Меню
Назад » »

Отто Вайнингер. Пол и Характер.МАТЕРИНСТВО И ПРОСТИТУЦИЯ. 23

А все-таки только мужчина мог создать брак. Нет ни одного правового института, который был бы создан руками женщин. Все право принадлежит мужчине, женщине - только различные обычаи (поэтому совершенно ошибочен взгляд, по которому законы развиваются из обычаев или наоборот. Оба - совершенно различные вещи). Только мужчина чувствует потребность и обладает достаточной силой для того, чтобы ввести порядок в запутаннейшие половые отношения. Это является выражением его общего стремления к порядку, правилу, закону. И кажется, что у многих народов на самом деле было некогда время, когда женщина могла пользоваться большим влиянием на устои социальной жизни, но тогда не было ничего похожего на брак: эпоха патриархата есть эпоха многомужества. Различное отношение матери и проститутки к ребенку дает повод к дальнейшим весьма ценным выводам. Женщина, в которой преобладают черты проститутки, и в сыне своем прежде всего видит мужчину, и ее отношение к нему всегда носит половой характер. Так как нет женщины, которая всецело была бы матерью, то едва уловимый оттенок полового влияния сына на свою мать можно заметить повсюду. Поэтому-то я и считаю отношение к дочери самым надежным масштабом материнской любви. Не подлежит сомнению, что каждый сын стоит в известных половых отношениях к своей матери, хотя бы эти отношения были тщательно скрыты от взоров как сына, так и матери. Эти отношения ярко сказываются в том факте, что для многих мужчин мать является главным объектом их половых фантазий во время сна ("Сон Эдипа"). У некоторых это проявляется в раннем периоде их половой зрелости, а у других и позже, но как в том, так и в другом случае, подобные фантастические картины совершенно вытесняются из воображения сына в бодрствующем сознании. Что и в действительных отношениях истинной матери к своему ребенку заключается глубокий половой элемент, в этом можно убедиться на том бесспорном факте, что кормление ребенка грудью доставляет матери чувство мучительного наслаждения. Это так же несомненно, как и тот анатомический факт, что под сосками женских грудей находится эректильная ткань, раздражением которой, как доказано физиологами, можно вызвать сокращение маточной мускулатуры. Как пассивность, которая обусловлена фактом сосания ребенком молока , так и тесное физическое прикосновение во время кормления, представляет поразительную аналогию с ролью женщины в акте оплодотворения. Этим объясняется прекращение месячных регул во время кормления и нам до некоторой степени становится понятным неясная, но очень глубокая ревность мужчины даже к грудному ребенку. Но кормление ребенка - исключительно материнское занятие. Чем женщина сильнее приближается к типу проститутки, тем меньше у нее будет желания самой кормить ребенка, тем меньше она в состоянии будет это сделать. Поэтому нельзя отрицать того, что в отношении матери к ребенку уже заключено нечто родственное отношению между женщиной и мужчиной. Материнство такая же всеобщая черта, как и сексуальность, и та, и другая проявляются у различных существ с неодинаковой силой, Женщина, которая является воплощением материнства, должна раскрывать эту черту не только в отношениях к своему кровному ребенку, но прежде всего в отношениях ко всем людям без исключения. Правда, впоследствии интерес к собственному ребенку до того поглощает все остальное, что такая женщина в случае конфликта поступает крайне слепо, несправедливо, иногда даже безжалостно по отношению к другим. Интереснее всего здесь отметить отношение девушки-матери к своему возлюбленному. Женщина-мать, еще будучи девушкой, проявляет чисто материнские чувства к мужчине, которого она любит, и даже к тому мужчине, которой впоследствии должен стать отцом ее ребенка. Он уже сам в известном смысле ее ребенок. В этой именно черте, одинаково свойственной как матери, так и любящей женщине, проявляется глубочайшая сущность этого типа женщин: она именно и есть тот корень, вечно живой, сросшийся с почвой, вечно распускающийся, от которого единичный мужчина отделяется, как индивидуум, и перед которым он чувствует всю свою мимолетность. Это именно та мысль, которая заставляет каждого