Джозеф Редьярд Киплинг (22) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

945 Просмотров

Обсудить

Джозеф Редьярд Киплинг

Баллада о «Громобое»

Эта баллада написана для «Сент-Джеймс Газетт»
как развернутый пародийный отклик на статью
одного корреспондента, который, судя по всему,
считал, что морские сражения и в следующем
веке будут напоминать классические баталии
адмирала Нельсона — с таранами, абордажами и т. п.
По какой-то случайности балладу с самого начала
восприняли как вполне серьезное сочинение и,
если мне не изменяет память, даже положили на музыку.
До сих пор я печатал ее без предисловий.
Р.Киплинг

Наш броненосец «Громобой»,
Он охранял Пролив.
Он шел, взрезая буруны,
Задраив люки от волны,
Орудья расчехлив

Их было два: сто тонн в носу
И столько же в корме.
Ныряли в море их стволы.
Вздымались к небу их стволы
В бурлящей кутерьме.

Наш броненосец «Громобой»,
Он встретил крейсер «Грот»:
Две пушки дьявольских при нем,
Что точным славятся огнем;
И очень быстрый ход.

Он начал бить за восемь миль
Как будто мы — буек:
Прицельный залп, потом другой.
Ствол нашей пушки носовой
Поник, как василек.

«Он бьет, как дьявол, капитан,
На палубе беда!
Нам выйти бы из-под огня,
Пока еще цела броня».
И кэп сказал: «О да».

Он нас догнал и с мили бил —
Как будто утку влет.
Мы били с башни кормовой,
Но в страшной качке штормовой
Все время перелет.

«Пробита башня, капитан,
В машинном — сущий ад:
Из труб горячий хлещет пар,
А это хлеще, чем пожар!»
И кэп сказал: «Назад».

Наш броненосец «Громобой»
Вернулся на убой:
Он шел на крейсерский бушприт
Так на акулу белый кит
Идет в последний бой.

«На ладан дышим, капитан,
И мочи нет терпеть!
Ну как так можно воевать:
Нельзя врага за горло взять
И к стенке припереть!
Мы беззащитны, капитан.
По нам, как в тире, бьют.
И остается лишь одно:
Безропотно идти на дно
Под вражеский салют».

Наш броненосец «Громобой»,
Он потерял броню.
Он шел, едва топя котел,
И как свиное брюхо гол,
Подставив нос огню.
«Корабль, как сито, капитан,
За нами черный шлейф.
Весь уголь наш на дне лежит,
По бункерам шрапнель визжит».
И кэп сказал: «Лечь в дрейф».

Наш броненосец»Громобой»
Прилив вперед понес.
Орудья мертвые торчат.
Клубится пар. И все молчат..
Уткнулся в крейсер нос.
Сдавайте шпагу, капитан,
Корабль сдавайте ваш.
И кэп сказал: «Идет война.
Хотите шпагу — вот она!
Вперед! На абордаж!»

Наш броненосец «Громобой»,
Четыреста мужчин
Матросы, боцман, старшина —
Плечо к плечу, к спине спина —
Все бились как один.
Мы взяли крейсер, крейсер — наш.
Кровавый этот бал
По пояс голые бойцы
Справляли так, как их отцы,
Как Нельсон завещал.

Наш броненосец «Громобой»
Тонул, как дань морям:
Труд миллионов умных рук,
А человечий мертвый тук —
На дно, на корм угрям.
Матросы «Громобоя» в ряд
На крейсере стоят.
Врага заклятого сразив,
Очистили родной Пролив,
Как долг и честь велят.

Перевод — Болычев И.

Баллада о «Боливаре»

Мы к докам бредем обратно, отчаянных семь ребят,
Под хмельком, по Рэдклифской дороге, поминая кромешный ад.
Дайте, девки, джина еще нам, нынче кружка — нам лучший дар,
Это мы через зимнее море протащили наш «Боливар».

Мы вышли из Сондэрлэнда, груженные грузом рельс,
Мы воротимся в Сондэрлэнд, переменивши фрахт,
Мы вышли из Сондэрлэнда, семь дней и ночей наш рейс
Сопровождала буря, мы шли в штормовых ветрах.

