Анализируется содержательная концепция самокатегоризации Джона Тернера, которая представляет собой новый теоретический подход к объяснению групповых психологических феноменов. Появление феноменов групповой психологии связывается не с взаимодействием индивидов, группирующихся для совместного удовлетворения своих потребностей и целей, а с процессом социальной категоризации (себя и окружающей общественной среды) и социальной идентификацией. Излагаются основные положения этой концепции. Рассматриваются эвристические возможности ее использования при анализе таких феноменов групповой психологии как межгрупповые конфликты, конформность, социальные стереотипы.

Ключевые слова: категоризация, социальная кооперация, конфликт, конформность, согласие, социальная идентификация.
В предыдущей статье о концепции самокатегоризации, сформулированной австрийским психологом Д. Тернером [3], была сделана попытка оценить ее возможную роль в преодолении индивидуальной парадигмы, за пределами которой большинство социально-психологических теорий, изучающих групповые процессы, не может выйти до настоящего времени. Основания эти теорий, как правило, легко могут быть замещены или сведены к взаимодействию отдельных индивидов, движимых сугубо персональными потребностями. От исследователя остаются скрыты те специфические механизмы, которые присущи только социальному, межгрупповому уровню организации общества.
Самокатегоризационная концепция дает достаточно строгое логическое объяснение того, как потребность в социальной ориентации и принадлежности (к общностям, структурным единицам общественной системы, заставляй индивидов категоризовать себя и свое окружение, как эта потребности порождает чувство социальной идентификации. Психологическая адаптация категоризованных совокупностей вызывает к жизни групповые феномену которые в рамках традиционных подходов рассматривались как детерминанты группового развития. Исследованию данных процессов посвящена теоретические и экспериментальные работы, проводимые Тернером и его коллегами в настоящее время. Они представляют несомненный интерес для специалистов в области психологии групп, превращают самокатегоризационную концепцию в самостоятельное теоретическое направлена и позволяют увидеть неожиданные подходы к хорошо известным явлении групповой жизни.

СОВРЕМЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ КООПЕРАЦИИ
И КОНФЛИКТА

Традиционные исследования взаимодействия и конфликтов ориентированы на влияние взаимозависимости субъектов внутри и между группами. Тернер удачно назвал их моделями социальной сцепленности [ 24]. К ним можно отнести работы Шерифа (Sherif), Ткбо и Келли {Thibaut & Kelley), Дойча (Deutsh), Олпорта (Allport) и других. Многочисленные исследования межгруппового конфликта и дискриминационных процессов видят основные пути снятия напряженности в организации эффективного кооперативного взаимодействия между группами (в том числе и постановка «суперординатной цели»).
Внимание Тернера и его коллег привлекло то, что манипулирование кооперативным взаимодействием, независимостью групп и их конкурентным взаимодействием не детерминируют жестко возрастание межгрупповых дискриминационных процессов. Не нашли большой разницы между кооперацией и конкуренцией в предтестовых результатах Рабби и де Брей (Rabbier & de Brey). Эксперименты Дуаза (Doise), Бревер и Сильвер (Brewer & Silver) не обнаружили большого влияния форм взаимодействия на внутригрупповое предубеждение. Дженссенс и Ньюттин (Janssens & Nuttin) экспериментально выявили, что межгрупповая конкуренция показывает большее внутригрупповое предубеждение, чем независимое взаимодействие, только в условиях внутригруппового взаимодействия [23].
Традиционная функциональная теория указывает на достижение успеха группой среди факторов, приводящих к снижению межгрупповых конфликтов в ситуации кооперативного взаимодействия. Однако, Кеннеди и Стефан (Kennedy & Stephan) получили большее групповое предубеждение при кооперативной неудаче, чем при успехе [ 13]. Рабби и Горвитц (Rabbie & Horwitz) манипулировали вознаграждением и наказанием, т. е. фактически успехом и неуспехом в диадах, и во всех случаях отметили возрастание внутригруппового предубеждения [ 17]. В эксперименте Тернера и его коллег субъекты, которые давали согласие на участие в межгрупповом состязании, становились более сплоченными, имели более высокую самооценку и объясняли свое поведение внутренними факторами, вызванными поражением. Этого не происходило в группах, где индивиды не давали подобного обязательства [17]. Таким образом, как успех, так и неудача могут по-разному действовать на социальную идентификацию.