мужчину с большей или меньшей сознательностью видеть в женщине-матери, даже в девушке-матери, какую-то идею вечности и которая возводит беременную женщину в степень какой-то возвышенной идеи (Золя). Колоссальная самоуверенность рода, но ничего больше, кроется в молчании этих существ, перед которым мужчина чувствует себя моментами очень ничтожной величиной. В подобные минуты мир и спокойствие сходят в его душу, высшая и глубочайшая тоска умолкает в нем и он готов себя уверить, что женщина сообщила ему самую глубокую тайну связи человека с миром. Тогда он сам превращается в ребенка любимой им женщины (Зигфрид у Брунгильды в третьем акте), в ребенка, на которого мать смотрит с радостной улыбкой, для которого она бесконечно много знает, за которым умеет ухаживать, которого умеет укрощать и держать под уздой. Но это продолжается один миг. Зигфрид решительно сбрасывает гнет мыслей, навеянных Брунгильдой. Ибо сущность мужчины заключается в том, что он свергает с себя эту власть и возносит себя над ней. А потому роль отца менее всего способна удовлетворить глубочайшую потребность его духа, потому мысль раствориться и исчезнуть в бесконечности рода является для него ужасной. Наиболее пессимистическое из всех произведений мировой литературы: "Мир как воля и представление" в самой потрясающей главе своей:"Смерть и ее отношение к неразрушимости нашей сущности в себе" объявляет эту бесконечность воли рода единственно мыслимым бессмертием. Эта уверенность рода имеет своим результатом мужество и бесстрашие матери в противоположность неуверенности и робости проститутки. Это не моральное мужество, не мужество индивидуальности, которое вытекает из глубокой ценности истины и непреклонности внутренне свободного существа. Оно скорее является жизненной волей рода, который через посредство матери берет под свою защиту ребенка и даже мужчину, Противоположные понятия мужества и трусости распределяются между матерью и проституткой совершенно так же, как и понятия надежды и страха: надежда свойственна матери, страх - проститутке. Абсолютная мать всегда и при всяких обстоятельствах, так сказать, "надеется". В существовании рода лежит ее бессмертие, а потому она не знает страха смерти. Проститутке, наоборот, смерть внушает жесточайший ужас, несмотря на то, что ей совершенно чужда потребность в индивидуальном бессмертии. Вот еще одно доказательство того, насколько ложен взгляд, по которому жажда личного бессмертия обусловлена страхом и сознанием физической смерти. Женщина-мать всегда чувствует свое превосходство над мужчиной. По ее мнению, она для него - спасательный круг. Она защищена со всех сторон замкнутой цепью поколений, подобна гавани, из которой выплывают все новые корабли. Мужчина же, один плывет далеко в открытом, бурном океане. Даже в самой глубокой старости мать еще вполне готова к тому, чтобы принять и охранить своего ребенка. Этот момент, как мы увидим из дальнейшего, глубоко заложен в психике матери уже во время зачатия, во время же беременности ясно выступает момент защиты и питания. Сознание превосходства проявляется также по отношению к возлюбленному. Женщина-мать особенно восприимчива ко всему наивному и детскому, к простоте мужчины. Гетера же любит его изысканность, тонкость его натуры. В матери глубоко изложена потребность учить своею ребенка, одарять его, хотя бы этот ребенок был ее возлюбленным. Гетера же сгорает от желания, чтобы мужчина ей импонировал, чтобы она во всем была обязана ему. Женщина-мать, как представительница целого рода, питает чувства глубокой любви ко всем членам его (в этом смысле и дочь является матерью своего отца). С появлением же ребенка все интересы ее сосредоточиваются исключительно на нем, все прочее уже не занимает ее внимания ни в малейшей степени. Женщина-проститутка никогда не бывает так любвеобильна и узкосердечна, как мать. Цель рода всецело поглощает женщину-мать, проститутки же находится совершенно вне этой цели. Мало того. Род имеет в лице матери единственного своего защитника, единственного жреца. Она выражает его волю в ее чистейшем виде. Появление же проститутки доказывает насколько прав был Шопенгауэр, говоря, что взгляд, согласно которому целью всякой половой жизни является производство