Святитель Димитрий Ростовский / Поучения и проповеди (4)

Здесь мы спросим так: кто бы был на свете настолько безумным, чтобы его поистине безгрешно можно было назвать безумным? Я думаю, что книжные люди, проходящие внешним только образом философию, скажут о некнижном и неграмотном: это — простак и невежда. Художники, искусные в своих делах и славные в своем художестве, о людях, не знающих такого же художества, скажут так: не умеет он ничего. Люди коварные, пронырливые, умеющие из неправды сделать правду и наоборот, видя незлобивого сердцем и простого человека, скажут: глупец он. О, люди! Не верю я вам. Посмотрите между собою: достаточно безумных вы найдете между вами самими. О любомудрых апостол говорит так: «Глаголющеся быти мудри объюродеша» (Рим. 1: 22). Художникам некто из Патерика говорит следующее: «Дело ваше для вас — настоящее дело, а дело Божие, как пустое дело». А ведь Сам Христос, заступаясь пред коварными за людей незлобивых и простосердечных, призывает их к Себе: «Незлобивий, — сказано, — и правий прилепляхуся Мне» (Пс. 24: 21). Отзовися же свыше и ты, святая правда, говоря: «Лживии сынове человечестии в мерилех не добре рассуждают» (Пс. 61: 10). Ну как же быть? Кто на свете поистине безумен? Некто из богомысленных так вещает другу своему: «Если ты все знаешь, а Бога не знаешь, то ты ничего не знаешь; если же ты ничего не знаешь, Бога же знаешь, то ты все знаешь», или, говоря проще: если бы ты прошел всю внешнюю мудрость, всякую науку и всякое художество, но не знаешь Бога и ленишься угождать Ему, то ты ничего не знаешь, ты простак, ты глуп; если же ты не знаешь ни одной из земных мудростей, но Бога знаешь и угождаешь Ему неленостно, то ты премудр. Посмотрим же теперь, как мудр тот, кто угождает Богу, и как прост и невежда тот, кто не умеет угождать Ему. Святой Каллист со слов св. Златоуста в одну неделю беседует так: «Всякий грех есть безумие, и всякий грешник безумец». Этот святой еще вот яснее показывает, кто безумен. Грешник, притом грешник нераскаянный, не хотящий обратиться к Богу, но впадающий во все большие и тяжкие грехи, согласно написанному у Соломона, «егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит», такой грешник поистине безумен. Почему же он безумен? Потому, что знать о смерти, знать о страшном суде и геенском наказании и всего этого не бояться — это является крайним безумием. Кроме этого, слышать о небесном царствии, о вечном воздаянии, уготованном для любящих Бога, и не желать всего этого — вот крайняя степень глупости, и поэтому такой грешник поистине есть безумный. Теперь я обращу беседу мою к Пресвятой Богородице. О, Пресвятая Богородице Дево! Кого ты призываешь на пир свой? Неужели безумных? Неужели грешников? Ведь ты мудра и даже премудра: что тебе до безумных? Ты чиста и даже пречиста: что тебе до оскверненных? Ты праведна и преподобна: что тебе до грешников? Твое общество с ангелами, архангелами, херувимами и серафимами, ибо ты «честнейшая херувимов и славнейшая серафимов». Твое содружество со святыми патриархами, с пророками и апостолами и прочими святыми, ибо «ты, поистине, выше всех святых, Дева чистая». Какое же у тебя может быть общение с грешниками? Что за дело тебе до них? Поистине же есть дело. Какое же? Посмотрим! Христос Господь разделил Свое словесное стадо на два стада: овцы особо, козлища особо, то есть, иное суть праведники и иное грешники. Если же теперь овцы с козлищами живут вместе и если теперь, при жизни на земле, нельзя распознать, кто овцы и кто козлища, зато в Божьем преду становлении одно суть овцы, а другое козлища Все составляют одно стадо Божие, как грешники, так и праведники, согласно написанному: «Праведных любяй и грешныя милуяй». Он любит Своих праведных угодников, но и грешников щадит, ожидая их исправления. Для них обоих Господь ищет пастыря. Кто же будет пасти овец? Святой Петр, ты «паси овцы Моя»; паси агнцев Моих. А кто будет пасти козлищ? Но не слышим мы в Евангелии о пастыре для козлищ. Неужели поэтому будем думать, что козлища пойдут без пастыря