Творения - Владимир Богоявленский (9)

По крайней мере древние писатели называли его «вино». Аристотель (см. Meteorologica IV, 9) о «сладком вине» тогдашнего времени (oτυoς, γλυχυς) говорит, что оно было неопьяняющее (oύ μεύςχυς). Подобное говорит и Атеней (Banquet II, 24). Сверх того Аристотель (Meteorologica IV, 10) говорил о вине Аркадии; оно было так густо, что его нужно было извлекать из бурдюков, в коих оно хранилось и потом разжижать в воде. Едва ли нужно доказывать, что так уварить и довести до такого киселеобразного состояния возможно только неперебродивший сок. Нельзя не отметить здесь еще и того, что говорит известнейший ориенталист и Библейский критик Гезений о том «меде», который посылал Иаков Иосифу, — именно он говорит, что этот мед есть вино, уваренное до густоты сиропа. В правильности этого сообщения едва ли можно сомневаться, так как Гезений был в числе ученых авторитетов первого ранга. Плиний сообщает об испанском вине которое не возбуждает, не шипит, не ослабляет силы и не производит опьянения. — Колумелла равным образом говорит о неопьяняющем хорошем вине «inerticula… boni vini». Затем обращает на себя внимание «vinum coctum», о котором говорит Августин, далее: «sapa vini», о коем свидетельствуете Диоскорид. Последнее вино есть ничто иное, как виноградный сок, сгущенный иногда на 1/3, иногда на 1/2, а иногда и на 2/3. Если же, невзирая на это, иные предполагают, что виноград у евреев главным образом был употребляем на приготовление алкогольного вина, то и на это до сих пор также не было достаточных доказательств. Конечно в настоящее время, когда алкоголь, чуть не во всем мире как просвещенном так и непросвещенном, совершил свой победоносный поход, теперь, конечно, алкогольное вино играет такую роль, что многие думают и желают, чтобы и другие так думали, что это так было и всегда. Но против этого говорит многое. Если Гомер и Гиппократ сообщают, что вино разжижаемо было прибавлением 20–25 % воды, то это позволяет заключить и по отношению к виноградному сиропу, и так как древние греки, как нам известно, обыкновенно вино свое мешали с водою, то подобное заключение является весьма вероятным. Это совершенно не исключает употребления разбавленного водою алкогольного вина. Но и из древних и новейших рассказов путешественников знаем мы, что на «Востоке» вино служило, а отчасти и теперь еще служит, важным питательным средством и притом в различных видах, однако именно — неперебродившее. Тавернир («Pers. Trav.») рассказывает о стране между Тавром и Тигром, что там каждый обитатель имеет в своем винограднике особое место, где он сушит виноградные кисти, «так как они, говорит он, не производят никакого вина». Англичанин Вальполь рассказывает о Малой Азии (Memoirs Лондон 1817 г.): «виноградники здесь не культивируются для того, чтобы выделывать вино. Виноградные ягоды съедаются, как зрелые фрукты, и как изюм, или же из них делается сироп. Виноград в изобилии растет в Роззете, но в Египте вообще очень немного приготовляют вина… Очень много родится винограду в окрестностях Антиохии, но он употребляется здесь в пищу, или засушивается в изюм (R. Valpole Travels, London 1820 г.)». Нибур (Travels Arab. ed. 1792 г.) говорит об одной местности в Аравии: «здесь есть более 20 разных сортов винограда, и так как он созревает не в одно и то же время, то составляет чудное освежающее средство в течении целых месяцев. Арабы сохраняют виноградные кисти, развешивая их в погребах, и едят их почти в течении целого года». Есть свидетельства и из позднейшего времени, что неперебродившее вино у некоторых народов играло выдающуюся роль, так что они во всякое время могли доставать и пользоваться виноградным соком и это происходило именно в тех странах, где жили израильтяне, а затем и первенствующие христиане. Даже и в наше время, несмотря на господствующую силу алкоголя, еще не потерян вкус в отношении этого предмета; мы видим это из Страсбургской газеты: Burger Zeitung, которая в 1893 году писала: «В наших виноградных местах умеют из сока благородных ягод приготовлять специальные изделия, относительно которых нельзя не пожалеть, что они до сих пор не получили широкой известности в торговле. Мы разумеем здесь, между прочим, прекрасный напиток под названием „Штрохвейна“. Штрохвейн представляет собою такой напиток, который употребляется только во время болезни, или только в каких-нибудь чрезвычайных, из ряду выдающихся, обстоятельствах. К подобного же рода напиткам относится и так называемый „винимес“. Способ приготовления его следующий: сладкое вино, прежде чем оно вступило в процесс брожения, держат в течении 24-х часов в состоянии беспрерывного кипения. Чем более вино кипятят, тем оно становится гуще. Качество и количество его всецело зависят от этого обстоятельства. На 50 литров вина, которое вливается в котел, получается средним числом только 5 литров „винимеса“. Варка вина требует в своей последней стадии большой бдительности, чтобы не дать ему пригореть. „Винимес“ в своем нормальном состоянии необыкновенно похож на ликер и имеет пикантный кисловато-сладкий вкус. Это нормальное состояние „винимеса“, как явствует из способа приготовления, есть неперебродившее, следовательно, свободное от алкоголя. С 1893-го года в этом направлении сделано