Расшатаны все заклепки, по ветру рвется дым,
Весь уголь на палубе свален, и груз грохочет под ним.
Протекавшего как корзину, рассыпавшего пену и пар, —
Вот каким через зимнее море провели мы наш «Боливар».

Один за другим скрывались маяки, мерцая подряд,
Угля не хватало, пище не позавидует черт,
При каждом ударе шквала переборки вовсю трещат,
Мы прошли подводные рифы с креном на левый борт.

Шатался побитою уткой, что рвется опять в полет,
Гремел он, как адская кузня, делая поворот,
Гнулись трубы и мачта, урагана встретив удар,
Вот каким через зимнее море провели мы наш «Боливар».

Скоро ли он погибнет, мы заводили спор,
Но прыгал он против бури, обрушившейся врасплох,
И когда, как пьянчужка, море волной колотило борт,
Мы верили — держит палец на нашем штурвале бог...

По избитой ползая палубе, щели мы забивали углем,
Мороз и соль разъедали стертые руки огнем;
Уж лучше Страшный суд, чем еще раз такой кошмар.
И все-таки через море мы провели «Боливар».

И вверх и вниз летели, соленую взвеяв пыль,
Захватывало дыханье, к небу швыряло нас, —
Но деньги, данные Ллойду, ловили увертливый киль,
И звезды, кружась, плясали в самый опасный час.

Усталость шатала ноги, — урвать бы минуту сна!
Мы слышали: ржавые клепки вытаскивала волна;
Как прыгала компаса стрелка — словно ловит свой хвост ягуар!
Но через зимнее море провели мы наш «Боливар».

Однажды в смятении ночи, когда волн неслась карусель,
Мы увидели, одуревшие от усталости и работ, —
Проклятый корабль пассажирский, сверкавший как «Гранд-отель»,
Прошел, издеваясь над нами, попавшими в водоворот.

Когда он прошел стороною, с усмешкой шкипер сказал:
«Ребята, прочь сбиты снасти, и к чёрту пошел штурвал!
Впрягись в рулевые цепи!» Через Билбао Бар
Мы провели против ветра в упряжке наш «Боливар».

Дырявую вдрызг посудину заклепывая смолой,
Шли мы по расписанию в неравной борьбе с волной.
Груза сверх меры, рук не хватало. Не веря ни в сон, ни в чох,
Мы причастились шторма, который послал нам бог.

Мы к докам бредем обратно, отчаянных семь ребят, —
Под хмельком, по Рэдклифской дороге, поминая кромешный ад.
В преисподней своими руками загребая хозяину жар,
Провели мы по зимнему морю в сохранности «Боливар».

Перевод — Фиш Г. и Соловьев Б.

Баллада о «Боливаре»

Семеро парней бывалых — в экипаже нашем.
Мы идем в кабак. Горланим песни. Ералашим,
Пей, гуляй сегодня вволю, на ногах нетверд:
«Боливар» благополучно возвратился в порт.
Мы грузились в Сандерленде, взяли рельсы, шпалы.
Груз уложен был так плохо: только отошли —
И назад. Опять отплыли. Зимний ветер шалый
Гнал обратно наше судно, чуть не до земли.
Расшатались все заклепки. В дьявольском безумье
Перекатывались рельсы, все крушили в трюме.
Прохудившееся днище. Крен на левый борт.
Туго нам пришлось — и все же мы вернулись в порт.
Затрещала от удара, слышим, переборка.
Подлатать бы, да нет мочи — все наперечет.
Шли да шли мы, а однажды было: вся семерка
Помахала дружно «Волку»: дескать, тихоход!
«Боливар» наш полз, качаясь валко, точно утка.
Гром на нем стоял, что в кузне, — слышать было жутко.
Но пускай с истошным воем бесновался норд,
Мы прошли залив Бискайский — и вернулись в порт.
На весу, кряхтя натужно, прогибался корпус.
Спорила братва, как долго выдержит каркас.
И когда над нами волны нависали, взгорбясь,
«Боже, вал гребной помилуй!» — мы молились враз.
Ноги — в ссадинах, ушибах, на руках — мозоли.
До костей мы все продрогли, наглотались соли.
Думал, верно, заполучит наши души черт, —
Дал промашку он, однако, — мы вернулись в порт.
Задирался нос — и в пропасть рушился с налету.
Так весь день без передышки. Дело было дрянь.
Лишь деньжонки страховые, плаченные Ллойду,
На плаву держали нашу старую лохань.
Как собачий хвост, вертелась компасная стрелка.
Скрип закрепок все слышнее. Ну и переделка!
День и ночь над нами черный небосвод простерт.
И хлебнули же мы горя, возвращаясь в порт!
Как-то ночью, видим, белый пароход-красавец
Весь в огнях, при полном штиле, шпарит прямиком
Нам навстречу. Близко-близко он прошел — и зависть
Стиснула клещами сердце. Нам бы на таком!
Вышел шкипер их из рубки да как гаркнет басом:
«Прикрутите руль, ребята, оторвется часом!»
Он куражился над нами, сам собою горд.
Только зря он скалил зубы — мы вернулись в порт.
Разошлись листы обшивки — конопать все щели.
Проскочили мы Бильбао, сзади рифы, мели.
Слава богу, не достались рыбам на подкорм.
Ловко мы надули море в этот чертов шторм!
Семеро парней бывалых — в экипаже нашем.
Мы идем в кабак. Горланим песни. Ералашим.
Рад хозяин — он лакает виски первый сорт:
«Боливар» благополучно возвратился в порт.

