Евхаристия в апостольские времена

Евхаристия в апостольские времена Субботу перед Воскресением Господа нашего Иисуса Христа после дователи Его соблюдали по-ветхозаветному-"в субботу остались в покое по заповеди" (Лк. 23, 56). Следующий же за этим первый день недели они считали будничным; только по прошествии субботы и по наступлении следующего дня жены-мироносицы сочли возможным идти ко гробу Иисуса. Но то, что они узнали здесь, сделало этот до тех пор будничный день бесконечно более светлым и радостным, более празднич ным, чем предыдущая суббота: им явился Воскресший из мертвых Иисус и сказал: "радуйтесь!" (Мф. 28, 9)... В этот же день мы видим двух учеников, идущих в Эммаус-селение, отстоящее от Иерусалима на 60 стадий, то есть на расстояние, много превышающее субботний путь (5 или 6 стадий), и лица их были печальны (Лк. 24, 13-17). Но явившийся им Иисус преложил и их печаль в радость; и для них первый день недели стал праздником, но не ветхозаветной субботой, состоящей в покое, ибо они тотчас же пошли назад в Иерусалим (Лк. 24, 33), а новозаветным воскресением, состоящим в священной радости о Боге. Еще одну замечательную черту празднования этого торжественного первого вос кресного дня можно усматривать в сказании евангелиста: когда Иисус возлежал с этими двумя учениками на вечери в Эммаусе, то "взяв хлеб, благословил, преломил и подал им" (Лк. 24, 30). Точно в таких же выражениях изображается первое совершение Евхаристии на Тайной вечери (Мф. 26, 26; Мк. 14, 22; подобно и у Лк. 22, 19 и 1 Кор. 11, 24). Слово "преломление", употребленное в Деяниях (2, 42, 46 и других местах), считается всеми за свидетельство о совершении Таинства Евхаристии. Не имеем ли основания мы поэтому и в данном месте разуметь совершение Таинства Евхаристии? Если да, то в таком случае и самое первое празднование воскресного дня* имело уже ту существенную черту, которая и теперь считается необходимой принадлежностью всякого празднования,-совершение Таинства Евхаристии. Ученики Иисуса Христа жили пока вместе и собирались на общей вечери; для такой вечери собрались они и в этот день (Мк. 16, 14). В страхе перед иудеями и в смущении возлежали они на вечери, заперев все двери (Ин. 20, 19). Весть, принесенная женщинами, казалась им пустыми словами (Лк. 24, 11), и они не верили ей (Лк. 24, 24). Луч надежды и сомнение, вера и неверие боролись в их сердцах (Лк. 24, 11; Ин. 20, 8). Но вот является вдруг им Иисус и возвещает "мир" их встревоженной душе. "Ученики обрадовались, увидев Господа" (Ин. 20, 19-20). Тогда-то действительно этот первый день недели сделался истинным праздником для учеников Иисуса, тогда-то положено было начало празднованию воскресного дня, но празднованию не ветхозаветному, а новозаветному, состоящему в священной радости о Боге, а не в мертвом покое, в Жертве Евхаристической, а не в жертве двух овнов и двух десятых частей ефы муки. Это не было перенесением субботы на другой день; это новое празднование явилось пока не в замену субботы, но стало рядом с нею, хотя и гораздо выше ее. (Поэтому совершенно справедливо в Катихизисе на вопрос: "С какого времени празднуется день воскресный?" дается ответ: "С самого времени Воскресения Христова".) * Из контекста источника выше: В век апостольский христиане из иудеев и христиане из язычников различались между собой тем, что первые строго соблюдали обрядовый закон Моисеев, и субботу в частности, тогда как для вторых этот закон и, следовательно, суббота на соборе апостольском были объявлены необязательными. Среди каких из этих христиан началось празднова ние воскресного дня?.. Ясных и вполне определенных данных о времени установления празднования воскресного дня нет, но все-таки есть данные, которые могут пролить свет на этот вопрос.