Владислав Цыпин / ИСТОРИЯ РУССКИЙ ЦЕРКВИ 1917-1997 (11)

Тогда же епископ Димитрий обратился к ленинградскому духовенству с посланием, в котором излагались основания, побудившие его на разрыв с митрополитом Сергием. В этом послании о "Декларации" сказано, что ему и его единомышленникам пришлось изменить отношение к ней только тогда, когда обнаружилось, что она "начинает оказывать сильное влияние и на дела чисто церковные и искажать не только канонически, но даже и догматически лицо Церкви". Следствием этой "Декларации", по мнению епископа Димитрия, было: "1) Закрепление временного Синода, который в сущности... простая канцелярия... в качестве соуправляющего Заместителю органа. Искажен сам патриарший образ управления Церковью. 2) Требование возносить имя его (митрополита Сергия.— В. Ц.) вместе с Местоблюстителем митрополитом Петром, что еще более искажает единоличную форму правления Церковью, установленную Собором 1917–1918 гг., и противно духу святой Церкви, никогда не допускавшей на одно епископское место двух соуправителей. 3) Так же незаконно и объясняемое, по словам митрополита Сергия, лишь гражданскими причинами массовое (до 40 случаев) перемещение епархиальных епископов. 4) Такую же цель принизить значение епископа для епархии имеют и учрежденные ныне епархиальные советы... 5) Незаконно и требование... к русским православным людям помимо отношения внешней подчиненности гражданской власти, которую они доблестно являли в течение десяти лет... и внутреннего признания существующего строя"263. Основания, перечисленные епископом Димитрием, хотя они выражают подлинную тревогу и боль за Церковь, разумеется, слишком недостаточны для оправдания разрыва. Это скорее предлоги для отделения, чем причины, вынуждающие на разрыв. Учреждение Синода при Заместителе Местоблюстителя патриаршего престола искажало патриарший образ церковного управления во всяком случае не более, чем существование дореволюционного Синода без Патриарха. Увольнение архиереев по гражданским причинам под прямым давлением гражданской власти совершалось и в прежние времена и не воспринималось так остро. Возношение имени Заместителя Местоблюстителя не вместе, а вслед за именем самого Местоблюстителя митрополита Петра никакого отношения к пребыванию на одном епископском месте двух соуправителей не имеет: митрополит Петр занимал Крутицкую, а митрополит Сергий — Нижегородскую кафедру. Учреждение епархиальных советов само по себе было, конечно, восстановлением нормального, установленного Всероссийским Поместным Собором порядка церковного управления. Другое дело, что, легализовав епархиальные советы, советская власть пыталась и их сделать проводниками своего влияния на ход церковных дел на местах. Требования внутренне признать советскую власть в "Декларации", конечно, нет, потому что подобное требование неисполнимо, ибо внутренние движения души никаким давлением извне не могут быть регулируемы, и, наконец, лишь самое пылкое воображение могло усмотреть в тексте "Декларации" догматические нововведения или известные уже ранее еретические отступления, что только и может, согласно канонам, быть основанием для разрыва общения с первым епископом. Епископ Николай (Ярушевич) переслал акт об отделении митрополиту Сергию и Временному Патриаршему Синоду. И тогда Заместитель Местоблюстителя и Временный Синод вынесли постановление о запрещении в священнослужении епископов Димитрия и Сергия (Дружинина). В тот же день, получив сообщение о постановлении Синода, епископ Николай как временно управляющий Ленинградской епархией запретил в священнослужении протоиереев Василия Верюжского, Феодора Андреева и других священников, пошедших на разрыв с Заместителем первоиерарха. Поначалу епископ Сергий этим запрещением был отрезвлен и заявил владыке Николаю о разрыве с отделившимися и повиновении митрополиту Сергию, но через несколько дней, узнав, что митрополит Иосиф одобряет действия епископа Димитрия, он изменил свое решение. Пренебрегая запрещением, епископы Димитрий и Сергий продолжали служить в ленинградских церквах, а епископы Колпинский Серафим (Протопопов) и Шлиссельбургский Григорий (Лебедев), не порывая с Синодом, отказывались возносить за богослужением имя Заместителя Местоблюстителя. Из числа ленинградских викарных архиереев верными митрополиту Сергию оставались епископы Николай (Ярушевич) и Николай (Климентьев). Отвечая на критику "Декларации" и пытаясь остановить раскол, в который втягивалось все больше духовенства, митрополит Сергий вместе с членами Временного Синода обратился 31 декабря 1927 г. с новым посланием к пастве, в котором призывал несогласных не разрывать канонических отношений с Патриархией. Ко времени издания "Декларации", писал он, "расстройство церковных дел дошло до последнего предела, и церковный корабль почти не имел управления, центр был мало осведомлен о жизни епархий, а епархии часто лишь по слухам знали о центре. Какая благоприятная почва для распространения всяких басен, намеренных обманов, пагубных заблуждений и всякого самочиния. Только сознание служебного долга перед Святой Церковью не позволило нам, подобно другим, уклониться от выпавшего на нашу долю тяжелого жребия... Будьте уверены, что мы действуем с ясным сознанием всей ответственности нашей перед Богом и перед Церковью... Мы ясно и определенно выразили нашу волю быть православными, и от этого своего решения мы ни на йоту не отступили и, Богу споспешествующу, не отступим и впредь... В административном отделении от нас хотят быть лишь те, кто не может отрешиться от представления о христианстве как о силе внешней и торжество христианства в мире склонен видеть лишь в господстве христианских народов над нехристианскими... При всем нашем недостоинстве мы служим тем канонически бесспорным звеном, которым наша русская православная иерархия в данный момент соединяется со вселенскою, через нее — с апостолами..." Послание заканчивается важным напоминанием о том, что "каноны нашей Святой Церкви оправдывают разрыв со своим законным епископом или Патриархом только в одном случае, когда он уже осужден Собором или когда он начнет всенародно проповедовать заведомую ересь, тоже уже осужденную Собором. Во всех остальных случаях скорее спасется тот, кто останется в союзе с законной церковной властью, ожидая разрешения своих недоумений на Соборе, чем тот, кто, восхитив себе соборный суд, объявит эту власть безблагодатной и порвет общение с нею"264. Но и это предостережение не остановило тех, кто не разделял нового курса Патриархии. 17 января 1928 г. епископ Димитрий, именуя себя "временно управляющим Ленинградской епархией", обратился с письмом к настоятелям церквей, запрещенным епископом Николаем и просившим его принять их в молитвенное общение и под свое архипастырское окормление: "Сам прошу усердно ваших святых молитв о мне грешном, да даст нам Господь Бог по богатству благодати Своей пребыть верными единой, святой, соборной и апостольской Церкви, возглавляемыми в порядке земного церковного священноначалия Местоблюстителем патриаршим Петром, митрополитом Крутицким впредь до того времени, как совершенный Поместный Собор Российской Церкви, представленный всем наличным епископатом, т. е. теперешними изгнанниками-исповедниками, не оправдает нашего образа действий... или же до тех пор, пока сам митрополит Сергий, пришед в себя, не покается в том, что погрешил не только против канонического строя Церкви, но и догматически против ее лица, похулив святость подвига ее исповедников подозрением в нечистоте их христианских убеждений, смешанных якобы с политикой, соборность — своими и синодскими насильственными действиями, апостольство — подчинением Церкви мирским порядкам и внутренним (при сохранении ложного единения) разрывом с митрополитом Петром, не уполномочившим митрополита Сергия на его последние деяния"265. Настоятели восьми церквей города, в том числе кафедрального собора Спаса на Крови, признали себя в архипастырском управлении епископа Димитрия. Епископ Серпуховской Сергий (Воскресенский), управляющий делами Временного Патриаршего Синода, категорически потребовал от непоминающих настоятелей и священников возносить имя Заместителя Местоблюстителя. И тогда еще 11 ленинградских приходов отделились от Синода и перешли в юрисдикцию епископа Димитрия. 25 января 1928 г. Синод выносит новое постановление "О раздорнической деятельности и учинении раскола и смуты епископами Димитрием (Любимовым) и Сергием (Дружининым)", которым подтверждалось запрещение епископа Димитрия и накладывалось запрещение на епископа Сергия. Оба архиерея увольнялись на покой и предавались каноническому суду православных епископов. Епископам Шлиссельбургскому Григорию и Колпинскому Серафиму категорически предписывалось возносить за богослужением имя митрополита Сергия, а также в один из ближайших дней на проповеди перед паствой осудить отделившихся иерархов и клириков. Епископ Серафим подчинился постановлению Синода, а владыка Григорий по-прежнему воздерживался от возношения имени Заместителя Местоблюстителя и отправил 13 марта прошение об увольнении на покой. "Линия моего церковного поведения и руководства,— писал он,— в направлении укрепления единства Церкви учитывается