самостоятельно и погибнут? Нет, и козлища имеют своего пастыря. Кого же? Пречистую и преблагословенную Деву Марию. Послушаем, что вещает ей Святой Дух в Песни песней: «О, добрая в женах! Изыди ты во след стад и паси козлища твоя у кущей пастырских» (Песн. 1: 7), то есть, о, благословенная в женах, иди вслед за стадом, взирай свыше на христианские народы, паси козлищ твоих — грешников у кущей пастырских, то есть, во святых церквах вселенной, управляемых благочестивыми пастырями. Козлища же сии — твои, а не иного кого: тебе одной они вручаются для призрения. Ты их снабжай всем, защищай, отгоняй от них адских волков, чтобы дерзко не похитили их. Руководи ими к спасению, принимай их молитвы, слушай молитвы грешников. Вот мы видим, что и козлища имеют своего пастыря, имеют агницу непорочную, пречистую Деву. Что же она делает? Как пасет свои козлища? Она старается сделать их из козлищ овцами. Зная же, что невозможно им стать овцами до тех пор, пока не оставят своего безумия, приготовила им такое пастбище, которое обладает дивною силою: если кто из безумных вкусит от него, тотчас делается мудрым и из козлища становится овцею. Она приготовила им свою трапезу и призывает их, «с высоким проповеданием глаголя: иже есть безумен, да уклонится ко мне». Дело Матери Божией в отношении грешников, чистой Девы в отношении беззаконных, состоит в том, чтобы сделать их целомудренными, чтобы образумить их и наставить ко спасению. Будем же, грешники, иметь добрую надежду, ибо имеем доброго пастыря, пречистую Деву. Послушаемся ее голоса, пойдем на ее призыв, на ее пир; вкусим от сладостей ее пастбища и, воздавая ей благодарение, будем усердно повторять сию радостную песнь: «Радуйся, Невесто неневестная!» Невеста неневестная, то есть, Дева нетленная и, кроме того, мудрая, имеет чрез это не меньшую славу, ибо ей уподобляется само небесное царство. «Уподобися, — сказано, — царствие небесное мудрым девам» (Мф. 25: 1). Неужели мы, слушатели мои, погрешим, если в похвалу девическую скажем: «Уподобилась Дева небесному царствию»? Поистине не согрешим, но даже воздадим ей особенную хвалу, по примеру Давида, который говорит: «Аз всегда возуповаю на тебя и приложу на всяку похвалу твою» (Пс. 70: 14). Царство небесное подобно Деве, и Дева подобна царству небесному. Как же это? Посмотрим. В царствии небесном «ни женятся, ни посягают, но яко ангели Божий суть на небеси» (Мф. 22: 30). Посему-то и подобно царство небесное Деве неискусобрачной, Невесте неневестной. Дева, и, по словам апостола, Дева Господня непосягшая, «печется о Господних, да есть свята телом и духом» (1 Кор. 7: 34). И поэтому Дева подобна царствию небесному. Если в небесном царстве есть ангелы, то и Дева, по свидетельству св. Киприана, есть часть ангельская: несомненно, можно поставить Деву в ряду ангелов. Между ангелом и Девою не найдешь различия, только одни крылья отличают их: ангелы с крыльями, Дева же без крыльев. Отними же у ангела крылья, он будет девою, и придай Деве крылья, она станет ангелом. Сказавши, что царство небесное подобно Деве, а Дева царству, рассмотрим теперь чин царства, чин ангелов и чин Девы. Чин небесного царства, состоящий из единого Бога в Троице, разделяется на три ангельские иерархии, на три дивных лика святых угодников Божиих, на три полка, по числу трех славнейших небесных венцов, названных золотыми: на полк девственников, полк учителей и полк мучеников, как об этом согласно говорят все богословы. Дух же внутри говорит: если царство небесное имеет свои полки, свое воинство, то необходимо и Деве, как некоему храброму мужу, облачиться в свою броню, вооружиться на брань, чтобы не было в небесном царстве чего-либо отменно различного. Я скажу, что вполне прилично и не странно будет Деве вооружиться на брань. Вспомним ветхозаветное. Когда одна красивая девушка Суламитянка была приведена в палатку Соломона на смотр, то, когда входила она, некто, присматриваясь к ней со стороны, сказал другому: «Что ты видишь у Суламитянки?» (Песн. 7: 1). Это значит: что ты видишь красивое и особенное у этой девицы, ведомой к царю? Другой же ответил: лики, полки; вижу воинство, на брань устроенное, вижу дивную вещь в девице, на брак царский уготованной, утварьми не дражайшими улепотствованной. Он видит воинство, полки, видит полки, устроенные в лики, а лики в полки. Дивная вещь! Две противоположные вещи усматриваются в одной деве: лик и полк. Лику приличествует ликовать, веселиться, полкам же надлежит творить брань с врагами. Лик и полк вместе! Такой же подобает быть и Деве, чтобы она не только ликовала своим девством, но чтобы и крепко ратовала о неповрежденности своего девства. Не тратя времени на толкование подробное и буквальное той истории, в которой говорится, что на браке Соломоновом были лики и полки (лики веселились с царем, полки же оберегали здравие царя), я перехожу в духовному толкованию. Суламитская дева была в то время образом небесного царствия, ибо слово «Суламитянка» толкуется: мирная, совершенная или воздающая. Где же лучший мир, где высшее совершенство, где большее воздаяние, как не в небесном царствии? Если бы кто меня спросил, что я вижу духовными моими очами в той мысленной девице, в том девоподобном царстве небесном, то я ответил бы: лики и полки. Вижу ангелов в трех иерархиях, и каждую разделенною на три чина. Вижу под тремя золотыми венцами три дивных лика девственников, учителей и мучеников. Все они ликуют о Господе и все они ополчаются на супостатов за честь Господню — «сотворити отмщение во языцех» (Пс. 149: 7). Помнит небесное царствие бывший в нем давно случай, когда поднялась в нем внезапная борьба: «Брань бысть на небеси» (Апок. 12: 7). Посему оно не только ликами ли-ковствует, но и полками вооружается. Лики и полки — вот чины небесного царствия. Каков же теперь чин Невесты неневестной, непорочной Девы? Она по подобию небесного царствия имеет свои полки и лики. Когда она в покое, в мире, тогда ликует; если же нападает супостат, она вооружается на брань. В особенности о пречистой Деве я скажу, что она имеет свои особые ликования и ополчения; она ликует славнее всех святых и вместе со всеми святыми: вот каково ее ликование. Ополчается же она видимо и невидимо, защищая на земле воинствующую церковь: вот в чем ее ополчение. Вот и в нынешний праздник слышатся акафистные похвалы, приносимые ей верующими во всей вселенной: «Радуйся, радуйся!» Вот ее ликование. Вспомним и бывшую благодаря ей победу под Царьградом над каганом, вспомним, как она тогда поразила бесчисленное воинство в кораблях огненным градом и потопила его: вот ее ополчение, ибо ею создается победа, ею поражаются враги. Посему и называется она церковью «Взбранной воеводой», то есть, облаченной в броню, вооруженной оружием. Она — Дева и воевода, ибо имеет и девические лики, и воинственные полки. Она имеет вместе и три золотых венца: девства, мученичества и учительства, — девства, ибо, по свидетельству о Пресвятой Богородице св. Епифания, Дева не только телом, но и духом, и чистотою много превосходит ангелов; учительства, ибо, как уже выяснилось, она и безумных научает разуму; мученичества, ибо, стоя под крестом Христовым, она так сильно сострадала с страждущими Сыном своим и Богом, что праведный Симеон даже сказал так: «Тебе же самой оружие душу пройдет» (Лк. 2: 35). Кроме того, о всех девствующих (за исключением Богородицы) можно сказать, не погрешая, что строгое хранение девства есть мученичество, хотя и без крови. Теперь выяснился пред нами чин Девы, подобный небесному царствию. Да славится же небесное царство, как подобное Деве! Да будет прославлена и дева всякая, ибо она подобна царствию небесному. До сих пор мы беседовали о Невесте неневестной и по силам нашим уразумели силу и значение акафистных слов: «Радуйся, Невесто неневестная!» Теперь же я закончу слово мое. Мне кажется, что не всякий будет помнить сказанное мною, разве только человек книжный; простые же и некнижные люди вероятно уйдут, не получив пользы. Посему и им скажу я нечто, достойное памяти. Слушайте, все грешники (среди которых я — первый); и к вам, как и к самому себе, обращаюсь