Святитель Афанасий (Сахаров) / Настроение верующей души по Триоди Постной (2)

Глава вторая Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче, утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему, храм носяй телесный весь осквернен: но яко Щедр, очисти благоутробною Твоею милостию. Неделя мытаря и фарисея, на утрени Тяжело, плачевно и гибельно положение грешника. И если не хочет он вечной погибели, то должен поскорее пробудиться от греховного сна, поскорее оставить состояние беспечности и нерадения. Но одними своими силами греховный человек этого сделать не может. Нужна высшая, Божественная помощь, ибо мы сами от себя, без Божией благодати даже и помыслить не можем что-то доброе (см.: 2Кор.3:5). Как для пробуждения от естественного сна в непривычный час нужен будильник, подобным же образом и в жизни духовной. Милосердый Отец, желающий всем спастися и в познание истины прийти (среда 5-й седмицы, стихира 9 (Фита – А.) на Господи, воззвах), употребляет многочисленные разнообразные средства для пробуждения спящего во грехах. «Нет вещи в мире и происшествия в жизни, кои в руках Промысла Божия не могли бы служить средствами к пробуждению грешника»24. Любовь Божественная постоянно зовет его восстать от сна. Призывный голос Божий раздается и в явлениях видимой природы, и в происшествиях жизни общественной и его личной, и внутри самого человека, в совести его, которую один святой отец называет «соперником, потому что сопротивляется всегда злой нашей воле и напоминает нам, что мы должны делать, но не делаем»25, и в нарочитых благодатных воздействиях и явлениях, и особенно через Церковь Свою Святую. Но, как уже было замечено, Господь не хочет насильно навязывать наделенному свободой человеку Своих благодеяний. «Приходящая к человеку благодать, – говорит преподобный Макарий Египетский, – нимало не связывает его воли принуждающею силою и не делает его неизменным в добре, хотя бы он хотел или не хотел того. Напротив того, и присущая в человеке Божия сила дает место свободе, чтобы обнаружилась воля человека, уважает ли или не уважает он душу»26. И если человек подлинно уважает свою душу, он сам должен откликнуться на зов Божией благодати, сам должен пойти навстречу ему или, по крайней мере, не затыкать ушей своих от слышания Божественного голоса; необходимо, чтобы человек сам откликнулся на призыв Божией благодати, сам употребил хоть некоторое усилие к пробуждению от греховного сна. Таким первым шагом со стороны человека должно быть, с одной стороны, осознание ненормальности и опасности своего теперешнего положения, с другой – понимание того, что причина этой ненормальности и опасности заключается в нем самом, – осознание своей греховности и окаянства. Придя в себя, размыслив о своем высоком назначении как сына Благого Отца, человек не может не прийти к тому печальному выводу, что слез и плача достойно его настоящее положение. В чести сый сыновства, Отца Благаго несмысленный аз не разумех: но себе славы лиших, богатство зле иждив благодати (среда 3-й седмицы, утро, на стиховне самогласен) и вот теперь в стране удаления остался одинок среди лукавых граждан и уподобляется бессловесным несмысленным скотам. Питается он скверною злобою вместо предназначенной ему ангельской снеди, осквернена его одежда нетленная, он сам весь смердит гнойми злобы (четверг ваий, 1-й канон, песнь 9-я). Постоянно в ночи, в греховной ночи проводит он жизнь свою, так как несдержанное распутство есть подлинно ночь и привязанность ко греху есть мрак беспросветный. И во всем этом виноват только он один. Постоянно отвергая животворные Божии слова, не слушаясь Божиих заповедей, не исполняя Божией воли, он сам убил свою совесть и оживил плоть, себя самого сделав как бы истуканом («самоистукан бых» – Великий канон, песнь 4-я), свои плотские страстные влечения поставив выше всего и их только удовлетворяя, свою греховную волю сделав единственным законом для себя. Он всегда заботился только об одном внешнем благоукрашении, презревая внутреннюю богообразную скинию и тем самым пренебрегая дарованное ему царское благородие, погубил доброту первого образа (ср.: Великий канон, песнь 2-я, четверток 5-й седмицы). Согреших – вот к какому сознанию должен прийти человек, осознавший свою виновность, а вместе и греховность. Согреших, исповедаюся Тебе, Господи, блудный аз, не смею на Небо воззрети очима, оттуду бо отпад, бых окаянен; согреших на Небо и пред Тобою и несмь достоин нарещися сын Твой; самого себе отрицаю, не требую оглагольников, ниже паки свидетелей: имам обличающий мя блуд, имам обличающее злое житие, имам посрамляющую одержащую мою наготу, к срамоте же рубы, имиже одеян есмь (вторник 3-й седмицы, утро, на стиховне самогласен). Размышляя о множестве своих согрешений и уязвляясь жалом совести, которая как бы огнем жжет его, он в недоумении и скорби о своих грехах взывает: Откуду начну плакати окаянного моего жития деяний? Кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию? (Великий канон, песнь 1-я). Он ужасается и боится, размышляя о жизни своей, полной зла и падений. Како Тя усрящу? Како явлюся Тебе страшне? Како же предстану неумытному Твоему судищу? (вторник 2-й седмицы, 2-й канон, песнь 2-я). К тому ли был призван? То ли делал, что должен был делать, как почтенный пред всеми другими тварями разумом, способностью рассуждать и взвешивать свои поступки? В деле обращения грешника громадное значение имеет мысль о будущей жизни, страх грядущего наказания и вечных мук. Грешник знает, что смерть не прекратит его бытия. И если его злые дела даже здесь, на земле, не всегда приносят удовлетворение, а чаще причиняют только муки разочарования и неудовлетворенности, то в будущей жизни, где уже никакой цены не будет иметь то, что на земле иногда дает еще некоторое удовлетворение, хотя, быть может, и ложное, – что будет он чувствовать там, в брачном чертоге Жениха Христа, не имея одеяния брачного? (ср.: Великий Вторник, стихира на хвалитех). Что скажет Владыка, когда истяжет у него слово, когда потребует отчета о данном таланте? Помышляя страшное испытание Христово, приемля в уме пламень неугасимый, человек приходит в ужас и трепет. Он плачет и рыдает, егда в чувство приемлет огнь вечный, тьму кромешную и тартар, лютый червь, скрежет же паки зубный и непрестанный, болезнь имущу быти без меры согрешившим и Тебе Преблагаго нравом лукавым прогневавшим, от нихже един и первый есть сам он (Неделя мясопустная, стихира на Господи, воззвах). Конечно, этот страх наказания и муки не достоин высокого звания человека как сына Божия. Но и он необходим, и он имеет свое значение, приносит свою пользу. «Он охраняет душу от всякого зла, как полировка медь... Если кто уклоняется от зла по страху наказания, как раб, боящийся господина, то он постепенно приходит и к тому, чтобы делать благое добровольно, и мало-помалу начинает надеяться на некоторое воздаяние за свое благое делание. Ибо, когда он постоянно будет избегать зла из страха, подобно рабу, и делать благое в надежде награды, подобно наемнику, то, пребывая по благодати Божией во благом и соразмерно сему соединясь с Богом, он получает вкус благого и начинает понимать, в чем истинное добро, и уже не хочет разлучаться с ним. Ибо кто может разлучить такового от любви Христовой, как сказал апостол (см.: Рим.8:35). Тогда