Святитель Димитрий Ростовский / Поучения и слова (14)

Часть третья. Об архиерействе святого Гурия Когда Бог благоизволил благоверному Царю христианскому покорить помраченное сарацинским нечестием Казанское царство и восхотел выслать делателей на жатву Свою (Лк. 10, 2), Он избрал жребием на это дело угодника Своего святого Гурия, чтобы он пошел и принес плоды, и поставил его архиереем в новопросвещенном граде Казани. Тогда святой Гурий, как светильник, изъятый из-под спуда его тайных богоугождений, и поставленный на подсвечник, начал светить всеми добрыми делами и уже явно показал себя отделенным от грешников (Евр. 7, 26), подобно Спасителю, Который, понеся грехи наши как Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира (Ин. 1, 29), Сам был без греха, по Писанию: Не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Петр. 2, 22). Архиерейский сан уподоблен в Божественном Писании небесным светилам. Так, Сирах о ветхозаконном архиерее Симоне говорит: Как утренняя звезда среди облаков, как полная луна, как солнце, сияющее над храмом Всевышнего (Сир. 50, 6—7). О новоблагодатных же архиереях Сам Господь говорит в Евангелии: Вы — свет миру (как небесные светила, озаряющие мир), так да светит свет ваш пред людьми (Мф. 5, 14, 16). Христова Церковь на земле есть как бы небо, ибо как на небе живет Бог, окружаемый Ангелами, так и на земле Он живет в Церкви Своей, прославляемый людьми, как говорит Давид: Господь во храме святом Своем, Бог посреди людей Своих; хвала Ему в Церкви преподобных (Пс. 10, 3; 149, 1). И как небо украшено и сияет своими светилами, так и Церковь сияет своими светилами — своими пастырями и учителями, из которых одни сияют как звезды, другие как луна, а иные как солнце, каждый соответственно чину, чести и званию и по мере своего совершенства в добродетельной жизни и духовной мудрости. Светила небесные, поставленные устроением Божиим на безмерной высоте, далеко отстоят от земли, — и архиереи занимают на церковном небе не низкое, а высочайшее место, будучи образами Сына Божия, и премного отличаются от своих подчиненных святыней и властью. Ибо те, которые управляются архиереем, — овцы, а архиерей — пастырь. Те чада, а он отец, те ученики, а он учитель, те люди, а он Ангел по своей чистой и святой жизни. Светила небесные — это как бы очи неба, взирающие на всех, сияющие одинаково для добрых и злых (ср. Мф. 5, 45), — и архиереи также как бы очи церковные, бодрственно и неусыпно взирающие на вверенное им стадо, видящие нужды и немощи всех, и одинаково заботящиеся о спасении всех, как добрых, так и злых. Ибо они, по слову апостола, пекутся о душах человеческих, как обязанные дать отчет (Евр. 13, 17). Светила небесные, хотя очень велики, ибо каждое из них по величине своей не только равно, но и превосходит землю, однако по причине далекого расстояния кажутся очам нашим малыми. Подобным образом и лица духовного чина в очах горделивых мирян, далеко отстоящих от богоугождения, кажутся малыми, вменяются ни во что, хотя многие из них велики пред Богом и их недостоин мир. Светила небесные, когда мы смотрим на них, кажутся стоящими на одном месте, тогда как они в своем непостижимом течении движутся днем и ночью и в двадцать четыре часа обходят весь великий круг небесный, и не устают. Подобно этому и пастыри церковные, трудясь непрестанно и неуклонно в своем звании, должны идти путем, установленным для них Законом Божиим, согласно словам Псалмопевца: По пути заповедей Твоих я шел, когда Ты расширил сердце мое (Пс. 118, 32), — и подобно тем, о которых говорит пророк Исайя: Надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут — и не устанут (Ис. 40, 31). Светила небесные светят жителям земли и согревают их. Подобным образом и должность архиереев заключается в том, чтобы светить всем добрыми делами своими и согревать любовью. И как свет