Дион (Dion) обнаружил, что если появлялась возможность сделать ответственной за неудачу аутгруппу, стремление индивидов стереотипизировать себя как членов ингруппы существенно возрастало и конфликт становился резко очерченным [9]. Уилсон и Каэтани (Wilson & Kayatani) в исследовании взаимоотношений диад, участвующих в распределении денежного вознаграждения, зарегистрировали вдвое большую конкурентность в межгрупповом, по сравнению с межперсональным — взаимодействие при тех же самых функциональных условиях [ 29]. Тернер объясняет подобные факты тем, что в возникновении психологических следствий взаимозависимости и взаимодействия групп важную роль играет когнитивный компонент: само категоризация членов групп и более сильная, чем персональная, идентификация субъекта с группой членства.
Эксперименты, связанные с поиском «минимального основания», показали, что самокатегоризации индивидов достаточно, чтобы стимулировать процесс формирования группы и усиления дискриминационных аттитюдов по отношению к соответствующим аутгруппам. Таким образом, любая взаимозависимость индивидов преимущественно опосредуется членством в группах.
Опираясь на эти результаты, Тернер с достаточной обоснованностью выявил, что межгрупповая дифференция предполагает увеличение восприятия подобия внутри группы членства и отличия от членов внешних групп, то есть имплицитно содержит в себе тенденцию к конкурентности. Поэтому получить конкурентный характер взаимодействия гораздо легче, чем кооперативный, Как показали эксперименты, внутригрупповая активность играет более важную роль по сравнению с межгрупповой, и межгрупповая конкуренция легче возникает при росте внутригрупповой кооперации, так как она дает больший вклад в формирование межгрупповых границ. «Любые индивиды имеют тенденцию в большей мере осознавать внутригрупповые, чем межгрупповые действия ингрупповых членов — и соответственно — межгрупповые, чем внутригрупповые действия аутгрупповых членов. Эти постоянные расхождения между внутригрупповыми и межгруппозыми отношениями должны вызывать ингрупповой фаворитизм при минимальных условиях сформированности группы, даже если таковые не содержат аттитюдов, враждебных аутгруппе» [23, с. 71].
Исследования условий, при которых повышается поляризация и экс-тремизация группы, — таких как степень ингруппового подобия, величина мета-контраста, контекст, — показали, что они прямо связаны с факторами, облегчающими формирование группы и идентификацию с ней.
Аналогичные факты и интерпретации позволяют сделать Тернеру вывод о том, что любая взаимозависимость индивидов может быть опосредована процессами идентификации с ингруппой. «Во многих случаях индивиды будут стремиться воспринимать свои цели, потребности или мотивы в связи с их групповым членством; таким образом их интересы становятся стереотипными характеристиками группы как целого» [23, с. 97]. Это может привести к тому, что при определенных условиях, делающих самокатегорию рельефной, кооперативная межгрупповая зависимость будет создавать такую же дискриминационную тенденцию, как взаимозависимость конкурентная. Такими условиями могут быть, например, неравенство статусов, сохранение психологической дистанции, ограничение кооперативных контактов, контрастные физические различия.
Логика самокатегоризационной концепции диктует основной путь снижение остроты межгрупповых конфликтов: смягчение категоризационных границ и организацию восприятия большего подобия с аутруппой. В связи с этой тенденцией более чем уместно в качестве иллюстрации привести результаты экспериментов Уорчела (Worchel) и его коллег, исследовавших эффект внешнего подобия групп на межгрупповую кооперацию. Они обнаружили, что восприятие лабораторной одежды одного цвета, в которую одевали членов обеих кооперирующихся групп, вело к позитивному сдвигу межгрупповых аттитюдов [30]. Подобным образом можно реинтерпретировать традиционные выводы результатов экспериментов Шерифа. Снижению конфликта способствовала не организация кооперативной зависимости для достижения суперординатной цели самой по себе, а сглаживание межгрупповых границ членства, то есть, фактически, психологическое слияние групповых границ.