достигает он в достоинство сына и любит добро ради самого добра и боится, потому что любит»27. И будущего исхода он ждет как такого момента, когда он еще теснее соединится с Богом. Но вначале человек боится только самих мук. Этот страх побуждает его прежде всего начать готовиться к будущей жизни, потому что ко оному житию надо устроить себя прежде исхода души из тела (ср.: Неделя ваий, на повечерии, 8-я песнь канона). Жизнь загробная будет продолжением жизни земной. Какое направление жизнедеятельности дано на земле, такое и останется в загробной жизни, потому что там невозможно проявление свободы. Как шар, пущенный в безвоздушное пространство, не может изменить раз принятого направления, так и жизнь души в потустороннем мире. Поэтому-то и необходимо грешнику, сознающему свою греховность и окаянство, здесь же, на земле, приготовиться к будущей жизни, положить хотя бы начало исправления. При этом нужно спешить, нужно предварить, прежде даже жития торжество конца не приимет, прежде даже двери чертога не затворит Господь (Неделя мясопустная, 3-я песнь канона). Но сам, своими только силами человек не в состоянии прекратить свой тяжелый сон. Как во время кошмарных сновидений человек испытывает крайне тяжелое, мучительное состояние, а проснуться не может, так и грешник, сознающий тяжесть и гибельность своего положения, все же своими только силами не может выйти из него. И как в первый раз мог спасти человека только Сам Господь, так и теперь, чтобы освободиться от мучительной внутренней раздвоенности, чтобы выйти из тяжелого, крайне опасного положения, чтобы найти удовлетворение своему мятущемуся духу, – нужно идти к Нему же, Милосердому Творцу и Владыке, к нашему Любвеобильному Отцу, Который алчет обращения удаленных, жаждет нашего спасения, Который сорадуется покаянию созданий Своих и Сам устремляется, чтобы дать прощение ищущим Его усердно. К Нему и должна обращаться грешная душа, не терпящая сожительства лукавых граждан, к Нему, единому Владыке нашему, должна идти, ибо разве Его иного не вемы, у Него искать милости и помощи, ибо кроме Него нет иного Милосердого Отца (ср.: понедельник 5-й седмицы, тропарь пророчества). Кроме Человеколюбца Бога, никто не в силах восставить падших, обратить на путь истины отвратившихся от Него. Он един наш Покров, Хранитель, Заступление и Помощь, к Нему скорее должна обратиться грешная душа, у Него искать исцеления от тяжелых недугов душевных, уврачевания от ран, которыми сплошь покрыл его грех, подобно тому, как был изранен разбойниками путник, шедший из Иерусалима в Иерихон. У Него нужно просить, чтобы Он богатого страстями и сластями и бедного добродетелями сделал совершенно иным, чтобы Он покрыл греховную наготу, спас от волн греховных и умерщвленного страстями оживил, как Своего друга Лазаря. Грешная душа должна прежде всего взывать ко Господу, чтобы Он, видя ее обращение, не отринул ее, саму удалившуюся от Бога и божественными делы обнищавшую, чтобы Сам вышел на взыскание овчате, заблудшаго на горах лютых преступлений (Неделя 2-й седмицы, вечер, подобен) и позвал к Себе, Сам обратил заблудших, собрал, как Пастырь, расточенных, помиловал стадо Свое, потому что если и грешили мы, но все же не отступили от Него совсем, но к Нему только и прибегаем, от Него только ожидая помощи и милости. И Милосердый Отец с любовью принимает грешника, к Нему обратившегося, как некогда принял блудного сына. Мало делавшие принимают от Него душевную милость, обращающимся к Нему Он дарует благодатное средство для очищения от пороков, для исправления жизни, для освобождения от зла и греха, для укрепления в добре, чтобы здесь, на земле, положил он начало шествию по тому прямому пути, который приводит человека к конечной цели его бытия, – совершенству по подобию совершенства Отца Небесного, к живому и непосредственному богообщению. Средство это – покаяние. Поистине дивны пути Божественного промышления о роде человеческом! Велика любовь Божия ко грешному человечеству! Неисчислимы милости, неизглаголанно Владычнее снисхождение к немощам людским! Зная, что люди, искупленные страданиями Единого от Пребожественныя Троицы, возрожденные в купели крещения, все же будут грешить, как облеченные немощью плоти, Господь даровал им новое средство для возрождения и спасения. «Как благодать на благодать, – говорит преподобный Исаак Сирин, – людям по крещении дано покаяние; потому что покаяние есть второе возрождение от Бога. И то дарование, которого залог прияли мы от веры, приемлем покаянием. Покаяние есть дверь милости, отверстая усильно ищущим его; сею дверию входим в Божию милость; кроме этого входа не обретаем милости; вси бо, по слову Божественного Писания, согрешиша... оправдаеми туне благодатию Его (Рим.3:23–24)»28. Не хотящий смерти грешников, но желающий всем спастися, Многомилостивый Спаситель даровал человекам во спасение покаяние, как бы некий мед, услаждающий горечь страсти. Все мы много согрешаем, поэтому Человеколюбец Господь нам, грешным, положил покаяние, нас, недостойных, спасти хотя безмерною Своею милостию. «Покаяние, – по словам преподобного Марка Подвижника, – прилично всегда и всем хотящим спастися... В отношении деятельной жизни, мы без покаяния не можем сделать ничего достойного»29. Поэтому покаянное чувство должно характеризовать все настроение христианина. Если и тогда, когда исполнено все повеленное, он, по слову Христову, должен считать себя только рабом неключимым, то тем паче, постоянно падая и согрешая, он не должен успокаиваться, если у него есть хоть немного или даже много добрых дел, тем более что чаще всего эти добрые дела имеют только добрую видимость, в существе же лишь увеличивают его греховность, его преступность. Да, наконец, человек не может исполнить всего заповеданного Христом и Его Церковью, ибо преслушание Церкви есть преслушание Самому Христу, не может исполнить всего этого по немощи своей, по слабости своего организма. И не сохраняя по немощи своей всего заповеданного, не соблюдая, например, по болезни поста в положенное время, христианин не должен утверждать, что он имеет право так поступать. Наши немощи не могут служить достаточным оправданием нарушения предписаний Церкви, так как расслабление нашей природы является следствием наших грехов. Поэтому нарушающий пост, хотя бы и по болезни, должен сокрушаться и каяться, что, расстроив свой организм грехами, не может точно исполнять заповеданное Церковью. Или другой пример. Наши всенощные должны бы совершаться в течение всей ночи так, чтобы не приходилось около времени вечернего захода солнца возглашать: «Слава Тебе, Показавшему нам свет!» и с вечера возносить утреннюю молитву. Понятно, что это совершенно невозможно, особенно в церквах приходских – едва ли у многих хватило бы силы выстаивать целые ночи на молитве. И снисходя к немощи нашей природы, Святая Церковь многое в области богослужения предоставляет нашему усердию. Не будучи в силах выстаивать долгие службы и присутствуя за значительно сокращенными, мы отнюдь не должны успокаивать себя тем, что совершили должное, исполнили повеленное. Повелено гораздо больше, поэтому и должны мы каяться и сокрушаться, что, расстроив страстями природу свою, мы лишили себя возможности исполнять повеленное. Вознося с вечера утреннюю молитву, мы должны вместе с тем возбуждать в себе покаянное чувство сознанием того, что только по немощи нашей, дабы дать успокоение нашему слабому и многоболезному телу, совершается с вечера то, что должны были бы мы делать ранним утром. И так должны мы поступать всегда и во всем, каясь и сокрушаясь о том, что постоянно нарушаем Божественные заповеди и сами себя поставили в такое положение, что не в силах даже не нарушать их. Как нарушители воли Божественной, как грешники безответные, мы весьма нуждаемся в покаянии. Поэтому усиленно зовет Святая Церковь своих чад к покаянию, усердно просит у Христа Жизнодавца открыть для них двери покаяния, дать им время на покаяние. Поистине велие покаяние! От него зависит наше духовное совершенство, наше спасение. Наглядный пример тому – блудная жена, которую ради ее покаяния спас Ожидающий покаяния согрешающих. Только через покаяние первее блудница жена, внезапу целомудренна явися (Великая Среда, утро, икос). Другой подобный же пример указует Спаситель в Божественном Писании о блудном сыне, доброму покаянию которого должны подражать христиане, в смирении сердца взывая: Согрешихом Ти, Отче щедрый, и никогдаже достойни есмы нарещися чада, якоже прежде (Неделя блудного сына, икос). Велие покаяние! Оно – сильнейшее оружие против стрел врага в нашей брани с исконным человекоубийцей диаволом. Исполненный гордыни и превозношения, он на этот же гибельный путь влечет и человека, внушая ему горделивые чувства превозношения и самооправдания, ибо опытно познал, что этот путь скорее всякого другого удаляет от Бога. Наоборот, покаяние приближает к Богу, и потому его не терпит противник Божий, ибо его искусительные стрелы, как о крепкий щит, разбиваются о покаяние, не нанося никакого вреда укрывшемуся за ним, побуждая его не предаваться беспечности, не выходить из-за надежного прикрытия. Велие покаяние! Оно – тихая пристань для погружаемых треволнением греха, ибо, по словам преподобного Исаака Сирина, «смрадное море между нами и мысленным раем можем перейти только на ладье покаяния, на которой есть гребцы страха»30. Оно просвещает свечу души, очищая ее от грехов и страстей, как от нагара, уменьшающего свет; оно примиряет со Христом и дарует вечную жизнь показывающему его плоды. Велие покаяние! Оно – незаменимое приобретение для людей. Нет хуже и опаснее состояния нераскаянности. Человек грешен, весь покрыт язвами греха, как проказой, а все же не хочет сознать своей греховности, все говорит, что не хуже других, а в тайне сердца думает, что даже лучше других. Бывает, что тяжело больной, дни жизни которого уже сочтены, храбрится и говорит, что вполне хорошо чувствует себя и уже не нуждается во враче и лекарствах. Подобным же образом и грешник отвергает назначаемое ему благодатное лекарство, не спешит прийти во врачебницу покаяния. А между тем стоит только прийти в эту чудную лечебницу, конечно, с крепкою верою в Господа Христа, с твердою надеждою на высшую помощь, как любвеобильный и сострадательный Врач очистит язвы сердца, покаяния... прилагая лечбы (четверг 3-й седмицы, 9-я песнь канона), заботливо перевяжет раны, как некогда милосердный самарянин впавшему в разбойники, Сам уврачует болезни страдальца, омоет его, очистит, покажет паче солнца чистейша. Болезни грешника – это страсти, которые мучают и терзают его, привлекают внешнею приятностью и вознаграждают горечью разочарования, страданий и расслабления, которые побуждают его совершать дурные поступки, творить злые дела, прикрывая их какою-либо земной греховной прелестью, а в вознаграждение приносят укоры совести и муку неудовлетворенности. Покаяние же, как огонь или печь, попаляет страсти, обессиливает их, уничтожает. Покаяние очищает от греха, уничтожает даже самую закваску его, каковою является гордость, эта первая из всех страстей. Как закваска воздействует на всю массу, находящуюся в сосуде, приводя ее в брожение и изменяя, так и гордость изменяет всего человека. «Нет никакой другой страсти, – говорит преподобный Иоанн Кассиан, – которая бы так истребляла все добродетели и так обнажала и лишала человека всякой праведности и святости, как эта злая гордость: она, как всеобъемлющая некая зараза, не довольствуется расслаблением одного какого члена или одной части, но все тело повреждает смертельным расстройством, а стоящих уже на высоте добродетелей покушается низвергнуть крайне тяжким падением и сгубить»31. Покаяние же уничтожает эту закваску всякого греха и порока. Решительным противоядием гордости является смирение, а покаяние есть акт смирения. Последнее неотделимо от первого, равно как первое немыслимо без последнего. Вообще все наши добрые дела теряют всякое значение, если не соединяются со смирением. Но больше всего смирение раскрывается в покаянии, которое, конечно, должно состоять не в одном только проявлении на словах виновности, а в том, что кающийся искренно сознает свою греховность, в глубине сердца скорбит о своей беспомощности. Как земля не может принести плодов без семени, так и человек не может покаяться без смирения32. В самом деле, разве будет каяться тот, кто в горделивом самомнении не сознает своей греховности, не считает себя имеющим нужду в покаянии? Разве будет прибегать ко Господу с просьбой о помощи тот, кто по причине отсутствия смирения не познал своей греховности, кто приписывает свои добрые дела, которые по большей части имеют только видимость добрых дел, своим только силам? Наоборот, смиренно сознающий свои грехи и немощи знает, что никакой добродетели нельзя совершить без Божией помощи, вне Его покрова. Поэтому он со смирением постоянно к Нему прибегает. Смирение и покаяние неотделимы друг от друга. Смирение предшествует покаянию, ибо только воспитавший в себе чувство смирения, только познавший свое ничтожество и греховность, осознавший, что если и есть у него что доброго, то это совершено с Божией помощью, а лично ему если что и принадлежит, то одно дурное, злое, – только такой человек может воспитать и поддерживать в себе покаянное настроение. Но предшествуя покаянию, смирение вместе с тем с необходимостью сопровождает его. Кающийся в своих грехах, сознающий свое ничтожество и беспомощность в отношении исправления и хождения по пути добра не может быть несмиренным. «Воспоминание о согрешении, – по словам преподобного Исихия, – споспешествует к смиренномудрию». Первая ступень смирения – проявление его по отношению к людям, к собратиям во Христе. Исчисляя только свои грехи, христианин не обращает внимания на прегрешения собратий, не должно, тем более мня себя праведна быти, осуждать других, когда сам весь в язвах греха, сам постоянно падает и согрешает. Не бысть в житии греха, ни деяния, ни злобы, еяже аз, Спасе, не согреших умом и словом, и произволением, и предложением, и мыслию, и деянием согрешив, яко ин никтоже когда (Великий канон, песнь 4-я). Как может врач, хотя бы и хорошо знающий врачебную науку, лечить больного, когда сам лежит на одре болезни, сам покрыт заразными струнами? Не обращается ли к нему Божественное слово: врачу, исцелися сам (Лк.4:23)? Грешнику ли указывать на грехи других? Таким указанием он только увеличивает свою греховность, прибавляя к прежним грехам еще новый – осуждение, которое Христос, по толкованию одного богомудрого аввы, уподобил бревну, тогда как грех ближнего, вызвавший осуждение, – только сучку33. Не замечая грехов других