будущих поколений, лишен всеобщего значения. Из того факта, что женщины-матери проявляют особенно жестокое отношение к животным, можно убедиться, насколько все их помыслы направлены к жизни и сохранению своего рода. Следует присмотреться, с каким невозмутимым спокойствием домовитая хозяйка и мать шлет на заклание одну курицу за другой. Надо заметить, что все это она совершает с чувством глубокого удовольствия по поводу исполняемого ею похвального долга. Ибо всякая медаль имеет свою обратную сторону, обратной же стороной матери является мачеха. Женщина может быть матерью только по отношению ко своему ребенку, ко всему остальному она - мачеха. Итак, женщина - мать всецело живет мыслью о сохранении рода. Для доказательства этого положения достаточно обратить внимание на своебразное отношение ее ко всем предметам, которое служат целям питания. Она не может хладнокровно смотреть на то, что какая-нибудь съедобная вещь, будь то даже самый жалкий объедок, пропадает напрасно. Совершенно обратное отношение замечается у проститутки. Она, подчиняясь минутному капризу своему, заготовляет огромные запасы съестных веществ и нисколько не страдает, когда эти запасы пропадают самым бесполезным образом. Мать - скупа и мелочна, проститутка же - расточительна, капризна. Сохранение рода является основной целью жизни матери. Вот почему она вечна носится с заботой о хорошем питании своих детей, вот почему ничто не в состоянии доставить ей столько удовольствия, как здоровый хороший аппетит их. Неразрывно с этим связано ее отношение к хлебу и ко всему, что может быть названо хозяйством. Церера - отменная мать, этот факт особенно ясно выражен в ее греческом имени - Деметры. Мать воспитывает своего ребенка физически, но не духовно. Со стороны матери отношение ее к ребенку носит всегда физический характер. Это проявляется во всех ее поступках, начиная от поцелуев и ласк, которыми она осыпает его в детстве, и кончая заботами, которые как бы окутывают существо его в период возмужалости. Бессмысленное восхищение, которое способно вызвать в матери всякое внешнее проявление грудном младенца, имеет в своей основе то же начало: сохранение и поддержание земного жизни. Из всего этого вытекает, что с нравственной точки зрения нельзя особенно высоко ставить материнскую любовь. Ведь каждый может с полным основанием спросить себя: настолько умалилась бы любовь матери к нему, если бы он представлял из себя нечто совсем другое, чем он есть на самом деле! В этом вопросе лежит центр тяжести всей нашей проблемы. Пусть дадут ответ на него те, которые в материнской любви видят доказательство нравственного величия женщины. Определенная индивидуальность ребенка не имеет никакого значения для материнской любви. Для нее достаточно одного того, что он ее ребенок: в этом лежит безнравственность ее. Во всякой любви мужчины к женщине, даже в любви к представителю одного с ним пола главную роль играет определенное существо с известными физическими и психологическими качествами, одна только материнская любовь неразборчива: она простирается на все, что мать когда-либо носила в своем чреве. Это роковая истина, роковая как для матери, так и для ребенка, но нельзя не видеть, что именно в этом заключается вся безнравственность материнской любви, той любви, которая остается всегда одинаковой, становится ли сын святым или преступником, королем или нищим, остается ли он ангелом или превращается в мерзкое чудовище. Не менее безнравственно и притязание детей на любовь со стороны их матери, притязание, которое всецело покоится на том, что они ее дети (особенно требовательны в этом отношении дочери, но нельзя также сказать, чтобы и сыновья были без греха). Материнская любовь безнравственна, так как она не выражает определенного отношения к чужому "я", а представляет из себя с самого начала состояние какой-то срощенности. Как и всякая безнравственность, она является нарушением чужих границ. Отношение одной индивидуальности к другой - вот истинно нравственное отношение. Материнская же любовь отвергает понятие индивидуальности, являясь в основе своей неразборчивой и навязчивой. Отношение матери к ребенку есть не что иное, как система рефлекторных взаимоотношений между ними. Таков