небесных светил, проходя по скверным местам земным, не оскверняется, так и врачующий архиерей, связывающий и разрешающий грехи человеческие, носящий немощи немощных, должен осторожно сохранять себя от греховного повреждения, чтобы, исцеляя язвы и нагноения других, не повредить самому себе, чтобы, омывая Других, не оскверниться самому, наставляя Других, не уклониться с пути правого, проповедуя другим, самому не сделаться негодным. Соблюдая же себя чистым от греховных пророков, он воистину становится отделенным от грешников, хотя и живет на земле вместе с грешниками, подобно лучам небесных светил, проходящим через земные скверны и нисколько не оскверняющимся. Таково было архиерейство празднуемого ныне великого угодника Божия Гурия, первого архиепископа казанского, который хотя и жил среди грешников, придя в страну ново-просвещаемую, однако не приобщился к их грехам, а очищал их, омывая нечестивых святым Крещением, как и Христос Господь наш, пришедший спасти грешников (см. 1 Тим. 1, 15), ел и пил вместе с ними, но Сам был отделен от грешников и, омывая скверны нечестивых, Сам пребыл непорочным. И был тогда святитель Христов в земле Казанской как свет, во тьме светящий и тьмой не помрачаемый, как говорит Писание: И тьма не объяла Его (Ин. 1, 5). Подобен был святитель Христов в жизни своей вышереченным светилам небесным, которым у Сираха в Святом Писании уподоблено лицо архиерейское. Когда в юности угодник Божий начинал свою добродетельную жизнь, незлобивую, непорочную, девственную, он уподобился звезде утренней, восходящей на высоту святыни, сияющей среди бед и напастей, как бы среди облаков. Когда же взошел к иноческому преподобству, явил себя как бы полной луной, сияюшей всю ночь, ибо, пребывая в молитве с вечера до утра, от восхода луны до захода ее, проводил без сна целые ночи. Когда же возведен был Богом на престол архиерейский, он сделался как бы солнцем, сияя в Церкви Бога Вышнего. Но сначала посмотрим, как взошло сие мысленное солнце на высоту церковного неба, к чести, говорю, архиерейской? Как сей светильник поставлен был на свещник? Как сей град утвердился на верху горы? В святом житии его мы читаем, что благоверный Царь и святейший всероссийский архипастырь, желая дать первого архиерея новопокорен ному Казанскому царству и подражая древнему апостольскому обычаю, решили избрать достойнейшего по жребию, чтобы Сам Бог указал им мужа. Для этого они избрали четырех достойных, духовных и известных в иноческом преподобстве мужей, среди которых был и святой Гурий, и, особо написав каждое их имя, положили на престол в святой великой соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы. Затем с пением молитв взяли с престола два жребия, среди которых один был Гурия. Потом они снова положили эти два жребия на престол и при пении молитв взяли с престола один из них, на котором опять оказалось имя преподобного Гурия. Тогда возрадовались Царь и митрополит, и весь собор освященный, и все люди, и воздали славу Богу и Пречистой Владычице Богородице зато, что Они избрали мужа святого и преподобного по сердцу Своему. Отсюда мы видим, как совершилось восшествие святого Гурия на архиерейство: он не сам искал его, но его искали; не сам избрал себя, но был избран Богом; не сам взошел, но был возведен, не желая этого. Сбылись на нем слова апостольские: И никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом, как и Аарон (Евр. 5, 4). Что же мы скажем здесь? Не назовем ли святителя Христова Гурия «отлученным» от некоторых нынешних лиц, которые, будучи побеждаемы властолюбием и славолюбием, сами ищут для себя власти, сами считают себя достойными высокого сана, сами избирают себя, сами стараются восходить степенями неведомыми, не по жребию, принимаемому из рук Божиих, а по получаемой и даже покупаемой у людей благодати, подобно тому ты-сяченачальнику, которой