Митрополит Филарет (Вознесенский) / Христианский катехизис (5)

ГЛАВА XX Нехристианские системы этики (морали): эвдемонизм (эпикурейство) и утилитаризм, философия общего блага. Несостоятельность этих систем морали. Легко видеть, что все рассмотренные нами подробности отношений христианина к ближним - кротость, миротворчество, незлобие и т. д. - приводят нас к одной добродетели - основной и главной. Эта добродетель - христианская любовь, и она-то и есть коренной принцип христианской нравственности. Помимо того учения о нравственности (морали), которое предлагается христианством, существуют и нехристианские - светские - системы морали. Согласуясь во многих своих пунктах с учением христианской морали, эти системы, однако же, отказываются признать принцип христианской любви основой учения о нравственности. Их как бы пугает высота любви, заповедуемой Евангелием, и они ищут более легких и приемлемых для себя принципов. Из этих светских систем морали наиболее известны и, в тоже время, наиболее распространены в практической жизни: эвдемонизм и утилитаризм. Эвдемонизм (иначе - эпикурейство) в основу нравственности ставит свойственное людям стремление к счастию. При этом, счастье здесь понимается как сумма удовольствий и наслаждений, от которых жизнь человека делается приятною и счастливою. Однако, эвдемонисты расходятся в своих мнениях по вопросу о том, каких же именно удовольствий должен искать человек, желающий быть "счастливым". Некоторые из них (едва ли не большинство) говорят почти исключительно о грубых, чувственных удовольствиях. О таком грубом эвдемонизме ап. Павел говорил: "ямы и пиемы, утре бо успнем" (станем есть и пить, ибо завтра умрем). Другие эвдемонисты, ссылаясь на то, что увлечение чувственными удовольствиями разрушает тело и душу человека, рекомендуют не прельщаться ими, а добиваться удовольствий более устойчивых и длительных, а также более одухотворенных. Таковыми являются напр. музыка, поэзия и вообще - различные роды искусства и науки. Но, конечно, ни в том, ни в другом виде эвдемонизм не приемлем для христианина, как основное начало нравственности. Основной вопрос нравственности - различие между добром и злом, между тем, что хорошо, и тем, что дурно. А эвдемонизм говорит о том, что приятно, и что неприятно. А кто же будет спорить о том, что это - далеко не одно и то же?! И не ясно ли, что человек-эвдемонист в жизни практической всегда будет эгоистом, который охотно будет требовать и получать то, что ему приятно, и отказываться от того, что ему неприятно (хотя бы это было приятно и полезно другим). Да и о какой нравственности можно говорить в том случае, если все люди начнут добиваться только того, что им нравится?... Еще более несостоятельным и положительно нелепым является эвдемонизм с строго христианской точки зрения. Христианство все время обращает мысль человека к безсмертию души и отчету человека о своей земной жизни и поведении на Страшном суде. А чего же должны ожидать эгоисты-эвдемонисты на суде Того, Кто спросит у них дел любви и помощи страдавшему брату? Участь богача - в Евангельской притче о богатом и Лазаре - вот их ужасный удел в вечности. И иначе быть не может, т. к. основной принцип христианства известен: "Входите тесными вратами; ибо широки врата и пространен путь, ведущий в погибель и многие идут ими. Ибо тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их" (Матф. VI,13-14). Несколько лучшею системою безрелигиозной морали является утилитаризм (иначе - философия общего блага). В нем человеку предписывается делать не то, что ему приятно, а то, что для него полезно. Но и эту систему нравственности нельзя признать состоятельною. Прежде всего, самое понятие пользы далеко не всегда совпадает с идеей блага, как чего-то безусловно доброго. Полезно, напр., лекарство для укрепления здоровья, но ведь полезно разбойнику и его оружие - револьвер или нож, полезно для осуществления его злой цели. Таким образом, принцип полезности в основу нравственности поставлен быть не может. А если его выразить в резкой и краткой форме: "поступай как тебе полезно, т. е. выгодно", то разве не ясно, что здесь опять проглядывает тот же грубый эгоизм, о котором столько уже говорилось ранее. А поэтому, некоторые утилитаристы-философы стараются смягчить это обстоятельство тем, что рекомендуют человеку добиваться не своей только личной выгоды, но и общего блага, общей пользы, в которой, говорят они, заключается и личное благо каждого. Конечно, в этом случае утилитаризм является в более облагороженном и возвышенном