вечный и неизменный характер материнской любви. Закричит ли ребенок, или он заплачет в тот момент, когда мать будет находиться в смежной комнате, она вскакивает, словно ужаленная, и быстро спешит к нему (великолепный случай убедиться, является ли данная женщина проституткой или матерью). И в период возмужалости всякое желание, всякая жалоба взрослого моментально сообщается матери, переходит в сферу ее личных переживаний и превращается самым необдуманным, самым неудержимым образом в ее собственное желание, в ее собственную жалобу. Никогда не прерывающееся взаимодействие между матерью и всем тем, что было соединено с нею пупочной связью - вот истинная сущность материнства. Я окончательно отказываюсь делить всеобщее преклонение перед материнским чувством, ибо нахожу безнравственным именно то, что люди так высоко ценят в матери, т.е. ее неразборчивость. Я не сомневаюсь, что эту истину отлично сознавали очень многие выдающиеся художники и философы, но они предпочитали хранить о ней глубокое молчание. Безграничная переоценка Рафаэля в настоящее время сильно умерилась. Вообще же певцы материнской любви не поднимаются выше Фишарта или Ришпена. Материнское чувство инстинктивно, непроизвольно. Оно свойственно животным не в меньшей мере, чем людям. Этим одним уже достаточно доказано, что материнская любовь - не настоящая любовь, что подобный альтруизм не может быть назван нравственным. Ибо всякая мораль вытекает из умственного характера, которого совершенно лишены несвободные животные. Только разумное существо может подчиниться нравственному императиву. Непроизвольной нравственности нет, есть только нравственность сознательная. Если вообще позволительно творить об этическом превосходстве одной женщины над другой, то можно с уверенностью сказать, что гетера стоит в известном отношении выше матери. Основные цели рода ей совершенно чужды. Все новые и новые существа в бесконечной смене их вечно мелькают перед глазами гетеры, не находя в ней того прочного, насиженного места, которое представляет собою мать. Эти существа не поглощают ее в вечной заботе об их пропитании. Напротив того, мать, поглощенная непрерывными заботами о пище и одежде, кухне и хозяйстве, в интеллектуальном отношении стоит очень низко. Наиболее развитые в духовном отношении женщины, которые становились для мужчин чем-то вроде Музы, принадлежат исключительно к категории проституток. К этому типу, типу Аспазии, следует причислить всех женщин романтического периода и прежде всего наиболее выдающуюся среди них Каролину Михаэлис-Бэмер-Форстер-Шлегель-Шеллинг. В неразрывной связи с этим находится тот факт, что только люди, которые не ощущают никакой потребности в духовной деятельности, испытывают особенно сильное половое влечение к своей матери. От человека, отцовство которого ограничивается кругом только телесных детей, следует ожидать, что он среди всех женщин выберет наиболее плодовитую, наиболее приближающуюся к типу женщины-матери. Выдающиеся люди всегда любили только проституток . Их выбор всегда останавливается на женщине бесплодной. Если же они и оставляют потомство, то оно лишено всякой жизнеспособности и очень склонно к вымиранию. В этом следует признать факт, покоющийся на очень глубокой этической основе. Земное отцовство так же малоценно, как и материнство, оно так же безнравственно (глава XIV). Оно тоже нелогично, ибо является во всех отношениях иллюзией: ни один человек не может знать, в какой степени он является отцом своего ребенка. Наконец, это чувство очень непродолжительно и преходяще: каждый народ, каждая паса, в конце концов, гибли и бесследно исчезали с лица земли. Широко распространенное исключительное и даже благоговейное преклонение перед женщиной - матерью, которую хотят признать единственным наиболее совершенным типом истинной женщины, лишено всяких оснований. Правда, мужчины упорно настаивают на подобном отношении к женщине. Они утверждают, что только в типе матери женщина находит свое завершение. Я откровенно сознаюсь, что мне лично проститутка, не как лицо, а как явление, импонирует гораздо больше. Всеобщее превознесение матери имеет самые разнообразные основания. Прежде всего она, по-видимому, вполне удовлетворяет тем идеальным