кое-что еще новое. Как только начала обращать на себя внимание абстиненция, тотчас же и индустрия взялась за извлечение из этого своих выгод. Сперва стали сохранять свежим виноградный сок с помощью салицилы, а потом профессор Мюллер-Тургау опубликовал свой метод — посредством согревания свежего сока — очень простым способом — разрушать дрожжевую клеточку, после чего получается такой виноградный сок, который носит название безалкогольного вина. В последние годы возникло большое количество фабрик, которые производят такое вино. Не странно ли после этого то, что в наше алкогольное время все таки считают натянутым и неверным то воззрение, что „библейское вино“ нельзя без изъятия понимать как алкогольный напиток, а что оно на самом деле было сохра¬няемо как „плод лозный“, как виноградные ягоды, как свежий или сваренный сок, или в другом каком-нибудь безалкогольном виде, и служило важным и весьма употребительным средством питания. Но для всякого, кто сколько-нибудь занимался алкогольным вопросом вообще и „библейским винным“ в частности, удивительнее всего то, что такая работа, как рассматриваемый труд профессора Гарнака, могла найти себе место в юбилейном издании факультета, как бы некоторым образом научное произведение. Ужели Гарнак, как профессор фармакологии и химии, не нашел никакого благоприятного повода воспеть хвалебную песнь алкоголю в своей собственной области? Или, может быть, он боялся попасть в конфликт с более сильными его товарищами, стоящими за трезвость и совершенное отречение от алкогольных напитков? А может быть, он увлекся мыслью, что громкое титло профессора и доктора обеспечит ему авторитет и в чуждой ему области Библии? Совершенно ошибочный расчет! Все вышеизложенные, научно очень плохо обоснованные, соображения и утверждения профессора Гарнака касаются только, как замечено, одной части целого вопроса. Но следует при обсуждении его принять во внимание и другие более существенные и важные точки отправления, а именно те, которые ветхо¬заветное отречение от вина и сикеры представляют в другом свете, чем в каком представляет его профессор Гарнак. Вместе с тем это освещение переносит нас к нынешнему стремлению к воздержанию, к его оправданию и даже необходимости. „Посвященные Господу“ еще давно заходили так далеко, что избегали вообще всякого плода лозного, следовательно „возводили воздержание на самую высокую степень“. Может быть это объясняется строгим законом относительно употребления в пищу „чистого“ и „нечистого“. Избежать нечистого, наверное, можно было не иначе, как только путем строгого и полного воздержания. Брожение в вине происходило не так, как в хлебе, не чрез прибавление кислого квашеного теста, но наступало некоторым образом само собою. Это могло происходить в тех случаях, когда виноградные ягоды были перезрелые. Может быть и из других оснований в этом случае считали за самое лучшее употреблять „частую воду“. Профессор Гарнак в отношении посвятивших себя Богу назореев и той заповеди Моисеева закона, по которой священники не должны были вкушать никакого вина, когда они входят в скинию собрания, говорит следующее. „Итак в том запрещении заключается признание того факта, что известные условия могут требовать воздержания от употребления вина, так как от злоупотребления им могут происходить для человека вредные последствия“. Таким образом Гарнак, упрекающий проповедников воздержания (абстиненции) в том, что они ссылкою на Библию предаются сильному самообману, здесь сам выводит на сцену Библию и при этом еще ветхозаветные предписания о воздержании от употребления вина при известных обстоятельствах. Он говорит: „…потому что от злоупотребления вином могут происходить для человека вредные последствия“. Хотя не много найдется людей, коим неизвестны такие последствия, однако профессор Гарнак здесь разумеет таких только людей, которые имеют наклонность, предрасположение к злоупотреблению, к многопитии. Здесь дело идет собственно о священниках и „посвятивших себя Богу“. Кроме того основание, по которому священникам в ветхом завете запрещалось пить вино, ясно выражено в книге Левит 10 гл. 9—10 ст.: „Это вечное постановленье“, говорится здесь, „в роды ваши, чтобы вы могли отличать священное от неосвященного и нечистое от чистого“. Так как алкоголь, как сказано выше, ослабляет и отуманивает самые тонкие движения и чувствования, а иногда рассеивает и то тяжелое душевное настроение, которое называют „божественным голосом внутри нас“, совестью, то нужно избегать его не ради только того действия, которое происходит от злоупотребления, но и ради всякого простого действия, производимого и умеренным употреблением. У назореев требование воздержания иногда начиналось уже от чрева матери, и это последнее требование совершенно основательно и резонно. Известно, что алкоголь производит наследственную порчу и что не только неумеренно, но и умеренно пьющие действуют вырождающим образом на свое будущее потомство. Основание — достаточное для того, чтобы благоч. матери назорея Сампсона, по зачатии ею посвященного Богу, было воспрещено ангелом пить вино (Суд. — 13 гл. 4 ст.). Почему же не делают вытекающего отсюда полезного применения? Древние греки ставили в женских покоях (гинекеях) красивые фигуры и статуи, конечно, для того, чтобы