виде, однако он и здесь все же является несостоятельным, если не подкрепить его высокими принципами христианства. Во-первых, основной его недочет - несовпадение понятий "пользы" и "добра" - остается и здесь. Во-вторых, в жизни практической бывают положения, в которых человека может удержать от преступления именно - только - религиозный страх - боязнь нарушить закон Высшей Правды, а не сухой расчет утилитаризма. Например, голодный человек стоит пред искушением - украсть хлеба или денег у соседа. Что его может удержать от этого? Конечно, только религиозное сознание греховности такого поступка. Но утилитаризм ему нравственной опоры в таких колебаниях дать не может. Пусть утилитаристы его учили искать не своего, а общего блага - именно потому, что в общем благе заключается его личное благо. Но ведь если он во имя этого "общего блага" не украдет денег или хлеба, то может погибнуть от голода. Где же тут его личное благо? В голодной смерти?... Так, ни эвдемонизм, ни утилитаризм мы, христиане, не можем признать сколько-нибудь состоятельными системами нравственности. И хотя эти системы морали, эти эпикурейско-утилитаристические взгляды, широко развиты теперь - однако же необходимо отметить, что те, кто придерживаются их, часто бывают вполне порядочными людьми. Почему? А потому, что общественная нравственность, воззрения и взгляды на жизнь у нас до сих пор носят на себе отпечаток влияния христианства. Много веков существует христианство в человечестве - и на все наложило оно свою крепкую печать. И только поэтому люди, считающие себя эвдемонистами или утилитаристами, в действительной жизни являются христиански-честными и добропорядочными. Они выросли, воспитались в чисто-христианских, возвышенных нравственных понятиях, и потому во многом остаются по душе христианами, и даже - сами того не сознавая - на свои утилитаристические и эвдемонистические идеи накладывают покров христианского идеализма... ГЛАВА XXI Христианская любовь как основное начало нравственности. Ее характерные черты. Гимн христианской любви у Ап. Павла - XIII глава 1-го послания к Коринфянам. Итак, мы видели, что те системы нравственности, которые не принимают, как основу, Евангельского учения о христианской любви, оказываются несостоятельными. Нравственность же христианская целиком утверждается на законе любви, эта любовь - и основа, и вершина ее. Что же такое - эта христианская любовь? Конечно, в полном своем развитии она является самым возвышенным, сильным и ярким из всех человеческих чувств. Она представляет собою переживание особой духовной и нравственной близости, сильнейшего внутреннего тяготения одного человека к другому. Сердце любящего человека открыто для того, кого он любит, и как бы готово принять, привлечь его к себе. В своей любви оно и другого принимает в себя, и себя отдает другому. "Сердце наше расширено к вам, коринфяне, вам в нас не тесно", - писал своим любимым духовным детям апостол Павел. "Потому узнают все, что вы - мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Иоан. XIII, 39), - говорил своим апостолам (а в их лице и всем нам, христианам) сам Господь Иисус Христос. Христианская любовь есть чувство особое, приближающее человека к Богу, Который Сам есть Любовь, по слову Его возлюбленного апостола (1 Иоан, IV, 8). В сфере земных чувствований нет высшего чувства, чем чувство материнской любви, готовой на самопожертвование. И вся история отношений Бога к человеку есть сплошная история самопожертвования Небесной любви. Отец Небесный как бы за руку ведет ко спасению грешника, Своего врага и изменника, и не щадит для его спасения Своего Единородного Сына. Сын Божий, сойдя с неба, воплощается, страдает и умирает для того, чтобы чрез воскресение дать грешнику ту блаженную вечность, которую он утерял чрез свою измену. А пред страданиями Он дает Своим верным как бы завещание - заповедь и идеал любви: "Как Я возлюбил вас, так и вы - да любите друг друга"... Таков идеал безкорыстной христианской любви. Она обнимает всех - не только друзей, но и врагов. Господь в Евангелии прямо говорит: "Если вы любите любящих вас, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники тоже делают" - (Луки VI, 32-33). Этим Господь предупреждает нас против эгоистически-корыстного характера любви нехристианской, языческой. В такой эгоистической любви главное - наше собственное "я", наше самоудовлетворение от этого чувства. А нам, христианам, Господь заповедал иное: "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас"... Таким образом, христианин