Вами как ошибочная, а я считаю ее в условиях данного момента здешней церковной жизни единственно мудрой"266. Прошение епископа Григория удовлетворено не было, и от него повторно потребовали возносить имя митрополита Сергия и публично осудить "иосифлянский раскол". На этот раз владыка подчинился первому требованию, а от осуждения иосифлян уклонился. В мае 1928 г. Временный Патриарший Синод постановил перевести его в Таврическую епархию викарным епископом Феодосийским, но владыка определению Синода не подчинился, из Ленинграда не выехал, но участие в богослужениях прекратил. Встревоженный печальным развитием событий в Ленинграде, митрополит Сергий принимает решение назначить наконец в этот город правящего архиерея. Но выбрать подходящего для этого высокого служения архипастыря было не легко. Нужен был такой владыка, который был бы известен своей непоколебимой преданностью Церкви, твердостью в вере и неучастием в обновленческом бунте, потому что верующие опасались, как бы церковная политика Заместителя Местоблюстителя ни обернулась новым обновленчеством. Но с другой стороны, печальный опыт с назначением на эту кафедру митрополита Иосифа (Петровых), которому власти не разрешили поселиться в городе, принуждал Патриархию к выбору такого кандидата, который мог бы получить санкцию Тучкова на въезд в Питер. Выбор пал на митрополита Серафима (Чичагова), иерарха, известного прежде своей крайне правой ориентацией. Патриарх Тихон назначал его на Варшавскую кафедру, но польское правительство не впустило его в Варшаву, поскольку владыка Серафим имел репутацию ревностного борца за единство Русской Церкви и Российской империи. Митрополит Серафим был близок к митрополиту Кириллу (Смирнову) и архиепископу Феодору (Поздеевскому) и был одним из самых бескомпромиссных противников каких бы то ни было уступок обновленцам. Его арестовывали, держали в заточении в Бутырской тюрьме. Выйдя на свободу, он оставался на покое, но поддержал Заместителя Местоблюстителя после опубликования "Декларации". Власти не воспрепятствовали въезду митрополита Серафима в Ленинград. 25 января 1928 г. Временный Патриарший Синод назначил комиссию, которая должна была потребовать от митрополита Иосифа решительного осуждения раскольников в особом послании к ленинградской пастве. Встреча этой комиссии с владыкой Иосифом, состоявшаяся 2 февраля, желанных результатов не принесла. Напротив, ссыльный архипастырь еще тверже укрепился в своем неприятии церковно-политической линии Синода и дерзнул на открытое выступление против Заместителя Местоблюстителя. Еще раньше, 25 декабря, митрополит Иосиф в письме монахам Александро-Невской лавры благодарил их за сочувствие, выраженное ему в связи с переводом в Одессу. Узнав о решении ленинградских викариев и клириков выйти из подчинения митрополита Сергия, владыка Иосиф послал им из Ростова письмо: "Одобряю ваш шаг, присоединяюсь к вам, но, конечно, помочь вам более существенно лишен возможности. Правильно строить свое церковное дело, чтобы мы управлялись самостоятельно каждый, обращая все взоры и надежды на единственно законного Местоблюстителя — митрополита Петра и будущий Поместный Собор всех нынешних святителей, а не случайного подбора их отдельными лицами. Этого законного Собора только и должны сейчас добиваться всякие правители и Синод, и если они бессильны сделать это, то должны честно сами сойти со сцены и сказать открыто, что мы готовы на все мучения, но правды Христовой никогда не принесем в жертву и посмеяние мракобесного безбожия". 7 января 1928 г. владыка Иосиф на докладе ленинградских викариев о состоявшемся отделении их от митрополита Сергия и Синода поставил резолюцию: "Для осуждения и обезврежения последних действий митрополита Сергия, противных духу и благу святой Христовой Церкви, у нас по внешним обстоятельствам не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Пусть эти распоряжения приемлет одна всетерпящая бумага да всевмещающий бесчувственный воздух, но не живые души верных чад Церкви Христовой... Если мы даже и заблуждались, то заблуждались честно, ревнуя о чистоте православия в наше лукавое время, и если бы мы оказались виновными, то пусть окажемся и особо заслуживающими снисхождения, а не отвержения"267. Из этих документов видно, что митрополит Иосиф уже твердо уверовал в правоту своей позиции неповиновения Синоду, да и в практических своих действиях, в переписке с единомышленными ему викариями, дерзнувшими на открытый разрыв, зашел слишком далеко, чтобы возможно было его примирение и согласие с митрополитом Сергием без глубокого раскаяния и пересмотра своих прежних действий. Разумеется, комиссия, присланная из Москвы, вернулась с его отказом повиноваться, а сам митрополит Иосиф 6 февраля присоединяется к протесту архиереев Ярославской епархии против митрополита Сергия. 8 февраля 1928 г. он направил в Ленинград письмо, в котором выразил свое согласие на возглавление отделившейся от Заместителя Местоблюстителя ленинградской паствы, подписавшись титулом "митрополит Ленинградский", а не "Одесский"268. 2 марта в новом послании митрополит Иосиф объявил не имеющими силы все распоряжения митрополита Сергия и Синода и поручил временное управление епархией епископу Димитрию (Любимову), а епископу Григорию — управление Александро-Невской лаврой и призывал возносить в церквах города свое имя как законного епархиального архиерея, несмотря на невозможность ему приехать в Ленинград. В апреле владыка Иосиф сделал попытку легализовать свои претензии на управление епархией и обратился с письмом к Тучкову, прося снять возводимые на него обвинения и разрешить вернуться в Ленинград. ГПУ могло бы пойти ему навстречу в надежде углубить церковный раскол, но на этот раз задача была другая — через митрополита Сергия всю Церковь сделать лояльной гражданской власти, и потому прошение митрополита Иосифа было отвергнуто. 8 марта 1928 г. митрополит Серафим (Чичагов) прибыл в свой кафедральный город. Первое богослужение он совершил в Преображенском соборе на Литейном, где в прежнее время был старостой. Он сразу пожелал встретиться с влиятельными оппозиционерами и направил пригласительное письмо епископу Димитрию (Любимову). Но тот ответил отказом, заявив, что знает только одного митрополита Ленинградского — Иосифа, с митрополитом Серафимом он готов побеседовать приватно, без посторонних. Митрополит Серафим часто служил в храмах и много проповедовал, отстаивая каноническую правду. Но церковные нестроения в городе не прекращались, и тогда он благословил совершить 1 апреля во всех церквах молебны об умиротворении Церкви. Часть православных, не настаивая на возвращении митрополита Иосифа, в то же время не доверяла правящему архипастырю и требовала приезда в город епископа Мануила, который в феврале 1928 г. вернулся из Соловецкого концлагеря в Москву. Из епархии, где тогда пребывал митрополит Иосиф, к нему явился посланец-иеромонах с предложением от митрополита возглавить порвавших общение с Заместителем Местоблюстителя в Москве и на юге России. "Если согласитесь,— сказал он,— то митрополит Иосиф приглашает вас к себе в Моденский монастырь, где в тот же день возведет вас в митрополиты". На это епископ Мануил ответил, что не может согласиться с тем, что предлагает митрополит Иосиф, это не соответствует его внутреннему убеждению как представителю "соловецкого епископата". "Все мы единогласно и единодушно в количестве 17 человек под председательством архиепископа Илариона клятвой скрепили себя не отделяться от митрополита Сергия, хранить церковное единство и не присоединяться ни к какой группе раздорников"269,— пояснил свое решение епископ Мануил. Просьба митрополита Серафима о разрешении епископу Мануилу приехать в Ленинград была удовлетворена. Епископ Мануил получил благословение от священноначалия и визу от гражданской власти и прибыл в северную столицу 28 апреля. Каждый день он служил в храмах, проповедовал, встречался с пастырями и мирянами. 30 апреля вечером в бывших митрополичьих покоях Александро-Невской лавры он более двух часов беседовал с двумястами видными сторонниками митрополита Иосифа и просил их смириться перед законным священноначалием и покаяться в своем отделении. Но оппозиционеры были крайне ожесточены и грозили выйти из подчинения и Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра, если он одобрит действия митрополита Сергия. Несмотря на то что переубедить зачинщиков отделения не удалось, содержание беседы, состоявшейся в Александро-Невской лавре, получило широкую огласку в церковном народе и среди духовенства, и многие колебавшиеся приняли сторону законной церковной власти. В прощальном слове 2 мая после вечернего богослужения в Преображенском соборе епископ Мануил подтвердил законность прещений, наложенных высшей церковной властью на зачинщиков раскола, и призвал верующих молиться о вразумлении тех, кто противопоставил себя законной церковной власти. После посещения Ленинграда епископом Мануилом влияние митрополита Иосифа и его сторонников на паству было подорвано, и митрополит Серафим мог теперь спокойно трудиться и совершать архипастырское служение. Часть священнослужителей, и среди них протоиерей Александр Никитин, иеромонах Нафанаил, священник Николай Ковалев, диакон Николай Николаевский, ранее последовавшие за митрополитом Иосифом и епископом Димитрием, вернулись в послушание законной церковной власти. Глубокие перемены произошли в настроении и ориентации мирян. Число последователей митрополита Иосифа с каждым днем убывало, тем более что с самого начала влияние митрополита Иосифа в основном ограничено было пределами Ленинградской епархии. Вне ее за ним последовало 8 приходов в Серпухове, для возглавления которых митрополит Иосиф вместе с епископом Димитрием (Любимовым) тайно хиротонисал епископа Серпуховского Максима (Жижиленко). В Москве на сторону митрополита Иосифа перешли три прихода. Среди священников, отделившихся от Заместителя Местоблюстителя, особенным влиянием пользовался протоиерей Валентин Свенцицкий, настоятель храма Николы Большой Крест в Китай-городе, который незадолго до своей кончины примирился с митрополитом Сергием. С иосифлянским расколом связано и выступление группы епископов Ярославской епархии во главе с митрополитом Агафангелом, заместителем Патриарха во время ареста святителя Тихона в 1922 г., одним из трех кандидатов в Местоблюстители патриаршего престола, поименованных в завещании Патриарха Тихона. Высокий авторитет митрополита Агафангела был, правда, несколько подорван его притязаниями на местоблюстительство после ареста митрополита Петра. 6 февраля 1928 г. в адрес митрополита Сергия было направлено послание, под которым стояли подписи митрополита Агафангела, викарных архиереев Ярославской епархии — архиепископов Угличского Серафима (Самойловича), который в течение нескольких месяцев исполнял обязанности Заместителя Местоблюстителя, Варлаама (Ряшенцева), временно управляющего Любимским викариатством, и епископа Ростовского Евгения (Кобранова), к ним присоединился и митрополит Иосиф (Петровых), находившийся тогда еще в Ростове Великом. Архиереи сообщали, что за неимением другого выхода из создавшегося рокового для Церкви положения отныне они отделяются и отказываются признавать за митрополитом Сергием и его Синодом право на высшее управление Церковью. "При этом добавляем,— писали они,— что остаемся во всем верными и послушными чадами единой, святой, соборной и апостольской Церкви, неизменно пребываем в иерархическом подчинении Местоблюстителю патриаршего престола высокопреосвященному Петру, митрополиту Крутицкому, и через него сохраняем каноническое и молитвенное общение со всеми Восточными Православными Церквами. Настоящее наше решение останется в силе впредь или до сознания Вами неправильности Ваших руководственных действий и мероприятий и открытого раскаяния в Ваших заблуждениях, или до возвращения к власти высокопреосвященного митрополита Петра"270. Отказываясь от административного подчинения тому, кого они именуют Заместителем патриаршего Местоблюстителя, ярославские архиереи в то же время не объявляют о разрыве молитвенно-канонического общения с ним. Получив обращение ярославских епископов, подписанное среди прочих тремя видными архипастырями, по-разному причастными к возглавлению Русской Церкви, Заместитель Местоблюстителя немедленно созвал внеочередную сессию Синода, а в Ярославль был направлен член Синода митрополит Тверской Серафим (Александров) с письмом, в котором митрополит Сергий пытался убедить владыку Агафангела в правоте своих действий. "Поверьте,— писал он,— что ни веры святой мы не предаем, ни от свободы церковной мы не отрекаемся и не намерены отрекаться. Мы только не закрываем глаза на ту обстановку, среди которой нам приходится действовать, и полагаем, что, как бы ни связывала нас эта обстановка, мы не можем оправдывать ею своей бездеятельности: мы должны действовать и делать то, что можем в данных условиях... Итак, еще и еще раз прошу Вас: останьтесь с нами и не берите на свою ответственность столь тяжелого дела, как разрыв общения без достаточных к тому оснований... не переходите на сторону наших врагов"271. После отъезда митрополита Тверского Серафима архиепископ Серафим (Самойлович) и митрополит Иосиф были высланы из епархии, и быстро распространилась молва, будто ярославское духовенство и паства с согласия митрополита Агафангела переходят под окормление митрополита Иосифа. Владыка Серафим поселился в Могилевском Вуйничском монастыре, а митрополит Иосиф — в Николо-Моденском, в 35 верстах от Устюжны. Резко пошатнулось здоровье митрополита Агафангела. Заместитель Местоблюстителя и Синод должны были действовать без промедления. 