Глава 2
Взаимоотношения людей
как коллективных субъектов
жизнедеятельности

 

Пример проявления конформизма можно обнаружить в условиях взаимодействия групп, в котором один из партнеров был из группы низкостатусной и явно менее квалифицированной.

Распределение качеств по степени их важности, которое сделали проигрывающие сравнение группы, как для групп партнеров, так и для себя не отличались по характеру от аналогичных распределений, сделанных группами с нормально развивающимися взаимоотношениями. Но характеристики группами самих себя были примечательны большой критичностью. Группы были не только недовольны рядом своих характеристик, но и считали их развитыми хуже, чем у внешних взаимодействующих групп. Причем подавляющее большинство наиболее критично оцениваемых качеств относилось к необходимым и важным для взаимодействия групп.

Эти же качества были низко оценены группами и партнерами по взаимодействию, и руководством организаций.

Такая отрицательная оценка группообразующих качеств никогда не встречалась нам в других ситуациях взаимодействия, как не встречался и общий итог взаимоотношений таких групп: более половины их членов предпочли группы-партнеры в целом.

Результаты межгруппового сравнения настолько затронули групповое сознание, что свойство социоцентризма оказалось неспособным противостоять объективным проявлениям групповых качеств. Чувство групповой приверженности оказалось утраченным. При условии свободной миграции, такие группы перестали бы существовать. Но поскольку организационная система не оставляет альтернатив, члены групп вынуждены конформировать по направлению к более высокостатусным партнерам и выбирать тактику взаимодействия, которая приспосабливала бы их отношения к отношениям, декларируемым группой-партнером. Полная ассимиляция групп не достигается только благодаря существующим межгрупповым границам, поддерживаемым организацией и более высоко статусной группой-партнером.

Тенденция нормализации становится возможной благодаря особым психологическим защитным механизмам групп. Объяснение им дает теория социальной идентичности. Она основана на том, что индивид стремится поддержать позитивную самооценку. А поскольку категоризация себя как члена определенной социальной группы входит в самообраз личности, то индивид будет стремиться принадлежать к тем группам, которые обеспечивают конструктивный вклад в Я-концепцию. И, следовательно, группы будут делать все возможное, чтобы таких отличий от других групп добиться [479]. Возможны следующие способы психологической защиты:

1. Группа будет сравнивать себя с внешней группой по некоторому новому измерению.

Лемэйн (1966) обнаружил, что детские группы, которым доставалось меньше материалов для конструирования домика, из-за чего они не могли выгодно сравнивать себя в этом отношении с другими, начинали сравнивать себя в достижениях по конструированию окружающей домик территории.

2. Группа может изменить ценности групповых свойств таким образом, что сравнение из негативного превратится в позитивное.

Исследования Пибоди (1968) показали, что хотя группы и согласны с их относительными характеристиками, более ценной считается та черта, которой обладает собственная группа. Измерение (например цвет кожи) остается тем же самым, но господствующая ценностная система, связанная с ним, реверсируется: «черное становится прекрасным».

3. Группа будет искать более подходящую для сравнения внешнюю группу. Некоторые исследования показали, что сравнение с равно- или низкостатусными группами повышает самооценку группы, потерпевшей неудачу в сравнении с высокостатусным партнером [479].

Последняя тактика вряд ли способствует нормализации отношений, так как речь может идти скорее об изоляции группы и физическом нарушении взаимоотношений, характерном для определенного пути развития конфликта, т.е. второй стадии регулирования взаимоотношений. Если же группы не могут по каким-либо причинам (например, властной природы) уйти от взаимодействия с группой-победителем, они неизбежно будут терпеть ущерб от межгруппового сравнения и наиболее вероятно будут терять чувство групповой приверженности скорее, чем компенсировать ущерб путем сравнения с другими низкостатусными группами.

Тактика трансформации ценностной структуры, с помощью которой происходит межгрупповое сравнение, встречается нередко, например, при исследовании взаимоотношений групп в производственной организации, причем за несколько лет до того, как первые статьи о теории социальной идентификации попали в руки российского читателя.

Группы, проявившие такую тактику, в целом характеризовались как нормальные производственные подразделения, в практике которых отмечаются трудности совместной деятельности, в частности, трудности совместных решений и внедрения совместных проектов.

Одна из групп подчеркивала более активную позицию и более высоко оценивала свой опыт работы и плодотворность идей. Она была критична по отношению к себе и к своим партнерам.

Вторая группа была менее критична, и ее критика была направлена преимущественно против партнеров. В социальной структуре организации она занимала более низкостатусную позицию по сравнению с первой. Вторая группа признавала у своих партнеров более высокий уровень качеств, необходимых и важных для профессионального взаимодействия. Одновременно она отмечала у себя более высокий уровень развития качеств, не столь важных и даже совсем маловажных для взаимодействия. И партнеры против этого, в принципе, не возражали. Таким образом, проигрыш сравнения по основным характеристикам, от которых зависит результат взаимодействия, был очевиден.

Казалось бы, члены группы должны в этом случае прибегать к конформизму по отношению к партнерам. Но они избрали иной путь. Когда анализ обратился к распределению степени ценности определенных качеств для взаимодействия, то обнаружилась необычная тенденция. Большинство качеств, которые у себя высоко оценивала проигрывающая группа, изменило свою значимость, некоторые — очень существенно. Оценки «совсем неважно» и «не очень важно» сменились на «важно» и «очень важно».

Проигравшая группа, наряду с признанием значимости некоторых важных для взаимодействия групп качеств, приписала высокую ценность и ряду других качеств, обязательных для группы членства и совсем неважных для партнеров. Увеличивая психологический разрыв между ценностью для себя и внешней группы по наиболее выгодным групповым качествам, группа подчеркивала, таким образом, свою индивидуальность и создавала психологическую защиту, предохраняющую ее от ущерба межгруппового сравнения.

Тактика, избранная группой, приближала ее, скорее, к полюсу изоляции от другой группы, нежели к полюсу ассимиляции с ней, как при тактике, обеспечивающей конформизм.

Сама история государства или сообщества представляет собой итог работы защитных механизмов, предохраняющих его от возможных неудач. Пишется она в духе «избранного» народа, обладающего уникальной судьбой и самыми справедливыми законами. Народные герои — самые смелые и умные. Враги — самые коварные. И даже жертвы — самые большие.

Некоторые народы специально стимулируют восприятие своей подчиненности и гонимости со стороны других социальных групп, укрепляя солидарность внутри общности и получая дополнительные политические и экономические преимущества. Так, опрос городского населения по проблемам межнациональных отношений проходил в 1989 г. на фоне распространяющихся в еврейской среде слухов о росте антисемитских настроений среди русского населения. Результаты опроса показали, что такие же реакции проявились по отношению к татарам и более негативные — по отношению ко многим другим национальностям, которые, однако, не стимулировали распространения соответствующих слухов [120].

Таким образом, своеобразной защитой служит стимулирование расхождения отдельных национальных черт и ниш групповой активности. Немцы — самые пунктуальные, горцы — самые свободолюбивые, русские — самые хлебосольные. Это расхождение не только объективно складывается, но и специально поддерживается в общественном сознании.

Возможности для реализации тенденции к нормализации вплетены в культуру любого государства. Сама история государства или сообщества представляет собой итог работы защитных механизмов, предохраняющих его от возможных неудач. Пишется она в духе «избранного» народа, обладающего уникальной судьбой и самыми справедливыми законами.

Исследование кризиса идентичности целого народа и поиска путей равновесия среди других сообществ проводит историк Д.И. Полывянный в своей докторской диссертации: «Духовная культура средневековой Болгарии в контексте византийско-славянской общности» [198].

Болгары, видимо, длительное время испытывали чувство неуспеха в сравнении со своими более сильными соседями. Поэтому история развития их идентичности всегда отмечала черты некоторой вторичности. Ее первым ориентиром была Византия. Недаром мифология болгар наполнена византийскими реминисценциями. После падения Константинополя в 1204 г. и османского нашествия на Византию столица Болгарии город Тырново называется в литературных источниках «царским градом», а болгарский народ — богоизбранным, перенявшим отблеск величия Византии.

После утраты сложившейся идентичности вследствие захвата Тырнова османами часть его жителей переходит в ислам, хотя альтернатива остаться православными была вполне реальна. В основном это был торговый люд, который во всех сообществах имеет, пожалуй, самую слабую идентификацию с сообществом и поэтому легко конформирует по направлению к новым, высоко статусным группам.

Столица Болгарии переходит в Бдин. Идентичность болгарского народа стремится сохраниться, и поэтому победы осман толкуются Божей карой. Тырново называется в церковных книгах «тот город». Все реже употребляется этноним «болгары». По мнению Иоасафа, митрополита бдинского, на Бдинское царство, бывшее ранее частью Болгарского государства, грехи Тырнова не распространяются. В этом проявилась очевидная тенденция к нормализации взаимоотношений, которая развивалась после захвата Бдина османами.

Несмотря на такие разрушительные для болгарской идентичности удары, она все же сохранилась, и болгарский народ продолжал находить свое место в европейской культуре и сохранять себя как общность. Это произошло во многом благодаря тому, что он отошел от меры себя как «богоизбранного», перенеся ее на Сербию и уравновесив «восточное царство», турок, занявших место Византии, «западным царством», которым раньше была Болгария, а теперь — Сербия, а затем и другое православное государство — Россия. Культура «западного царства» несла в себе меры сравнения, дающие опору для сохранения болгарской идентичности и возможность достижения необходимой точки равновесия в социуме.

Этот фрагмент истории хорошо показывает непрерывность и гибкость процессов регулирования межгрупповых отношений. Он, собственно, дает нам понять, что человеческая история — это не состояние стабильного обмена социально-психологическими отношениями, а цепь постоянных нарушений и новых попыток достижений равновесия системы социума, т.е. процесс регулирования взаимоотношений субъектов истории.

Последний тип регулирования взаимоотношений — инновация — нередко встречается в периоды серьезной трансформации социальных систем и достаточно редко — в период их стабильного существования.

Можно сказать, что на первом этапе регулирования группы строят свои взаимоотношения как открытые системы. Именно благодаря этому остается пока возможной саморегуляция взаимоотношений.

Типы регуляции, которые встречаются на этапе саморегуляции, приведены в таблице 6:

Таблица 6

Типы саморегуляции межгрупповых отношений

Межгрупповые отношения в ситуации конфликта

Если ситуация, требующая регулирования групповых взаимоотношений, становится резко очерченной и вызывающей серьезную конфронтацию обменивающихся групп, то регулирование выходит на второй этап, существенно отличающийся от первого.