в Деяниях Апостольских говорит: Я за большие деньги приобрел это гражданство (Деян. 22, 28). На таких людей жалуется святой Григорий Назианзин, верх богословов, в похвальном слове святому Василию, упоминая о том. как некто предвосхитил епископский престол Кесарии Каппадокийской не по избранию Божию. Он говорит следующее: «Опасно ныне, чтобы тот чин, который во всем христианстве считается святейшим, не сделался у нас предметом посмеяния. Ибо честь председательства получают некоторые не столько добродетелью, сколько коварством и лестью, и не лучшие и достойнейшие, а сильнейшие сидят на престолах. Тогда как никто не может назвать себя ни врачом, ни живописцем, прежде чем первый не научится распознавать болезни естества, а второй приготовлять краски и делать различные изображения, — председателями же, напротив, легко становятся не потрудившиеся, а как бы посеянные и выросшие вместе с достоинством, как повествуется в поэтических баснях о гигантах. И в один день мы возводим их в святые, называем премудрыми и разумными тех, которые ничем не умудрены и для председательствования ничем себя не проявили, кроме желания той чести. Тот же, кто достоин высокого места, смиренно стоит на самом низком». Но, может быть, кто-либо скажет, что апостол Павел не похулил желающих архиерейства, ибо говорит: Если кто епископства желает, доброго дела желает (1 Тим. 3, 1), — следовательно, желание епископства не является постыдным желанием. Говорящий так пусть внемлет последним словам апостола: Доброго дела желает. Дела желает, а не власти; труда, а не почета; забот, а не насыщения. Апостол хвалит желание, ибо сан святительства учрежден Господом на земле не для покоя и удовольствия, но для того, чтобы святитель всегда нес на себе величайшие труды, заботясь о спасении всех, не для собирания богатств, а для питания алчущих и одеяния нагих, ибо достояние церковное — достояние нищих. Не для того нужно быть архиереем, чтобы величаться и важничать, будучи почитаемым всеми, а для того, чтобы всегда и нелицемерно являть собой образ Христова смирения, чтобы быть поборником истины, не обижаясь, не взирая на лица, всегда быть готовым положить душу свою за Христа и Христову Церковь. Апостол именно потому не похулил желающих епископства, что в те апостольские времена за епископством следовало мученичество, и как из апостолов, так и из епископов мало кто умер своей смертью, но весьма многие скончались в мученичестве. Ибо нечестивые мучители прежде всего искали епископов и учителей христианских, как предводителей, и потому, если кто желал епископства, тот желал вместе и мученичества, желал бесчестия, оплевания, заушения и ран, а не гордого превозношения и почестей. Потому-то в те времена желавший епископства, желал доброго дела. Ныне же ищущий епископского сана должен бояться, чтобы, приняв на себя попечение о спасении других, не погубить свою душу. Недаром говорит святой Златоуст: «Сомневаюсь, чтобы кто-либо из начальствующих мог спастись». И затем, удивляясь желающим епископства, этот учитель говорит: «Вижу имущих и стремящихся взять на себя такую тяготу начальствования; если привлекаемые к епископству по нужде не имеют никакого прощения и оправдания, когда не радеют и плохо устраивают дело, то тем более повинны те, которые сами стремятся к получению такого сана. Они много более лишают себя всякого оправдания и прощения. Подобает бояться и трепетать как по совести, так и из-за тяготы начальствования» (Беседа 34 на Послание к Евреям, гл. 13). Так говорит святой Златоуст. Но обратимся к архиерею, избранному Богом, святому Гурию. Отлучен был святой Гурий от таких желателей епископства, как отстоит восток от запада (Пс. 102, 12) и светила небесные от земной юдоли. Когда же пришел на престол своей новопросвещаемой паствы, он воистину сделался светом той страны, и сбылись тогда