Другой путь снижения конфликта заключается в переводе взаимодействия с межгруппового уровня абстракции на межперсональный уровень. Так, Уайлдер (Wilder) обнаружил снижение межгрупповой дискриминации при росте индивидуальной информации об аутгрупповых членах, а в исследовании Брауна и Тернера (Brown, Turner) — после введения личного контакта членов взаимосвязанных групп — дискриминационная тенденция вообще не была обнаружена [28, с. 6].
Теоретически это можно обосновать следующим: снижение межгруппового конфликта при переходе на межперсональный уровень самокатегоризацин происходит не за счет простого переключения на индивидуальные контакта (в этом случае конфликтная напряженность, видимо, осталась бы неизменной), а за счет когнитивных процессов, при которых межперсональная категоризации предполагает, как начальное условие, акцентуацию сходства между участниками на межгрупповом уровне абстракции. А сходство — предпосылка кооперации, так как оно снижает восприятие межгрупповых различий.
К сожалению, само понятие конфликта самокатегоризационной концепцией не определено. Поэтому развитие данного направления связано с выделением конфликтного состояния на фоне допустимой межгрупповой дифференциации, обеспечивающей эффективное взаимодействие групп как самостоятельных субъектов совместной деятельности.
Основные пути разрешения конфликтов, как уже говорилось выше, видятся сторонниками Тернера в снижении категоризационной рельефности или переходе на межперсональный уровень взаимодействия и организации восприятия членов аутгруппы, как персонализированных субъектов. Более внимательный анализ категоризационных процессов позволяет конкретизировать тактику воздействия на конфликт.
Итак, первый предложенный путь — снижение межгрупповой дифференциации путем размывания категоризационных границ. Крайнее выражение его — перекатегоризация и ассимиляция группами друг друга. На этой тактике построены рекомендации, связанные с целесообразностью познания истории и культуры аутгруппы, увеличением межгрупповых контактов, Анализ само-категоризационных процессов и текущих событий в нашей стране не позволяют сделать очень оптимистичных выводов при оценке данного средства. Этим путем можно скорее ретушировать, чем разрешать конфликт.
Второй путь — персонализация взаимодействия при сохранении категоризационных признаков — будет способствовать преимущественно временной деактуализации конфликта.
Третий путь подсказывают исследования Вревер и Крамер (Brewer & Kramer), которые показали, что рельефность суперординатной категоризации может увеличить уровень кооперативности [5, 14]. Следовательно, мы можем воздействовать на конфликт, переводя восприятие на суперординатный уровень абстракции или, говоря иначе, гуманизируя взаимоотношения между группами. Но результат, как и во втором случае, может ограничиться деактуализацией конфликта.
Четвертый путь можно интерпретировать как проявление относительной независимости ингрупповых процессов от аутгруплового контекста [22, 11, 23]. Он заключается в четком осознании аутгруппы и разведении сфер групповых интересов так, чтобы каждая из них нашла свою нишу в структуре социального взаимодействия с сохранением, а может и повышением позитивной идентичности ингрупповых членов.

САМОКАТЕГОРИЗАЦИЯ И КОНФОРМНОСТЬ

Явление конформности — один из популярных объектов исследования в социальной психологии, определение которого обычно не вызывает принципиальных разногласий. Например, то определение, от которого отталкиваются в своей работе Хогг и Тернер (Hogg & Turner), предлагает понятие конформности как «изменение поведения или веры по отношению к группе в результате реального или воображаемого группового давления» [11, с. 139]. Определение, характерное для советской психологии, дает «Краткий психологический словарь»: «Конформность — тенденция человека изменять свое поведение под влиянием других людей таким образом, чтобы оно соответствовало мнениям окружающих, стремление приспособить его к их требованиям» [1, с. 153]. Очевидно, что оба определения подразумевают результатом конформности повышение сплоченности группы и включают в себя как неосознанное индивидом влияние окружающих, так и сознательную подготовку индивидуальных реакций с целью получения поощрения или избегания наказания со стороны окружения.