людей, постоянно сокрушаясь о своих падениях, судя прежде иных свои дела, сравнивая свою жизнь с Божественным законом и с жизнью святых людей, кающийся христианин естественно приходит к тому искреннему убеждению, что он волею согрешил паче всех, что нет того, кого бы он не превзошел прегрешениями. И это не одни только слова в его устах. Испытывая свои дела, он действительно должен увидеть себя как всякого человека, превозшедша грехами. О себе он знает, яко разумом мудрствуяй согреших, не неведением (Великий канон, песнь 5-я). Этого он не может сказать о других, ибо ему неизвестно внутреннее настроение их. Кто знает, может быть, те грехи братии, которые он видит, совершены именно по неведению и как таковые подлежат меньшему вменению, чем его, совершенные сознательно. Сознавая себя грешником, христианин уже не может гордиться пред другими людьми, а только смиряться и уничижаться, тем более, что к смирению призывает Своих последователей Христос. В Своем Божественном учении преподав ученикам наставления о смирении, притчею поучив не высокомудрствовати паче, еже подобает мудрствовати (Неделя 3-й седмицы, стихира на хвалитех), Христос Спаситель Сам подает пример смирения. Смирившись даже до рабия образа (ср.: Неделя мытаря и фарисея, канон, песнь 4-я), до распятия и смерти, Христос приходил не затем, чтобы Ему служили, а чтобы Самому послужить и положить душу Свою за избавление мира. К тому же зовет Он и Своих последователей. Особенно поучительный пример смирения показал Христос на Вечери Тайной, умыв ноги Своим ученикам. И все, хотящие быть друзьями Христа Спасителя (а кто из христиан не хочет этого?), должны Ему подражать прежде всего в смирении, друг другу покоряясь и друг другу умывая ноги. Христиане должны честию друг друга больша творить (см.: Рим.12:10), так, чтобы первый между ними добровольно был всем слуга. Смирение по отношению друг к другу особенно необходимо христианам, которые как братья во Христе должны прилагать все старания к стяжанию братолюбия, совершенно несовместимого с гордостью. Два примера имеют они пред собой: с одной стороны – Христа Спасителя, Который, прослезившись у гроба Своего друга Лазаря, образ нам предлагает сердечныя любве, с другой стороны – Искариота, который, волею забыв закон дружбы, предложил своему Учителю нож, медом помазанный (Великий Четверток, повечерие, канон, песнь 9-я), и, предав Его за сребреники на смерть, сам лишается обоюду жизни привременныя и божественныя (Великий Четверток, стихира на стиховне). И не только с собратьями по вере должны быть в добрых отношениях христиане, не только в своей среде должны хранить мир, но в мирных же отношениях должны быть и со всеми окружающими. Мир имейте в себе и во всех (Великий Понедельник, утро, канон, песнь 8-я), – поучает Христос Своих учеников, ибо доброе, миром и любовью, смирением, не превозношением проникнутое отношение христиан ко внешним – лучшее свидетельство истинности веры Христовой, сильнейшее средство для привлечения в лоно Церкви не принадлежащих еще к ней. За первой степенью смирения – смирения по отношению к людям – следует вторая – смирение пред Богом. Там человек не превозносится, потому что видит бездну собственных грехов. Здесь он не может гордиться, потому что и добрые свои дела, если таковые есть, он не приписывает себе, своим собственным силам, а все их относит к Богу, к помощи Божией благодати. Если и пробудился человек от тяжкого сна греховного, то только потому, что его воздвиг Христос. Если не колеблется его ум прилогами врага злого, то только потому, что Един Святый утвердил его Крестом на камени веры. Если и имеет он какие добродетели, то только потому, что обогатило его ими Слово, простершееся на Кресте, поставив его на путь подвига и богоугождения. Если он и добро течет к будущему, то только потому, что Сам Господь благодетельствует и укрепляет его душу и тело. Если он и идет ко спасению, то единственно только потому, что у него есть Помощник и Покровитель (Великий канон, песнь 1-я, ирмос). Как ветвь приносит плоды, потому что пребывает на лозе и от нее получает жизненные соки, так и христианин приносит добрые плоды только потому, что пребывает со Христом и от Него получает силу и поддержку в своих делах. А без высшей помощи человек не может положить и начала исправления. Только Христос приводит к исправлению жизни. Только Он дарует злых отчуждение и совершенное исправление, спасает и дарует спасение единственно только по Своему благоутробию, а не за наши дела, которые все суть люты. Понятно, что, сознавая все это, человек должен только смиряться пред величием Божиим, присно смиренным быти и уже, конечно, не тщиться оправдывать себя в своих падениях и грехах. Не ревнуя фарисееву возношению и самохвальству и мытаревым прегрешениям, должно подражать смирению и покаянию последнего и добрым делам первого. Не мудрствуя высокая, но водясь смиренными мыслями, считая себя нищим духом, христианин должен приносить Господу сердце сокрушенное и дух смиренный. Для христианина нет иного пути к возвышению, к совершенству, кроме пути смирения и добровольного уничижения. Пример мытаря и фарисея – яркий пример того, что возносящий себя будет смирен и, наоборот, смиряющий себя будет вознесен (ср.: четверг 4-й седмицы, утро, на стиховне самогласен). Это и понятно. Как возношение в себе самом носит тягчайший грех гордости, которая есть корень всего зла, так смирение в самом себе носит залог укрепления в добре, будучи само матерью всех добродетелей. Высокотварно смирение! Оно как на легких крыльях возносит смиренного и приближает его к Богу; смирение – лествица к Небу. Расточая множество страстей и истребляя все злое, вольное смирение на земле – залог будущего оправдания. Господь, не внимающий велемудренным помыслам, сокрушенные сердца не уничижает и смиренным дарует благодать (ср.: Неделя мытаря и фарисея, 4-я песнь канона). Смиренное сознание своей немощи и грехов естественно вызывает в христианине покаянный вопль о помиловании, а вместе и горькие слезы об утраченных благах и о своей преступности. Сравнивая свое настоящее положение с первоначальным назначением, христианин вместе с Адамом, рыдая, плачет: Увы мне, прелестию лукавою увещанну бывшу и окрадену и славы удалену! Увы мне, простотою нагу, ныне же недоуменну! Но о раю, ктому твоея сладости не наслаждуся: ктому не узрю Господа и Бога моего и Создателя: в землю бо пойду, от неяже и взят бых (Неделя сыропустная, Слава на Господи, воззвах). Грех внес расстройство в природу человека, обнажил его светлой ризы нетленныя, лишил райской доброты и красоты. Но больше всего плакать должен человек о том, что отвергся он Бога, лишился славы Божией, оскорбил Того, Кого предназначен был славить вместе с Ангелами. Увы мне! – плачет грешник, сознающий все это, сознающий, что и теперь, после искупительной жертвы Христа он ставит себя в то же положение, в каком был и Адам после падения. – Увы мне! Кого рыданий содейственника сотворю? (Неделя сыропустная, на хвалитех стихира самогласна). И зовет грешник ангельские чины оплакивать его падение, зовет доброту рая, богонасажденные сады проливать слезы о нем. Мене рыдайте ангельстии чинове, рая доброты, и садов тамошнее благолепие, прельстившагося злополучно, и Бога отвергшагося. Луже блаженный, садове богосажденнии, рая красото, ныне