совершенные формы их производили облагораживающее действие на будущее поколение. А в настоящее время наши матери, напротив, чаще всего смотрят на рестораны, винные погреба и пивные лавки, как на такие места, которые „облагораживающим и возвышающим“ образом действуют на тело и душу. Что же, поэтому, удивительного, если у нас нарождается уже трактирное алкогольное поколение? Сампсон с детства не пил никакого вина и сделался героем израильского народа. В настоящее же время выращивают баварским пивом и токайским вином такое поколение, которое уже некоторым образом обречено на употребление алкоголя, и лучшие из людей этого поколения проявляют свое геройство чаще всего за пивным столом и чувствуют себя крепкими, веселыми и свободными только при помощи глотка или только после стакана водки. Впрочем мы уже сказали, и снова и решительно подтверждаем, что даже профессор Гарнак назорейству настоящего времени, вопреки первоначальному крайне резкому отрицанию, находит однако же некоторое оправдание, ссылаясь на Библию. Но новейшие назореи обыкновенно обосновывают свою правоту не на этой ссылке, следовательно большого практического значения она (ссылка) для нас не имеет. Нет, если христиане бывают вынуждены опираться на Библию, то они делают это другим способом. Именно, они тогда ставят тот же самый вопрос, который приводит и Гарнак в предисловии: „Как, прежде всего, относится Христос, как относятся к этому вопросу апостолы?“ Но отношение Христа к вину уже было указано, а потому мы здесь прибавим к этому очень немногое. Профессор Гарнак пишет: „Закроем глаза и не будем указывать и на характерный рассказ Евангелия Иоанна о чуде, совершенном Христом на браке в Кане Галилейской“… Очень великодушно! Но ведь в других случаях этим местом особенно любят пользоваться прямо против нас, и есть немало умеренных и неумеренных людей, которые чаще всего ссылаются на это место Священного Писания. Но что же знаем мы о том вине? Только то, что оно было „хорошее“, и довольно указать на двукратное повторение слова: хорошее (Иоан. 2, ст. 10), чтобы отразить всякое нападение. Для нас, следовательно, нет надобности закрывать глаза на этот рассказ! — „Установлением вечери пред своею смертию Христос возвысил вино с хлебом до самого высокого символа Христианской церкви“, говорит далее Гарнак. В других случаях обыкновенно считают этим высшим символом Крест. С другой стороны, символом Крови считается натуральная, ничем неоскверненная кровь виноградной лозы, как она сотворена Богом. Кто может это оспаривать? Но здесь уместно прямо заметить, что и всем, давшим обет воздержания, равно и членам самых строгих обществ трезвости, позволительно употреблять при таинстве причащения всякое вино. Если, далее, Христос сравнивает Себя с лозою вино¬градною, то это с вопросом об алкогольных напитках не имеет ровно ничего общего. Но совершенно в другом свете является пред нами это сравнение, когда мы читаем то, что пишет доктор Павел Кассель в своей книге: „От Нила до Ганга“. „Особенное значение имел, — говорить он, — во времена первого христианства у греческих азиатов культ Бахуса. Его отождествляли с Зевсом и Плутоном. Он был богом весны. Его мистерии, вакханалии были демоническими оковами для сердец народов, пока они наконец не пали пред словами Евангелия. В то время как тысячи христиан проливали кровь свою, потому что они не хотели принимать участие в вакханалиях, языческие учители говорили своим слушателям, что когда они проповедуют о Дионисе, как ум Зевса (Διος νύος), то они должны обращаться к истинному разуму Бога… Бахус же был почитаем в Антиохии и в Бейруте, как виновник культа весны, плодов и виноградных лоз; его называли сыном Зевса (Διος νύος); в противоположность ему христиане проповедовали о Том, Который сказал о Себе: „Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой виноградарь. (Иоан. 15, 1)“. Если Кассель, делая такое объяснение, прав, а оно во всяком случае очень достопримечательно, то отношение апостола Павла к вину отнюдь не так дружелюбно и пристрастно, как это предполагает профессор Гарнак. Далее, всякому известно, что первенствующие христиане жили крайне просто и умеренно. Не говоря уже об особенных христианских подвижниках — аскетах, — и всех вообще первых христиан ненавидели в особенности за их учение, осуждающее мирские удовольствия (Цельс). Мы знаем, далее из Библии, что апостол Тимофей пил только одну воду; он, следовательно, был абстинент, и что исключительно только „ради слабого желудка“ (стомаха), Ап. Павел советовал ему пить вино. Но какое вино? необходимо снова спросить здесь и вместе с тем объяснить, что мы против докторских врачебных предписаний в случае болезни, с нашей точки зрения, ничего не дозволяем себе возражать. Но кто из этого совета хочет сделать новое оружие против наших стремлений, чересчур высоко оценивая медицинские познания апостола, тот не в праве удивляться тому, что например американские содержатели рабов также ссылались на апостола Павла. Они говорили, что апостол Павел прямо одобрял рабство, когда он убежавшего раба Онисима возвратил своему господину (Посл, к Филимону). Но мы знаем, что уже тогда происходили споры из-за употребления вина вообще, без определения свойства этого вина. В богатых общинах стали обнаруживаться, вместе