С Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться

"С Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться" (Рим. 8, 17) Мы должны понять, что Господь не принуждает нас к ношению Его Креста, то есть к претерпеванию того страдания, какое Он принял ради нас. Он не говорит: если кто хочет идти за Мною... возьми крест Мой, но: возьми каждый крест свой (Мф. 16, 24). Ибо Господь наш знает, что мы не сможем нести Крест Его; свои же кресты по силе нашей и с Его помощью нести можем. Каждый человек имеет свой крест, какое-нибудь свое бедствие: или греховные вожделения собственного естества и борения плоти против духа, или искушения врага невидимого, или гонения, оскорбления, обиды, злословие и осуждение врага видимого, или лишение возлюбленного друга, детей и имений, или что-либо иное скорбное, или телесные недуги и какие-либо страдания. Все это-наши кресты, и когда человек ради любви Божией терпеливо несет их, то он приобщается к страданию Господню, бывает сообразен Кресту Его. Страдания же наши Господь наш считает как бы Своими страданиями. И как делающим добрые дела сказал об этих делах: "так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне" (Мф. 25, 40), так и об обидах, наносимых нам, говорит обижающим нас: "Так как вы сделали им, сделали Мне". Ибо Господь страдает в нас, как бы в Своих собственных членах; мы же, страдающие, как бы собирая куски, оставшиеся от трапезы, собираем некие остатки от страданий Господних, согласно словам апостола: "восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых" (Кол. 1, 24), то есть я продолжаю терпеть в теле моем то, чего Он не дотерпел. И когда апостол хвалится Крестом Господним, он хвалится вместе и своим; хвалящийся же своим крестом хвалится вместе и Крестом Христовым. Христос начал страдания, а мы доканчиваем и довершаем их, восполняем недостаток скорбей Христовых в плоти нашей. И как Крест Господень, то есть страдание Господне, соделал великое и преславное, подобным образом и наши кресты, то есть наши страдания, соделывают по благодати и с помощью пострадавшего за нас Христа великое и преславное, как это мы сейчас увидим. После преступления Адамова закрыт был рай роду человеческому, и никто в течение пяти тысяч пятисот с лишком лет не мог открыть его. Все, даже святые угодники Божии, по окончании сей временной жизни шли не в рай, а в ад, как засвидетельствовал это святой Иаков, сетуя о сыне своем Иосифе: "С печалью сойду к сыну моему в преисподнюю" (Быт. 37, 35). Кто же потом отверз дверь райскую? Христос, новый Адам. Каким ключом? Крестом, ибо Крест есть ключ к замку райскому, как говорит святой Златоуст: "Крест есть ключ рая, Крест Христов отверз рай". Посмотрим, как вошел в рай разбойник. Не страданием ли крестным? Ибо хотя распят был и за злые дела свои, но сердцем начал сострадать Христу, говоря: "Достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал". И он тотчас же услышал от Господа: "истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю" (Лк. 23, 41, 43) и в тот же час пошел с креста в рай. Рассуждая об этом, святой Златоуст говорит: "Ничто не посредствует между крестом и раем: крест-и тотчас же за ним рай", то есть посередине между крестом страдания христианского и раем нет никаких преград, препятствий и неудобств, ибо не преграждены они ни великой стеной, ни высокими непроходимыми горами, ни глубокими рвами, ни быстротекущими реками, но тут же при кресте и рай. Мы не сомневаемся, что претерпевающий что-либо во имя любви Божией с благодарностью стоит уже при дверях райских: крест-и тотчас рай. Итак, то, что соделал Крест Христов, получил и крест разбойника: страдание Христово отверзло рай, а страдание разбойника привело его в рай. Действие обоих велико и преславно (103, 733-735). Апостол говорит: "Для меня мир распят" (Гал. 6, 14). Если распят мир, то значит он имеет и свой особый крест. Воистину, и миролюбцы, поработившие себя суете мира сего и возлюбившие временную жизнь более вечной, несут кресты свои, то есть претерпевают свои страдания, свои подвиги, хотя бы и бесполезные, коими иногда хвалятся, как говорит Писание: "нечестивый хвалится похотью души своей" (Пс. 9, 24). Разве не подвиг-поработить себя какой-либо греховной страсти и служить ей? Разве не подвиг-идти ночью на воровство или на злодеяние, всю ночь не дать сна очам своим? Разве не подвиг-идти на разбой, испытывать голод и жажду, терпеть перемены погоды-зиму, зной, мороз и дождь? Разве гнев, ярость и искание мести ближнему своему не есть внутреннее страдание сердца? А угождение плоти, чревоугодие и безмерное пресыщение даже до повреждения здоровья-разве все это не крест? Как много людей впало в тяжкие болезни от пресыщения чрева! Разве не крест-упиваться до самозабвения, а потом страдать с похмелья и стонать, обвязав голову? Разве это не страдание? Как много людей лишились и жизни от пьянства! Но какая польза от этих суетных мирских крестов, от таких подвигов и страданий? Послушаем, что говорит апостол: "Многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова. Их конец-погибель, их бог-чрево, и слава их-в сраме, они мыслят о земном" (Флп. 3, 18-19). Вот какова польза мирских крестов-"их конец- погибель... и слава их-в сраме"! "А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа" (Гал. 6, 14), Ему же слава со Отцем и со Святым Духом вовеки. Святитель Димитрий Ростовский (103, 739). "Иго Мое благо, и бремя Мое легко" (Мф. 11, 30). Все избранники Божии как единым Духом Божиим ведутся, так и мудрствуют едино. Апостол Павел говорит: "Благодарение Богу, что... освободившись же от греха, вы стали рабами праведности" (Рим. 6, 17, 18). Почему же Христово господство такого желания и радости достойно, если находящемуся и под Христовым властительством надо нести бремя и поднимать иго? Но какое бремя и какое иго! Иго Христово "благо", то есть желанно, и бремя Его "легко". Такое иго не обременяет, такое бремя не отягчает. И для таких-то людей нет закона. Как не быть и для них закону? Но они такой закон исполняют, будто играя; они такое бремя хотя и несут, только оно им почти и нечувствительно, и оттого-то приходят в такое совершенство, словно для них нет закона. На тех только закон, которые насилу и тогда принимаются за добро, когда закон им грозит гееннским огнем, а которые охотно подставляют свои плечи под бремя Христово, для них нет закона. Но, скажут, и быть в постоянном подвиге, боязни и осторожности- тяжко и мучительно. Подлинно так, если бы тот подвиг ничего не заключал в себе усладительного и утешительного. Но подвиг добродетели сам благ и сладок. Он самим утруждением и, если можно так сказать, изнурением нас укрепляет состав наш, предупреждает болезненные следствия и наполняет дух спокойствием, которое более облегчает добродетельного подвижника, чем отягощает его предпринятый труд. Почему мы величайшие труды, предпринятые ради корысти, не считаем тягостными, только бы наверняка корысть до наших рук доходила? Мы не можем сказать, что назначено нам великое упражнение, но не дано ни достаточных сил, ни пригодных орудий, ни соразмерной награды. Видели ли вы послушного и почтительного к отцу сына, который и то делает, что отец его еще собирается приказать? Так и святые мужи, которые хотят лучше тысячу раз умереть, нежели однажды прогневать Бога. Определен малому подвигу твоему славный конец и временным трудам бесконечная награда. Могут ли теперь опочившие в недрах Божиих сожалеть о тех трудах и подвигах, которые они несли на земле? Чувствуя неизреченное удовольствие от благ, на которые мы уповаем, но которых не постигаем, без сомнения они признают с апостолом, что все их "временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою" (Рим. 8, 18), которою почтены они от щедрости Божией; и для этой награды в тысячу раз больше страданий не отказались бы перенести. Но что мешает и нам откинуть сон, протрезвиться, руки с мольбой вознести к Небу, просить Небеса о прощении, просить, чтобы была дана благодать, которая бы нас, подняв со одра, повела бы куда хотела, и мы были бы рады за нею идти-известно, что она поведет нас на путь истинный, наставит нас на землю праву. Что мешает и нам, подражая тем богомудрым мужам, охотно взять иго Христово и бремя Его? Или у нас не тот же Бог, или не та Благость? Или Бог наш руку свою сократит, или щедрый Отец затворит свои отеческие недра? Нет, "приходящего ко Мне не изгоню вон" (Ин. 6, 37),-говорит Он... О Боже наш! управи намерение наше и помоги совершить подвиг. Платон, митрополит Московский (106, 253-257).