ЛЮБОВЬ / "Бог есть любовь"

ЛЮБОВЬ "Бог есть любовь" (1 Ин. 4, 8) Как, будучи сокрытым. Ты видишь и сохраняешь все? Как, нами не видимый. Ты видишь нас всех? Но познаешь Ты, Боже мой, не всех, кого видишь, но, любя, познаешь только тех, которые Тебя любят, и исключительно им одним Самого Себя являешь. Будучи Солнцем, сокрытым для всякой смертной природы. Ты восходишь в Твоих рабах, видим бывая ими, и они восстают в Тебе, бывшие прежде омраченными: блудниками, прелюбодеями, распутниками, грешниками, мытарями. Через покаяние они делаются сынами Твоего Божественного Света. Ведь Свет, конечно, рождает свет, поэтому и они делаются светом, чадами Божиими, как написано (Пс. 81, 6), и богами по благодати-те, которые отрекутся от суетного и обманчивого мира, без ненависти возненавидят родителей и братий, считая себя странниками и пришельцами в жизни; те, которые лишат себя богатств и имуществ, совершенно отвергнув пристрастие к ним; те, которые ради славы небесной от души возгнушаются пустой славой и похвалами людскими; те, которые отсекли свою волю и стали для пастырей как бы беззлобными овцами; те, которые стали мертвы телом ко всякому худому деянию, до пота трудясь над возделыванием добродетелей и руководясь в жизни одной только волей кормчего, через послушание умирая и опять оживая; те, которые, благодаря страху Божию и памяти смертной, во все дни и ночи проливают слезы и умно припадают к стопам Владыки, испрашивая милости и оставления грехов. Такие через всякое делание добра приходят в доброе состояние и, как повседневно плачущие и усердно стучащие, привлекают к себе милость. Частыми молитвами, неизглаголанными воздыханиями и потоками слез они очищают душу и, видя ее очищение, воспринимают огонь любви и огонь желания-увидеть ее совершенно очищенной. Но так как им невозможно найти конец Света, то очищение у них бывает бесконечным. Ибо сколько бы ни очистился и ни просветился я, жалкий, сколько бы ни увидел очищающего меня Святого Духа, мне всегда будет казаться, что это только начало очищения и видения, потому что в беспредельной глубине и в безмерной высоте кто может найти середину или конец? Я знаю, что Света много, но сколько-не знаю. Сильно желая все большего, я постоянно вздыхаю о том, что мне дано немногое (хотя оно и кажется мне многим) в сравнении с тем, что, как я догадываюсь, далеко отстоит от меня, чего я жажду, видя, и думаю, что ничего не имею, так как совершенно не ощущая данного мне богатства, хотя и вижу Солнце, однако не считаю его таковым. Каким же это образом?-слушай и веруй. То, что я вижу, есть Солнце, Которое невыразимо приятно для чувства; Оно влечет душу к неизреченной и божественной Любви. Душа же, видя Его, воспламеняется и горит любовью, желая всецело иметь внутри себя то, что является ей, но не может и поэтому печалится и уже не считает за благо видеть и ощущать Его. Когда же Видимый мною и никем не вместимый, как поистине неприступный, изволит помиловать сокрушенную и смиренную душу мою, тогда каким Он видится мне, сияя перед лицом моим, таким же блистающим становится Он видим во мне, весь исполняя меня, смиренного, всякой радости, всякого желания и божественной сладости. Это-внезапное превращение и чудная перемена, и невыразимо словами то, что во мне совершается. Ведь если бы кто увидел, что это видимое всеми солнце сошло внутрь его сердца и все вселилось в него, и так же светило бы, то не помертвел ли бы он от чуда и не сделался ли бы безгласным, и не изумились ли бы все, видевшие это? Если же кто увидит Творца солнца, наподобие светила светящим внутри себя, действующим и говорящим, то как не изумится и не содрогнется он от такого видения? Как не возлюбит своего Жизнеподателя? Люди любят подобных себе людей, когда они кажутся им несколько лучшими других; Творца же всех, единого бессмертного и всемогущего, кто, увидев Его, не возлюбит? Если многие, поверив от слуха, возлюбили Его, а святые даже и умерли за Него, и тем не менее они живы, то приобщившиеся видения Его и Света, Им познанные и Его познавшие, как они не возлюбят Его? Скажи, как ради Него не будут непрестанно плакать? Как не станут презирать мира и того, что в мире? Как не отрекутся от всякой чести и славы те, которые, став выше всякой славы и земной чести и возлюбив Владыку, нашли Того, Кто пребывает вне земли и всего видимого, Того, Кто сотворил все видимое и невидимое, и получили бессмертную Славу, имея в Нем без недостатка всякое благо? Также и всякое отпущение грехов и всякое желание вечных благ и вещей божественных, как богатство некое, они почерпнули из того же вечно живого источника, обильно насытиться которого Дай и нам, Владыко, и всем ищущим и горячо любящим Тебя, Дабы и мы также со святыми Твоими наслаждались вечными благами во веки веков. Аминь (59, 41-43). Кто сможет, Владыко, поведать о Тебе? Заблуждаются неведущие Тебя, ничего совершенно не зная; Познавшие же верою Божество Твое Бывают одержимы великим страхом и ужасаются от трепета, Не зная, что сказать им о Тебе, ибо Ты—превыше ума, И все у Тебя неисчерпаемо мыслью и непостижимо: Дела и Слава Твоя, и познание Твое. Мы знаем, что Ты Бог, и Свет Твой видим, Но каков Ты и какого рода— этого никто решительно не знает. Однако мы имеем надежду, обладаем верою И знаем ту Любовь, Которую Ты даровал нам, Беспредельную, неизреченную, никоим образом невместимую, Которая есть Свет, Свет неприступный и все совершающий. Он называется то рукою Твоею, то оком, То пресвятыми устами, то Силою, то Славою, То познается, как прекраснейшее лицо. Он—солнце незаходимое для высоких в познании Божественного, Он—звезда, вечно сияющая для тех, Которые не вмещают ничего более. Он противоположен печали, прогоняет неприязнь И совершенно истребляет сатанинскую зависть. В начале Он умягчает и, очищая, утончает, Прогоняет помыслы и сокращает движения. Он сокровенно научает смиряться И не позволяет рассеиваться и шататься. С другой стороны. Он явно отделяет от мира И заставляет забыть все скорбное в жизни. Он и многообразно питает и утоляет жажду, И дарует силу хорошо труждающимся. Он погашает раздражение и печаль сердечную, Совершенно не позволяя гневаться или возмущаться. Когда Он убегает, уязвленные Им гонятся за Ним И с великою любовию от сердца ищут Его. Когда же Он возвратится, явится, и человеколюбиво воссияет, То внушает гонящимся уклоняться от Него и смиряться И, будучи многократно взыскуем побуждает удаляться от страха Как недостойным такого блага, превосходящего всякую тварь. О неизреченный и непостижимый Дар! Ибо чего только не делает Он и чем не бывает! Он—наслаждение и радость, кротость и мир, Милосердие беспредельное, бездна благоутробия. Он видится невидимо, вмещается невместимо И содержится в уме моем неприкосновенно и неосязаемо. Имея Его, я не созерцаю, созерцая же, пока Он не ушел, Стремлюсь быстро схватить Его, но Он весь улетает. Недоумевая и воспламеняясь, я научаюсь просить И искать Его с плачем и великим смирением И не думать, что сверхъестественное возможно Для моей силы или старания человеческого, Но—для благоутробия Божия и беспредельной милости. Являясь на краткое время и скрываясь. Он Одну за одной изгоняет страсти из сердца. Ибо человек не может победить страсти, Если Он не придет на помощь; И опять же не все сразу изгоняет, Ибо невозможно сразу воспринять всего Духа Человеку душевному и сделаться бесстрастным. Но когда он совершит все, что может: Нестяжание, беспристрастие, удаление от своих, Отсечение воли и отречение от мира, Терпение искушений, молитву и плач, Нищету и смирение, насколько есть силы у него, Тогда на краткое время как бы тонкий и наималейший Свет, Внезапно окружив ум его, восхитит в исступление, Но, чтобы не умер он, скоро оставит его С такою великою быстротою, что ни помыслить, Ни вспомнить о красоте Света невозможно увидевшему, Дабы, будучи младенцем, не вкусил он пищи мужей совершенных И тотчас не расторгся или не получил вреда, изблевав ее. Итак, с тех пор Свет руководствует, укрепляет и наставляет; Когда мы нуждаемся в Нем, Он показывается и убегает; Не тогда, когда мы желаем, ибо это дело совершенных, Но, когда мы находимся в затруднении и совершенно бессилеем, Он приходит на помощь, восходя издали, И дает мне почувствовать Себя в моем сердце, Пораженный, задыхаясь, я хочу удержать Его. Но вокруг все—ночь. С пустыми и жалкими руками, Забывая все, я сижу и плачу, Не надеясь в другой раз таким же образом увидеть Его. Когда, вдоволь наплакавшись, я хочу перестать, Тогда Он, придя, таинственно касается моего темени, Я заливаюсь слезами, не зная, Кто это; И тогда Он озаряет мой ум сладчайшим Светом. Когда же узнаю я. Кто это. Он тотчас улетает, Оставляя во мне огонь божественной любви к Себе, Который не позволяет ни смеяться, ни смотреть на людей, Ни принимать желания чего-либо из видимого. Мало-помалу через терпение он разгорается и раздувается, Делаясь великим пламенем, достигающим Небес. Его угашает расслабление и развлечение домашними заботами, Ибо вначале присутствует и забота о житейском; Возвращает же молчание и ненависть ко всякой славе Скитание по земле и попрание себя подобно навозу, Ибо этим Он услаждается и тогда благоволит соприсутствовать, Научая этим всемогущему смирению. Итак, когда я стяжеваю это и делаюсь смиренным, Тогда Он бывает неразлучен со мною: Беседует со мною, просвещает меня, Взирает на меня, и я на Него взираю. Он и в сердце моем находится, и на Небе пребывает. Он изъясняет мне Писания и умножает во мне знание, Он научает меня таинствам, которых я не могу изречь. Он показывает, как Он восхитил меня от мира, И повелевает мне быть милосердным ко всем, находящимся в мире. Итак, меня содержат стены и удерживает тело, Но я поистине, не сомневайся, нахожусь вне их. Я не ощущаю звуков и не слышу голосов. Я не боюсь смерти, ибо я превзошел и ее. Я не знаю, что такое скорбь, хотя все опечаливают меня. Удовольствия горьки для меня, все страсти бегут от меня И я постоянно ночью и днем вижу Свет, День для меня является ночью и ночь есть день. Я и спать не хочу, ибо это потеря для меня. Когда же меня окружают всякие беды И, казалось бы, низвергнут и преодолеют меня; Тогда я, внезапно оказываясь со Светом вне всего Радостного и печального, и мирских наслаждений, Наслаждаюсь неизреченной и Божественной радостью, Увеселяюсь красотою Его, часто обнимаю Его, Целую и поклоняюсь, питая великую благодарность К тем, кто дал мне возможность видеть то, чего я желал, И причаститься неизреченного Света и сделаться светом, И дара его приобщиться отселе, И стяжать Подателя всех благ, И оказаться не лишенным и дарований душевных. Кто привлек и направил меня к этим благам? Кто возвел меня из глубины мирской прелести? Кто отделил меня от отца и братии, друзей И сродников, наслаждений и радостей мира? Кто показал мне путь покаяния и плача, По которому я нашел день, не имеющий конца? То был ангел, а не человек *, Однако такой человек, Который посмеивается над миром и попирает дракона, * Здесь преподобный Симеон говорит о своем духовном отце—Симеоне Студите, или Благоговейном.—Примеч. пер. Присутствия которого трепещут демоны. Как я поведаю тебе, брат, о том, что я видел в Египте, О совершенных им чудесах и знамениях? Расскажу тебе пока одно, ибо всего поведать я не в силах. Он сошел и нашел меня рабом и пришельцем в Египте. Иди сюда, чадо мое, сказал он, я поведу тебя к Богу. Я же от великого неверия ответил ему: Какое знамение ты мне покажешь, чтобы уверить меня, Что ты сам можешь освободить меня из Египта И исхитить из рук льстивого фараона, Чтобы, последовав за тобою, я не подвергся еще больше опасности? Разожги, сказал он, великий огонь, чтобы я мог войти в середину, И если я не останусь неопаленным, то не последуй мне. Слова эти поразили меня. Я сделал приказанное. Разожжено было пламя, и он сам стал посередине. Целый и невредимый, он и меня приглашал. Боюсь, владыко, сказал я, ибо я грешник. Выйдя из огня, он подошел ко мне и поцеловал меня. Отчего ты боишься, сказал он мне, отчего робеешь и трепещешь? Велико и страшно это чудо?— большее сего узришь. Я в ужасе, господин, сказал я, и не смею приблизиться к тебе, Не желая оказаться дерзким более огня, Ибо я вижу, что ты человек, превосходящий человека, И не дерзаю смотреть на тебя, которого огонь устыдился. Он привлек меня ближе и заключил в объятия И снова облобызал меня лобзанием святым, Сам благоухая весь благоуханием бессмертия. После этого я поверил и с любовью последовал за ним, Пожелав сделаться рабом его одного. Фараон держал меня в своей власти. и страшные приставники его Принуждали меня заботиться о кирпичах и соломе, Я один не мог убежать, так как не имел и оружия. Моисей ** молил Бога оказать помощь Христос поражает Египет десятеричными язвами. Но не покорился фараон и не освободил меня. Молится отец, и Бог внемлет ему И говорит рабу Своему, чтобы он взял меня за руку, Обещая Сам идти вместе с нами; Чтобы избавить меня от фараона и от бедствий египетских. ** То есть духовный отец преподобного Симеона, о котором выше шла речь.—Примеч. пер. Он вложил дерзновение в сердце мое И дал мне смелость не бояться фараона. Так и сделал раб Божий: Держа меня за руку, он пошел впереди меня, И таким образом мы начали совершать путь. Дай мне. Господи, по молитвам отца моего, разумение И слово, чтобы поведать о дивных делах руки Твоей, Которые Ты соделал ради меня, заблудшего и блудного, Рукою раба Твоего изводя меня из Египта. Узнав о моем уходе, царь египетский Пренебрег мною, как одним, и сам не вышел. Но послал подвластных ему рабов. Побежали они и настигли меня в пределах египетских, Но все возвратились ни с чем и разбитыми: Мечи свои изломали, стрелы повытрясли, Руки их ослабели, действуя против нас, И мы остались совсем невредимыми. Пред нами горел столп огненный, и над нами было облако; И мы одни проходили в чужой стране Среди разбойников, среди великих народов и царей. Когда узнал и царь о поражении людей своих, То пришел в бешенство, считая великим бесчестьем Быть поруганным и побежденным одним человеком. Запряг он свои колесницы, поднял народ И погнался сам с большим хвастовством. Придя, он нашел меня одного лежащим от усталости; Моисей же бодрствовал и беседовал с Богом. Приказал он связать меня по рукам и ногам, И, удерживая меня через мнение, они покушались вязать; Я же, лежа, смеялся и, вооружившись молитвою И крестным знамением, всех их отражал. Не смея прикоснуться или приблизиться ко мне, Они, стоя кое-где поодаль, думали устрашить меня: Держа в руках огонь, они грозили сжечь меня, Поднимали громкий крик и производили шум. Чтобы не хвастались они, что сделали нечто великое, Увидели они, что и я сделался светом, по молитвам отца моего, И посрамленные, внезапно все вместе удалились. Вышел от Бога Моисей и, найдя меня дерзновенным, Обрадованным и трепещущим от этого чудотворения, Спросил: что случилось? Я возвестил ему все это: Что был фараон, царь египетский; Придя ныне с бесчисленным народом, Он не мог связать меня; хотел он сжечь меня, И все пришедшие с ним сделались пламенем, Испуская против меня огонь из уст своих; Но так как они увидели, что я сделался светом, по молитвам твоим, То превратились все в тьму; и вот теперь я один. Смотри, ответил мне Моисей, не будь самонадеянным, Не смотри на явное, тем более бойся тайного. Скорей! воспользуемся бегством, так Бог повелевает; И Христос вместо нас будет побеждать египтян. Пойдем, господин, сказал я, я не разлучусь с тобою. Не преступлю твоих заповедей, но все сохраню. Аминь. Преподобный Симеон Новый Богослов (59, 157—164)*. * Гимн 37. Учение с богословием о действиях Святой Любви, то есть Самого Света Духа Святого.