слова Писания: Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет (Ис. 9, 2). Ибо воссиял святитель Христов как образ добродетельной жизни, согласно повелению апостольскому: Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим. 4, 12). Мы же, слушая эти апостольские слова, думаем, что архиерею повелевается иметь житие вместе со словом и слово с житием, ибо сказано: Будь образцом в слове, житии. Словом — чтобы учить, житием — чтобы на деле показывать то, чему поучает пасомых. Нехорошо архиерею не иметь в устах своих слова, называться учителем и не учить, носить на мантии «источники», а из уст не источать источников учения, именоваться пастырем, а не предлагать пастбища овцам своим, носить на себе чин апостольский, а не благовествовать по-апостольски. О таких пастырях святой апостол Павел говорит: Горе мне, если не благо-вествую (1 Кор. 9, 16). Но еще горше архиерею не иметь доброго жития, взирая на которое, люди получали бы пользу от него. Ибо если может принести много пользы слово учительное, исходящее из уст архиерейских, то еще более всем может принести пользы его добрая жизнь, так как глас дела звучит сильнее, чем глас слова. Слово слышно только предстоящим, дело же проповедуется до концов земных. Пусть носишь ты на языке своем мед сладкоголосия, но если в сердце имеешь желчь грехолюбия, слово твое будет недейственным, подобно грому без дождя, бывающему в облаках. Какая польза от этого грома облачного, если нет дождя, изливающегося на жаждущую землю? Какое умиление душам от гласа учителя, если он не приносит им пользы самим делом? Говорящий доброе, а делающий злое более соблазнит, чем научит, и от всякого услышит притчу: Врач, исцели самого себя (Лк. 4, 23). Сам Бог говорит грешнику: Зачем ты проповедуешь уставы Мои и держишь завет Мой в устах своих? Ведь ты возненавидел наставление и поверг слова Мои назад (Пс. 49, 16—17). Посему и святителю подобает иметь вместе и слово, и житие, чтобы быть для взирающих на него светлым образом, подобно солнцу, сияющему на небе. Солнце освещает с небесной высоты мир лучами своими, а архиерей светит пастве своей образом добрых дел. И пока солнце сияет с неба, озаряя день, все люди работают, каждый трудится над делом своим, но когда оно познает запад свой (Пс. 103, 19), всякий направляется ко сну и бездействию. Подобным образом и здесь: пока архиерей являет себя в богоугождении, подает пример стаду своему, до тех пор и овцы словесные, взирающие на него, стремятся к деланию заповедей Божиих. Если же он не светит собой, и особенно если затемнит себя неугождением Богу и нерадением, то кто не вознерадит о своем исправлении! Ибо если, по евангельскому изречению, свет может сделаться тьмой (см. Мф. 16, 23), то не тем ли более тьма? Потому Златоуст говорит: «Начальнику всякого света подобает быть светлейшим и иметь жизнь непорочную, чтобы все могли взирать на него и подражать жизни его» (Беседа 10 на Послание к Тимофею, гл. 3). Святой Гурий был светлым образом для своего стада словом учительным, научив многих веровать во Христа, Бога Истинного, и просветив их святым Крещением, как некогда и святые апостолы, научая, просвещали. Пастырь добрый отыскал погибших, обратил заблудших; новый учитель, сосуд избранный, претворил козлищ в овец, нося имя Христово пред неверующим народом. И он поистине сделался устами апостольскими, устами Христовыми, согласно словам Божиим, некогда изреченным пророку Иеремии: Если извлечешь драгоценное от недостойного, как уста Мои будешь (Иер. 15, 19). За свое нечестие страна агарянская недостойна была помилования Божия, но после проповеди и учения и по молитвам святого Гурия сделалась ныне достойной, и не только пред людьми, но и пред Богом и Ангелами Его явилась достойной за благочестие свое. Изведший же драгоценное от недостойного святитель был как уста Божий, из которых исходила