с такими словами: будем повторять ангельское приветствие Деве — «Радуйся», будем читать акафистные молитвы, припадем к Владычице нашей и помолимся ей. Мы ведь не воздерживаемся от грехов наших и не приходим к истинному покаянию. Что же нам думать: будут ли угодны Пресвятой Деве Богородице наши молитвы, пение и поклонение? Рассудим об этом. Если бы кто, видя матерь, держащую на руках единородного своего сына, похитил из рук ее сына, бросил его на землю и стал попирать ногами; если бы пред матерними очами он проколол ребенка в сердце, а потом приступил бы к матери и, кланяясь ей, сказал: «Радуйся, здравствуй и будь милостива ко мне!» — будет ли угодно матери такое поклонение убийцы? Рассудите сами. Конечно, не будет. Мы же, нераскаянные грешники, какие тяжкие грехи совершаем и как часто Сына Девы, Христа Господа нашего, похитивши из рук пренепорочной Матери, повергаем и попираем?! Как часто мы Его прободаем, «вторицею распинающе Сына Божия» (Евр. 6: 6). Видит все это Матерь Божия! Мы же, вторично распявши ее Сына, припадаем к ней и говорим: радуйся, будь милостива к нам! Не больше ли этим прогневляем ее и обновляем сердечную рану, бывшую у ней некогда под крестом? Будем помнить это хорошо и прежде всего примиримся с Богом; тогда мы умилостивим и Богородицу. Тогда только будет приятно ей наше пение, благодарение, поклонение и хваление! Тогда угодно будет ей наше приветствие: «Радуйся!» Теперь же мы возопием к ней: «От всех нас бед свободи, да зовем Ти: радуйся, Невесто неневестная». Аминь Оглавление 11. Поучение в пятую неделю великого поста («Рече има Иисус: можета ли пити чашу, юже Аз пию? Она же реста Ему: можева» (Мк.10: 38, 39)) Возлюбленные слушатели! Два святых ученика и апостола Христа, Иаков и Иоанн Зеведеевы, ищут славы ближайших бояр Христа, Царя славы. Они хотят быть ближайшими боярами, ибо молят Его, говоря: «Даждь нам, да един одесную Тебе и един ошуюю Тебе сядева во славе Твоей» (Мк. 10: 37). Иисус же сказал им: «Не веста, чесо просита», после чего и предложил вопрос: «Можета ли пити чашу, юже Аз пию?» Апостолы святые просят у Христа Господа престолов, владычеств, чести, славы, а Христос Господь не то дает им, чего они просят, но велит им пить чашу, которую Он Сам пьет, как бы говоря: если хотите престолов, владычеств, если хотите славы и чести в Моей вечной славе, то необходимо сначала испить Мою чашу, и потом уже получите просимое; пока же чаша Моя не будет вами испита, вы не получите просимого. Сия же двоица святых апостолов, Иаков и Иоанн, дерзновенно, без сомнений и размышлений, тотчас оказались готовыми испить чашу Христову, говоря: «Можева». О, святые апостолы! Но знаете ли вы, что такое Его чаша? Чаша временной Его жизни есть чаша не сладости, но горечи, не меда, но полыни, не сахара, но оцта и желчи, которая была в губке на трость надета и поднесена к устам Его. Чаша Его не чаша царского престола, но креста, не славы, но бесчестия, не прохлады, но страдания. Об этой чаше Господь вспоминает в самом начале нынешнего Евангелия, говоря: «Се восходим во Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет архиереем и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком; и поругаются Ему, и оплюют Его, и убиют Его» (Мк. 10: 33, 34). Вот какова чаша Господня! Можете ли испить сию чашу Господню, о, святые апостолы! Они же ответили: «Можем». Поистине сии святые апостолы достойны высоких престолов и владычеств, достойны великих почестей, славы и восхваления, ибо они не только не отказываются от чаши Господней, не убегают от нее и не удаляются, но даже с любовию и усердием обещают пить ее: «Она же реста: можева». Здесь у меня есть слово к тем, которые удаляются от чаши Христовой, то есть, от Божественного причащения тела и крови Христовой, и не хотят причащаться их часто. Но что я говорю: не хотят часто; они не хотят причащаться и редко: ни разу в год, в два, в три, как говорят мне об этом многие. Некоторые уже не причащаются десять лет, другие двадцать, а иные и всю жизнь свою не знают, что значит причаститься