И искусство проповеди

... И искусство проповеди Всякое искусство (от упражнения в нем) возрастает, усиливается, а от праздности гибнет; особенно же дар слова, если за ним ухаживать и орошать его, делается более сильным, а если не прилагать о нем попечения, легко проходит и исчезает. Преподобный Исидор Пелусиот (51, 132). Если никто не позволяет пользоваться оружием неопытным, то тем более употребление слова надо уступать людям способным, которые в состоянии выбрать и место, и время и, с разумом выслушивая вопросы, отвечают на них без склонности к спорам, благоразумно и правильно их разрешают... к общему назиданию. Святитель Василий Великий (8, 166). Многословие не полезнее мудрости; доставив, может быть, некоторое удовольствие, оно улетает и исчезает вместе с колебанием воздуха, не оставляя следа, только очаровывает красноречием, пленяя слух. А мудрость проникает в ум, раскрывает уста, исполняет их духом, переживает рождение слова и немногими слогами возделывает многое. Святитель Григорий Богослов (15, 47). Достоинства речи-истинность, краткость, ясность, благовременность. Недостатки же-лживость, многословие, неясность и несвоевременность. Ибо что пользы, если истина многословна и утомляет слушателей; или коротка, но не ясна; или и ясна, но произносится некстати? Если же имеет все совершенства, то будет сильна, разительна, действенна, покоряя слушателей истиной, привлекая краткостью, уловляя ясностью и увенчиваясь благовременностью (52, 228). Премудр в слове тот... кто может свою мысль изложить ясно, а не тот, кто затемняет ее ясность премудрыми и высокими речами. Один выносит на свет сокровенное, а другой и ясное для всех скрывает во тьме (51, 107). Превосходное образование не позорь грубостью сердца, но присоединяй к хорошим дарованиям и доброе сердце и к силе слова-кротость нравов, чтобы сделаться славным перед Богом. Преподобный Исидор Пелусиот (51, 107). Говорящий без приготовления часто погрешает, так как не в состоянии рассматривать Писание и в то же время следить за красотой речи (43, 986). Не нужно всегда держать в напряжении душу слушателей, потому что она скоро изнемогает. Не нужно и всегда давать ей покой, потому что от этого она становится бездеятельной (39, 151). Кто составляет всю свою речь из предметов трудных, непереносим для слушателей и часто вынуждает душу, не выдержавшую тяжести его слов, отвратиться от них (35, 317). Кто разнообразит речь и составляет ее больше из легких, чем из трудных предметов, тот прикрывает весомость предмета и, успокоив слушателя, успешнее убеждает и привлекает его. Святитель Иоанн Златоуст (35, 317). Поучать нужно о самых важных для спасения потребностях- коротко, ясно, просто и понятно простому народу. При каждом учении должно быть краткое нравоучение на ту же тему. Учение нужно подтверждать Священным Писанием и толкованием святых и богоносных отцов и учителей церковных, пояснять образами и историями, примерами и доказательствами... Высоких богословских вещей можно касаться, если случайно возникнет необходимость, и то со всякой осторожностью. Везде нужно иметь предосторожность и крайне беречься от преткновения и соблазна (104, 1327). Что имеешь сказать людям, нужно прежде достаточно обдумать и хорошо понять, и тогда предлагать людям. Пища прежде варится, растворяется солью, и так подается на трапезе, и бывает вкусна и полезна. Так и пастырю пищу слова Божия нужно прежде подготовить внутри своего сердца, и растворить солью разума, и тогда алчущим людям предложить на духовную трапезу, иначе пастырь может легко погрешить в слове. Святитель Тихон Задонский (104, 1328). Не широко и не разнообразно содержание апостольской проповеди, насколько можно судить по речам апостолов, дошедшим до нас. Да и не могло быть раскрыто во всей полноте и со всею подробностью все христианское учение в немногих записанных речах; апостолы и не стремились к тому. Их главной целью было-выразить существенные элементы новой веры, в которых содержатся все частные положения опровержение заблуждений, господствовавших тогда в обществе человеческом, не представляют теоретических соображений, направленных на разрешение отвлеченных вопросов знания, а сосредоточивают все внимание-как свое, так и своих слушателей-на деле искупления падшего человечества страданиями и смертью Христа, обетованного Мессии. Этим они на деле показывают всем последующим деятелям церковного проповедничества, где коренная, исходная и конечная точка для их наставлений, от которой должны получать начало и силу и к которой должны возвращаться их разъяснения. В какие бы частные вопросы они ни входили, в них не должна теряться из виду существенная идея христианского учения, и от центральной точки, следуя примеру апостолов, они постепенно должны переходить к разбору частных разветвлений одной главной христианской истины. Указание на факт Искупления силою Распятого и Воскресшего Иисуса Христа, составлявшее сущность проповеди апостольской, было зерном горчичным, выросшим впоследствии в великое дерево. Это дело Искупления так широко и многознаменательно, что усвоение его сознанием переменяло убеждение людей и давало новый оборот расшатавшейся жизни. С ним связано представление о Боге, близком к нам и любовью Своею ведущем нас из жизни греха и страданий к блаженству и счастью, и с другой стороны, представление о нашем ненормальном, греховном состоянии, сознание внутренней потребности очищения и изглаждения нашей вины перед Богом и необходимости нравственного исправления своей жизни. То и другое намечало точки, по которым должно было начаться и совершиться преобразование человеческой жизни в теоретической и нравственной области. Во внешней стороне апостольских речей, составлявшихся не по правилам искусства, а бывших делом минутного вдохновения, мы не найдем нарочитого выражения тех законов, уяснением которых занимается наука о церковном ораторстве. Но есть здесь черты, обращающие на себя внимание проповедника, долженствующего разъяснить народу то же слово о Христе, какое возвещали и апостолы. Такой чертой служит приспособление их к содержанию сознания слушателей и употребление ими таких средств убеждений, какие имели значение в глазах тех, перед которыми говорилось слово. В большинстве случаев слушателями апостольских речей были иудеи, воспитанные в законе и пророках, хранившие предание предков и гордившиеся своей историей, как историей богоизбранного народа, состоявшего под особенным попечением Промыслителя. Перед нами апостолы ссылаются на ветхозаветное писание, многократно берут из него свидетельства и разъяснение или защиту проповедуемой ими истины, припоминают обетования Божии, пользуются примерами из отечественной истории и мудрой мыслью все направляют к оправданию своего свидетельства о Христе, как обетованном Избавителе народа. Отсюда в их речах священный библеизм, при котором слово их стоит в самом близком и непосредственном соприкосновении с Божественной Книгой Завета, на нее опирается и к ней возвращается внимание слушателей. С этой стороны оно является достойным предметом подражания для проповедников божественного слова, имеющих дело с христианскими слушателями. Возникая из слова Божия и будучи его продолжением и разъяснением, церковная проповедь не может оставлять без внимания тот божественный источник своей веры и своего содержания, который стоит перед глазами верующих с силою божественного авторитета. ...Случай был внешней исходной точкой для речей апостолов, и случай связывал их с течением исторических событий. Вызванные запросом минуты, не повторяющейся в другой раз со всей своей частной особенностью, и отвечая на нее, они получали отсюда свою характерную индивидуальность, и в целом были речами, собственно, только для этой минуты. Но руководимые Духом Божиим святые апостолы, приспосабливаясь к настроению минуты, каждый раз перед сознанием слушателей выставляли общее высокое содержание. И оно являлось в их устах со значением насущного материала, могущего питать души, требующие истины, и падало, как семя, на жизненное историческое поприще. Мы видим в этом один из существенных признаков истинного достоинства учительного слова, имеющего значение слова исторического. Таким бывает только то слово, которое не рождается от прихоти учителя, а с одушевлением отвечает на горячий запрос дня и пользуется настроением минуты для проведения вечных начал истины и правды. Часто сменяющиеся явления, действующие на личную волю человека, и общие начала высшей правды постоянно переплетаются в истории, и кто работает над их сочетанием, с полным вниманием к запросам обеих сторон, только тот приобретает значение исторического деятеля. Так обстоит дело как в жизни вообще, так и в сфере церковного учительства в частности. ...Первая речь, имеющая значение открытого возвещения имени Христова и стоящая во главе всех позднейших проповедей, слышанных из уст свидетелей Христовых, сказана была апостолом Петром при необычайных обстоятельствах-тотчас после сошествия Святого Духа на апостолов, при обнаружившемся тогда чудесном действии Его в апостолах, изумившем всех свидетелей чуда. Необычайные великие события своего времени, не понимаемые или не признаваемые народом, окружающим апостолов, Петр сближает с пророчествами о них и обетованиями, известными каждому израильтянину. И люди начинают веровать в то, чего не понимали или чего не признавали. Для них уясняется великое значение тех событий, о которых говорил богодухновенный учитель. Другая черта, обращающая на себя внимание в речи апостола,-это мягкость слова, старание сгладить все жестокое и неприятное, что имел в себе предмет, затрагиваемый речью. Апостолу приходилось говорить о таком факте, который тяготеет неизгладимой виной на народе израильском, именно о неправедном осуждении им Того, Кого Бог Отец послал в мир Спасителем человека и Кто представлял из себя высшую благодеющую, олицетворенную любовь. Выставляя этот факт, апостол Петр не поражает словом грозного обличения виновных, а старается по возможности извинить их преступление, указывая на то, что это совершилось во исполнение предопределенного Совета Божия, как бы помимо прямой их воли. Противоположный образ представления мог бы ожесточить слушателей и оттолкнуть их как от говорящего, так и от веры в то, о чем он говорит. Но тот, какой употребил апостол Петр, вносит примирение и умиление в души слушателей и в состоянии расположить их-как и действительно расположил многих-к искреннему и сердечному покаянию и вере в проповедуемого Мессию. В конце речи, желая более и сильнее расположить к вере во Христа умиленные сердца израильтян, апостол напоминает им об особенных обетованиях Божиих, им данных, о том, что они и дети их представляют богоизбранный народ, который должен идти впереди других в путях Царствия Божия, и так, приспосабливаясь к их естественному национальному чувству, усиливает средства к тому, чтобы склонять их к вере в Господа Иисуса Христа (114, 125-129). В Коринфе апостол Павел оставил всякую заботу о естественной художественности слова и старался говорить как можно проще. Но это потому, что ученая манера речи здесь была нецелесообразна, так как слушателями его были, за немногими исключениями, люди простые и некнижные. "Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных, но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее" (1 Кор. I, 26-28),-говорит апостол, объясняя и свойство своей проповеди. В Коринф Павел явился прямо из Афин (Деян. 18, 1). А в Афинах опыт показал ему, что от ученых доказательств и искусственных приемов речи нельзя ожидать особенных успехов в евангельской проповеди: здесь. перед учеными и афинскими философами, апостол показал свою мудрость, но плода отсюда почти никакого не было, а заметно было у слушателей или холодное равнодушие к предмету проповеди, или слышались оскорбительные насмешки над ней. В сознании бессилия человеческой мудрости он с тем большим доверием обратился к благодати Божией и простым словом стал возвещать Христа распятого. В. Ф. Певницкий (114, 361-362 ).