Во свете Твоем мы видим свет

"Во свете Твоем мы видим свет" (Пс. 35, 10) Ум, соединившийся с Богом верою, познавший его деланием добродетелей и сподобившийся зреть Его созерцанием, видит дивные и преславные чудеса. Он весь освещается и становится как свет, хотя и не может понять и изречь то, что видит. Ибо сам ум тогда есть свет и видит Свет всяческих, то есть Бога, и свет этот, который Он видит, есть жизнь, и дает жизнь тому, кто его видит. Ум видит себя совершенно объединенным с этим светом и трезвенно бодрствует. Он сознает, что этот свет внутри души его, и изумляется; изумляясь же, видит его, как бы он был вдали от него; потом, придя в себя, опять находит этот свет внутри; и, таким образом, не находит ни слов, ни мыслей, что сказать и что подумать о свете, им видимом. Кто, слыша это таинство, не удивится и, удивляясь, не прибегнет ко Христу? Кто не пожелает и себе узреть эти чудеса Божии? И кто не возлюбит Того, Кто дает нам такие преславные дары без цены? (60, 173). Представь в уме своем, что весь этот мир - мрачная, лишенная света темница, и что свет нашего солнца есть то же, что свет малого светильника, который слабо освещает всех находящихся в этой темнице, а вне его - Триипостасный Свет, высший всякого света, всякого слова и разума, неизреченный, непостижимый и неприступный, освещающий все такое, что невидимо, непознаваемо и неизъяснимо для находящихся в темнице этого мира. (Хотя есть некоторые, которые думают, что понимают это и созерцают при помощи Божественных Писаний, но есть и такие - и не большая ли часть таких;- которые совсем не знают, что кроме этих видимых вещей есть невидимые и непостижимые). Итак, когда мы со всем рвением, со всей верой и любовью взыщем не того, чтобы увидеть тот свет, который вне этой темницы мира, и те вещи, которые находятся в том свете и том мире (ибо никто, еще из стремившихся к этому не сподобился и никогда не сподобится это узреть), но будем стараться прежде всего сохранить заповеди Божии, покаяться, сокрушиться и смириться, тогда откроется и для нас как бы некое малое отверстие в этом видимом небесном крове, а через него немного покажется и тот невещественный и мысленный свет, сущий превыше небес. Как .только душа увидит его, вся она приходит в восхищение и стоит, пораженная видением этого нового и преславного чуда, никогда не виданного ею до тех пор. Восхищенная на Небо, стремится она пребыть там, углубляясь мыслью в этот непостижимый свет, невечерний и непрестающий, и погружаться в созерцание его день и ночь и уже не имеет желания опять возвращаться в темницу мира и смотреть на вещи, которые в нем. И вот это-то созерцание, как я сказал, есть созерцание новоначальных, которые недавно вышли на подвиг добродетелей. Но когда человек пребудет долгое время в таком созерцании этого света, не возвращаясь обратно в мир, тогда отверзается ему Небо ли или око сердца его, то есть ум,- не может он этого сказать определенно - отверзается, говорю, более ум или Небо, и этот свет входит и просвещает его соразмерно с тем, сколько может вместить его человеческое естество или насколько он того достоин. Если он пребудет в этом свете, то и свет этот пребудет в нем, и, просвещаемый этим светом, он будет видеть и познавать таинство за таинством и чудо за чудом, восходя от созерцания к созерцанию. И если бы кто из таковых захотел это описать, недостало бы ни бумаги, ни чернил, и времени, думаю, недостало бы изложить все подробно. Правильнее же сказать, как можно описать или пересказать то, чего нельзя выразить словом, как неизреченное и невыразимое? Находясь же в этом свете или, лучше сказать, с этим светом, он не как в исступлении бывает, но видит и себя самого, и то, что вокруг него, то есть видит, в каком состоянии находится сам и в каком состоянии находятся другие. Также он предузнает и предсказывает, что, когда выйдет из этой темницы мира и тела, и особенно по Воскресении, тогда, безусловно, увидит и этот невечерний свет, насколько возможно будет ему увидеть его, и блага, сущие в нем, которых "не видел... глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку" (1 Кор. 2, 9). Но поскольку он увидит их так, как они уготованы от Бога любящим Его и ими восприняты, то очевидно, что со вступлением в этот свет мы не лишимся способности познавать и видеть друг друга, но, вкусив этого осияния и созерцания этого чистейшего света, как Бога будем знать и видеть, так и друг друга в чистейшем и неизреченном веселии и радовании во веки веков. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 416-418).