Божественных Тайн; разве только, будучи младенцами, когда крестили их, причащались, но и сего не помнят они. О, какое нерадение о душе своей и не боголюбие! О, холодные, как лед, сердца, не имеющие нисколько духовной теплоты! Итак, я предложу вашей любви в нынешней беседе, как велико приобретение и польза для тех, которые часто причащаются чаши Господней, то есть, Божественных Тайн, тела и крови Христовых, и как велика тщета и лишение тех, кто самовольно уклоняется от этого. Любовь же ваша пусть узнает прежде всего то, что чаша Господня бывает двоякая. Первая — это чаша самих страданий и смерти Господней, вторая же — чаша только воспоминания о страданиях и смерти Господней. Чаша страдания и смерти Господней совершилась на Голгофе, на кресте, а чаша воспоминания о смерти и страданиях Господних совершается на Божественном престоле во святой чаше под видом хлеба и вина, являющихся истинным телом и кровью Христовой. Сия чаша есть воспоминание о смерти Господней, согласно словам апостола: «Елижды аще ясте хлеб сей и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете» (1 Кор. 11: 26). И Сам Христос сказал: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22: 19). Апостолам было повелено испить обе сии чаши, то есть, причащаться тела и крови Христовых и пострадать за Христа, и они испили их. Нас же Господь не принуждает пить чашу самих страданий и смерти Его (хотя это и необходимо для истинного христианина, если потребует время и случай), не принуждает, повторяю, чтобы мы распялись на вещественном кресте, чтобы мы были прободены копьем и гвоздями, подобно Ему, Господу нашему, и Его святым апостолам, и чтобы мы предали себя смерти. Господь знает немощь нашу, знает, что слабы и немощны, что не можем мы понести такой тяготы. Если мы не в состоянии вынести и малой какой-либо обиды от друга или одного какого-либо хульного слова (а все это было бы угодно Христу, когда бы мы претерпели так), то как бы мы могли терпеть в том случае, если бы тело наше было распинаемо на вещественном кресте, было пригвождаемо и раздробляемо на части? Ведь даже многие святые, не будучи в состоянии понести всего этого, скрывались в пустынях, горах и пропастях земных, как, например, Григорий, чудотворец неокесарийский, и прочие. Итак, не принуждает нас Господь к такой нестерпимой чаше, но только желает, чтобы мы пили чашу воспоминаний о Его страданиях и смерти, то есть, чтобы мы часто причащались Божественных Тайн тела и крови Христовых. А в чем тяжесть сего, в чем горесть, в чем неудобство? Теперь посмотрим, как велико приобретение и польза от причащения чаши Господней и, наоборот, как велика потеря от непричащения? Сам Господь Своими пречистыми устами так говорит во святом Евангелии: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот вечный» (Ин. 6: 54), — вот в чем приобретение. Наоборот: «Аще не снесте плоти Сына Человеческого и не пиете крови Его, живота не имате в себе» (Ин. 6: 53), — вот в чем лишение. Теперь всякий пусть смотрит и рассудит, что лучше: приобрести ли причащением чаши Господней жизнь вечную, или же непричащением чаши Господней потерять жизнь вечную? Чаша Господня есть жизнь, и жизнь вечная, ибо вкушающий ее, по слову Господню, «жив будет во веки» (Ин. 6: 51). Без чаши же Господней последует смерть вечная, ибо уста Господни говорят: «Живота не имате в себе». Чаша Господня есть царство небесное, согласно слову Господа: «Аз завещаю вам, якоже завеща Мне Отец Мой царство, да ясте и пиете на трапезе Моей» (Лк. 22: 29, 30), а того, кто не имеет чаши Господней, постигнет геенна, поглощающая изгнанных из царства. Чаша Господня — это сообщество с ангелами. Ведь если древняя манна была названа ангельским хлебом («хлеб ангельский яде человек» — Пс. 77: 25) не потому, конечно, что она была вкушаема ангелами, ибо они, как бесплотные, не нуждаются в пище, но потому, что была приготовлена и свыше ниспослана по повелению Божию служением ангелов, то тем более Сей, который говорит о Себе: «Аз есмь хлеб сшедый с небесе» (Ин. 6: 41). И сию манну, растворенную в чаше Господней, подобает назвать ангельской пищей не потому, что ангелы ее вкушают и пьют, но потому, что всегда ее они благоговейно окружают, честно почитают и поклоняются ей. Посему и причащающийся ее общается со святыми ангелами и делается для них милым и любезным. Итак, чаша Господня — сообщество с ангелами, а без чаши Господней с кем будет сообщество, кроме бесов? Кого чуждаются ангелы, того похищают бесы. Что, если бы спросить кого-либо так: чего ты больше хочешь — иметь ли жизнь вечную или смерть вечную? Получить ли царство небесное или геенну? Быть ли в обществе ангелов или же бесов? Не знаю, найдется ли такой, который сказал бы: мне лучше смерть, нежели жизнь; лучше геенна, чем царство; лучше бесы, чем ангелы. Не всякий ли скажет так: лучше мне жизнь, чем смерть; лучше царство, чем геенна; лучше ангелы, чем бесы: ибо всякий человек естественно и разумно больше желает лучшего, чем худшего. Если же, о, человек, ты желаешь лучшего, то почему пренебрегаешь чашей Господней? Если ты боишься вечной смерти, то почему отвращаешься от вечной жизни, находящейся в чаше Господней? Если геенны трепещешь, то почему не ухватишься за царство, находящееся в чаши Господней? Если избегаешь бесов, почему не приближаешься к ангелам, благоговейно окружающим чашу Господню? В чаше Господней и жизнь, и царство, и дружба с ангелами. О, как велико приобретение причащения от нее! Там же, где не вкушается чаша Господня, там нет жизни, но смерть; нет царства, но геенна; там далеко отстоят ангелы, а бесы близко. О, как велико лишение оттого, что не причащаются чаши Господней! Спрошу я еще. Кто хочет получить оставление своих грехов? Кто хочет, чтобы все злое, соделанное от юности, все его дела, слова и помышления были прощены, оставлены и преданы вечному забвению? Я думаю, что всякий желает такого блага. Поэтому я и говорю: если ты, человек, хочешь оставления грехов, то почему убегаешь от причащения чаши Господней? Разве не слышишь, как Сам Господь говорит: «Приимите, ядите... во оставление грехов» и «Пиите... во оставление грехов» (Мф. 26: 26, 28)? Я знаю, кто-либо так скажет: я недостоин, я грешен, посему и не дерзаю приступить ко причащению Божественных Тайн. Ты хорошо говоришь, называя себя грешником, недостойным и недерзновенным, ибо кто может быть в совершенстве достоин? Никто из связавших себя плотскими похотями и сластями не достоин приходить и приближаться к Тебе, Царь славы, как говорит об этом святой литургиар. Но ты скверно делаешь, удаляясь и избегая причащения, ибо во псалмах пишется так: «Удаляющийся от Тебе погибнут» (Пс. 72: 27). Недостоинство сие наше бывает двоякого рода: недостоинство истинно кающихся и недостоинство тех, которые или не искренно каются, или вовсе не каются, или даже и совсем не хотят каяться. Недостоинство истинно кающихся удостаивается Божественного причащения во оставление грехов, ибо они просят, как недужные, врачевства, согласно слову Христову: «Не требуют здравии врача, но болящий» (Мф. 9: 12). Недостоинство же кающихся ложно или же вовсе не кающихся не удостаивается Божественного причащения, ибо написано: «Не дадите святая псом» (Мф. 7: 6). Кто же это кающийся истинно и кто кающийся ложно? Кающийся ложно есть тот, кто не искренно исповедует свои грехи пред Богом своему отцу духовному, но скрывает их; если же и искренно исповедует, то не сожалеет о соделанном зле. Впрочем, такой иногда отчасти и жалеет, однако же он не имеет в сердце своем твердого намерения и не полагает в уме твердого обещания не возвращаться к прежним грехам, но по-прежнему имеет надежду и желание делать то же. Такой не достоин Божественного причащения. Пусть он не дерзнет, ибо если он дерзнет приступить ко причащению, будет пить и есть во осуждение, и как в Иуду войдет в него после хлеба сатана. Кающийся же истинно есть тот, который, исповедуя свои грехи и жалея о них, полагает, надеясь на помощь Божию, твердое намерение никогда не возвращаться к своим прежним делам и всячески блюстись от них. Такой сподобляется как Божественного причащения, так