Перевод — Ибрагимов А.

Баллада о «Боливаре»

Снова мы вернулись в порт — семь морских волков.
Пей, гуляй, на Рэдклиф-стрит хватит кабаков.
Краток срок на берегу — девки, не зевай!
Протащили «Боливар» мы через Бискай !

Погрузились в Сандерленде, фрахт — стальные балки,
Только вышли — и назад: скачет груз козлом.
Починились в Сандерленде и поплыли валко:
Холодрыга, злые ветры, бури — как назло.

Корпус, гад, трещал по швам, сплевывал заклепки,
Уголь свален на корме, грузы — возле топки,
Днище будто решето, трубы — пропадай.
Вывели мы «Боливар», вывели в Бискай!

Маяки нам подмигнули: «Проходи, ребята!»
Маловат угля запас, кубрик тоже мал.
Вдруг удар — и переборка вся в гармошку смята,
Дали крен на левый борт, но ушли от скал.

Мы плелись подбитой уткой, напрягая душу,
Лязг как в кузнице и стук — заложило уши,
Трюмы залиты водой — хоть ведром черпай.
Так потрюхал «Боливар» в путь через Бискай!

Нас трепало, нас швыряло, нас бросало море,
Пьяной вцепится рукой, воет и трясет.
Сколько жить осталось нам, драли глотки в споре,
Уповая, что Господь поршень подтолкнет.

Душит угольная пыль, в кровь разбиты рожи,
На сердце тоска и муть, ноги обморожены.
Проклинали целый свет — дьявол, забирай:
Мы пошли на «Боливаре» к дьяволу в Бискай!

Нас вздымало к небесам, мучило и гнуло,
Вверх, и вниз, и снова вверх — ну не продохнуть,
А хозяйская страховка нас ко дну тянула,
Звезды в пляске смерти нам освещали путь.

Не присесть и не прилечь — ничего болтанка!
Волны рвут обшивку в хлам — ржавая, поганка!
Бешеным котом компас скачет, разбирай,
Где тут север, где тут юг, — так мы шли в Бискай!

Раз взлетели на волну, сверху замечаем:
Мчит плавучий гранд-отель, весь в огнях кают.
«Эй, на лайнере! — кричим. — Мы тут загораем,
Вам, салаги, бы сюда хоть на пять минут!»

Тут проветрило мозги нам порывом шквала.
Старый шкипер заорал: «Ворот закрепляй!»
«Ну-ка, парни, навались, румпель оторвало!»
Без него, на тросах — так мы прошли Бискай!

Связка сгнивших планок, залитых смолой,
Приплелась в Бильбао, каждый чуть живой.
Хоть не полагалось нам достичь земли,
Мы надули Божий Шторм, Море провели.

Снова мы вернулись в порт, семь лихих ребят.
Миновали сто смертей, нам сам черт не брат.
Что ж, хозяин, ты не рад, старый скупердяй
Оттого что «Боливар» обыграл Бискай?