27 марта ими выносится постановление о лишении кафедры, запрещении в священнослужении не только иосифлянских епископов, но также и архиепископов Серафима (Самойловича), Варлаама (Ряшенцева) и епископа Евгения (Кобранова). Для переговоров с митрополитом Агафангелом Синод направил архиепископа Вятского Павла (Борисовского) с посланием от митрополита Сергия, в котором тот писал, что действия ярославских епископов имеют все признаки раскола, и просил его пересмотреть свою позицию. В беседе с архиепископом Павлом владыка Агафангел отрицал обвинения в раскольнических действиях и уточнил, что отделился со своими викариями не по разномыслию в вере, тайнодействии и молитве, а только в порядке административного управления. 7 апреля в ответном письме митрополиту Сергию он повторил сказанное в беседе с владыкой Павлом, но упомянул также о готовности к частичному пересмотру своей позиции. Получив это письмо, митрополит Сергий пишет Ярославскому митрополиту еще одно послание, в котором в очередной раз спокойно и терпеливо объясняет все перипетии сложившихся обстоятельств, указывая, что "объявить себя состоящим в послушании первому епископу и в то же время административно порвать с Заместителем, которого первый епископ поставил, значило противоречить самому себе. Приемляй аще кого послю, Мене приемлет (Ин. 13. 20) и наоборот; это общий закон, не допускающий исключения. Разрыв же общения со мною раньше приговора Собора из-за каких-либо неправильных административных распоряжений, тем более без фактической проверки, на основании народной молвы, искусственно муссируемой, канонически будет определяться как раскол, со всеми указанными в церковных канонах последствиями для учинителей его". Митрополит Сергий с особой радостью приветствовал готовность владыки Агафангела пересмотреть заявление от 6 февраля и просил не ставить возвращение в Ярославль архиепископа Угличского Серафима непременным условием преодоления разногласий. "Нельзя же решение вопроса такой общецерковной важности ставить в зависимость от обстоятельств второстепенных и более или менее случайных"272. Митрополит Агафангел и его викарии, архиепископ Варлаам (Ряшенцев) и епископ Евгений (Кобранов), не замедлили с ответом Заместителю Местоблюстителя: "В разъяснение нашей декларации от 6 февраля сего года и в дополнение к письмам митрополита Агафангела находим нужным сказать следующее: 1) Мы до сих пор не прерывали и не прерываем нашего молитвенного общения с Заместителем патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием. 2) Никакого раскола мы не желаем учинять и не учиняем. 3) Никаких новшеств в церковной жизни нашей епархии не вводили и не вводим. 4) Принципиально власть Вашу, как Заместителя, не отрицаем. 5) Распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие церковные каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте исполнять не могли и не можем. 6) Всех обращающихся к нам иноепархиальных епископов, клириков и мирян с просьбой возглавить их и принять в молитвенное и каноническое общение мы не отторгали и не отторгаем от единства церковного, а, внося мир, направляли их непременно к Вашему Высокопреосвященству и Синоду, предварительно, насколько возможно, успокоив их смущенную религиозную совесть. Да послужат эти наши разъяснения при помощи Божией ко благу и миру церковному"273. Согласие было почти достигнуто, оставалась, однако, одна существенно важная оговорка в этом документе в пункте 5, чтобы устранить и ее, митрополит Сергий направил архиепископа Рязанского Ювеналия (Масловского) и настоятеля московского храма Николы на Арбате протоиерея Владимира Воробьева, отличавшихся особым даром благотворно влиять на людей, смягчать их сердца и располагать к себе. Беседа 16 мая в Ярославле с уже тяжело больным митрополитом Агафангелом привела к полному примирению его с митрополитом Сергием. Вслед за ним молитвенно-каноническое общение с Заместителем Местоблюстителя возобновили и архиепископы Серафим и Варлаам и епископ Евгений. Так улажено было разногласие, возникшее у ярославских епископов с Патриархией. 16 октября 1928 г. в возрасте 74 лет митрополит Агафангел почил в мире с Церковью и Богом. Но для митрополита Иосифа (Петровых) такой исход событий не стал примером. В письме епископу Димитрию (Любимову), датированном 24 июля 1928 г., он писал: "Ярославские "дезертиры" меня как-то мало смутили и удивили. Да и в конце концов не в них дело и не они когда-либо являлись опорою нам или давали содержание и питание нашему образу мыслей и действий. И от Господа бывали отпадавшие, уходившие от Него и оставлявшие Его в столь удивительном меньшинстве (двенадцать). Зато эти двенадцать (впрочем, и в этом маленьком числе оказался потом и еще дьявол (Ин. 6. 