Рассматривая детерминанты конформности, традиционная теория выделяет: 1) нормативное влияние, имеющее основание в индивидуальной потребности в социальном одобрении, и 2) информационное влияние, связанное с принятием мнения других, как средства достижения валидности собственных оценок, мнений и установок реальному миру.
Анализируя нормативное влияние, Хогг и Тернер оценивают его в основном как ситуацию публичного согласия в контексте власти, которая не затрагивает истинных когнитивных изменений и психологические механизмы которой более или менее ясны. Поэтому основное внимание авторы сконцентрировали на изучении влияния, вызванного потребностью индивида в точном знании.
Первые исследования в данной области обычно связывают с экспериментом Шерифа и Аша (Asch) [19, 4]. Напомним, что традиционный взгляд наинформационное влияние связан с неопределенностью стимулов физической реальности и возможностью снять эту неопределенность только засравнения своих ощущений с мнениями других. Это детерминирует мотивацию субъектов к поиску необходимой информации и зависимость от «специфических других», а следовательно и конформность. Однако ряд явлений не находит
удовлетворительного объяснения в рамках традиционных концепций. Среди них такие, как проблема независимости и нонконформности [ 12], влияние меньшинства [15]. В то же время исследования с позиций традиционной парадигмы дали ряд фактов, которые легко могут ассоциироваться с сакатегоризационной концепцией. В частности, среди факторов, затрагивающих конформность, были выделены такие, как зависимость конформности от размеров большинства, привлекательности группы, наличия группировок, оппозиции и осознания когнитивной альтернативы большинству [11].
Теория самокатегоризации предоставляет возможность для альтернативного объяснения процессов влияния за счет введения понятия референтного информациониого влияния [ 24, 25]. Генезис влияния раскрывается следующим образом: социальная категоризация себя приводит индивида к идентификации с группой членства; это подразумевает изучение и усвоение ингруппой нормативных тенденций; поскольку нормативные тенденции непосредственно связаны с определенными образцами поведения, то следование данным образом и соответствующие установки служат признаками принадлежности к данной категории и, наоборот, отклонение от них воспринимается как признак другой категории. Поскольку индивиды посредством идентификации приписывают ингрупповые нормы себе и включают их в самообраз, они становятся более конформными при повышении рельефности категоризационных признаков.
В итоге, конформное изменение происходит в том случае, когда индивидуальная позиция сталкивается с несоответствием позиции членов группы, с которой индивид себя идентифицирует,— и только тогда, когда предварительно ожидалось согласие индивидуальной и групповой позиций. Несоответствие внутренних ориентации индивида ориентациям группы членства может 6ыть разрешено двумя путями: увеличением субъективной конформности или признанием своей принадлежности к другой категории.
Таким образом, конформность личности определяют два ортогональных вектора: первый связан со степенью идентификации (от идентификации, через нонидентификацию, к дисидентификации); второй — со степенью принуждения со стороны группы к изменению индивидуальных аттитюдов. При отсутствии принуждения идентификация с группой обусловливает конформное: нонидентификация — независимость, - а дисидентификация — контрконформность. При достаточной силе принуждения во всех случаях мы сталкиваемся с проявлением согласия (уступчивости).
Основные отличия подходов проявляются в следующем: информационное и нормативное влияние (воздействие) оказывают люди, обладающие информацией или властью, референтное информационное влияние — люди, несущие себе признаки категорийной принадлежности. Средство влияния в первом случае — групповое давление, во втором — рельефность категоризации.
Для экспериментального подтверждения сделанных выводов в Бристольском унинверситете была проведена серия экспериментов, основанных на модифицированной версии парадигмы Аша [11, 27], Экспериментальная процедура включала работу субъектов в звуконепроницаемых кабинах, в которых они должны были дать свою оценку стимулу, который проецировался на экран. В качестве стимулов предъявлялись нейтральные личностные черты, вторые должны были быть оценены по шкале Лайкерта как социально одобряемые или неодобряемые. При этом субъектам сообщалось, что их группа предпочитает одобрять черту, а члены аутгрупп предпочитают неодобрение. (поскольку все ответы проходили вначале через пульт экспериментатора, это шло возможность манипулировать каналами информации и создавать у испытуемых иллюзию поочередности участия в общем обсуждении. В действительности, каждый из них отвечал последним, а все предыдущие ответы были экспериментально сконструированы и выступали как независимые переменные. Кроме того, две последние черты предъявлялись без обратной вязи, то есть без сообщения реакции других испытуемых.