о мне слезы проливайте, от листов, якоже от очию, обнажением и страннем славы Божия (Неделя сыропустная, 4-я песнь канона). И не тщетны остаются покаянные слезы грешника. Они омывают скверны души, подобно тому, как вода смывает телесные нечистоты, так и они очищают всю скверну страстей, так как душа грязнится и пачкается только страстями. Грешник знает, колико могут слезы: Езекию от врат смертных возведоша, грешную от многолетных согрешений избавиша, мытаря же паче фарисея оправдаша (Неделя мытаря и фарисея, Слава на Господи, воззвах). Поэтому и обращается он с усиленной молитвой ко Христу: Слезы точити Тебе от сердца сподоби всегда, ко отмовению скверн душевных (четверг 2-й седмицы, утро, по 3-м стихословии седален). И служат эти чистильные слезы покаяния к отмовению скверн душевных, к прозябению святых заповедей, угашая пламень страстей. Поэтому-то и говорит Христос Своему апостолу, имевшему отречься от Учителя и Господа: Горце прослезив, обрящеши Мя обаче милостива (Великий Пяток, утро, 8-я песнь канона). Эти же слезы покаяния служат к избавлению душ наших от будущего мучения. Если справедливо, чтобы наслаждавшиеся благами в этой жизни страдали в будущей, а получившие здесь злое там наслаждались, то справедливо, чтобы плачущие здесь были утешены там, не услыхав на Страшном Судище грозного прещения. Глава третья Желающе Божественныя Пасхи причаститися, не от Египта, но из Сиона грядущия, греховный квас отымем покаянием: препояшим чресла наша умерщвлением сластей; украсим ноги сапогми возбранительными от всякаго дела лукаваго, и утвердимся палицею веры; не ревнуим врагом Владычняго Креста боготворяще чрево, но последуим постом, на диавола победу нам показавшему, Спасу душ наших. Четверг 1-й седмицы, вечер, на стиховне самогласен Лукавый враг-человекоубийца не оставляет в покое грешника, смиренно сознающего свою греховность и с покаянным воплем прибегающего к милосердию Владыки. Пользуясь настроением кающегося, он самое доброе расположение его старается обратить во зло. Крайность всегда и везде опасна, именно на этот опасный путь и толкает древний обольститель вступившего на поприще покаяния. Грешник осознал свою греховность и непотребство, он понимает, сколь гнусны его дела. Нужно измениться, нужно покаяться, обратившись к Господу за милостию, так как сам по себе человек не может и покаяться. Но является искуситель и, как древле в раю клеветал Адаму на Господа, будто Господь, по зависти не желая поделиться с человеком Своими совершенствами, запретил ему вкушать от древа познания, так и теперь начинает клеветать на Милосердого Отца. Ярко представляя человеку всю тяжесть его падений, всю гнусность его грехов, он сгущает темные краски, внушая человеку мысль, будто грехи его столь велики, будто он в них так закоренел, что нет уже ему надежды на исправление. Он внушает грешнику, будто смрад греха его настолько силен, что совсем уже отогнал от него Божию благодать и что нечего уже обращаться к Богу, так как прогневанный грехами его Господь все равно не умилосердится к нему, ибо он и недостоин Божией милости, растратив полученное в крещении богатство безгрешия и жизни. Такие мысли легко могут привести грешника, если он поддастся им и уверует в них, в лютую пучину уныния, в глубину отчаяния. «А отчаиваться, – говорит преподобный Иоанн Карпафский, – бедственнее, чем согрешать. Иуда предатель был малодушен и неискусен в брани, почему впал в отчаяние, и враг, набежав, набросил на него петлю. Петр же – сей камень твердый, – подвергшись страшному падению, как искусный в брани, не упал духом и не отчаялся в крайней скорби своей, но, вскочив, излил горчайшие слезы от сердца сокрушенного и смиренного; и супостат наш, видя сие, как сильнейшим пламенем палимый в лице, тотчас отскочил и убежал далеко, лютые испуская вопли»34. Христианин всемерно должен беречься опасного состояния – отчаяния. Сознавая всю свою греховность, все свое окаянство, не пытаясь придумывать извинения своим грехам, он все же не должен терять надежды на Божие милосердие. Образ жития моего срамный и лютый, – должен сознавать грешник. – Милость безмерная, Человеколюбче Спасе, Твоего благоутробия (понедельник седмицы сырной, 8-я песнь канона). Блудный сын, жена блудница, разбойник – яркие примеры того, что ни величество прегрешений, ни грехов множество не превосходят Божие человеколюбие и милосердие крайнее. И человек, весь покрытый проказою грехов, все же не должен предаваться отчаянию. Рука Моисеева уверяет, как может Господь убелить и очистить жизнь прокаженную (см.: Великий канон, песнь 5-я). И истаявающий недугом греховным, и низлежащий уже, казалось бы, на одре отчяния все же не должен терять надежды, что Врач болящих посетит и его Своим человеколюбием, что Всещедрый не оставит и его уснуть в смерть. Воодушевляясь примером жены хананеянки, грешник не должен прекращать покаянного вопля: Милости Бездно, помози ми, и Твоим благоутробием одожди ми очищение грехов (вторник 3-й седмицы, утро, 9-я песнь канона). Но полагаясь на милости и благоутробие Божие и не предаваясь отчаянию, грешник тщательно должен избегать и другой крайности, в которую толкает его враг. Видя, что предшествующая его попытка осталась безрезультатна, или зная, что известный человек не поддается на удочку отчаяния, исконный враг человека начинает внушать ему совершенно противоположные мысли: «Да, грешник много творил и творит беззаконий, но Господь – бездна милосердия, и сколько бы ни грешил человек, Он все простит ему». Такие внушения ведут внимающего им на столь же опасный, как и отчаяние, путь беспечности. Не видя явных прещений за свои преступления, человек начинает думать, что сколько бы ни грешил он, все прощается и будет прощаться ему человеколюбивым Отцем. Он забывает, что если Господь не наказывает явно грешников, то единственно по Своему долготерпению, ожидая обращения заблудших. Не небрези, душе, Богу долготерпящу (пятница сырной седмицы, песнь 7-я канона) – с такими словами должен чаще обращаться грешник к своей душе. Господь сколько Милосерд, столько же и Правосуден, и если еще милует грешника, долготерпя, то рано или поздно придет за тем, чтобы наказать грешных и спасти праведных. Чтобы познавший Божие человеколюбие не проводил беспечной жизни, говоря: «Бог человеколюбив, и когда я отстану от греха, сразу все могу восполнить», – Святая Церковь постоянно напоминает нам о Страшном Судище Христовом. Этому же воспоминанию она посвящает третью приготовительную к Великому посту Неделю, чтобы устрашить небрежно живущих смертию и чаянием будущих казней возвести к добродетели, чтобы не надеялся кто только на человеколюбие, но усмотрели бы все и то, что Бог есть Праведный Судия и воздает каждому по делам его. Там на будущем нелицеприятном суде, ничтоже помощи может, Богу сущу Судии, ни старания, ни хитрость, ни слава, ни дружба, могут помочь только одни дела (Неделя мясопустная, 6-я песнь канона). Поэтому христианин должен усердно запасаться елеем добрых дел. Добродетели – это самый угодный Господу дар, как свидетельствующие о нашем изменении к лучшему, чего единственно желает от нас Владыка. Но грешный человек ничего не может сделать без насилия над своей порочной природой. Христос Спаситель сказал, что Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (см.: Мф.11:12). И христианин, желающий