заповедь Господня, светлая, просвещающая душевные очи (ср. Пс. 18, 9) народа казанского. Светлым образом был угодник Божий по жизни своей, имея житие непорочное, отлученное от нравов грешников и могущее всем приносить пользу. И хотя бы этот учитель не говорил ничего, самим деланием добрых дел он имел силу поучать и вразумлять взирающих на него, подобно тому, как тварь небесная молчаливо учит нас, находящихся на земле, по слову Писания: Небеса проповедуют славу Божию, и о творении рук Его возвещает твердь (Пс. 18, 1). Разве небеса имеют уста, язык и гортань? Разве они вещают нам? Разве произносят какое-либо слово вслух пред всей землей? Нет. Они учат нас только своей высотой, красотой, благолепием, своими светилами: солнцем, луной и звездами, озаряющими все концы земли, сияющими и на злых, и на добрых, а не устами и голосом. Без слов вразумляют нас, чтобы мы знали Бога, все премудростию сотворившего (Пс. 103, 24), и познали, сколь прекрасно, пребогато и преславно небесное царство, уготованное святым угодникам Божиим. Потому и Давид говорит: Находил поучение во всех делах Твоих, творениями рук Твоих поучался (Пс. 142, 5). Посмотрим же, как он поучался в делах рук Господних? Как я посмотрю, — говорит, — на небеса, дела Твоих перстов, луну и звезды, которые Ты основал (Пс. 8, 4), — то есть, взирая на небо, познаю Тебя, дивного Бога, Творца всего. Так небеса молча учат человека! Подобно тому и муж богоугодный, украшенный добрыми делами, как небо светилами, может поучать других без проповеди и высоких слов, одним только образом своей жизни. Имеющий же то и другое, слово и доброделание, бывает учителем превосходным. Таков именно был святитель Христов Гурий, муж, сильный в деле и слове пред Богом и всеми людьми (Лк. 24, 19). И как сумел он научить, вразумить и просветить вверенную ему паству двумя сими — словом и жизнью! Сделавшись же причиной спасения многих, он увеселил не только Церковь, воинствующую на земле, присоединив к ней столько душ, обращенных от нечестия агарянского, но и Церковь, торжествующую на небе. Ибо, если на небесах радость бывает об одном грешнике кающемся (Лк. 15, 7), то тем большая и неизреченная радость была принесена всем ангельским чинам и душам праведников о бесчисленных грешниках, пребывавших в заблуждениях и неведении Христа и приведенных к познанию истины и покаянию, просвещенных святым Крещением. Господь же, Праведный Мздовоздаятель, видя такое тщание и попечение угодника Своего святого Гурия о душах человеческих, уготовал ему венец правды, который даст ему в день оный (2 Тим. 4, 8), как воздал и древним великим иерархам. Такова была жизнь на земле святого Гурия, сияющего добрыми делами: в юности незлобива и непорочна, в иночестве преподобна, в архиерействе же отлучена от грешников, прогневляющих Бога смертными грехами. Поэтому скажем о ныне празднуемом святителе Христовом Гурии словами апостола: Таков и должен быть у нас первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников! (Евр. 7, 26). Ты же, о архиерей Божий, святой Гурий, предстоящий ныне Престолу Христову в торжествующей Церкви, не забудь нас, с любовью празднующих святую твою память, взирай с небесной высоты на нашу худость! Отче благий, призри милостиво на чад твоих! Пастырь добрый, не презри стада твоего, приобретенного тобою для Бога. Хотя ты и отлучен святостью своей от грешников, однако не отлучайся от нас, грешных, милосердием своим, пребудь с нами твоими молитвами о нас Богу. Посмотри на город, в котором ты много потрудился, посмотри на народ, который просвещен тобою, и будь для всех помощником, заступником, покровителем, защитником, промыслителем и управителем жизни нашей! Ходатай теплый! Не преставай умолять о нас Бога, испроси мир миру, тишину царству христианскому, державному Царю одоление врагов, а всем временные и вечные блага! Аминь.