В процессе эксперимента манипулировали такими межсубъектными переменными как ингрупповое/аутгрупповое членство; нормативная согласованность/несогласованность (все черты оценивались как социально одобряемые/половина черт оценивалась как неодобряемые); публично/приватные условия (испытуемый знал, что его ответы будут известны всем/ответы останутся неизвестны). В качестве внутрисубъектных переменных были выбраны пронормативность/антинормативность (несогласованный источник одобрял черту/не одобрял черту); отсутствие поддержки/верная поддержка (в условиях поддержки один из источников информации давал половине черт нейтральную оценку),
Приведем некоторые результаты эксперимента: а) категоризация сама по
себе существенно повышала конформность в ответах; б) большая конформность
проявлялась при согласованных условиях; в) эффект еще более усиливался
при наличии поддержки в условиях пронормативных ответов и давал обратный
результат при антинормативных ответах; г) отсутствовал эффект поддержки
несогласованных условиях; д) в согласованных условиях не наблюдалось
снижения конформности ни при введении точной поддержки, ни в приватных
условиях; е) при отсутствии обратной связи конформность была наибольшей,
и особенно увеличивали ее приватные условия.
Полученные результаты противоречат традиционному объяснению конформности нормативным и информационным влиянием и полностью согласуются с концепцией референтного информационного влияния, подчеркивающего, что конформность проявляется в ситуации расхождения индивидуальных оценок, мнений, поведения с воспринимаемыми нормами той группы людей, с которой индивид себя идентифицирует.
Суть традиционного подхода состоит в том, что группа рассматривается как заместитель физических стимулов (информационное влияние) или непосредственно как физический стимул (нормативное влияние). Сторонники теории самокатегоризации обратились к конформности как к феномену, вызванному более высоким уровнем организации общества, межгрупповых этношений, феномену, являющемуся сугубо групповым качеством, не выводимым из факта взаимозависимости и взаимодействия сцепленных между собой индивидов.
Кроме того, данная альтернатива традиционному подходу, по мнению и Тернера, снимает дихотомию информационного и нормативного влияния, хотя и вводит, на мой взгляд, новую дихотомию: конформность — согласие. Последняя может оказаться полезной в разведении понятий конформности и конформизма, которые еще встречаются в нашей социально-психологической литературе.

ИССЛЕДОВАНИЕ ПРОЦЕССОВ СТЕРЕОТИПИЗИРОВАНИЯ

Классический подход к стереотипам фокусируется на их упрощенной негативной, сверхгенерализующей и иррациональной природе. В его оси лежит индивидуалистическая парадигма, признающая индивида единственной психологической реальностью [4]. Особенно образна в этом отношении модель «когнитивного скряги», который упрощает и генерализует информацию, чтобы снизить ее поток, внося тем самым искажение в свое восприятие мира [21].
Приведем определения стереотипов, данные в отечественных психологических словарях. «Стереотип социальный — схематизированный, упрощенный образ какого-либо явления социальной действительности, фиксирую: в себе лишь некоторые, иногда несущественные его черты» [ 2]. «Стереотип социальный — один из распространенных приемов буржуазной пропаганды, используемой с целью манипулирования массовым сознанием, оправдания расовой дискриминации» [1].
Толчок к реинтерпретации стереотипизационных процессов в духе самокатегоризационной теории дал эксперимент Тэджфела и Уилк (Tajfel & Wilkes) [20]. Его результаты заключались в том, что маркировка четырех более длинных линий литерой А, а более коротких — литерой Б порождала акцентуацию восприятия разницы в размерах линий между подгруппами А и В и небольшую тенденцию к восприятию подобия длин линий внутри подгрупп. Факт категоризации давал начало стереотипизирующим процессам.
Работы Тэджфела, а также Брунера (Bruner), Роша (Rosch), Нейсера (Neisser); и других легли в основу подхода Тернера к проблеме стереотипизации в к закономерному групповому феномену.