любит других людей не за доброе или угодливое отношение к себе, а за них самих, они дороги ему сами по себе, и любовь его ищет их спасения, хотя бы они и враждебно относились к нему. Но, быть может, ни в одном месте Священного Писания не раскрывается сущность и свойства христианской любви так, как в XIII главе 1-го послания ап. Павла к Коринфянам. Не напрасно толкователи Священного Писания называют эту главу гимном христианской любви. В ней апостол сопоставляет христианскую любовь с разными духовными дарованиями и добродетелями и, назвав эту любовь путем превосходнейшим (в конце предыдущей XII главы), с неотразимой убедительностью разъясняет, насколько она выше всех других дарований и переживаний человека. "Если я говорю языками (не только) человеческими, но (даже) и ангельскими, а любви не имею, - говорит апостол, - то я - медь звенящая и кимвал звучащий". (Т. е. подобен бездушным предметам, которые действуют только на внешний слух человека, а не на сердце его). И все высшие добродетели - пророчество, ведение всех тайн, чудотворящая вера и даже подвиги самоотречения и мученичества, без любви - ничто, и только от нее приобретают свою цену. "Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не безчинствует" - она делает человека терпеливым, кротким, смиренным и благожелательным ко всем. "Любовь не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине"... Вот - сила, все побеждающая, сила смиренной любви, уничтожающая эгоизм и злобу, гнездящиеся в сердце человека. И эта истинная любовь всегда ищет правды и истины, а не лжи и угодливости. И наконец: "Любовь все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает"... Да, именно - никогда. Ничто не переломит ее - ни испытания, ни муки, ни горе, ни лишения, ни разочарования. И в иной - лучший мир пойдет она с христианином и во всей полноте раскроется именно там, когда исчезнут не только дары пророчества и языков, но прекратятся уже вера и надежда. Вера заменится там зрением лицом к лицу, а надежда станет сбывшеюся; одна любовь будет царствовать "во веки веков, навсегда". И поэтому-то и говорит тот же апостол: "Любовь есть исполнение (всего) закона..." (Римл. ХII, 10). ГЛАВА XXII Влияние христианства на все стороны жизни. Христианская семья. Взаимные отношения мужа и жены, родителей и детей. Почитание власти - гражданской и духовной. Основная задача христианства - научить людей жить по воле Божией, дабы чрез это привести их к вечному блаженству. Напрасно некоторые хотят свести христианство только к узко-обособленной сфере религиозных переживаний. Нет, христианство - жизнь, христианство - новая печать на всех жизненных отношениях людей. И влияние его на жизнь - безспорно и несомненно для всякого безпристрастного человека. Достаточно указать на то, что хотя в наше время жизнь и поведение людей на земле далеко отошли от христианских идеалов, однако же понятия и взгляды их сформировались по типу христианскому. У лучших, искренних служителей науки и искусства, их труды и творения носят на себе явно христианский отпечаток. Далее, такие отрадные явления, как исчезновение рабства, возникновение целого ряда благотворительных и просветительных учреждений, и многое другое - несомненно, обязаны своим появлением христианству. Но, быть может, более всего испытала преобразующее и воспитывающее влияние христианства первая ячейка строя общественной жизни - семья. Конечно, великое и ответственное дело для христианина и христианки"- избрать себе друга или подругу на всю жизнь О христианском браке Слово Божие говорит: "будете два в плоть едину" - т. е. в нем двое составляют как бы один организм, одну общую жизнь. Жена христианка прежде всего думает о муже, а потом уже о себе. Точно так же и муж сначала позаботится о жене, а потом уже о себе. И такой христианский супружеский союз Господь закрепил своим Божественным словом: "Еже Бог сочета, человек да не разлучает"... И замечательно то, что в таком христианском браке, любовь мужа и жены имеет тот же безкорыстный, самоотверженный характер, каким вообще отличается истинно христианская любовь. Не напрасно ап. Павел супружеский союз сравнивает с союзом Христа и Церкви, и говорит: "Мужие, любите своя жены, якоже и Христос возлюби церковь, и себя предал за ню" (за нее). В христианском браке единение любящих личностей становится настолько всеобъемлющим и полным, взаимная преданность супругов настолько глубока и безусловна, что они во всем уподобляются друг другу, а иногда (к старости) даже и внешне становятся похожими друг на друга. И