с утонченными нравами и обычаями, дурные последствия употребления спиртных напитков. Скоро образовались два направления, которые пошли войной друг против друга. Дело шло о жертвенном мясе и вине. Поэтому кто называет взгляд апостола Павла несвободными от предрассудка, предубежденным в смысле профессора Гарнака, тот поистине допускает неправду. Мы можем и в этом деле много поучиться у него, и он выражается правильно и корректно. Павел — апостол язычников — вовсе не выдвигает на первый план того, что делает веселым. Где он выступает за христианскую свободу, которая стояла в противоречии с строгими законами о пище и другими ритуальными предписаниями, которых долго держались апостолы иудеев, там для него свобода вкушения нисколько не составляла высшего закона, но им всегда руководили здесь другие основания, другие принципы, а эти последние имели корень в истинно христианском принципе самоотвержения ради блага других. Не во вкушении самом в себе здесь дело, не идоложертвенное мясо или вино сами по себе составляют вред, не то оскверняет человека, чтоб входить в него, но нечто совершенно другое, чем вкушение, пища и питье, а именно: в 14 главе послания к Римлянам, ст. 21 говорится: „Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, отчего брать твой претыкается или соблазняется, или изнемогает“. Таким образом суть дела заключается в том, к чему приводит пример, а потому-то апостол Павел так убедительно и предостерегает от злоупотребления не алкоголическими напитками, — нет, а от злоупотребления христианской свободой. Вот на что преимущественно должны обратить внимание те, которые ссылаются против нас на апостола Павла, на учение его о том, как нужно пользоваться свободой! „Пища не приближает нас, говорит он, к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли ничего, не теряем. Берегитесь однако ж, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных“. (1 Кор. 8, 8). Но как стоит дело в этом отношении в настоящее время? Все те, которые хмельные напитки употребляют как вкусовое средство, только для удовольствия, содействуют распространению этой вредной привычки между своими собратьями. Те, которые пьют умеренно, могут соблазнить более слабых своих собратьев, увлечь к употреблению того, что хотя они-то сами и могут преодолеть, но что может оказаться выше сил слабых братьев и погубит их. Эта кажущаяся безопасность может подвергнуть их великой опасности. Тысячи людей, которые умерли пьяницами, сделались таковыми потому, что в своей жизни подражали умеренно пьющим. В этом, а не в другом каком-нибудь смысле, следует понимать выражение и профессора Бунге: „умеренные суть соблазнители“. Такие люди несут ответственность за принудительное питье, которое приводит очень многих к погибели. Пусть эти „умеренные“, которые, идя против нас, базируются на своей христианской свободе, вспомнят, что говорит апостол Павел (1 Коринф. 10, 23, 24): „Все мне позволительно, но не все полезно, все мне позволительно, но не все назидает. Никто не ищи своего, но каждый пользы другого“, и 31-й стих: „Итак едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию“. Да, апостол Павел идет еще далее и чтобы нас (абстинентов) не считали фанатиками, следует только указать на 28-й стих 10-й главы 1-го послания к Коринф. И тогда станет ясным, что мы, по примеру апостола, не пьем вина потому, что это может соблазнить немощную братию нашу, как и он не ел „идоложертвенного“ ради других, которые этим внушением могли бы соблазниться… С другой стороны эти увещания апостола способствовали тому, что не менее 2500 священников государственной церкви в Англии и Валлис живут абстинентами „ради немощных своих братий“. Само собою разумеется, что на это не существует никакой общеобязательной и положительной заповеди; для христианина не обязательно быть непременно абстинентом. Кто не видит всего того бедствия, которое происходит в настоящее время от алкоголя, кто с легкою душою может способствовать развитию господствующей страсти к винопитию, кого не угрызает совесть, когда он видит лежащего на пути в беспомощном состоянии своего собрата, замученного убийцею — алкоголем и кто еще может ставить вопрос „кто мой ближний?“, у того, конечно, нет никакого нравственного побуждения принимать самоличное участие в деле спасения ближнего от губительного алкоголизма. Но не все же, благодарение Богу, таковы! Есть люди и с другого рода совестью. Но последние необходимо должны, путем доводов, на существе дела основанных, оказывать воздействие на совесть и решение первых. Если же дело идет о христианах, для которых Библия есть правило, руководство, то необходимо ли верующему в Библию абстиненту опираться на Библию? Существуют, именно, многие тысячи христиан, воздержание которых от алкогольных напитков свидетельствуют о том, что и они имеют ту „христианскую свободу“, которой учит апостол Павел. Они хотят именно завоевать свободу и разрушить тиранию привычки к пьянству, которая господствует в настоящее время и господствует именно так жестоко и деспотично, что каждого, кто не пьет алкогольных, опьяняющих напитков, выдают за слабого, больного человека и странного чудака. Вот тот взгляд на „Библию и алкогольные напитки“, который по преимуществу должен принадлежать библейски верующему христианину — абстиненту, но этим мы не хотим сказать того, что каждый абстинент непременно должен защищать этот взгляд. Это есть в лучшем смысле — „частное дело“. Несмотря на то, что алкоголь есть злейший враг каждой истинной религии, иные думают, привлечь, как видите, луч¬шую из всех религий (христианство) на свою сторону чтобы одержать верх над нами и нашими стремлениями. Почему? Потому что смотрят на наше дело большею частью с известным предубеждением и без надлежащего исследования и произносят о нем суд общими, недостаточно обоснованными фразами. Но наступит время — и наступает уже — когда все будет исследовано, и получатся, мы уверены, совсем другие результаты. Я не могу окончить своей заметки, не сделав хотя краткого упоминания о том, какое место занимает большая часть абстинентов по отношению к этому вопросу. Библия написана для народа Божия; Христос и апостолы говорили так, как требовало то время, и во всяком случае так, чтобы народ мог понимать их. Алкоголизма в том виде, как он господствует сейчас, тогда не знали, как говорит об этом и Гарнак. Иудеи были и до настоящего времени остались народом трезвым и умеренным, и в этом, по крайней мере, отношении они не представляют из себя „страждущего народа“. И алкоголь также совсем не мог в те времена играть такой господствующей роли. Только более совершенная техника нового времени довела алкогольную промышленность до полного развития. Только после 30-ти летней войны водка впервые пробила стены аптек и стала разливаться в народе и только в последнее столетие научились курить водку из картофеля. Только со времени основания больших новейших спиртных фабрик и пивоваренных заводов, вино стало производиться из всевозможных продуктов, только тогда алкогольный вопрос сделался особенно жгучим. Хотя никогда не оставляли этого вне внимания и всегда убеждали к умеренности, но несмотря на это этот поток все рос и увеличивался. Ужели можно надеяться, что такими мерами, какие рекомендует Гарнак, можно остановить и прекратить его? Какая польза от указания профессора Гарнака и других подобных проповедников на „нравственную силу“, которая должна якобы защитить человечество от этого врага, когда этот алкоголь отчасти уже уничтожил эту силу и продолжает это уничтожение и далее? Где найти теперь людей с такою крепостью сил, какими были наши предки? Не на кафедрах ли или не в студенческом ли мире? К чему эти нападки на сторонников абстиненции, когда история борьбы с алкоголем учит, что абстиненция доселе всюду показывала себя единственным действенным и пригодным средством против врага? Поэтому многие говорят, если им на пути подкладывают соломинку „библейского алкогольного вопроса“: на что, почему в настоящее время этот библейский вопрос? Каждый человек и каждое произведение есть продукт своего времени и условий, они в более или менее определенной мере носят на себе отпечаток их. Это приложимо, без сомнения, без вреда божественному вдохновению — к Библии, как это постоянно и делают в различных случаях при ее толковании. Мужи Ветхого Завета говорили и писали совсем не так, как мужи Нового Завета, ибо народ во времена Моисея был не таков, как во времена Соломона и Христа. Если бывает одинакова форма выражения, то неодинаково большею частью содержание и смысл его, соответственно тогдашним местным и временным условиям и культурному состоянию. Так, например, в Новом Завете совсем отпали некоторые из требований закона Моисеева — я укажу здесь только на жертвы — между тем некоторые заповеди нравственного закона, соответственно развитию культуры, получили совершенно новое освещение, новый смысл и толкование, хотя нам и может казаться, что это стоит в противоречии с словами: йота одна не превзойдет из закона. Христос, великий Учитель, Сам учит нас правильно толковать Священное Писание, — не по букве его, а по духу. В этом отношении Он резко расходился с современными Ему книжниками и фарисеями, между которыми, как известно, было много серьезно мысливших и рассуждавших о том или другом предмете, но рабски приверженных к букве. И теперь равным образом многие стоят на буквальном смысле учения Христа, вопреки Его воле, и чрез это впадают по местам и по временам в превратное догматствование, которое во многих пунктах не отвечает современным условиям и потому естественно должно вызывать реакцию. Христианское учение, как религия жизни и развития, необходимо должно применяться к современному развитию человеческой культуры, и это очень хорошо может совершаться на почве Священного Писания. При этом необходимо только иметь в виду, что этот источник вечной истины неизменно предлагает нам только основные положения божественного учения и в такой именно форме, которая способна развиваться вместе с человеком, начиная от самого низшего состояния культуры до вершины ее совершенства. Что Христос не предусмотрел всех отдельных обстоятельств, это не должно смущать нас и сбивать с толку. Он имел в виду только великое, целое, а не отдельные части. Вот почему Он и сказал, например, что все равно, где ни покланяться, на горе ли Моpиa, или Гаризине, только бы это совершалось в духе и истине. Также точно Христос нигде, например, не обличает самоубийства; но ужели мы поэтому стали бы обвинять Его в том, что Он дозволяет самоубийство? Равным образом Он никогда не порицал рабства, — должны ли и мы, поэтому, симпатизировать рабству и стоять за него? Нет, мы должны скорее поступать по смыслу Его слов: «люби ближнего твоего, как самого себя!» и: «не введи нас во искушение»! Если теперь мы попросим в этом смысле чистосердечного ответа на вопрос: «может ли Священное Писание, которое стремится к совершенству, одобрять употребление такого, как достоверно известно, отуманивающего, приводящего в бесчувственное состояние средства, как вино?… то ответ несомненно будет отрицательный. Кто осмелился бы назвать идеальною личностью того, кто, став во главе какого-нибудь общества, стал бы содействовать его опьянению? Мы решительно утверждаем поэтому: если бы Христос жил сейчас между нами, то Он не так объяснял бы различным книжникам смысл слова Божия, как им нравится, как они объясняют, но прежде всего выгнал бы защитников пива и вина — хотя бы они имели и приличную одежду — из их храмов, чтобы затем легче было справиться с дьяволом алкоголя и его дружиной. Он не сделался бы при этом помощником католическим аббатам в производстве „Бенедиктинского ликера“, равно как не стал бы монашествующей братии содействовать в пивоварении; Он не стал бы размахивать пивною кружкою и при роскошных обедах чокаться стаканом вина или бокалом шампанского… Один из католических энергичных борцов за абстиненцию в Швейцарии (Епископ Августин Еггер) говорил: „Не случайно произошло то, что Божественный Промысл сделал абстинентом того мужа, который должен был приготовить путь для Господа. Это — прототип для того времени, в которое является необходимость поддержать опускающееся и снова поднять опустившееся поколение. Слова научают, а примеры увлекают“. А Павел апостол? Он, который для немощных сделался немощным, чтобы приобрести немощных, охотно вступил бы теперь в общество трезвости и свои увещания против злоупотребления свободой повел бы таким тоном и способом, который не допустил бы никаких перетолкований и искажений, как это не редко бывает у нас. Поэтому и здесь необходимо должны иметь значение слова: „дорожите временем“ (Ефес. 5, 16) или, как еще точнее говорится у апостола: „испытывайте (искушайте) время“, которое дано вам для совершения добра, а в отношении алкоголизма должно только прибавить заключение этого места Библи: „зане дние лукави суть“. Наконец, профессор Гарнак результат своего исследования выражает такою фразой: „человек должен в целесообразном пользовании всеми драгоценными дарами природы сохранять свою мудрость и свою нравственную силу“. На это следует сказать, что о целесообразном пользовании не может быть, конечно, и речи, если в драгоценном даре природы уничтожается питательное свойство и он превращается в отраву народа, в такое вещество, которое медицина причисляет к группе убийственной наркотики: хлороформа, эфира и т. п. Профессору фармакологии и физиологической химии это должно бы быть яснее, чем кому-либо. Крайне желательно, поэтому, чтобы он свою „мудрость и нравственную силу“ проявлял каким-нибудь другим образом, а не посредством таких сочинений, которые способны углаживать путь алкоголизму. Что же касается „фанатизма“, в котором нас абстинентов упрекает Гарнак, то это есть высокогуманное и честное воодушевление для совершения такого доброго дела, — воодушевления, которое во все времена сопровождалось практическим успехом и большою пользою. Мы желали бы только, чтобы все живущие в рассеянии и в разных местах абсти¬ненты заимствовали нечто, от этого „фанатизма“ и открыто заявляли свое единомыслие с теми, которые пролагают и расчищают пути к воздержанию, чтобы они вступали в их общества, братства и союзы и таким образом практически помогали бы разрывать постепенно оковы дурной привычки! Пусть работают с такою же энергиею и друзья умеренности в употреблению спиртных напитков! Хотя им никогда не удастся провести в жизнь народа принцип умеренности в употреблении спиртных напитков, но они по крайней мере будут обращать внимание на угрожающую опасность и таким образом подготовлять путь абстиненции. Они не должны при этом забывать, что всюду, где была работа в борьбе с алкоголизмом с положительным успехом, — это была работа абстиненции, которая одна только не оставалась в этом отношении без результатов. Для всех благомыслящих людей, которым дорого благо и интересы ближнего, главною задачею должно быть устранение предрассудков и предубеждение против полного отречения от алкоголя и потому мы всею полно¬тою любви своей просили бы сделать это хотя бы в виде опыта. Чрез отречение от сомнительного наслаждения несомненно опасным напитком — ничего не теряют, а только выигрывают и в жизнерадостности, и в крепости телесных и духовных сил. А все те, которые призваны, или воображают себя при¬званными, воспитывать народ и хотят словом и писанием просвещать людей, исправлять и обращать их к Богу и покаянию, пусть помнят, что дурная привычка, которая тысячи и миллионы привела к пьянству и погибели, никогда не будет искоренена и побеждена, если вместо того, чтобы подавать народу добрый пример, будут говорить вину такие слова и воспевать такие дифирамбы, как профессор Гарнак, а потому им по преимуществу нужно помнить слова Апостола: „смотрите, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных“. В заключение для выяснения содействия Православной церкви делу борьбы с пьянством путем совершенного воздержания от спиртных напитков я считаю не лишним присоединить следующее краткое (в 6-ти пунктах) изложение нашего учения (абстинентов) с нравственным его обоснованием: 1. Несомненно, что виноградная лоза есть дар Божий и ее плод, виноградная ягода, есть очень драгоценный продукт, и приготовляемый из нее виноградный сок может быть с благодарностью употребляем во здравие нам и во славу Божию. Но приготовление из виноградного сока посредством брожения крепкого алкогольного вина есть дело чисто человеческое. И если отсюда происходит вред для человека и всего человечества, то он должен быть всячески устраняем, и его нельзя уже оправдывать указанием на вино, как на дар Божий. 2. Нравственность требует от нас господства духа над телом и сообразного с этим попечения о теле и исключает всякую недостойную человека неумеренность. Несовершенное воздержание в каждом случае есть высший, нравственный идеал, но целесообразное, находящееся под воздействием и руководством духа, употребление членов тела. Если бы совершенное воздержание при всех обстоятельствах было самым высшим идеалом, тогда девство, например, или безбрачие было бы высшим идеалом нравственности. Но эта мысль не верна; так как всеобщее безбрачие повело бы к нарушению заповеди Божией: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и к прекращению человеческого рода. 3. Но нравственность может в индивидуальном случае налагать обязанность к личному воздержанию от алкоголя, будет ли это происходить из желания избежать вреда для тела, или в целях воздействия на других людей. Такая обязанность, принимаемая на себя в виде обета, носит в себе свое внутреннее нравственное оправдание. Совет Спаси-теля богатому юноше: „иди, продай свое имение и раздай нищим“ происходил из такой индивидуальной заботы о спасении души, но не был всеобщим, обязательным для всех законом. 4. Личная свобода совести каждого отдельного человека есть неоценимое сокровище, которое должно быть уважаемо и соблюдаемо при всех обстоятельствах. Иисус Христос самоопределение личности всегда имел пред глазами, как нравственный идеал. Но путь к этому самоопределению Он показал не в безусловном утверждении собственного „я“ при эгоистическом попрании и полном игнорировании всех других существований, но в самоотвержении, сопряженном с принесением собственного „я“ на дело служения любви к ближнему. Чрез это свобода отдельной личности является неразрывно связанною с долгом любви к целому обществу. В добровольной отдаче себя служению этому долгу любви и заключается торжество свободы. 5. Если, таким образом, я знаю, что весь народ, среди которого живу я, тяжело страдает от какого-нибудь бедствия, то эта любовь обязывает меня сделать все, что только я могу предпринять к устранению бедствия, а прежде всего употребить то средство, которое может быть наиболее действенным. А самое действительное средство против алкоголя как в отношении общественного оздоровления, так и уврачевания отдельных его жертв, есть совершенное отречение от употребления спиртных напитков. Если мой взгляд на это дело таков, что я глубоко проникнут убеждением в истинности его, то это полное воздержание может быть для меня индивидуальным нравственным долгом любви. Исполнение этого долга будет самым решительным образом укреплять меня в деле публичной агитации и в наступательных действиях борьбы и придавать моим словам самую действительную силу. 6. Если я по своему звании и служебному положению обязан более, чем другие, работать в деле уврачевания народа от недуга, то индивидуальный нравственный долг любви может сделаться для меня таким, который я должен исполнять также и по моему призванию. Отсюда вытекает долг воздержания, ближе всего лежащий на священниках и деятелях и деятельницах в области внутренней миссии, к коему они призываются своим общественным положением и должностью. В ветхом завете священникам дана была заповедь (Лев. 10, 8—10): Господь говорил с Аароном и сказал: „Ты и сыновья твои с тобою не должны пить никакого вина и крепких напитков, когда вы входите в скинию собрания, дабы не умереть. Это вечный закон всем вашим потомкам, чтобы вы могли различать, что свято и не свято, что чисто и нечисто, и чтобы вы учили сынов Израиля всем законам, которые Господь дал чрез Моисея“. В Новом Завете нет уже определений за¬кона, но только любовь, а любовь есть самая большая заповедь: „любовь есть исполнение закона“. А потому ради этой любви те, которые по своему призванию являются преимущественными благовестниками спасающей любви во Христе Иисусе, прежде всех должны помогать в борьбе с алкоголизмом своим полным воздержанием. „Любовь есть исполнение закона“! Этим словом заканчиваю я доклад свой. Пусть это слово напомнить всем нам, вступившим в ряды борцов против алкоголизма и в особенности нам, служителям Церкви, о долге любви в этой борьбе. Да вселяется она обильно в сердца наши и да благословит Господь эту нашу работу Своим благословением и успехом! Ссылки [1] © Издательство «Лествица», 1997 [2] Бог есть любовь, — говорят они. — Он тако возлюби мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но иматъ живот вечный (Ин.3,16). Зачем же отлучение в Его Церкви? Зачем