Как отмечал Брунер, любые перцептуальные ощущения — итог категоризационных процессов, которые, не затрагивая природы вещей, дают знание о них [ 7]. Рош акцентировал в категоризации имплицитно заложенную связь между объективной дискретностью бытия и общественной практикой людей представляющую меру вещей [18]. Это хорошо объясняет, например, факт, почему Рабби и Горвитц не получили никаких существенных проявлений ингруппового фаворитизма в контрольной совокупности, хотя она и категоризована на «синюю» и «зеленую» [17].
Категоризация, по мнению Тернера и его коллег, не упрощает информацию, а делает стимулы информационно доступными в соответствии с требованиями контекста. «...Главная функция категоризации — не перцептуальное упрощение, как арьергардное действие, вызванное ограниченными возможностями, а скорее обогащение через селективное представление структуры реального окружения, которое позволяет воспринимающему «идти» через стимульную информацию к объектам и событиям в соответствии с их значением и человеческой уместностью» [ 16, с. 121]. Стереотипы являются логическим завершением категоризационных процессов.
Для того чтобы доказать релевантность стереотипизации соответствующим условиям задачи, стоящей перед субъектами, Оукс и Тернер (Oakes & Turner) провели серию лабораторных экспериментов [ 16]. Первые эксперименты были проведены в 1986 году как контраргументы гипотезе Тэйлор (Taylor), которая предполагает в качестве главной детерминанты подключение процесса стереотипизирования к восприятию отчетливости или новизны стимулов. Появление нового стимула дает толчок его категоризации, т. е. снижения общего количества информации независимо от реального контекста. Модифицируя процедуру экспериментов Тэйлор, Оукс и Тернер показали возможность fальтернативной интерпретации их результатов. Их стимульные группы содержали последовательно изменяющееся соотношение представителей мужского и женского пола (от 1 мужчины и 5 женщин до 5 мужчин и 1 женщины). При этом половине испытуемых предлагали дать описание одного мужчины. Модификация заключалась в том, что другой половине испытуемых давали задание описать каждого члена группы. Так задавались «индивидуальная» и «коллективная» ориентации в задачах. Результаты подтвердили ожидания. При «индивидуальной» ориентации действительно проявлялась новизна, и наиболее рельефной была комбинация с 1 мужчиной и 5 женщинами. Однако при «коллективной» ориентации наиболее рельефными сексуальная категоризация и максимальное стереотипизирование были в группе, состоящей из 3 мужчин и 3 женщин, то есть при максимальной дифференциации групп на две субгруппы.
Вторая серия экспериментов Оукс и Тернера была связана с критическим анализом гипотезы Брунера о роли категоризации — по мнению последнего, объективном представлении реальности, лишенном ненужных подробностей в ходе достижения цели. Решающее значение при абстрагировании принадлежит доступности категории, тому, насколько легко она может возникнуть в сознании индивида (то есть привычности категории, целям, задачам субъекта). Вторая детерминанта — пригодность категории (образно говоря, плотность сочленения актуальной реальности и признаков категории). Ей, по мнению Оукс и Тернера, уделяется неоправданно мало места в теории Брунера, что делает ее «работающей» лишь на индивидуальном уровне сознания. Экспериментальная процедура предусматривала манипулирование сравнительной и нормативной пригодностью. Испытуемые наблюдали видеозапись дискуссии трех студентов «художников» и трех студентов «ученых», соответственно представителей гуманитарного и естественного факультетов, о смысле университетской жизни. Задаваемые ситуации были следующими: 1) «согласованная» — полное согласие в стимульной группе; 2) «конфликтная» — у «художников» была точка зрения, отличная от «ученых»; 3) «девиантная» — один «художник» не согласен с остальными пятью студентами; 4) «последовательная» — «художник» придерживался свойственного ему стереотипа («социальная жизнь важнее науки»); 5) «непоследовательная» — «художник» принимал стереотип «ученых» («наука важнее общественной жизни»). Сравнительная пригодность изменялась манипуляцией «согласованных»/«конфликтных» условий. Нормативная пригодность менялась с помощью условий — «последовательность»/«непоследовательность». Результаты показали, что наиболее ясная категоризация и стереотипизирование происходили при последовательно-конфликтных условиях; индивидуализация позиций — при непоследовательно-девиантных условиях; и объяснение позиций внешними обстоятельствами — при согласованных условиях.