-Примеч. ред. Апостолы получили повеление от Иисуса идти в Галилею. Они могли сделать это тотчас же, ибо путешествие и вообще труд запрещались лишь в первый и седьмой день Пасхи. Но мы видим их остающимися в Иерусалиме. По-видимому, они хотели провести в светлой радости не только первый день недели, но и остальные пасхальные дни, единодушно пребывая вместе, как еще при жизни Спасителя, и сходясь для общей вечери (Мк. 16, 14; Ин. 20, 26). Пасха кончилась в пятницу. В субботу Закон требовал покоя, и ученики, очевидно, соблюдая это требование, не пошли в Галилею. Но что им мешало исполнить повеление Господа в следующий за субботой день? И однако мы видим, что они продолжают оставаться в Иерусалиме, и мы видим их в этот день опять собранных в одном доме и Фому с ними (Ин. 20, 26). Не показывает ли это, что уже тогда этот день недели имел для учеников Иисуса Христа особенное значение, и они хотели провести его вместе, в единодушной молитве, беседе и воспоминании о случившемся в этот день? Явление Иисуса Христа, вновь повторившееся и в этот день, конечно, еще более утвердило их в этом выделении первого дня недели из ряда прочих. Мы не видим, чтобы Иисус Христос дал прямое наставление праздновать этот день, но Он учил их самими фактами. В этот день Он воскрес и явился ученикам, сделав первое воскресенье днем особенной священной радости общения и беседы с Собою, днем совершения Таинства Евхаристии. Через неделю новым Своим явлением Он опять делает этот день днем радости для всех учеников и днем особенно тесного общения с Собою, когда Фома вложил персты свои в ребра Его (Ин. 20, 27). Мы не знаем, как проведены были третье и следующие воскресенья в обществе учеников Христовых, но, по аналогии с первыми двумя, мы, кажется, вправе заключить, что и они проводились в радостном воспоми нании о совершившемся в этот день событии. Следующий воскресный день, о проведении которого апостолами мы имеем сведения, был день сошествия Святого Духа и вместе с тем еврейский праздник Пятидесятни цы. В этот праздник закон запрещает работать, повелевает созывать народ на священное собрание (Лев. 23, 21; Чис. 28, 26) и приносить особенно многочисленные жертвы. Но апостолов в этот день мы видим собравшимися в своей Сионской горнице еще до третьего часа дня (по-нашему-девятого), когда именно и происходило священное собра ние. Они, конечно, не перестали исполнять Закон Моисеев, но, по-видимому, этот день решили посвятить своим собственным, новозавет ным, воспоминаниям о совершившемся в этот день Воскресении Иисуса Христа и размышлению о его последствиях (ср.: Деян. 2, 24-26). И Господь еще раз отличил этот день от прочих дней недели, ниспослав на апостолов и бывших с ними Святого Духа. И на этот раз день стал днем светлого торжества и блаженства, особенно тесного общения с Богом и священной радости, днем сошествия на них Духа Святого, днем пропове ди об Иисусе Христе, когда все заговорили на иных языках (Деян. 2, 4), когда Петр своей одухотворенной речью обратил около 3000 душ (Деян. 2, 14-41). Свидетельства, относящиеся к 57 и 58 годам, говорят о праздновании воскресения как об утвердившемся обычае. Когда апостол Павел в 58 г. после третьего своего миссионерского путешествия ехал в Иерусалим, где ему предстояли узы, по пути он остановился на неделю в Троаде и здесь "в первый же день недели, когда ученики собрались для Преломления Хлеба, Павел ... беседовал с ними и продолжил слово до полуночи" (Деян. 20, 7), и в горнице, где они собрались, было много светильников (Деян. 20, 8). Итак, торжественное и продолжительное общественное богослужение со множеством светильни ков, совершение Таинства Евхаристии (ибо в Священном Писании Нового Завета оно обычно подразумевается под термином "Преломление хлеба") и поучение слову Божию-вот способ празднования первенствующими христианами воскресного дня. Д. Смирнов. Труды Киевской Духовной Академии (114, 500-506). "Каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога" (Деян. 2, 46-47). ... Для нас важно знать: в чем состояли эти христианские собрания ("по домам")? Несомненно, они имели богослужебный характер и соединяли в себе все составные части богослужения-поучение, обще ние, молитву и пение,-средоточием которого было Преломление Хлеба, или Евхаристия. Совершение Евхаристии по существу своему должно было составлять главный, средоточный акт собственно христианского богослужения-рассматривать ли Евхаристию со стороны ее Божествен ного установления и сакраментального достоинства или со стороны общественно-жизненного значения. В ней, как ни в чем другом, собствен-но христианский элемент находит непосредственное и совершенное выражение. Именно такое значение и придавали ей первые христиане, ибо не только все христианское общество участвовало в совершении Евхаристии, но частные ежедневные собрания специально и предназнача-лись для этой цели. Все другие действия-поучение, молитва, пение-лишь обставляли акт Преломления Хлеба, имели значение приготовительных, сопровожда ющих и заключительных действий. Это, между прочим, видно из Деяний (20,7),где говорится о собрании в первый день недели для Преломления Хлеба, хотя в то же время упоминается о продолжительной беседе апостола Павла накануне его разлуки с верующими. Если поучение в Этом случае заняло большую часть времени перед Преломлением и после Преломления Хлеба и продолжалось до полуночи, это объясняется особым обстоятельством (но поучение не может быть названо целью собрания, главным актом его), целью собрания было Преломление Хлеба. Учение было связующим звеном (двух типов) собраний- общественного и частного; оно происходило как в храме, так и в домах верующих (Деян. 5, 42). Но в том и в другом случае учение имело различное значение, различную цель, а потому и различную форму. В то время как при храмовых собраниях оно составляло главный предмет-в собраниях частных оно было хотя существенным, но подчиненным по отношению к Преломлению Хлеба, так сказать, вспомогательным элемен том. (В Иерусалимском храме) оно является миссионерской проповедью для приготовления и обращения к Крещению (Деян. 5, 42; 4, 33; 2, 7-11). Для этой цели испрашивали себе у Бога смелость верующие (Деян. 4, 29); к этому побуждаемы были апостолы Ангелом Господним (Деян. 5, 19-20); к этому направлены и их речи (Деян. 2, 14; 5, 21). В домах назидались уже крещеные верующие, слушали предание очевидцев о речах и делах Господа, восходили от знания к знанию, утешались и вдохновлялись святейшими истинами и обетованиями их веры и таким образом, через свободный взаимный обмен мыслями, утверждались больше и прочнее в апостольском учении. Поэтому там апостольское слово имело вид священно-ораторской речи, а здесь оно является обыкновенной непринужденной домашней беседой; в одном случае проповедь составляла главную цель и средоточие собрания, в другом- сопровождала Преломление Хлеба (Деян. 5, 42; 4, 33; 2, 7, 11). Таким образом, [именно] в частных собраниях мы должны видеть средоточие богослужебной жизни иерусалимского общества и историче ское начало христианского богослужения вообще. Евхаристия в первона чальном христианском обществе составляла высший акт общения, внут реннее ядро, цель и вершину общественного богослужения, средоточие всех других актов. Христианское богослужение есть воплощение, выражение христиан ства, заключающее в себе глубинное соединение Божественного и человеческого. Поэтому Евхаристия, согласно ее Божественному уста новлению, есть высший, завершительный акт этого соединения, высшее выражение общения верующих с Господом и между собой. Поэтому Евхаристия не могла существовать изолированно, вне связи с остальными актами богослужения. Напротив, если установление Евхаристии составля ет заключительный акт новозаветных учреждений и предписаний, кото рый, как в фокусе, сосредоточивает все Домостроительство спасения, то совершение Евхаристии должно составлять и составляло с самого начала средоточие общественной жизни. Достойное совершение и принятие (Евхаристии) в качестве необходимого условия предполагало веру, выра женную в воспоминании и познании, просвещенную через учение и пламенную молитву. Потому-то первое общество Христово не могло собираться около Трапезы Господней, не назидаясь пророческим и апостольским словом, не испрашивая благодатного общения с Богом Спасителем и не изъявляя своей искренней благодарности за Его благодеяния. Равно как, с другой стороны, оно не могло совершать все это, не совершая в то же время Евхаристии как единственного средства личного усвоения спасительных заслуг Христовых, как Святейшей Жертвы, которая одна угодна Богу и которая должна быть венцом и украшением всего христианского богослужения. Епископ Христофор. Труды Киевской Духовной Академии (114, 150-152).