наследовать это Царство, должен сам понуждать себя, сам устремлять себя к подвигам не только духовным, но и телесным, без которых нельзя достигнуть первых, очищая и душу и плоть, постясь как от страстей, так и от снедей. Уже не раз было замечено, что без Божией помощи человек сам не может совершить ничего, однако как в деле обращения на путь истины, так и вообще во всем шествии христианина к Небесному Царствию необходимо участие его собственной воли. «Совершенство без усилий со стороны усовершающихся никак не может быть получено, – говорит святой Иоанн Кассиан, – и ими одними без благодати Божией оно никак не может быть доведено до надлежащей степени. Ибо мы как говорим, что усилия человеческие сами по себе без помощи Божией не могут его достигнуть, так утверждаем, что благодать Божия сообщается только трудящемуся в поте лица, или, говоря словами апостола, даруется только хотящим и текущим»35. Милосердие Божие готово нам даровать все, как только мы дадим ему к тому случай привнесением своей доброй воли. Таким образом, христиане должны идти навстречу Божией благодати, должны привносить свою волю, и именно добрую волю. Они должны заботиться о том, чтобы не уподобиться смоковнице бесплодной, добрых неделанием. А делание добрых, как было замечено, не может быть совершено без насилия над собой, над своей греховной природой, без борьбы с ней, без подвига. Христиане при самом вступлении своем в ограду Христову получили великие дарования. Их они должны с пользою употребить в дело. Не уподобляясь лукавому рабу, пренебрегшему дарованием, но как добрые рабы должны они усердно служить своему Владыке, многоусугубляя полученные таланты благодати: ов убо мудрость да приносит делы благими, ов же службу светлости да совершает. Да приобщается же словом верный тайны ненаученному, и да расточает богатство убогим другий (Великий Вторник, стихира на стиховне). Постоянно трезвясь, бодрствуя, воздыхая, покаянием избегая греха и слезами раздирая плачевную ризу страстей, христиане не должны ослабевать в подвиге, далече отвергая от себя леность. Первая ступень подвига – это воздержание. Христианин прежде всего должен удерживать себя от всего греховного, от всего, что удаляет его от Бога. Имеющий выйти на состязание приготовляется воздержанием в пище, чтобы легче и свободнее было вести борьбу. Тем более должен воздерживаться христианин, ведущий постоянную брань духовную. Как совершающий эту брань в теле, он должен первее всего воздерживаться от того, что отягощает и расслабляет его тело, первее всего должен поститься телесно, воздерживаясь как в количестве, так и в качестве брашен. Пост не ошаяние брашен точию совершим (вторник 1-й седмицы, вечер, стихира на стиховне), говорит Святая Церковь, то есть, хотя одного воздержания от известных родов пищи недостаточно, но все же в определенное время и оно необходимо. Вообще христианин должен быть весьма воздержанным в отношении пищи. Он должен блюстись, чтобы не прельстил его чревобесия змий, должен воздерживаться от услаждений своей гортани почитаемыми брашны, по приятии же безчествуемыми (пяток 1-й седмицы, утро, на стиховне самогласен). Особенно же должен остерегаться христианин вина. Но одного телесного поста недостаточно. Когда совершается пост только телесный, без очищения от страстей, когда воздержание в пище не служит поводом к исправлению жизни, постящийся может уподобиться злым демонам, николиже ядущим, делая пост совершенно бесполезным. Главным же образом христианин должен поститься от пороков, первым шагом к чему является пост телесный, обуздание тела, укрощение злых наклонностей его. Христианин должен избегать невоздержания в пище и питии, потому что пресыщение рождает многие страсти. Истинный же, совершенный пост есть воздержание от страстей вредных, от зависти и ненависти, и всякия злобы (вторник 1-й седмицы, 8-я песнь канона). Духовный пост состоит в том, чтобы удаляться всего, в чем зазирает совесть, что несогласно с учением Христа, избегать не только грехов, а и соблазнов ко греху, удерживать не точию чрево, но и другия греха входы (вторник 2-й седмицы, вечер, на стиховне самогласен). Пост христианина, воздержание вообще является с его стороны как бы некоторым благоприятным даром Христу Богу; Христос же ясно сказал в Святом Евангелии, что если кто принесет дар и вспомнит, что брат его имеет что-нибудь против него, он должен прежде примириться с братом, и тогда в мире, со спокойным сердцем может приносить Господу свой дар. Поэтому, совершая истинный пост, принося в жертву Господу свое воздержание, последователь Христов непременно должен отпустить и братии долги, непременно должен разорвать и всякие обязательства, тем паче всякия «неправильныя рукописания» (ср.: среда 1-й седмицы, вечер, стихира на Господи воззвах). Вообще один из необходимых признаков истинного поста – добрые, братские отношения к окружающим: постится ли христианин, он должен наблюдать, чтобы не презреть ближнего; воздерживается ли от брашен – не должен осуждать брата. А чтобы быть в мире с окружающими, чтобы быть с ними в братском общении, нужно прежде всего не полагать брату претыкания в соблазн, не говорить льстивых речей, беречься от оглаголания, лжи и клятвопреступления, вообще удерживать свой язык (ср.: понедельник 1-й седмицы, вечер, на стиховне, самогласен). Христианин всегда должен усиленно молить Господа, дабы Он положил хранение устам его и дверь ограждения о устах его, и понятно почему. Часто одно слово какие печальные последствия приносит, недаром говорят, что язык наш – враг наш. Недаром и апостол Иаков утверждает, что язык – огонь; он содержит целый мир неправды; он – неудержимое зло, он исполнен смертоносного яда (см.: Иак.3:8). А того, кто навык не согрешать в словах, апостол называет человеком совершенным, могущим обуздать все тело. Итак, христианин должен воздерживаться от всего греховного и оскверняющего, должен постоянно поститься от страстей и пороков, но одного только воздержания недостаточно. Недостаточно только удаляться от врагов, так как нельзя поручиться, что они, набрав много сил, не ринутся с ожесточением на того, кто только в удалении от них полагает всю безопасность. Спокойным можно быть только тогда, когда враг побежден, разбит и уничтожен. И христианин должен постоянно бодрствовать, постоянно вооружаться и готовиться к брани, непрерывно вести ее со своими многочисленными врагами. Первый и самый коварный из них – диавол. Этот древний змий человекоубийца, как лев рыкающий, ищет себе брашно сотворити всякую душу (среда ваий, песнь 9-я канона). Он поражает подвижника своею лютостью, он обращает против него свое оружие – коварство, язвит своими стрелами – прельщениями-прилогами; он всюду раскидывает свои сети, прикрывая их греховными приманками, суетными, душетленными удовольствиями; он приводит целые полки свои бесовские. И кто не желает попасть в плен к богопротивнику, кто не желает стать снедью вселукавого, стяжанием и брашном чуждему (ср.: Великий канон, песнь 4-я), тот заранее должен запастись оружием, заручиться помощью Сильнейшего. Такое оружие – деятельная вера в Распятого, такую помощь мы можем получить только от нашего Владыки – Христа. К Нему и должен прибегать всякий, уязвляемый ядовитыми стрелами врага, всякий, зараженный грехами, а кто чист будет от скверны? Никтоже, аще и един день житие его на земли (см.: Иов.14:4–5), к Нему должен обращаться с сердечной просьбой об исправлении, ибо исправление грешника – смертельное оружие против врага. Во мне зря грех, льстивомудрый, спешится и содействует греху: радуется бо воистину о моей погибели. Но Ты ми даждь исправление, Спасе, во онаго убиение, молюся (пяток 1-й седмицы, утро, 5-я песнь канона). Обращение к Распятому и вера в Него ставят человека под сень Креста, а Крест – оружие непобедимое. Им отгоняются бесовские полки, им низлагается враг. Силою Креста ограждаемые христиане побеждают чуждые полки бесовские. Вера во Христа соединяет человека с Ним. Для того же, чтобы хранить это соединение, нужно Христу и следовать. А последователь должен подражать своему предводителю, ученик – своему учителю. Поэтому все, хотящие по следу жительствовать Пострадавшаго (ср.: среда 1-й седмицы, 3-я песнь канона), все, хотящие последовать Христу, должны отвергнуться себя и мира и взять крест на рамо, соображаясь Его Божественным страстям. Все прилепившеся Господеви вся тщащемуся пострадати должны быть вместе с Ним, и готови будем на оплевания, на поругания и на уничижения (Неделя ваий, на повечерии, 1-я песнь канона). Как рабы Христовы, христиане должны спострадать своему Владыке в надежде прославиться как чада Божии. Для того же, чтобы удостоиться быть сопричастником страданий Христовых, чтобы достойно последовать страстям Его, нужно всего себя предать Ему, нужно все тело наше сделать оружием правды. Необходима борьба со своей плотью, со своими страстями и греховной настроенностью. Необходимо добровольно распять себя, распять уды свои воздержанием. Здесь пост телесный и вообще воздержание являются уже средствами борьбы. Пост – страстоубийца, ибо страсти лучше всего умерщвляются воздержанием. Привычка, говорят, вторая натура. Так и к страстям мы привыкаем, и наоборот: чем чаще воздерживаемся от обуревающей нас страсти, тем легче от нее отвыкнем, скорее освободимся. Равным образом, чем больше прилагаем стараний не впасть в какую-либо страсть, тем больше будем мы застрахованы от нее, так как в первый раз совершить какой-либо дурной поступок нам будет и страшно, и стыдно. Поэтому-то пост и называется хранителем чистоты и матерью бесстрастия (ср.: вторник 2-й седмицы, 8-я песнь канона). Даже пост физический имеет громадную цену. Истончавая плоть, он умерщвляет в ней многие страстные движения, происходящие по большей части от излишнего изобилия соков. «Не только качество пищи, – говорит преподобный Иоанн Кассиан, – но и количество расслабляет душу, возжигая в ней вредоносный, греховный огонь. Излишество всяких яств обыкновенно делает тело шатким и колеблющимся и лишает чистых и непорочных помышлений. Чистота души неразрывно связана с голоданием чрева»36. Воздержание смиряет тело, уничтожает душетленныя плоти взыграния (вторник 4-й седмицы, стихира на Господи, воззвах). Страсти телесные лучше всего смиряются брашен отложением и сластей отвращением (понедельник 4-й седмицы, стихира на Господи, воззвах). Чревного беса можно поразить только постом укрепльшеся, и тогда уже не посмеется Далида страстей, прельщающая нас (понедельник 3-й седмицы, 1-я песнь 2-го канона). Борьба с врагами, если она ведется как должно, поставляет христианина в более надежное и спокойное положение в жизни земной, ибо страсти, побеждаемые им, не волнуют и не мучают его. Но эта же борьба уже ходатайствует и будущую награду. Должно жертвовать благами земными ради благ вечных. Но к принятию этих будущих благ необходимо заранее приготовить себя. Эти будущие блага, конечно, – то единое благо, которое утерял человек в раю, достижение которого должно быть целью его жизни, – совершенство по образу совершенства Отца Небесного и неизреченная радость богообщения. К этому-то и должны христиане готовить свое сердце, заботясь об очищении его от зла, ибо это – единственное средство приготовить себя к зрению Господа, дающего нам и очищение, и избавление. Только постясь мы можем наслаждаться Божественной любовью. Только победив долу влекущие страсти, которые омрачают душу, можно войти в мир чистых видений. Только истончив плоть свою постом, как Илия, можно узреть Господа. Только возлюбившие чистоту, только чистые явятся неосужденно Чистому и Единому, от всех ищущему чистоты, ибо, по слову Христа, только чистые сердцем узрят Господа (см.: Мф.5:8). Уготовляясь к лицезрению Бога, очищая сердце свое от грехов и пороков, подвижник Христов должен прежде всего позаботиться об уничтожении корня всех их – гордости. Недаром же Святая Церковь в самом начале подвига поста предостерегает своих чад от этой гибельной страсти примером фарисея, который гордынею гнилою и безумием... вознесся... сниде до ада преисподняго (Неделя мытаря и фарисея, 7-я песнь канона). Христианин всеми силами души должен ненавидеть гордыню, потому что она – причина потери благодати, потому что от возношения испражняется всякое благое (Неделя мытаря и фарисея, 1-я песнь канона). Гордостью и возношением пользуется враг как оружием против идущих уже путем добродетели. Связывая грешных сетьми отчаяния, он образми тщеславия крадет у праведных все их совершенство (Неделя мытаря и фарисея, 7-я песнь канона). Решительным противоядием гордости служит смирение. А к смирению приводят телесные труды. Телесные труды и подвиги умерщвляют противника души – мудрование плоти. Труд смиряет тело, а когда тело смиряется, то вместе с ним и душа смиряется. Но одного смирения недостаточно, если оно не будет соединено с другими подвигами и добродетелями37. Христианин должен уклоняться от зла и вести с ним борьбу, но этого только недостаточно – необходимо еще совершать и положительное добро. Земледельцы не ограничиваются только расчисткой и обработкой поля; если не засадят его добрыми семенами, на нем снова появятся сорные травы и еще сильнее укоренятся, чем раньше. Так бывает и с человеком. Духовная жизнь не терпит застоя. Человек всегда идет или к лучшему, или к худшему, так что нельзя, собственно, представить, чтобы человек только воздерживался от дурных дел. Если он хочет твердо стоять на пути Христовом, он должен не только воздерживаться от зла и бороться с ним, но и делать добро. Его горящий светильник должен быть полон елея добрых дел. Солью добродетелей он должен предотвращать дальнейшее греховное разложение. Зная Господни заповеди, христиане должны питать алчущих, поить жаждущих, одевать нагих, упокоивать странников, посещать болящих и сущих в темнице. Ничесоже бо тако спасает душу, якоже подаяние требующим. Милостыня, растворенная постом, от смерти избавляет человека. Сию целуим, ейже ничтоже равно, довольна бо есть спасти души наша (четверг 2-й седмицы, утро, на стиховне самогласен). И понятно, почему так высоко ставится милостыня. Питая убогих, мы питаем Того, Кто напитал нас. Конечно, все добрые дела человека имеют цену в очах Божиих только тогда, когда руководящим мотивом к их совершению является любовь к Богу, которая не может быть без любви к ближним. Христианин ожидает от Бога великих милостей, но милость воспринимается только с помощью милости, как и Христос сказал, что милостивые помилованы будут (см.: Мф.5:7). Как плод чистой бескорыстной любви, добродетели христианина не должны быть совершаемы напоказ, но так, чтобы не ведала шуйца десницы дело, чтобы не расточило тщеславие плод милостыни (Неделя 1-я, вечер, на стиховне самогласен дне). Втайне добродетели делающий, духовная воздаяния чающий, не посреде торжищ и распутий являют сия, но внутрь сердца носят паче; и всех видяй бываемая в тайне, мзду воздержания подает (среда 4-й седмицы, стихира на Господи, воззвах). Идя тяжелым путем подвига, христианин весьма нуждается в высшей помощи. И эту помощь ему дарует во всякое время Щедрый Промыслитель. Милосердия ради Себя смирив, Он к падшим Своим сынам приблизился. Ибо Сам, как Человеколюбец, сретает падших, и облобызает, и спасение дарует. Если кто и долу падает, Милостивый не гневается как Человеколюбец. Только бы сам человек шел за помощью, только бы призывал из глубины сердца бездну Божия благоутробия; только бы сам укреплял свое сердце не яствами, а надеждою благодати, дерзновенною надеждою на множество милостей Христа Спасителя, только бы он сам с теплою молитвою о помощи обращался к Богу. Молитва приближает человека к Богу, она есть беседа с Ним, так как только с горы молитвы можно услышать Божественный голос. И присно принимает Владыка моления и молитвы рабов Своих, принимает и исполняет их прошения, впрочем, при одном условии: если возносятся они совестью чистою. Принимает молитву как благовонное курение, если она возносится от души, то есть когда человек не одну только формальность соблюдает, а когда молится, потому что чувствует насущную потребность молиться, сознает необходимость просить Божественной помощи, ощущает неудержимое стремление беседовать с Богом. Когда, например, не решается начать какое-либо дело, не помолившись Господу и не испросив Его благословения не по суеверному страху, не потому, что принято молиться перед началом дела, а также, как не решается он на какой-либо шаг, не посоветовавшись с ближайшим другом своим, от которого ждет доброго совета, указания и помощи. Искренняя молитва не бывает неуслышана. Все прошения христианина, яже ко благу, исполняются Господом Богом. А если наше прошение не исполняется, значит, просимое неполезно для нас. Искренняя молитва в соединении с постом – подлинно дивное оружие наше. Она укрепляет подвижника в его трудах, как щит прикрывает его в брани, укрепляет в надежде, увеличивает его радости, умаляет его скорби. Молитва как беседа с Богом уже здесь, на земле, дает человеку насладиться предвкушением райского блаженства, поставляя его в непосредственное богообщение. Разумное, укрепляемое молитвой упражнение христианина в подвиге, когда он, приняв вдруг скрижали заповедей и их исполняя, взойдет на гору молитвы, когда он не в брашнах и питиях труждается, но в молитвах и постах добродетели совершает, – приносит ему великие блага еще здесь, на земле, так как добродетельная жизнь сама по себе есть неоценимое приобретение. Восшедшие на гору добродетели ясно слышат, что говорит Господь, а Он возглаголет мир и просвещение и ис Заключение Воскресения день, просветимся, людие! Пасха, Господня Пасха! От смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас приведе, победную поющия! Неделя 3-я, ирмос 1-й песни канона Велики и тяжелы труды подвижника Христова. Но безмерна награда, ожидающая его, если он добро совершит течение земной жизни. Эти будущие неизреченные блага, как яркий маяк, должны освещать его путь, ободряя, воодушевляя и поддерживая его в трудные минуты. Чрез все великопостное богослужение красной нитью проходит утешительная мысль, что за подвигом поста следует радость Христова Воскресения. Особенно ярко эта мысль выступает в Неделю Крестопоклонную, в преполовение Четыредесятницы, которая «горькому источнику подобна есть... сокрушения ради, и сущия нам от поста горести и печали» (синаксарий Недели Крестопоклонной), – когда даже в качестве ирмосов канона Триоди полагаются ирмосы Пасхального канона Воскресения день38, когда Святая Церковь, дабы ободрить и утешить своих чад, ослабевших от подвига пощения, износит пред взорами их Честный Крест, то священное знамение Воскресения и победы, которое так часто видят они в дни Святой Пасхи в руках священнослужителя, приветствующего их вечно радостным: «Христос Воскресе!» Вся жизнь наша обращена к Вечной Пасхе и ждет приближения ее. Здешняя Пасха, хотя велика и досточтима, но она, как рассуждают отцы наши, есть только образ той Пасхи39. Поэтому христиане и просят Господа не только удостоиться видеть образа Пасхи совершение, но и истинное явление. И как в подвиге поста Четыредесятницы христианина поддерживает мысль о радости Светлого Христова Воскресения, так и вообще во всех подвигах жизни и шествия по пути Христову его должна поддерживать мысль о великой радости будущего Воскресения, когда Христос добре потрудившихся соделает сынами Воскресения, сподобит славы оныя с веселием (суббота мясопустная, стихира на хвалитех). Тяжел, правда, труд христианина, зато какое блаженство ожидает его! Чрез Голгофу и Крест мы вместе со Христом идем в радость Воскресения и за немногие годы страданий получим присное веселие, вечное радование. Все, в течение жизни земной подвигом добрым подвизавшиеся, все, жаждавшие причаститься Божественной Пасхи, все, уготовлявшие себя к преселению в Сион, Владычняго священнодейства (вторник сырной седмицы, на стиховне самогласен), все, стремившиеся взять талант – древний образ – и не зарывшие, конечно, его в землю, получат вечную жизнь. Они получат утраченное было вожделенное Отечество, снова станут жителями рая, того дивного Едема, где нет болезни, печали и воздыхания, получат селение радости, в стране живых водворяясь. Здесь, в Небесном Отечестве, истинным постникам за земные труды уготованы победные венцы, венцы нетленные сладости. Причисленные к доброй Христовой ограде навеки, совокупленные к небесному лику, возвратившиеся к Небесному Отечеству, они обымут там жизнь вечную, получат там утешение велие, сладость нестареемую, вечное радование, богатно насытятся мысленной манны, сподобятся быть причастниками вечного невечернего света. Но главное блаженство это в том, конечно, заключаться будет, что христианин-подвижник станет вместе со Христом наследником славы Отца Его, общником тамошней трапезы, сообедником светлым и причастником Царствия Христова. Как сопричастник и сонаследник Небесного Царства, как сообщник славы Христовой христианин сподобится здесь неизреченной радости богообщения, удостоится зреть недоуменную доброту Владычню, будет наслаждаться благолепием Божией красоты, которую, конечно, будет созерцать не сквозь мрак, а лицом к лицу. И эту радость он будет выражать здесь в том, что вместе с Ангелами будет хвалить своего Творца, славить Его во вся веки. Адам из рая отгонится, пищи причастився, яко преслушник: Моисей боговидец бысть, постом очи душевныя очистив. Темже рая жителие быти возжелавше, изменимся от неполезныя пищи и Бога зрети желающе, Моисейскую четверицу десятиц постимся, молитвою и молением чисто терпяще: утолим душевныя страсти, отженем плотския сласти, легцы к горнему шествию прейдем, идеже ангельстии лицы немолчными гласы нераздельную воспевают Троицу, зрети недоуменную доброту и Владычню. Тамо сподоби нас, Сыне Божий, Жизнодавче, на Тя надеющихся, ликовати со ангельскими воинствы, рождшия Тя Матере Христе молитвами, и апостол, и мученик, и преподобных (Неделя сыропустная, стихира на хвалитех).