В обеих сериях эксперимента отмечена большая роль мета-контраста в ходе стереотипизирования. Это позволяет сделать вывод о чувствительности категоризации к стимульному контексту и, в частности, к структуре отношений в процессе сравнения. Подтверждение этому было найдено еще в экспериментах Диаба (Diab), проведенных в 1963 году и -показавших: французский стереотип у арабов-мусульман коренным образом менялся, когда они оценивали французскую группу в контексте непопулярных групп («социабельные», «артистичные», «демократичные», «культурные») —- по сравнению с контекстом популярных групп («неблагородные», «эгоистичные», «материалистичные») [8].
Какие же выводы из анализа самокатегоризационных позиций в проблеме формирования стереотипов можно сделать? Во многом следует согласиться с выводом Оукес и Тернера: «...стереотипизирование является не информацией снижающими, сверхгенерализованными искажениями, происходящими как краевой эффект ограниченных способностей, а процессом, через который мы понимаем реальность групповой жизни» [16, с. 130], Стереотипизирование - не упрощающий, а адаптивный процесс, переводящий взаимодействие на более высокий уровень социальной организации. Содержание этого процесса зависит от содержания межгрупповых отношений. Хотя Тернер и допускает сверхгенерализацию, как отклонение, связанное с искажением информации, вряд ли следует придавать ей такой акцент. По крайней мере, сверхгенерализация чувств и аттитюдов неизбежно происходит, когда в сферу взаимодействия включается новый индивидуальный объект. И эта сверхгенерализация не будет искажением реальности, если актуальное взаимодействие с данным индивидом будет происходить на соответствующем уровне социальной организации. Искажение происходит тогда, когда стереотипы, соответствующие межгрупповому взаимодействию, начинают регулировать отношения межиндивидуальные. То, что мы понимаем под «искажением», в большинстве своем вызвано конфликтными ситуациями, но вначале происходит конфликт-- а потом «искажение»; сначала импульс действия — потом восприятие. Taкие искажения объективно обоснованы и выполняют целеобусловленную регулирующую функцию даже в патологических случаях. То, что нерационально с нашей точки зрения, вполне рационально с позиций субъекта.
Что касается упрощения информации, то можно предположить, что в ситуации сильной межгрупповой напряженности будет происходить сужение сферы категоризационных мер вплоть до одной (например, такой, как определенный национальный признак, из-за чего он автоматически приобретает гипервыраженный характер). Конечно здесь требуются дополнительные экспериментальные подтверждения.
Результаты исследований в направлении, избранном Тернером, позволяют нетрадиционно взглянуть на многие групповые феномены и само понятие группы. Это заставляет еще раз творчески переосмыслить устоявшиеся и потому часто выпадающие из сферы критики концепции. Социальная, группа предстает перед нами закономерным и особым уровнем организации общественной системы, в которой между фактом группового субъекта и любой совокупностью взаимосвязанных индивидов лежат процессы cmpyктурирования и системообразования, часто не зависящие от воли отдельных индивидуальных деятелей. Некоторые традиционные детерминанты формирования группы выступают как групповые эффекты, вызванные социальной идентификацией; тем самым снимается ряд противоречий при объяснении социальных явлений.
В заключение следует сказать, что в развитии психологических знаний сложился своеобразный маятник, который вначале Тэджфел, а за ним Тернер качнули от межгруппового взаимодействия в сторону когнитивных процессов. Но настало время, когда обогатившись новыми знаниями, надо возвращаться назад, к точке реального взаимодействия групп.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.Краткий психологический словарь. М., 1985.
2. Психологический словарь. М., 1983.
3. Сушков И, Р. Социальная психологическая теория Джона Тернера // Психол. журн,
4. Asch S. Social Psychology. Englewood Cliffs. N. Y. Prentice-Hall, 1952.
5. Brewer M. and Kramer R, The psychology of intereroup attitudes and behavior // Annual Review of Psychol. 1985. 36. 219—243.