отлучение от Бога и Христа после того, как врази бывше, примирихомся Богу смертию Сына Его (Рим.5,10)? Зачем проклятие, когда Христос искупил ны от клятвы законныя, быв по нас клятва (Гал. 3,13)? Евангелие Господа Иисуса есть весть мира и любви; нигде не завещал Он в нем ненависти или вражды, но повсюду заповедует одну любовь всеобъемлющую (1Кор. 13, 7). Церковь Православная должна быть хранительницею духа евангельского, духа Христова. Зачем же в ней отсечение от Христа, анафема (см. «Христианское Чтение», 1826 г., ч. XXII, стр. 86)? «Церковь громко должна провозглашать закон любви, всепрощения, любви ко врагам, к ненавидящим нас, молиться за всех, — с этой точки зрения непостижимо отлучение от Церкви по распоряжению Синода», — говорит графиня С. Толстая в недавнем письме С.-Петербургскому митрополиту. [3] Эти мысли высказываются под влиянием сочинения «Recht Kirchenbannes» («Право церковного отлучения») Перча, которое все от начала до конца дышит ненавистью и злобой против св. отцов и духовенства. [4] Разумеем одну только Православную Церковь, отнюдь не защищая тех злоупотреблений правом анафематствования, какие известны нам из средневековой практики Римско-католической Церкви и где, заметим, заключается источник предубеждений против анафематствования и в нашем обществе. [5] Геродот. История. Кн. 2 [6] Бершацкий. «Об анафеме», с. 69. [7] Alexand. lib. 4 [8] Корнелий Непот. Из жизни Алкивиада. Гл. IV. [9] Юлий Цезарь. Записки о Галльской войне. Кн. VI, гл.13. [10] Тацит. Германия. Гл. VI. [11] Диоисий Галикарнасский. Римские древности, кн. II, гл. 10. [12] Там же. [13] Перч. Recht Kirchenbannes, 3, 4 и 5. [14] I. Buxtorf, Lexicon chaldaic, talmubic et rabbinieum. [15] Selden. De sinedriis. [16] Selden. De jure nat. Et gent., р. 508–510. Хотя краткое, но исторически верное изложение всех трех видов иудейского отлучения можно читать и в книге «О чине Православия», студ. Киевской дух. академии Стефана Семеновского, стр. 13–17. [17] Вследствие этого они называли их собаками, в ненавистнейшем смысле этого слова (Мф.15,26). [18] Читай у Златоуста 18 беседу на Евангелие от Матфея, у Оригена Commentar in Evang. Mathei., у 6л. Августина Contra adversary., т. I, стр. 17 и др. [19] Иоанн Златоуст. Беседа 5 на 1 Послание к Тимофею. [20] См. Евсевий. Церковная история, кн. V, гл. 28. [21] Там же, кн. I, гл. 16. [22] Перечислив места Св. Писания, в которых говорится о церковном отлучении, Лютер говорит: «Эти и подобные места суть неизменная заповедь великого Бога; мы не в праве отменять ее. Хотя папство и злоупотребляет правом отлучения, допуская это во вред Церкви, тем не менее не отменять, а лишь правильнее и с надлежащею осторожностью употреблять его должны мы по воле и заповеди Христовой» (см. F. Tischreden. Frankfurt, Ausgabe 1569. 5. 177). [23] В формуле экскоммуникации, составленной Кальвином, говорится: «Мы, служители Божии, сражающиеся оружием духа, мы, которым дана власть вязать и решить, исторгли N.N. во имя и по власти Иисуса Христа из недр церковных, — отлучили и устранили его от общения с верующими; да будет он проклят между ними; да отвращаются от него все, как от язвы, и да не имеет с ним никто никакого общения и сношений. Этот приговор отлучения подтвердит и Сын Божий (см. Leben Kalwins, II, 8. 31). [24] «Старайся, говорю я, чтобы отлучение от Церкви совершаемо было правильно и законным образом, ибо оно влечет за собою страшный Суд Божий». F. Tischreden. S. 176. [25] Напр. блаженные Иероним и Августин. [26] Бл. Иероним. Epist. XIV ad Heliodor. (Письмо 14 к Гелиодору.) [27] Тертуллиан. Apolog. (Апология), 31. [28] De corruptione et gratia, с. XV. [29] Bingam. Origen, кн. VII, гл. IV, стр. 5. [30] Прекрасно развита эта мысль в сочинении «О чине Православия» Стефана Семеновского, студ. Киевской Дух. академии. [31] Св. Киприан. Epist. LХI. (Письмо 61). [32] Иоанн Златоуст. Беседа 15 на 1Кор.5. [33] Св. Киприан. Epist. LXII ad Pomponium. (Письмо 62, к Помпонию). [34] Бл. Августин. Epist. Ad Carthagen. Concili patres. [35] Слич. Духовный Регламент, стр. 38, пункт 16. Содержание Отче наш. Беседы на молитву Господню [1] Жертва очищения. Краткое жизнеописание священномученика митрополита Владимира Беседа первая: О призывании Беседа вторая: О первом прошении молитвы Господней Беседа третья: О втором прошении молитвы Господней Беседа четвертая: О третьем прошении молитвы Господней Беседа пятая: О четвертом прошении молитвы Господней Беседа шестая: О пятом прошении молитвы Господней Беседа седьмая: О шестом прошении молитвы Господней Беседа восьмая: О седьмом прошении молитвы Господней Беседа девятая: О славословии молитвы Господней Обретение Бога (доказательства бытия Божия) Беседы о православном воспитании детей 1. О причинах дурного воспитания в наше время 2. О необходимости, сущности и начале воспитания 3. О воспитании благочестии, или набожности 4. О необходимости совместного воспитания семьи, школы и Церкви 5. О воспитании послушания 6. Воспитание правдивости 7. Воспитание самоограничении 8. Воспитание чувства стыдливости 9. Зависть 10. Родительская бдительность 11. Борьба с главным пороком ребенка 12. О наказании как воспитательном средстве О праве церковного отлучения, или анафематствования Против ли нас (абстинентов) Библия?