жизнь их проходит в полном согласии - в полной преданности заветам Христа Спасителя и Его Святой Церкви. Но как тяжело бывает в наши дни видеть опрометчивое, безрассудно-неосторожное и совершенно нехристианское отношение молодежи к этому серьезнейшему вопросу. Постоянно приходится наблюдать, как браки заключаются теперь не по серьезному, глубокому, проверенному чувству любви, а по "влюбленности" - чувству не серьезному, не глубокому. Часто содержанием такой влюбленности является - увы - в сущности, только животная похоть, только "волнение крови молодой" (а иногда и не молодой, да грязно-бурливой...). И вместе с этим, в таких "браках" в предбрачную пору постоянно наблюдается фальшь и самоприкрашивание и тела и души, лицемерное желание не быть, а казаться лучше и красивее, о котором мы уже говорили ранее. Но ведь жизнь можно строить только на правде, на лжи она устоять не может. И отсюда - столь частое разочарование супругов друг в друге, и - безобразная практика разводов. Да и кто же не знает, что в наши дни эти "влюбленности" постоянно разрешаются в "гражданские браки", т. е. незаконные связи, систематически постоянные нарушения 7-й заповеди, за которые Церковь отлучает от принятия св. Таин. А оканчивается все это сплошь и рядом трагически - не только ссорами, но и преступлениями, убийством и самоубийством. Христианский брак есть живая жизнь двух в единении. И с годами супружеская любовь в нем только усиливается, становится глубже, одухотвореннее. Конечно, и в христианстве в эту супружескую любовь, как известное слагаемое, входит любовь страстная, связанная с свойственной каждому человеку естественной половой склонностию и чисто-телесным влечением, тяготением его к другому полу. Но в истинно христианском браке такая любовь страсти в привязанность супругов входит, как мы сказали, только как слагаемое; и никогда не имеет такого значения и силы, как в нехристианских брачных союзах. А в житиях святых мы видим ряд примеров, как супруги христиане по обоюдному согласию отказывались от половой жизни - то с самого начала брака, то после 40 лет. И замечательно, что в таком браке, когда супруги-подвижники живут "как брат и сестра", их взаимная любовь отличается особенною силою привязанности, всеобъемлющей верности и взаимного уважения. Так христианство освятило, возвысило и преобразило брачный союз. Но в христианской семье, кроме мужа и жены, еще мыслятся и дети и родители. И на взаимные отношения тех и других христианство, опять-таки, накладывает свой характерный отпечаток. В каждой доброй семье непременно должна быть единая семейная жизнь. "Наше", общее - всегда должно в ней стоять выше "моего", личного. Не даром все члены семьи носят одну фамилию - общею, дружною жизнию должны они и жить. Главою семьи обычно считается и должен быть муж. На нем, на его трудах основывается благосостояние семьи. И семья - его первый долг. О тех, кто не заботится о своей семье, ап. Павел говорит кратко, но достаточно вразумительно: "Если кто о своих, и особенно о домашних, не печется, тот отрекся от веры, и хуже неверного"" (1 Тим. V, 8). Часто бывает в жизни, что родители, направляя детей на тот или иной жизненный путь, поступают так наперекор их склонности и сердечному желанию. А иногда бывают вообще несправедливы. И против этого апостол прямо говорит: "Отцы, не раздражайте чад своих, чтобы они не унывали, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем" (Кол. III, 21 и Еф. VI, 4). Чрезмерная, непосильная требовательность, действительно, повергает детей только в уныние. Тем более, несправедливость: для ребенка отец - высший авторитет, и горе, если этот авторитет пойдет против того чувства правды, которое в ребенке гораздо сильнее, чем во взрослом. Получится положение, прямо-таки безвыходное для детской души..." Но еще хуже бывает, когда родители чересчур балуют детей, бывают слишком снисходительны к ним и часто оставляют их без присмотра. Отсюда может получиться уже великая нравственная порча ребенка, тем более, что, как мы видели, слово Божие прямо повелевает родителям воспитывать и наставлять детей в Законе Господнем". Дело воспитания детей, конечно, по преимуществу лежит на матери. И это естественно, т. к. никто не близок так к душе и сердцу ребенка, как его мать: недаром он именно к ней бежит с криком "мама", когда его обидели. И пред материю - великая задача: воспитать сына (или дочь) - верующего христианина, доброго, отзывчивого, трудолюбивого, полезного работника церкви и государству - воспитать и словом, и примером, и