66–71) выросли потом в то, что мы теперь так хотим спасти и бережно охранить от новых предателей и разрушителей и что эти разрушители сумели опять умалить до "ничтожного меньшинства"274. Письмо это весьма характерно для умонастроения и религиозной психологии виднейшего из архипастырей, отделившихся от Патриархии. Оно вызывает в памяти образ неистового предводителя старообрядчества — протопопа Аввакума Петрова: Церковь — это малое стадо его единомышленников, а большинство церковное идет вслед за новыми Анной и Каиафой — новыми распинателями Христа. В противоположность направлению мыслей митрополита Иосифа предстоятели Русской Церкви Патриарх Тихон, митрополиты Петр и Сергий пытались своей линией церковной политики сохранить для Церкви легальную возможность окормлять десятки миллионов верующего народа, большая часть которого не готова была к уходу в катакомбы. Помимо архиереев, клириков и мирян, в той или иной форме отделившихся от Заместителя Местоблюстителя, некоторые священнослужители, официально не отделяясь от митрополита Сергия, резко критиковали его, подавали прошения об увольнении на покой, воздерживались от возношения его имени за богослужением. Эти группы оппозиционеров стали называть "даниловской" и "мечевской". Во главе первой стоял бывший архиепископ Волоколамский Феодор (Поздеевский), настоятель Свято-Данилова монастыря в Москве, к нему примыкали епископы Гавриил (Абалымов), Дамаскин (Цедрик), Иоасаф (Удалов), Николай (Никольский), Парфений (Брянских), Григорий (Козырев). Другим центром умеренной оппозиции был храм святителя Николая на Маросейке, настоятелем которого после кончины почитаемого в народе отца Алексия Мечева стал его сын Сергий Мечев. В единомыслии с клириками и прихожанами этого прихода находились архиепископ Зиновий (Дроздов), епископы Арсений (Жадановский), Серафим (Звездинский), Аркадий (Остальский), Афанасий (Сахаров). От поминовения имени митрополита Сергия воздерживался и один из самых авторитетных архипастырей Русской Церкви — митрополит Кирилл (Смирнов), в конце 20-х гг. сосланный в Енисейск. Ревностный сторонник патриаршей власти, он в учреждении Временного Синода при Заместителе Местоблюстителя увидел угрозу самому принципу единоличного возглавления Церкви первым епископом. Свою позицию митрополит Кирилл изложил в письме викарному епископу Казанской епархии Афанасию (Малинину), выразив в нем пожелание, чтобы с содержанием письма был ознакомлен и Заместитель Местоблюстителя. Митрополит Кирилл писал, что "никакой заместитель по своим правам не может равняться с тем, кого он замещает... Заместитель назначается для управления текущими делами... Коренное же изменение самой системы церковного управления... превышает компетенцию и самого Местоблюстителя патриаршего престола". Коренной реформой митрополит Кирилл называет учреждение коллегиального церковного управления в виде Временного Патриаршего Синода. "До тех пор,— продолжал он,— пока митрополит Сергий не уничтожит учрежденного им Синода, ни одно из его административно-церковных распоряжений, издаваемых с участием так называемого патриаршего Синода, я не могу признать для себя обязательным к исполнению... Литургисать с митрополитом Сергием и единомысленными ему архипастырями я не стану, но в случае смертной опасности со спокойной совестью приму елеосвящение и последнее напутствие от священника Сергиева поставления"275. 18 сентября 1929 г. митрополит Сергий обратился с первым письмом к митрополиту Кириллу, в котором настаивал на том, что в отсутствие патриаршего Местоблюстителя Заместитель вынужден брать на себя полноту ответственности, а значит и пользоваться теми же правами, что и Местоблюститель. "В завещании Святейшего Патриарха говорится только о переходе патриарших прав и обязанностей, и уже сам владыка митрополит Петр решил именоваться "патриаршим Местоблюстителем", по букве же завещания его титул должен быть: "исполняющий обязанности Патриарха". В свою очередь... и мой титул собственно "временно исполняющий обязанности патриаршего Местоблюстителя", и уже потом за мной установился титул "Заместитель"... Несообразно и мои полномочия определять, играя на ходячем смысле слова "заместитель"276. Отстаивая законность учреждения Временного Патриаршего Синода, который митрополит Кирилл сравнивал с самочинным григорианским ВВЦС, митрополит Сергий разъяснял, что ВВЦС был образован "взамен единоличного заместительства... а Синод утвержден при первоиерархе"277. Справедливо отмечая каноническую сбивчивость и двусмысленность рассуждений митрополита Кирилла о его отказе литургисать с