6. Brown R,, Turner J. Interpersonal and intergroup behaviour // Intergroup Behaviour / Eds J. C. e Turner, H. Giles, Oxford: Blackwell, 1981. P. 33—65. c
7. Bruner J. On perceptual readiness // Psychol. Review. 1957. V. 64. P. 123—151. Щ\.
8. Diab L. Factors devermining group stereotypes // J. Soc. Psychol. 1963. V. 59. P. 29—40.
9. Dion K., Earn В., Lee P. The experience of being a victim of prejudice: an experimental approach
// Int. J. Psychol. 1978. V. 13. P. 197—214.
10. Doise W. Groups and individuals: explanations in social psychology. Cambridge, England, 1978. fl. Hogg M., Turner J. Social identity and conformity: A theory of referent informational influence // Current Issues in European Social Psychology / Eds W. Doise, S. Moscovici. Cambridge: Cambridge
University Press, 1987. V. 2. P. 139—182.
11 Hollander E., Willis R. Some current issues in the psychology of conformity and nonconformity // Psycho!. Bull. 1967. V. 68. P. 62—76.
13.Kennedy /., Stephan L. The effects of cooperation and competition on ingroup — outgroup bias // J. Appl. Soc. Psychol. 1977. V. 7. P, 115—130.
14. Kramer R., Brewer M. Effects of group identity on resource use in a simulated common dilemma // J. Pers. and Soc. Psychol. 1984. V. 46. P. 1044—1057.
15.Moscovici S. Social influence and Social Change. L.: Acad. Press, 1976.
16.Oakes P., Turner J, Is limited information processing capacity the cause of social stereotyping // European Rev. Soc. Psychol. 1990. V. I. P. 111 — 135.
17.Rabble J., Horwitz M. Arousal of ingroup — outgroup bias by a chance win or loss // J. Pers. and Soc. Psychol. 1969. V. 13, P. 269—277.
18.Rosch E, Principles of categorization // Cognition and Categorization // Eds E. Rosch, B. Lloyd. Hillsdale, N. Y.: Erlbaum, 1978. P. 27—48.
19.Sheriff M. The psychology of social norms. N. Y. Harper and Bros., 1936.
2O. Tajfel H., Wilkes A. Classification and quantitative judgement // British J. Psychol. 1963. V. 54. P. 101 — 114.
21. Taylor S. The interface between social and cognitive psychology // Cognition. Social Behavior and the Environment / Ed. J. H. Harvey. Hillsdale, N. Y.: Erlbaum, 1976.
22.Turner J. Social categorization and social differentiation in the minimal group paradigm // Differentiation between Social Groups / Ed. K. Tajfei. L.: Academic Press, 1978. P. 101—140.
23.Turner J. The experimental social psychology of intergroup behaviour / Eds J. Turner and H. Giles. Oxford, 1981. P. 66—101.
24. Turner J, Towards a cognitive redefinition of the social group // Social Identity and Intergroup
Relations / Ed. H. Taifel. Cambridge: Cambridge University Press, 1982. P. 93—118. •
25. Turner J. Social categorization and the self-concept: A social cognitive theory of group behaviour // Advances in Group Processes / Ed. E. Lawer. JAI Press, 1985. V. 2. P. 77—121.
26. Turner J., Hogg M., Oakes P., Smith P. Failure and defeat as determinants of group cohesiveness T / British J. Soc. Psychol. 1984. V. 23. P. 97—111.
27.Turner J., Oakes P. Self-categorization theory and social influence // The Psychology of Group Influence / Ed. P. Paulus Hilledate, N. Y.: Erlbaum, 1989.
28. Wilder D. Perception of groups, size of opposition and social influence // J. Exp. Soc. Psychol. 2 1977. V. 13. P. 253—268.
29. Wilson W., Kayatani M. Intergroup attitudies and strategy choices in intergroup competition //
J. Pers. and Soc. Psychol. 1968. V. 2. P. 432—35.
30, Worchel S. Co-operation and the redution of intergroup conflict: some determining factors // The
Social Psychology of Intergroup Relations // Eds, W. Austin and S. Worchel. Monterey, CA:
Brooks/Cole, 1979. P. 262—273.