лаской, и строгостью. И муж должен ценить этот огромный воспитывающий труд жены. Это - алтарь ее служения своему Господу, работа не менее важная, чем его работа для семьи. И стыд, позор тем матерям, которые тяготятся воспитанием своих детей и отдают их часто целиком на попечение наемных лиц, забывая о том, что душу ребенка так легко повредить или загрязнить. Да разве кто-нибудь может заменить ребенку родную мать?.. Но не меньше, чем родители, должны помнить свои обязанности и дети. Всем известна 5-я заповедь Закона Божия о почитании родителей. "Дети, - писал ап. Павел, - повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость". И конечно это требование вызывается именно справедливостью. Ведь дети всем обязаны родителям, которые заботятся о них любя, трудясь, во многом отказывая себе, выращивая их своей любовию, часто помогая им и тогда, когда они уже сами станут взрослыми и самостоятельными людьми. Но как часто теперь нарушается у нас 5-я заповедь! Даже те дети, которые убеждены, что они искренно и крепко любят своих родителей, часто не слушают, а значит и не почитают их. Любовь всегда связана с послушанием. А чем старше становятся такие дети, тем - увы - своевольнее становятся они, грубя родителям, в лицо упрекая их в "отсталости" и уже ни во что ставя их авторитет. Это ли - почтение к родителям?.. Ведь в Ветхом Завете было сказано прямо: "Кто злословит отца своего или мать свою, того должно предать смерти", а в Евангелии Спаситель, напоминая об этом законе, назвал его заповедию Божиею. А сколько известно из жизни ужасных примеров того, как Господь тяжело (иногда - смертельно) карал оскорбителей отца или матери! Недаром говорится: "молитва матери из воды и из огня спасает" и "благословение родителей утверждает дом чад", а с другой стороны, кто не знает, какое ужасное несчастие - навлечь на себя проклятие отца или матери... Итак, в основном своем смысле 5-я заповедь говорит о почитании родителей. Но, конечно, сюда относятся и все, заступающие их место для христианина: учители, воспитатели и т.п., а в особенности, конечно, представители законной власти, охраняющей порядок в государстве. Апостол Павел прямо повелевает молиться "за царей и всех начальствующих", и во многих других местах своих посланий учил повиноваться властям. Еще важнее, конечно, для христианина, почитание духовных властей - пастырей церкви, в особенности же епископов, а также того пастыря, который является его духовным отцом и отвечает пред Богом за его душу. Апостол Павел говорит: "Повинуйтесь наставникам вашим, и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать ответ"... А Сам Господь Своим апостолам, а в их лице и пастырям церкви, говорил: "Слушающий вас, Меня слушает, а отметающийся (не слушающий) вас - Меня отметается"... ГЛАВА XXIII Семья и государство. Космополитизм и его односторонность. Патриотизм в Ветхом и Новом Завете. Примеры Моисея, ап. Павла и самого Спасителя. Законность любви к ближним. Здоровая и крепкая семья - это первая и главная ячейка общества и государства. Самое сильное и организованное государство приходит в состояние упадка и разрушается, если в нем разложена семья, и нет прочных устоев семейной жизни и воспитания. Наоборот - если семья крепка, и воспитание ведется на здоровых началах, то и при большом внешнем разрушении форм государственной жизни, народ остается жизнеспособным, и может восстановить государственную мощь и единение. Но нужно помнить, что христианская семья не должна всецело замыкаться в себе, обращаться в "курятник". Такая жизнь - жизнь семейного эгоизма. Человек, живущий ею, вне своей семьи не имеет никаких интересов, ничего знать не хочет о радостях и горестях окружающего мира и ничем ему не служит. Конечно, такая жизнь - не христианская жизнь, и такая семья - не христианская семья. Как уже сказано, христианская семья есть именно ячейка общества, его часть, неразрывно связанная со своим целым. Она принимает живое участие в общественной жизни, и служит своим ближним, неизменно оказывая им участие и посильную помощь. Однако и этого мало. По ясному учению Евангелия, живые отношения христианина не должны замыкаться не только в семейных рамках, но и в отечественных, национально-государственных. Нет, в своей любви христианство всечеловечно. Для христианина каждый человек, к какой бы нации он не принадлежал, есть его ближний, любить которого он должен, по заповеди своего Спасителя. Об этом ясно говорит нам вся притча о милосердном самарянине, и, в особенности, ее категорическое заключение. В этой