епископами, единомысленными с митрополитом Сергием, которых он, однако, не признает лишенными благодати священства, митрополит Сергий писал: "Вы порвали с нами евхаристическое общение и в то же время не считаете ни себя учинившим раскол, ни нас стоящими вне Церкви. Для церковного мышления такая теория совершенно неприемлема — это попытка сохранить лед на горячей плите. Из всех видимых связей церковного тела евхаристическое общение есть самое существенное, настолько, что при ее отсутствии остальные связи единства не удержат"278. В своем ответе митрополит Казанский Кирилл продолжал настаивать на различении прав Местоблюстителя и его заместителя. "Ваши права,— писал он,— только отражение прав митрополита Петра и самостоятельного светолучения не имеют". Своего адресата, ссылавшегося в предыдущем письме на 8-е апостольское правило и 2-е правило Антиохийского Собора, митрополит Кирилл обвиняет в "каноническом буквализме": "Церковная жизнь в последние годы слагается и совершается не по буквальному смыслу канонов". Митрополит Кирилл осуждает отделившихся от Заместителя Местоблюстителя священнослужителей, которые хулили таинства, совершаемые "сергианами", как безблагодатные. В то же время он упрекает и своего адресата за то, что тот "не осмеливается найти более любовный способ воздействовать на них, чем воспрещать, несмотря ни на какие просьбы, отпевать умерших в отчуждении от вашего церковного управления"279. Митрополит Сергий отвечал на это письмо 2 января 1930 г.: "Вы опасаетесь, как бы при неограниченности прав Заместителя у нашей Церкви не оказалось двух глав. В 1922 г., при жизни Святейшего Патриарха, митрополит Агафангел вступил в управление Церковью в качестве его Заместителя, однако тогда никто не думал о двух главах... Главным мотивом отделения служит наша Декларация. В ней наши противники, сами не отрицающие обязательности для каждого христианина гражданской верности... не совсем последовательно увидели заявление не таких же, как и они, земных людей, граждан СССР, а заявление самой Церкви как благодатного учреждения. Отсюда крики о подчинении Церкви государству, Царства Божия — царству мира и даже Самого Христа — Велиару. Упразднением Синода таких фанатиков не примирить". Митрополит Сергий выразил изумление по поводу упреков в каноническом буквализме, который митрополит Кирилл приписывал обновленцам. "До сих пор мы думали,— писал он,— что обновленчество и состоит в отказе от руководства канонами, и, в частности, осуждение Святейшего рассматривали как самое яркое и наглое нарушение и смысла, и буквы канонов". Вновь указывая митрополиту Казанскому на двусмысленность его позиции в вопросе о церковном общении, митрополит Сергий писал: "Вы хотите считать наши отношения как бы частным делом, которое других не касается... Но не может быть частным делом евхаристический разрыв старейшего митрополита и первого кандидата в Местоблюстители с правящим Заместителем. Вы можете сколько угодно писать о необязательности для мирян разрывать общение с нами, но если вы порываете, то каждый мирянин может задаться вопросом, не должен ли и он порвать. В результате — великий церковный соблазн и разделение, а достаточных оснований для него по канонам не имеется"280. Письмо заканчивается предупреждением о возможном увольнении митрополита Кирилла от управления Казанской епархией и предании его церковному суду в случае, если он в нарушение церковной дисциплины будет и впредь настаивать на допустимости евхаристического разрыва с Заместителем Местоблюстителя, исполняющим обязанности Первого епископа. До Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра, сосланного в Обдорский край, доходили печальные вести о терзающих Церковь разделениях. Он реагировал на происходящее в двух письмах, адресованных митрополиту Сергию. 26 февраля 1930 г. он писал из зимовья Хэ своему Заместителю: "Ввиду чрезвычайных условий жизни Церкви, когда нормальные правила управления подвергаются всяким колебаниям, необходимо поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла в первое Ваше заместительство. Вот и благоволите вернуться к той, всеми уважаемой Вашей деятельности,— выразив свое огорчение происходящим в Церкви, митрополит Петр тем не менее сохраняет за митрополитом Сергием ранее данные ему полномочия: — Я, конечно, далек от мысли, что вы решитесь вообще отказаться от исполнения возложенного на вас послушания — это послужило бы не для блага Церкви... Пишу Вам откровенно, как самому близкому мне архипастырю, которому многим обязан в прошлом и от святительской руки которого принял постриг и благодать священства..."281