и милосердия Божия, хотя бы он был и весьма недостойным. Примером такого сподобления при несовершенном достоинстве может быть преподобная Мария Египетская. О ней пишется, что она настолько была недостойна Божией милости из-за своей грешной жизни, что даже церковь не желала ее впустить внутрь себя, о чем она после сама рассказывала преподобному Зосиме на исповеди, говоря: когда моя грешная нога коснулась церковного порога, то церковь, принимавшая всех, не приняла меня окаянной, но появилось как бы воинство для того, чтобы заградить вход, и возбранила мне войти какая-то сила Божия. Когда же сия грешница положила в сердце своем истинное покаяние, намерение и твердое обещание никогда не возвращаться ко греху, то тотчас не только церковь ее впустила внутрь себя, но в тот же день она сподобилась причащения Божественных Тайн, тела и крови Христовых в церкви Иоанна Предтечи, что при Иордане, как об этом пространно пишется в житии этой святой. Посмотрим теперь. Она ни удовлетворения не сделала за грехи свои, ни коснулась скорбного пустынного жития и постнических подвигов: едва день один прошел после ее скверной жизни, но уже от нее, истинно кающейся, не отнимается чаша Господня. Подобное сему находится и в Прологе, в 26 день декабря. Две женщины были оклеветаны пред епископом в прелюбодеянии. Епископ, желая узнать, правда ли это, помолился Богу, чтобы ему это было открыто, и повелел всем людям быть готовыми к причащению Божественных Тайн, тела и крови Христовых. Когда он служил литургию и начал причащать своих людей Тайнам, он видел, что лица одних подходящих были черными, как бы закопченными, а других были белые и светлые: у грешных были черные лица, а у праведных — белые. Приступили же и те две женщины ко причащению, имея белые и светлые лица, и как только причастились, тотчас просветились подобно солнцу. Когда епископ дивился сему, явился ему ангел и сказал: то правда, что ты слышал о прелюбодеянии этих женщин, но они покаялись истинным, честным покаянием и исповеданием и дали обет никогда не впадать в такое согрешение; посему простил Бог грехи их и сподобил их той благодати, которую ты видел сам. Теперь рассудим. Те грешные прелюбодейные женщины были недостойны Божественного причащения. Когда же они истинно покаялись и положили в сердце своем твердое намерение не возвращаться к греху, то сподобились и причащения, и прощения, а также и Божией благодати, осиявшей их. Итак, никто не удаляйся от чаши Господней и только истинно покайся, и положи в сердце своем обещание не возвращаться, как пес, на свою блевотину. Имея такое покаяние, ты хотя и не совершил удовлетворения за грехи свои, хотя и не являешься достойным так, как подобает быть достойным, однако же, уповая на милосердие Божие, непреодолимое и всеми человеческими грехами, дерзай приступить ко причащению. Дерзай со страхом, а бойся с надеждою, и причащайся, не сомневаясь в человеколюбии Божием, и получишь оставление твоих грехов. Если ты мне не веришь, что истинно кающемуся святое причащение служит ко оставлению грехов, то поверь неложным устам Самого Христа, Спасителя нашего, говорящего: «Приимите, ядите... во оставление грехов», «Пиите... во оставление грехов». Если ты веруешь в Бога, то должен поверить и словам Божиим; а если ты не веришь словам Божиим, то ты, значит, и в Бога не веруешь. Бог говорит: «Причастись Моей чаши», — а ты сомневаешься. Бог говорит: «Ты получишь оставление грехов», — а ты не веришь и говоришь: боюсь. Не бойся! Приступи без сомнений, с верою! Хорошо ты делаешь, что боишься; но плохо поступаешь, убегая. Бог не враг для тебя, но врач: Он исцелить хочет, а не погубить. Бог не супостат для тебя, но Отец: Он ищет не умертвить тебя, но оживить. Бог не зверь для тебя и губитель, но благодетель милосердный, желающий спасения твоего, а не погибели. Почему же ты убегаешь от Его Божественной чаши? Лучше тебе принять духовное врачевство и исцелиться, нежели, убежав от врачевства, впасть в большие греховные болезни и погибнуть. Лучше тебе, отбросив страх, прибегнуть