требованиям девственности, которая, как увидим дальше, каждый мужчина в силу особой потребности своей предъявляет к женщине. И на первый взгляд это может показаться действительно правильным: ведь для женщины - матери мужчина сам по себе не играет никакой роли, а если он и играет некоторую роль, то в той только мере, в какой она может относится к нему, как к ребенку. Но следует заметить, что целомудрие чуждо в одинаковой степени как женщине - матери, все мысли которой направлены на ребенка, так и проститутке, которая страстно жаждет мужчину. Эта иллюзия нравственности не остается без награды: мужчина самым неосновательным образом возносит женщину - мать в моральном и социальном отношении над проституткой. Женщина-проститутка совершенно игнорирует тот масштаб ценности, которого придерживаются мужчины. Она не подчиняется идеалу девственности, которого мужчины так настойчиво требуют. Она протестует против всего этого в самых разнообразных формах. В открытой ли форме светской дамы, в слабой ли, массивной форме демимондки или, наконец, в форме открытой демонстрации уличной проститутки - все в ней протест. Этим объясняется исключительное положение проститутки в обществе: она стоит вне права, вне закона, вне сферы социального уважения. Женщине-матери не стоит особенного труда подчиниться воле мужчины: ведь главным для нее является жизнь ребенка, жизнь рода. Другое дело - проститутка. Она по крайней мере живет исключительно своей жизнью, хотя бы ей это досталось (я беру крайний случай) ценой общественном презрения. В ней, правда, нет того мужества, что у матери, она труслива насквозь, но зато обладает неизменным коррелатом трусости, т. е. нахальством, а потому она и не стыдится своем бесстыдства. Склонная от природы к многомужеству, она отдается всем мужчинам, не ограничиваясь одним только основателем семьи. Она дает безграничный простор своему влечению, удовлетворяя его на зло всему. Она - владычица, которая отлично понимает, что в ее руках - власть. Женщину-мать легко смутить, еще легче оскорбить, проститутку же никто не в состоянии задеть, оскорбить. Мать, как хранительница рода, семьи, обладает сознанием чести, проститутка же игнорирует всякое общественное уважение, в этом ее гордость, это заставляет ее высоко держать свою голову. Но мысль, что у нее нет никакой власти, эту мысль она не в состоянии понять. Все люди заняты ею, думают только о ней живут ею одной, вот в чем ее никак разубедить нельзя. Оно и в действительности так. Женщина-проститутка - эта женщина, как дама, обладает наибольшей властью среди всех других людей. Она оказывает преобладающее, даже исключительное влияние на всякую человеческую жизнь которая не определяется мужскими союзами (начиная с гимнастических клубов и кончая государством). Здесь мы видим полнейшую аналогию между проституткою и великим завоевателем в области политики. Подобно Александру и Наполеону, великая, чарующая своею прелестью проститутка рождается раз в тысячу лет и, родившись, победоносно шествует по всему миру, подобно этим великим завоевателям. Каждый такой человек содержит в себе нечто родственное проститутке (каждый политик является некоторым образом и народным трибуном, а в трибунате лежит элемент проституции). В сознании своей власти ни завоеватель, ни проститутка не могут быть смущены кем бы то ни было, в то время как другие люди очень легко смущаются. Как и великий трибун, всякая проститутка уверена, что она может осчастливить человека своим разговором с ним. Обратите внимание на такую женщину, когда она обращается к полицейскому за справкой или входит в какой-нибудь магазин. Безразлично, приказчики ли там или приказчицы, купила ли она ценную или очень ничтожную вещь, она глубоко убеждена в том, что раздает какие-то подарки на все стороны. Те же элементы можно раскрыть и во врожденном политике. Стоит только вспомнить отношение Гете, насквозь проникнутого сознанием своего "я", к Наполеону в Эрфурте для того, чтобы видеть, что многие глубоко убеждены в этой способности подобных людей действительно одарять всех (миф о Пандоре, о рождении Венеры: едва вынырнув из пены морской, она окидывает милостивым взором все окружающее).

Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar