Меню
Назад » »

С.М. СОЛОВЬЕВ / ИСТОРИЯ РОССИИ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН (66)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ РУССКОГО ОБЩЕСТВА ОТ КОНЧИНЫ КНЯЗЯ МСТИСЛАВА МСТИСЛАВИЧА ТОРОПЕЦКОГО ДО КОНЧИНЫ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА ТЕМНОГО (1228-1462) Общий ход событий. - Причины усиления Московского княжества. - Московские волости. - Их судьба по княжеским завещаниям. - Способы их увеличения. - Границы их. - Перемены в отношениях между старшим и младшими князьями. - Положение женщины в роде княжеском. - Служебные князья. - Титулы княжеские. - Печати. - Посажение на стол. - Отношение к татарам. - Законодательная власть князя. - Финансы. - Богатство князей. - Жизнь русского князя на севере и юге. - Положение дружины. - Войско. - Характер войны. - Города. - Сельское народонаселение. - Казаки. - Бедствия политические и физические. - Торговля. - Деньги. - Искусство, ремесла. - Церковь. - Законодательные памятники. - Международное право. - Правы. - Обычаи. - Литература. - Летописи. - Общий ход русской истории до образования Московского государства Мы обозрели события более чем двухсотлетнего периода времени - от смерти Мстислава торопецкого до смерти Василия Темного. Мы остановились на смерти Удалого, потому что это был последний князь, который связывал еще судьбы обеих половин Руси, Северной и Южной, который, будучи представителем последней, оказал между тем сильное влияние и на судьбы первой, тогда как прежде, при Андрее Боголюбском и Всеволоде III, наоборот, Южная Русь подчинялась влиянию Северной, князь последней считался старшим, главным князем, без которого князья южные не могли обойтись, по собственному их признанию. Следя за внутреннею связью явлений, наблюдая за переходом от старого быта Руси к новому, от родовых княжеских отношений к единовластию, мы заметили в Северной Руси внутренние условия, благоприятствующие этому переходу, заметили несостоятельность Южной в этом отношении. Еще прежде Мстислава, при Романе Великом, можно заметить, что и в Южной Руси главная сцена действия готова уже оставить Приднепровье, славные горы Киевские и перенестись в богатую область Галицкую, издавна служившую посредницею между Русью и миром западным; Мстислав умирает в Галиче, и там же является достойный ему преемник в сыне Романовом Данииле. Не менее Мстислава доблестный, но не странствующий герой, подобный ему, Даниил отчинными преданиями привязан к одной известной области; он с ранней молодости не знает покоя, чтобы добыть отцовское наследие; добывши его, заботится об нем, устанавливает наряд внутренний, старается защитить от татар, ятвягов и Литвы, старается распространить свое влияние на севере и западе. Будущность Южной Руси в руках Даниила и его потомства, в котором историк надеется увидеть собирателей Русской земли на юге; но надежды эти оказываются обманчивыми. Южная Русь не собирается в одно самостоятельное целое; большая часть ее подчиняется князьям литовским, меньшая отходит к Польше. Литва и Русь соединяются с Польшею под одною династиею; но соединение это оказывается внешним, непрочным, слияния внутреннего, государственного и народного нет, и причина этого заключается в том, что большую часть владений князей литовских составляют русские области, большую часть их подданных составляет русское православное народонаселение, которое с самого начала, будучи затронуто в самом существенном своем интересе, должно было вступить в борьбу с католическими стремлениями Ягеллонов и преемников их. Историк должен со вниманием и участием следить за этою борьбою по тому великому значению, какое имела она, и особенно исход ее, на судьбы России, на судьбы Восточной Европы, но при этом внимании и участии он не может дать истории Юго-Западной Руси равного места, равного значения с историею Руси Северо-Восточной, где вследствие внутренних движений образовалось самостоятельное Русское государство, и важность Юго-Западной Руси, важность исхода борьбы ее с Польшей для судеб Восточной Европы условливается самостоятельным существованием Московского государства на севере; довольно сказать, что история Юго-Западной Руси после Гедимина и Казимира Великого немыслима одна, сама по себе, но только в связи с историею Литвы и Польши. Итак, если несправедливо, в научном отношении неверно и односторонне упускать из виду Юго-Западную Русь после отделения ее от Северо-Восточной, поверхностно только касаться событий ее истории, ее быта и отношений к Литве и Польше, тем более что ее быт представляет постоянно народные русские особенности и самая видная сторона ее отношений к Литве и Польше есть борьба для поддержания основ русской народности, то, с другой стороны, также несправедливо, также неверно историю Юго-Западной Руси ставить наряду с историею Северо-Восточной: значение Юго-Западной Руси остается всегда важным, но всегда второстепенным; главное внимание историка должно быть постоянно обращено на север. Здесь благодаря Мстиславу торопецкому и Липецкой победе старший сын Всеволода III, Константин, усиливается не в пример перед братьями, которые как побежденные должны были удовольствоваться ничтожными волостями, данными из милости победителем. Но преждевременная смерть Константина помешала ему воспользоваться своим выгодным положением и упрочить могущество сыновей своих, которые должны были удовольствоваться одною Ростовскою волостью. Очередь усиливаться перешла к Юрию; но этот Всеволодович погиб от татар со всем семейством своим и двумя племянниками Константиновичами. Оставались еще трое Всеволодовичей, и старшим между ними был Ярослав. Этот князь уже давно из всех сыновей Всеволодовых отличался предприимчивым духом, охотою к примыслам; будучи еще только князем переяславским, он не отставал от Новгорода, все старался привести его в свою волю, несмотря на урок, заданный ему Мстиславом на Липице. По отношениям новгородским он завел ссору с Черниговом и, не надеясь получить скоро старшинства на севере, бросился на юг и овладел Киевом. Татары истреблением семейства Юриева очистили Ярославу великое княжение и обширные волости для раздачи сыновьям своим. Он отдал Суздаль брату Святославу, Стародуб - другому брату, Ивану; свою отчину, Переяславль, передал нераздельною старшему сыну Александру, остальных же пятерых сыновей поделил волостями из великого княжения, не давши ничего из него потомкам Константиновым. Неизвестно, что он дал второму сыну своему, Андрею, вероятно Юрьев, который уступил ему Святослав Всеволодович за Суздаль; третий сын, Константин, получил Галич, четвертый, Ярослав, - Тверь, пятый, Михаил, - Москву, шестой, Василий, - Кострому. Таким образом, вся почти Владимирская область явилась в руках сыновей Ярославовых: что могли предпринять против этих шестерых князей дядья их - князья суздальский и стародубский? Ясно, что при ослаблении родовых понятий по смерти Ярослава брат его Святослав не мог долго держаться на старшем столе, был изгнан Михаилом Ярославичем московским, а после даже лишился и Суздаля, который перешел к Ярославичам же, а Святослав и его потомство должны были удовольствоваться опять одним Юрьевом. При этом надобно заметить, что сыновья Ярославовы и по личному характеру своему были в уровень своему положению, могли только распространить и укрепить отцовское наследство, а не растратить его: Александр получил название Невского, в отваге Андрея нельзя сомневаться, когда он решился поднять оружие против татар; Михаил прозывается Хоробритом, Ярослав идет постоянно по следам отцовским, постоянно хлопочет о примыслах, хочет привести Новгород в свою волю, но не может этого сделать, потому что Василий костромской также не хочет спокойно смотреть на деятельность старших братьев. Кратковременная вражда между Александром Невским и братом его Андреем не могла принести вреда семье Ярославовой; важное значение Невского не ограничивается только подвигами его против шведов, немцев, литвы и благоразумным поведением относительно татар: в нем с первого же раза виден внук Всеволода III и дед Калиты; он страшен Новгороду не менее отца и деда; в великом княжении распоряжается по-отцовски; Переяславскую отчину без раздела отдает старшему сыну Димитрию, остальных сыновей наделяет волостями великокняжескими: Андрею отдает Городец с Нижним, Даниилу - Москву, выморочный удел Михаила Хоробрита. По смерти Невского Ярославу тверскому помешал усилиться Василий костромской, но сам умер скоро и беспотомственно, очистив таким образом старший стол для сыновей Невского; здесь повторяется то же явление: Димитрию переяславскому мешает усилиться Андрей городецкий; начинается продолжительная усобица, во время которой старшие Александровичи истощают свои силы, не могут сделать ничего для своего потомства, притом же сын Димитрия умирает бездетным; а между тем во время этой усобицы князей переяславского и городецкого в тиши усиливаются два княжества: Тверское - при сыне Ярослава Ярославича, Михаиле, и Московское - при младшем сыне Невского, Данииле. Соперничество между ними по этому самому необходимо; но будет ли это соперничество последним? До сих пор при стремлении северных князей к примыслам, к увеличению своих волостей, своих материальных средств, они обыкновенно стараются привести в свою волю Новгород Великий, утвердиться здесь прочнее прежних князей; но борьба с Новгородом ни для одного из них не увенчивается полным успехом; средства князей еще не так велики, средства Новгорода обширны; притом же предприятие слишком важно, слишком громко, возбуждает внимание, опасение других князей, которые стараются ему воспрепятствовать. Московские князья при начале своего усиления поступают благоразумнее: вооружаются против ближайших соседей, слабых, с которыми легко сладить, притом же примыслы на их счет слишком далеки от главной сцены действия, не могут возбудить подозрения и сильного противодействия. Даниил Александрович вооружается против Рязани, берет в плен ее князя, упрочивает за своим княжеством Коломну, важный пункт при устье Москвы-реки в Оку; сын Даниилов Юрий обращается на другую сторону, берет Можайск у Смоленского княжества, также важный пункт при верховьях Москвы-реки. Гораздо заметнее, крупнее по тогдашним отношениям было приобретение Переяславля Залесского, доставшегося Даниилу по завещанию бездетного племянника Ивана Димитриевича: Андрей городецкий не хотел уступить Переяславля московскому князю; не хотел уступить ему его и Михаил тверской, когда стал великим князем владимирским, но Москва крепко держалась за свой примысл, несмотря на то что и ее князья, до самого Василия Темного, признавали Переяславль волостию великого княжения. Уже одно держание Переяславля могло повести к усобице между Москвою и Тверью кроме явного намерения Юрия спорить с Михаилом и о самом Владимире. Борьба сначала решилась было в пользу Твери; но мы уже видели, что все великие князья стремятся примыслить к своей отчине Новгород: не мог не последовать отцовскому примеру и Михаил тверской, ближайший сосед Новгорода. Но мы заметили также, что предприятие против богатого Новгорода было для князя довольно затруднительно: и теперь, стесненные Михаилом, новгородцы обращаются к Юрию московскому, и нет сомнения, что деньги их всего более помогли последнему успеть в Орде и сблизиться, породниться с семейством ханским, что и было причиною гибели Михаиловой. Но Тверь не пала вместе с Михаилом; Юрий, хлопотавший так много для примыслов, не разбиравший средств для них, проведший всю жизнь в беспокойствах, странствованиях, не воспользовался плодами своих тяжких и непривлекательных трудов, погиб беспотомственно в Орде от руки сына Михаилова. Но ему наследовал брат его Иоанн Калита, и если Александр Михайлович тверской получил от хана великое княжение Владимирское, то Калита перезвал к себе в Москву митрополита, что было важнее всяких ярлыков ханских. Борьба, следовательно, не кончилась; Калита ждал удобного случая, и вот в Твери вспыхнуло восстание, вырезали татар; Калита с татарским войском опустошил, обессилил вконец Тверское княжество и погубил потом Александра в Орде. Москва восторжествовала и, не имея более соперников, стала собирать Русскую землю. Изложивши ход событий, вследствие которого княжество Московское усилилось на счет всех остальных княжеств и собрало около себя Русскую землю на севере, мы должны еще обратить внимание на некоторые обстоятельства, благоприятствовавшие усилению Москвы. Здесь, разумеется, прежде всего мы должны обратить внимание на географическое положение Москвы и ее области. Уже прежде, в своем месте, было замечено о важном значении Москвы как срединного, пограничного места между старою, Южною, и новою, Северною, Русью. Когда Южная Русь потеряла свое значение, княжества обессилели от усобиц, размельчения волостей и особенно от погрому татарского, после которого не было здесь более безопасности, то необходимо должно было усилиться переселение народа с юга на север, в места более безопасные, и первым пограничным княжеством было Московское: боярин Родион Несторович пришел из Киева в Москву на службу к ее князьям и привел с собою 1700 человек дружины; черниговский боярин Плещеев вследствие татарских опустошений также перешел в Москву. Но если переселялись дружинники, то нет основания полагать, что не переселялись люди других сословий. Притом же кроме Южной Руси в Московское княжество должно было стекаться народонаселение и из ближайших областей - Рязанской, Тверской, Ростовской, постоянно менее безопасных, чем область Московская; пограничная с степью, Рязанская волость часто терпела от татарских нападений, тогда как Москва после 1293 года до самого Тохтамышева нашествия не слыхала о них. Тверское княжество было страшно опустошено татарами и Калитою, потом здесь начинаются усобицы княжеские, заставлявшие жителей, по прямому свидетельству летописи, переселяться в другие области; в Ростовском княжестве насилия москвичей при Калите заставили многих жителей из городов и сел перейти в московские владения. Увеличение народонаселения в княжестве вместе с его продолжительною безопасностию увеличивало доходы княжеские, и отсюда объясняется, почему уже Калита был так богат, что мог покупать целые княжества, как Белоозеро, Углич и Галич; но что же заставило князей белозерского и галицкого продать свои волости Калите? По всем вероятностям, невозможность платить выходы ордынские. Обилие в деньгах не только позволяло московским князьям увеличивать свои владения внутри и удерживать за собою великокняжеское достоинство, задаривая хана и вельмож его; оно давало им еще новое средство увеличивать народонаселение своих волостей, скупая пленных в Орде и поселяя их у себя; так произошел особенный класс народонаселения - ордынцы, о которых часто упоминается в завещаниях и договорах княжеских; не говорим уже о том, что обилие в деньгах позволяло московским князьям давать переселенцам большие льготы, чем какие они могли получить в других областях, от других, менее богатых князей. Любопытно, что древние путешественники, хваля плодородие Владимирской и Нижегородской областей, называют область собственно Московского княжества малоплодородною. Мы знаем, что относительно плодородия почвы Владимирская область не имеет преимущества пред Московскою, и потому известие путешественников может быть объяснено только более ранним истощением московской почвы вследствие более раннего и более густого населения. Кроме увеличения доходов, зависевшего от умножения народонаселения, казна московских князей должна была обогащаться также вследствие выгодного торгового положения их области, которая не только была посредствующею областию между севером и югом, но также благодаря своей реке посредствовала в торговом отношении между северо-западом и юго-востоком. Впоследствии мы видим большой торговый путь из Азии в Европу и обратно по Волге, Оке и Москве-реке; видим указания путешественников на важность торгового положения Московской области вследствие удобства речной системы; нет сомнения, что этот торговый путь существовал и в описываемое время, и прежде: этим объясняется, почему торговые новгородцы утвердили свое владение на Волоке Ламском, важном торговом пункте между рекою Москвою, притоком Оки, Ламою, притоком Волги, и озерною их областию. Но кроме Волжского торгового пути Москва-река имела важное торговое значение для Новгорода как путь в Рязанскую область, богатейшую естественными произведениями из всех областей Северо-Восточной Руси, по уверению путешественников, и особенно изобилующую медом и воском, а этими товарами, как известно, Россия чрез Новгород и Псков снабжала всю Европу. Важно было положение Москвы в средине, на границе между Северною и Южною Русью, в политическом отношении; важно было посредничество ее речной области между юго-востоком и северо-западом в отношении торговом; думаем, что срединность положения ее между Северною и Южною Русью имела немалое значение и в отношении церковном. Всероссийские митрополиты, пребывавшие на юге, в Киеве, после того как этот город потерял значение, перешедшее на север, и после погрома татарского должны были обратить особенное внимание на Русь Северо-Восточную, куда, видимо, перенеслась главная сцена действия русского православного мира. Митрополиты начинают часто путешествовать с юга на север и наконец утверждают свое пребывание во Владимире Клязьменском; но в то же время, блюдя единство русской церкви, не переставая называться митрополитами киевскими и всея Руси, они не могли оставить без внимания и Руси Юго-Западной; в этом отношении Владимир не мог быть для них удобным местопребыванием, находясь слишком далеко на Северо-Востоке, тогда как Москва, пограничный город между старою и новою Русью вполне удовлетворяла потребности всероссийского митрополита, долженствовавшего одинаково заботиться и о севере и о юге. Таковы были обстоятельства, содействовавшие усилению Московского княжества; обратимся теперь к рассмотрению волостей этого княжества и их постепенного увеличения. Вот Московские волости, как они, подробно исчисленные, являются в первый раз в завещании Иоанна Калиты. "Приказываю сыновьям своим, - пишет Калита, - отчину свою Москву, а вот как я разделил им волости". Из этих слов видим, что город Москва находится в общем владении сыновей завещателя; в таком же общем владении Москва продолжает находиться у всего потомства Калиты. Общее владение Москвою противополагается частному, отдельному владению каждого князя известными волостями, уделу. Эти уделы сыновей Калиты были следующие: удел старшего сына Симеона: Можайск, Коломна со всеми Коломенскими волостями, Городенка, Мезыня, Песочна, Середокорытна, Похряне, Устьмерска, Брошевая, Гвоздна, Иваны деревни, Маковец, Левичин, Скулнев, Канев, Гжеля, Горетова, Горки, село Астафьевское, село на Северьсце в Похрянском уезде, село Константиновское, село Орининское, село Островское, село Копотенское, селце Микульское, село Малаховское, село Напрудское у города. Удел второго сына, Иоанна: Звенигород, Кремична, Руза, Фоминское, Суходол, Великая свобода, Замошская свобода, Угожь, Ростовци, Окатьева слободка, Скирминовское, Тростна, Негуча; села: Рюховское, Каменичское, Рузское, Белжинское, Максимовское, Андреевское, Вяземское, Домонтовское, село в Заможской свободе, село Семцинское. Удел князя Андрея Иоанновича: Лопастна, Северска, Нарунижское, Серпухов, Нивна, Темна, Голичичи, Щитов, Перемышль, Ростовец, Тухачев; села: Талежское, Серпуховское, Колбасинское, Нарское, Перемышльское, Битяговское, Труфоновское, Ясиновское, Коломнинское, Ногатинское. Княгине с меньшими детьми завещаны: Сурожик, Мушкина гора, Радонежское, Бели, Воря, Черноголовль, на Вори - свободка Софроньевская, Вохна, Дейково Раменье, Данилищева свободка, Мишев, Селна, Гуслицы, Раменье; села: Михайловское, Луцинское, село у озера, село Радонежское, Дейгунинское, Тыловское, Ротожь, Протасьевское, Аристовское, Лопастенское, Михайловское на Яузе, два села Коломенских. В духовной у Калиты означены и прикупы его: село Аваковское в Новгороде, на Улале, Борисовское во Владимире, которые оба отданы князю Симеону, четыре села на Масе, Петровское, Олексинское, Вседобричь и Павловское; половина их была куплена, и половина выменена у митрополита; все они отданы князю Ивану. Два села: Варварское и Меловское у Юрьева - князю Андрею. Новое селце, купленное на Костроме, вместе с покупкою бабки Калитиной, жены Александра Невского, селом Павловским, завещатель отказал жене своей. Купленное в Ростове село Богородицкое отдано в поместье Бориску Воркову. Три селца, одно на Кержачи, другое Леонтьевское, третье Шараповское, отданы св. Александру на поминанье. Но в духовных Калиты умолчано о важных прикупах, о которых говорится в завещании Донского, - о Галиче, Белеозере и Угличе, остававшихся, по всем вероятностям, еще за прежними князьями своими на известных условиях; умолчано также и о другом прикупе - Кистме в Бежецком Верхе, которая впервые упоминается в завещании Василия Димитриевича. В договоре великого князя Симеона с братьями встречаем уже новые села: Новое село на Купавне и Вышневское означены во владении великого князя; села: Михайловское, Микульское на Пруженке, Микифоровское и Парфеньевское - во владениях младших братьев - Ивана и Андрея. Из шестерых сыновей Симеона Гордого ни один не остался в живых; Симеон завещал весь свой удел, все свое движимое и недвижимое имение жене Марии, не означив в духовной, кому все это имущество должно принадлежать по ее смерти. Но добровольно или нет, Мария еще при жизни передала свои волости великому князю Иоанну, оставив за собой только два примысла мужа своего; да и те обязалась передать по своей смерти великой княгине Александре, жене Иоанновой, причем у великого князя не было никакого дележа с племянником Владимиром Андреевичем. Таким образом при Иоанне II две части Московского княжества (Коломенско-Можайская и Звенигородская), как они были при Калите, соединились опять в один участок. В завещании Симеона Гордого упоминаются следующие новые волости, ему принадлежавшие: Заячков, которым благословила его тетка, княгиня Анна, и Гордошевичи; потом села: Ивановское, село на Клязьме Хвостовское, Дейгунинское, село на Сулешне погосте; купли в Переяславле: село Самаровское, Романовское на Кержаче, Ортаковское в Юрьевской волости, село Семеновское во Владимирской волости, село на Костроме Александровское, село в Дмитрове и Заберег. Иоанн II, умирая, разделил свой участок двоим сыновьям - Димитрию и Иоанну, и таким образом Московское княжество опять разделилось на три части, как по смерти Калиты: Коломенско-Можайский удел Симеонов отдан был старшему сыну Димитрию; здесь при исчислении Коломенских волостей между Каневом и Гжелею встречаем Каширу; примыслов Симеоновых - Заячкова и Заберега - нет, потому что они оставались при вдове Симеоновой, Марии; но неизвестно, почему нет других примыслов Симеоновых, равно села Астафьевского; зато встречаем названия новых волостей: село Малино, село Холмы, Мещерка у Коломны. Младший сын Иоанн получил прежний отцовский удел Звенигородский; здесь вместо Великая свобода встречаем название Истерва свободка; нет Угожа, Акатьевой свободки и Скирминовского; из сел нет Рузского, Белжинского, Вяземского, Семцинского, вместо которых встречаем: Михалевское, село на Репне в Боровеце, Милцинское, Выславское, Кузминское, Каринское и Козловское. Из мест Рязанских по сю сторону Оки дан Владимиру Андреевичу Новый городок на устье Поротли, а другие Рязанские места - князьям Димитрию и Иоанну; Димитрию же - село на Рокше Романовское, и Ивану - село Афинеевское да селце у Павловского села, само же село Павловское - св. Александру впрок - на память. Жене своей Александре Иоанн завещал село Семцинское, которого потому и недостает между волостями Ивановыми; потом из уделов обоих сыновей выделил ей волости в пожизненное владение, а после смерти ее они отходили к уделу того князя, у которого были взяты; из Коломенских волостей были ей выделены: село Лысцевское вместе с Похрянами, Песочною и Середокорытною; из Звенигородских: Угожь, Великая свобода Юрьева, село Кляповское и Белцинское с Новым селцем. В завещании Иоанна II встречаем также распоряжение относительно волостей мачехи его, жены Калиты, княгини Ульяны: волости ее - Сурожик и Лучинское - после ее смерти поступают к ее дочери, остальные же волости и пошлина в Москве, называемая осмничим, по ее смерти переходили к князьям Димитрию, Ивану и двоюродному брату их Владимиру Андреевичу. Князь Иван скоро умер, и опять две части Московского княжества соединились в одних руках - Димитрия, как были они в руках отца его Иоанна; притом же Димитрий успел увеличить свои владения примыслами, которые делали не так чувствительным раздробление волостей на пять или даже на шесть участков - по числу сыновей его. Важнее всех примыслов было то, что старший сын Донского Василий получал Владимирскую великокняжескую область бесспорно, по завещанию отцовскому, что утешало его в лишении Можайской волости, которая вместе с Коломною доставалась до сих пор постоянно старшему. Относительно Москвы (в которой Димитрий владел только двумя частями, а третья принадлежала двоюродному брату его Владимиру Андреевичу) завещатель увеличил долго старшего, которому дана половина, а другим братьям - части остальной половины; встречаем в первый раз выражение старший путь. "Сына своего князя Василия, - говорит Донской, - благословляю на старший путь в городе и в станах моего удела - двух жребиев половина, а трем сынам моим половина, и в пошлинах городских половина". Кроме того, на старший путь великому князю Василию отказано Василцево сто и Добрятинская борть с селом Добрятинским. Между Коломенскими волостями первое место занимает Мещерка, встречающаяся в первый раз в завещании отца Димитриева, потом Раменка, которой не встречаем прежде, по крайней мере в этой форме; из прежде известных Коломенских волостей нет Мезыни, Середокорытны, Горетовой, Горок; но зато встречаются новые волости: Кочема и Комарев с берегом. Из сел, принадлежавших прежде к уделу старшего сына, нет Астафьевского, села на Северьсце, Микульского и Напрудского; вместо них встречаем Митин починок, Жирошкины деревни, Хвостовское на Клязьме, встречающееся в первый раз в завещании Симеона Гордого. Надобно заметить также, что из Коломенских волостей Левичин, Скулнев и следующие за ними в завещании Донского названы деревнями. Подле Москвы великому князю Василию отказан луг великий за рекою. Второму сыну, Юрию, отдан удел Звенигородский; здесь между прежними волостями встречаем новые: Сурожик и Бели, бывшие за княгинею Ульяною, потом Вышегород, Плеснь и Дмитриева слободка. Из московских сел Юрий получил только Михалевское и Домантовское с Ходынским лугом. Для третьего сына, Андрея, уже надобно было выделить из прежнего удела Коломенско-Можайского Можайск с его волостями, которые теперь впервые перечисляются: Исмея, Числов, Боянь, Берестов, Поротва, Колоча, Тушков, вышнее Глинское, Пневичи с Загорьем, Болонеск; к Можайскому же уделу приданы были волости: Коржань и Моишин Холм, равно как отъездные волости: Верея, Рудь, Дордошевичи (примысл Симеона Гордого), Гремичи, Заберега (примысл Симеона Гордого), Сушов, село Репнинское, принадлежавшее прежде к уделу Звенигородскому. Из московских сел: Напрудское, принадлежавшее прежде к волостям старшего брата, Луцинское на Яузе с мельницею и Деунинское (оба из волостей княгини Ульяны), Хвостовское в Перемышле, луг Боровский и другой против Воскресенья; из юрьевских сел - село Алексинское на Пешке. Так были разделены на три удела два участка Московского княжества, в буквальном смысле отчина и дедина Димитриева; но у Димитрия оставались еще другие сыновья, которым также надобно было назначать уделы, и для этого послужили примыслы. Летописи не говорят, каким образом был примышлен Дмитров; мы знаем только, что этот город вместе с Галичем находился во владении потомков Константина Ярославича; Галич был куплен Калитою, но князь его окончательно изгнан из своей волости Димитрием Донским; вероятно, в то же время приобретен был и Дмитров. Умирая, Донской отдает этот примысл четвертому сыну, Петру; волости Дмитревские означены следующие: Вышегород, Берендеева слобода, Лутосна с отъезцем, Инобаш; к этой небольшой волости приданы были еще старые места московские, большею частию волости княгини Ульяны: Мушкова гора, Ижва, Раменка, слободка княжа Иванова, Воря, Корзенево, Рогож или Ротож, Загарье, Вохна, Селна, Гуслица, Шерна-городок. Из московских сел: Новое и Сулишин погост (приобретение Симеона Гордого). Пятому сыну, князю Ивану, отделена была маленькая волость: Райменице с бортниками, село Зверковское с Сохонским починком, что отошло от князя Владимира Андреевича, и Сохна. Кроме Дмитрова были окончательно примышлены при Донском Галич, Белоозеро и Углич: Галич отдан князю Юрию со всеми волостями и с теми селами, которые тянули к Костроме, - Никольским и Борисовским. Белоозеро отдано князю Андрею со всеми волостями, и Вольским с Шаготью, и с Милолюбским езом, и с слободками. Углич отдан князю Петру вместе с Тошною и Сямою. Потом прикуплены были села: Красное, Елизаровское и Проватово в Юрьеве, Васильевское в Ростове; все они отданы были старшему сыну Василию. Село Козмодемьянское в Юрьеве с починком Красного села за Везнею и село Богородицкое в Ростове отданы были сыну Юрию. Примышлены были волости изменника Ивана Вельяминова и одна из них - село в Гремичах - отдана была князю Андрею. Вероятно, при Донском же присоединены были к Московскому княжеству Калуга и Роща; вытяганы были у смольнян Тов (?) и Медынь, и все это отдано князю Андрею. Князю Петру был отдан примысл: село Богородицкое на Богоне в Юрьеве. Великой княгине Евдокии завещаны примыслы: Скирменевская слободка с Шепновым, Смоляные с Митяевским починком и с бортью, с вышегородскими бортниками, Кропивна с бортниками кропивенскими, исменскими, гордошевскими, рудскими, Железнова слободка с бортыо и селом Ивана Хороброва, Исконская слободка, Кузовская слободка; на Коломне примысл - Самойлецов починок с деревнями, Савельевский починок, Микульское село, Бабышево, Ослебятевское; из юрьевских покупок - Петровское село, Фроловское, Елох. Княгиня Федосья (должно быть, дочь Калиты от второй жены) отдала великому князю Суду на Белеозере, да Калашку и Слободку, а великую княгиню благословила Городком и Волочком; этими волостями, впрочем, она пользовалась во все продолжение жизни своей, после же смерти ее они отходили к великой княгине. Сама великая княгиня прикупила себе Лохно; кроме того, ей выделено было в пожизненное владение по нескольку волостей из удела каждого сына; из великокняжеской Владимирской области она получила в Переяславском уезде Юлку, в Костромском - Иледам с Комелою; из Галича - Соль; из Бела-озера - Вольское с Шаготью и Милолюбский ез; из владимирских сел - Андреевское; из переяславских - Доброе село; из Коломенского уезда - Канев, Песочну, а из сел: Малинское, Лысцево; из Звенигородского удела: Юрьеву слободу. Суходол с Истьею и с Истервою, села - Андреевское и Каменское; из Можайского удела: Верею, Числов, село Лучинское; из Дмитровского удела: Ижво да Сяму. Потом ей принадлежало село Репенское и московские села: Семцинское с Ходынскою мельницею, Остафьевское, Илмовское, наконец, Холхол и Заячков. Василий Димитриевич примыслил к своим владениям богатые волости нижегородские, муромские и торусские, и все эти примыслы со всеми волостями, полученными от отца, мог оставить в нераздельности единственному сыну своему Василию, которому суждено было собрать княжество Московское, как оно было при Калите, вместе с примыслами всех преемников последнего. Но до нас дошло еще завещание Василия Димитриевича в пользу сына Ивана, умершего до рождения Василия: в этом завещании между Коломенскими волостями мы находим новые названия мест: Радокин с берегом, Крутинки. Из волостей, завещанных великой княгине Софье Витовтовне, встречаем новые названия: Оглоблино со всеми деревнями и с Ольхом, Колычевское с Змеевским, село в Левичине, принадлежавшее Ивану Вельяминову, с землею Чухистова и со всеми прикупами. Из московских сел, отказанных великому князю Василию Васильевичу, встречаем село Григорьевское Фаустова; но из сел самый богатый примысл Василия Димитриевича составляли владения знаменитого боярина Федора Свибла: эти села находились на Устюге, и в Отводном, и на Сяме, и в Ростове, и в Бежецком Верхе (Максимовское с деревнями), в Переяславле (Весьское с Радивоновским), на Москве Буйловское с Алексеевскою деревнею, да села: Тимофеевское - на Яузе, в Юрьеве - Чагино, Савельевское, Иворово, Карабузино, в Новгороде - Непейцино. Кроме того, великий князь купил Ухтюшку и приобрел Фоминские села дьяконовы: все эти примыслы отданы были в пожизненное владение великой княгине вместе с юрьевскими селами - Фроловским (с Ольхом), Петровским, Богородицким и Алексинским, которые Василий Димитриевич выменял у матери своей. Из нового примысла, княжества Нижегородского, великая княгиня получила Алачинские села, Монгач, Курмыш со всеми селами и пошлинами и Алгаш, из Муромской области - сельце. В опричнину (владение отдельное, которым можно было располагать по произволу) даны были ей два села Юрьевские - Богородицкое и Алексинское. Василий Димитриевич должен был также наделить и младшего брата своего Константина: ему даны были Тошна и Устюжна. Во втором завещании, написанном в пользу сына Василия, находим некоторые перемены и новизны: сыну великий князь отказывает в городе на Москве: двор Фомы Ивановича у Боровицких ворот, да другой двор, что был за Михайлом за Вяжем, да новый двор за городом у св. Владимира, да примысл в Юрьеве - села Петровское и Алексинское; мы видели, что эти села отданы были по прежнему завещанию великой княгине, которой теперь из Коломенских волостей отданы Песочна, Брашева с селцем, и с Гвозднею, и с Иваном, Устьмерска и Гжеля с путями и селами (из коломенских сел не встречаем против прежнего Оглоблина, Колычевского и Змеевского); село Васильевское в Ростове (примысл Донского), по-прежнему все села Свибловские, подмосковные села - Митин починок и Семцинское с Самсоновым лугом; примысл Донского - слободку на Гуси, хотя это название и встречается здесь в первый раз; в Юрьеве примыслы Донского - село Красное с Проватовом и Елизаровским, прежние примыслы завещателя - Фроловское, Елох и Богородицкое, Устюшка на Вологде. Из великокняжеских волостей: из Костромы получала Иледам с Обнорою, Комелою и Волочком, Нерехту с варницами, бортниками, бобровниками и Княгининским селом; из Переяславля - Юлку и Доброе село; из Владимира - Андреевское село и Тошну, если великий князь выменяет ее у детей князя Владимира Андреевича; из Нижнего - Сокольское село и Киржанец; из Мурома - селце и Шатур. Из всех этих волостей Гжеля и Семцинское село были даны в опричнину. Из новых примыслов, которых нет в прежнем завещании, упоминаются между коломенскими селами Окуловское и Захаровское; в Бежецком Верхе - Кистма и села Антоновские, хотя и названные куплею Калиты, но встречающиеся в первый раз, Троицкая слободка - на Волге, Белеутовские (боярина Белеута) села - на Волоке и в Юрьеве слободе; под Москвою - село Крилатское, на Беле-озере - слободка, на Устюге - села Ивана Головина и Тутолмина-все эти примыслы были отказаны великой княгине. Если два жребия, или участка, Московского княжества, соединенные при Димитрии Донском, по смерти его разделились на пять частей, то и третий участок князя Владимира Андреевича разделился также на пять частей - по числу его сыновей. Владимир Андреевич отказал вотчину свою Москву, свою треть, сыновьям - Ивану, Семену, Ярославу, Андрею, Василию, которые должны ведать ее по годам. Подобно Донскому, он благословил старшего сына Ивана на старейший путь в Москве и станах, дал ему конюший путь, бортников, садовников, псарей, бобровников, барашей и делюев. Дал ему Серпухов с волостями: Городец, Нарское, Нивна, Темна, Синилища, Гомонин, Ярославля слободка, Мокрая слободка, Дягилева слободка, Львова, Верх-Москвиц слободка, Круглая и Остапкова слободки; из московских сел: Микулинское, Губкино, Немцово, Поповское и Коломенка с мельницею, Туловское со всеми деревнями; село Сесипетрово и Струпиково; князю же Ивану: Козельск, Гоголь, Алексин и купля Лисин. Князю Семену: Боровск с волостями: Голчицы, Хопилева слободка, Истья с слободкою, Мушковы треть, половина Щитова; из московских сел: Выпряжково на Студенце с деревнями, Колычевское, мельница на Неглинной; в Юрьеве Польском 4 села: Варварское, Богоявленское, Попловское, Федоровское. Князю Ярославу: Ярославль с Хотунью, Вихорну, Полянку, Ростунову слободку, Мошненскую слободку; из московских сел: Сарыевское, да Кирьясово с лугами, да на устье Мстица мельница. Семену и Ярославу вместе: Городец на Волге кроме мыта и тамги, которыми будет пользоваться княгиня, их мать; город же и станы князья разделят пополам со всеми пошлинами: Семену - станы по сю сторону Волги, пониже Городца, да Белогородье; Ярославу - станы по ту сторону Волги, повыше Городца, да Юрьевец; если же Белогородье окажется больше Юрьевца и Черняковой, то князь Семен придаст князю Ярославу Коряковой; если же Юрьевец и Чернякова окажутся больше Белогородья, то оставить по-прежнему, а Корякову разделить пополам вместе с слободками. Ез (рыбные ловли) оба князя устроят под Городцом вместе и делят себе добычу пополам. Но кроме этого раздела князю Семену одному дана на Городце Пороздна.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar