно описанный случай этого рода, послуживший даже основой для одноименного художественного фильма, – это "Три лица Евы" [11]. 25-летняя женщина Ева Уайт обратилась к врачу по поводу приступов жестоких головных болей и провалов памяти после них. При обследовании у нее обнаружились и другие болезненные симптомы. Во время одного из очередных посещений врача обычно спокойная пациентка очень волновалась и наконец призналась, что периодически слышит какой-то воображаемый голос, обращенный к ней. Пока врач обдумывал это сообщение, облик и поведение пациентки вдруг резко изменились. Вместо сдержанной, воспитанной дамы перед ним оказалась легкомысленная девица, которая языком и тоном, совершенно чуждым миссис Уайт, стала бойко обсуждать ее проблемы, говоря о ней в третьем лице. На вопрос о ее собственном имени она заявила, что она Ева Блэк.
Так началась эта удивительная психиатрическая история. В течение 14 месяцев, на протяжении около 100 консультационных часов, перед врачом появлялись то одна, то другая Ева. Вначале для вызова Евы Блэк нужно было погрузить в гипнотический сон Еву Уайт. Потом процедура вызова упростилась. Оказалось, что в теле миссис Уайт, начиная с раннего детства, жили два совершенно разных "Я", причем Ева Уайт ничего не знала о существовании Евы Блэк до ее неожиданного появления во время психотерапевтического сеанса. Мисс Блэк, напротив, знает и может сообщить, что делает, думает и чувствует миссис Уайт. Однако она не разделяет этих чувств. Переживания Евы Уайт по поводу неудачного замужества Ева Блэк считает наивными и смешными. Не разделяет она и ее материнской любви. Она помнит многое такое, чего не помнит Ева Уайт, причем точность ее информации подтвердили родители и муж пациентки.
Врачами было отмечено резкое несовпадение характеров обоих персонажей. Ева Уайт – строгая, сдержанная, преимущественно грустная, одевается просто и консервативно, держится с достоинством, любит стихи, говорит спокойно и мягко, хорошая хозяйка, любящая мать. Ева Блэк общительна, эгоцентрична, детски тщеславна, заразительно весела и беззаботна, говорит с грубоватым юмором, любит приключения, одевается слегка вызывающе, не любит ничего серьезного. Некоторая, хотя и не столь разительная разница, была обнаружена и при помощи ряда психометрических и проективных тестов.
В ходе психотерапии помимо двух Ев на сцене появилось еще одно, третье лицо, назвавшее себя Джейн и сильно отличающееся от обеих Ев.
Для психиатра все вышеописанные случаи только симптомы разных психических болезней, патофизиология которых, да и классификация самих симптомов во многом остается спорной. Для психолога же симптоматика личностных расстройств проясняет некоторые механизмы функционирования самосознания.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.