притче Спаситель, указал иудею-законнику на то, с каким милосердием и любовию добрый самарянин отнесся к израненному и ограбленному иудею - т. е. представителю народа, враждебного самарянам. А дальше - сказал законнику: "Иди и ты - твори такожде" (иди и ты - поступай также). Таков закон христианской любви! Но если к такой всеобъемлющей любви призываемся мы, христиане, то не прав ли тот космополитизм, то учение о братстве народов, по которому человек есть "гражданин всей вселенной", а вовсе не своего государства. По этому учению, в человечестве не должно быть никаких государственно-национальных различий и разделений, но все оно должно представлять из себя одну семью. Несомненно, что в положительной части своего учения космополитизм близко подходит к христианству. И опять-таки несомненно, что свои призывы к братству, к любви, к взаимной помощи он взял именно из христианства. И призывы эти чисто христианские. Но как раз только эти-то христианские идеи и есть то, что ценно в космополитизме. Зато к этой правде космополитизм примешал еще много уродливой неправды и заблуждений. Благодаря этому его учение оказалось узко-односторонним и искусственным, а потому и не жизненным. Такими заблуждениями являются все выводы космополитизма против чувства патриотизма, против православного учения о долге служения отечеству, его благу и безопасности. Но кто не знает - какими черствыми и неспособными к сердечному, участливому отношению постоянно являются в жизни многоречивые проповедники космополитизма? Они с пеной у рта кричат о своей любви к человечеству и не умеют полюбить как должно своего ближнего. А полюбить ближнего - значит полюбить всякого человека, поставленного на их пути промыслом Божиим, и часто нуждающегося в сострадании и поддержке. Христианство не имеет этой ложной односторонности космополитизма. Христос заповедал нам не искусственную любовь к "человечеству", но именно - любовь к ближнему. Таким ближним для христианина является вообще каждый человек (поэтому-то христианин и должен любить всех), а в частности - каждый человек, с которым он встречается в повседневной жизни. И любовь христианская проявляется более всего именно в этих личных встречах, в живом взаимообщении, взаимной поддержке и сочувствии. Как далеко от этого одностороннее учение космополитизма с его искусственными, оторванными от жизни призывами о любви к "человечеству"! Когда человек бывает еще ребенком, то в детские годы для него ближними являются родители, братья и сестры и вообще - родственники. И в эту пору для него вполне достаточно и хорошо, если он будет хорошим, любящим, отзывчивым и преданным членом семьи. Но, очевидно, для него недоступны еще понятия о любви к другим людям, не входящим в его семью. С ними он не имеет никаких живых отношений, и поэтому они для него именно "чужие". Постепенно подрастая, в отроческие и юношеские годы он уже завязывает личные, живые отношения с многими другими людьми, они становятся для него "своими". И вот здесь доброе воспитание должно научить ребенка и к этим новым для него "ближним" относиться по-христиански - дружески, благожелательно, с искренней готовностью помочь, оказать посильную услугу. (Хотя, конечно, наиболее ближними являются для него по-прежнему его родные). Но и здесь подросток еще не развит в своем духовном кругозоре до того, чтобы можно было от него требовать таких же сердечных отношений любви к каким-нибудь жителям других народов и стран. И лишь тогда, когда христианин становится взрослым и вполне развитым, горизонт его раскрывается широко, и "ближним" для него становится всякий человек, к какому бы народу он ни принадлежал. Но, конечно, прежде и более всего он изо всех людей любит, во-первых, свою семью, своих родных, среди которых он вырос и живет, а, во-вторых, свою страну, свой народ, к которому он принадлежит. С этим народом он связан всеми своими государственно-политическими и гражданскими обязанностями. И культура, обычаи, все отличительные черты его родного народа, а в особенности его святыни являются для него также "своими", "родными". Он привязан к своему народу, к своей родине, он их любит - и эта любовь к родине и есть тот христианский патриотизм, против которого так усиленно борются космополиты в своем заблуждении. Но, конечно, христианский патриотизм чужд тех крайностей и ошибок, в которые часто впадают люди, именующие себя "патриотами". Христианин-патриот, любя свой народ, не закрывает глаза на его недостатки и трезво смотрит на его национальные свойства и характерные черты. А поэтому он никогда не согласится с теми "патриотами", которые все родное (даже национальные пороки и недостатки - пьянство, ругань и т.