к Отцу и насытиться Его бессмертной пищи, нежели из страха уйти на чужую сторону и там питаться свинской пищей отчуждения, то есть, греховными страстями. Лучше тебе притечь к своему милосердному благодетелю, нежели держаться врага и работать губителю своему, ибо пока ты пребываешь во грехах без покаяния, до тех пор ты работаешь твоему диаволу и являешься его рабом и пленником. Чтобы не показалось кому-либо, что мы удалились от предположенного предмета нашей беседы, мы теперь снова обратимся к слову о пользе причащения и к рассуждению о невыгоде непричащения. Причащающийся часто чаши Господней изменяется во Христа: вот поистине пребогатое приобретение и польза. Тот же, кто не причащается чаши Господней, но имеет общение с чашей бесовской, тот претворяется в беса: вот в чем лишение и погибель вечная. Как же соединяется со Христом причащающийся чаши Господней? Сие видно из слов Самого Христа, Господа нашего, говорящего так: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6: 56). Святый Феофилакт, толкуя сие место, говорит: здесь мы научаемся величию тайны причащения. Ядущий плоть и пьющий кровь Господню пребывает в Самом Господе, и Бог в нем. Дивно и выше всяких слов сие соединение, которым Бог в нас и мы в Боге пребываем. И еще тот же Феофилакт говорит от лица Христова: ядущий Меня, соединившись, живет со Мною и преображается в Меня, могущего живить его. Внемлем же мы сему слову Христову в Феофилактовом толковании: «преображается в Меня». Кто, говорю я, причащается чаши Господней, причащается тела и крови Христовой, тот преображается во Христа. Согласно с этим говорит и св. Кирилл Иерусалимский: «Мы в святбм причащении соделыва-емся христоносцами и даже соплотными и сокровными Христу». Святой же Кирилл Александрийский приводит такой пример: «Как воск, растопленный и влитый в другой растопленный воск, смешивается в один воск и по всем свойствам является одним и тем же воском, так и тот, кто принимает в себя тело и кровь Христову, соединяется с Ним, так что и Христос в нем пребывает, и он во Христе». Слышишь ли, человек, свидетельства таких великих учителей и даже неложные слова Самого Господа? Разве теперь не имеешь веры и не познаешь богатого приобретения от причащения чаши Господней? Если им всем не веришь, то кому же ты поверишь? Послушай же и еще одну дивную вещь. У одних испытателей Божественного Писания есть такой вопрос: почему Иуда, предавая иудеям Господа нашего, дал им знамение, говоря: «Егоже аще лобжу, Той есть, имите Его» (Мф. 26: 48)? Разве те не знали Христа, которого так часто слышали учащим и так часто видели чудодействующим? Был ли в Иерусалиме такой, кто не знал Его хорошо? Ведь даже малые дети знали Его, ибо когда Он входил в Иерусалим, они вышли навстречу Ему и восклицали: «Осанна!» Какая же нужда была сего Иудина знамения? Даде им знамение: «Егоже аще лобжу, Той есть, имите Его» (Мф. 26: 48). На сей вопрос из Златоустого толкования выводят выяснение такой тайны: когда на последней вечери святые апостолы причастились из рук Спасителя тела и крови Христовой, то все просветились своими лицами, у всех лицо стало подобно лицу Христа, и на какого бы апостола ни посмотрел Иуда, он видел, что лицо его по красоте и благодати подобно лицу Христову. Вот как говорит о них св. Златоуст: «Ученики имели до причащения Христоносные лица». Иуда тогда и подумал, какое знамение нужно будет дать каиафовым слугам, по которому бы они узнали Христа. Ибо если бы они не узнали Его, то была бы опасность, что вместо Него они возьмут другого. Посему-то, когда архиерей послал отряд воинов, Иуда им дал знамение: «Егоже аще лобжу, Той есть». Соединивши вместе и прежде сказанное Феофилактово слово: «Ядущий Христа преображается в Христа» и сие Златоустово: «Христоносные лица имели, причастившись», мы легко можем понять, как изменяется во Христа причащающийся чаши Господней, ибо какова пища, таково и питаемое. Пища — Христос, посему и ядущего Он преображает в Себя. Кто ест плоть Христову и пьет кровь Его, тот во Христе пребывает, и Христос в нем.