д.) склонны возвеличивать и считать законным и хорошим. Он не замечает того, что это уже не патриотизм, а вздутая национальная гордость, т.е. тот грех, против которого так сильно борется христианство. Нет, истинный патриот не закрывает глаз на грехи и недуги своего народа - он видит их, скорбит о них, борется с ними и кается пред Богом и другими людьми за себя и свой народ. Кроме того, христианский патриотизм совершенно чужд ненависти к другим народам. Если я люблю свой народ, то почему же я должен не любить Китай, Турцию или любую другую страну и народ (хотя бы и еврейский)? Это было бы нехристианским чувством. Нет, дай Бог и им всякого благополучия и успеха, ибо все мы люди - дети одного Отца. Но самые главные данные в пользу патриотизма мы можем найти в Священном Писании. Еще в Ветхом Завете - вся история еврейского народа исполнена свидетельством о том, как евреи любили свой Сион, свой Иерусалим, свой храм. Это был лучший образец истинного патриотизма любви к своему народу и его святыням. И не даром наша христианская Церковь это прославление евреями своих святынь взяла в свое богослужение (хотя, конечно, в несколько ином -христианском понимании) и поет: "Благословен Господь от Сиона, живый в Иерусалиме. Аллилуия". Особенно поразительный пример любви к своему народу в Ветхом Завете показал пророк Моисей. Когда-то - сразу после заключения завета с Богом - Израильский народ изменил своему Богу и поклонился золотому тельцу. Сильно возгорелся тогда гнев правды Божией. Моисей стал молиться о согрешившем народе, не сходя 40 дней и 40 ночей с горы, на которой он молился. Господь отвечал: "Оставь Меня, не удерживай, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их". Замечательно в этих словах Божиих - свидетельство о силе молитвы праведника, которою он, по смелому выражению Иоанна Златоуста, как бы связывает Бога! - Еще пламеннее стал молиться великий пророк и наконец воскликнул: "Прости им грех их, а если нет - то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал"... - "и послушал его Господь и на сей раз, и не восхотел погубить"... - говорит св. Библия. Разве это - не высочайший подвиг самоотверженного патриотизма? Подобный же пример из Нового Завета мы видим в жизни великого апостола Павла. Никто не мешал ему в деле проповеди так злобно и упорно, как его соотечественники, не уверовавшие во Христа. Они ненавидели Павла, считая его изменником вере своих отцов. Что же говорит апостол об этих своих соотечественниках? А вот что: "Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть израильтян". Из этих слов мы видим его любовь к родному народу. Эта любовь была так велика, что он, подобно Моисею, готов был даже пожертвовать своим личным вечным спасением (а не временною только жизнью) за спасение этого народа. Но вот - пример Самого Спасителя. В Евангелии мы читаем, как Он говорил о том, что пришел прежде всего - к своему народу. В другом случае Он, обращаясь к Иерусалиму, говорил: "Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков, и камнями побивающий посылаемых к тебе! Сколько раз хотел Я собрать чад Твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели" (Лук. XIII, 34-35). А когда Он ехал в Иерусалим под крики "осанна", когда весь народ ликовал в восторге, Спаситель плакал... Но плакал Он не о Себе, а об этом Своем городе - о гибели тех, кто сейчас кричал Ему "осанна", а чрез несколько дней будут кричать "распни, распни Его"... Так Сам Он любил свой народ - трогательной, глубокой любовию. Таким образом, чувство патриотизма христианством не отрицается и не осуждается. Не осуждается им, вопреки ложной точке зрения космополитов, и законность преимущественной любви к своим родным и близким. Мы знаем уже слова апостола: "Если кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже невернаго". А в другом месте, говоря об избрании кого-либо на служение Церкви, апостол ставит условие: чтобы избираемый "хорошо управлял детьми и домом своим". Но еще раз подчеркиваем то, что такая любовь и забота не должны быть эгоистическими, самозамкнутыми. Нет, заботясь о тех, кто в жизни непосредственно соприкасается с ним, христианин должен всегда в своей христианской любви не забывать и других людей - своих ближних и братьев во Христе. В заключение приведем еще слова ап. Павла (из послания к Галатам): "Доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче - своим по вере"...