Меню
Назад » »

БОГОСЛОВИЕ

БОГОСЛОВИЕ Богословствовать можно только Духом Святым Никто не может войти в Богословие и сказать ничего достойного о Боге, как только Духом Святым. Преподобный Никита Стифат (70, 171). Людям невозможно узнать столь высокие и божественные истины ни по естеству, ни через деятельность ума, но только посредством дара, который сходит свыше на святых мужей. Святой Иустин Философ (113,19). Понятия, которое было бы вполне достойно Бога... никто никогда не достигнет, хотя бы соединились все умы для исследования и стеклись все народы для его выражения. Святитель Василий Великий (8,26). И потому благочестие не в том, чтобы часто говорить о Боге, но чтобы больше молчать... Всегда держитесь той мысли, что безопаснее слушать, чем говорить, и лучше учиться, чем учить о Боге (11,14). Но если хочешь со временем стать богословом, достойным Божества, соблюдай заповеди и не отступай от повелений Его. Ибо дела, как ступени, ведут к созерцанию (12, 174). Нужно быть чистым, насколько возможно, чтобы Свет приемлем был светом; нужно говорить о Боге перед людьми усердными, чтобы слово, падая на бесплодную землю, не оставалось бесплодным. Нужно богословствовать, когда внутри нас тишина и ум не кружится по внешним предметам, чтобы не прерывалось дыхание, как у всхлипывающих. При этом можно богословствовать лишь постольку, поскольку сами постигаем Бога и Он может быть постигаем... Так, сами приобретя познание и другим его передав, приступим к изложению Богословия по образу Писания. Направлять же слова предоставим Отцу и Сыну и Святому Духу: Отцуда благословит, Сынуда содействует слову, Духуда вдохновит его. Лучше же сказать: да будет на нем - единое озарение Единого Божества, целостное в разделении и разделенное в целостности, что уже выше разумения (13, 16). Принцип Богословия, который и нам лучше соблюдать, - не все сразу высказывать и не все до конца скрывать: ибо первое не осторожно, а последнее безбожно; одним можно поразить чужих, а другим отдалить своих (13, 127). Говорить о Боге-великое дело, но гораздо большее очищать себя для Бога: потому что "в лукавую душу не войдет премудрость" (Прем. 1, 4) (13, 144). Терпит и ныне Господь побиение камнями не только от неверующих, но даже от нас, считающих себя благочестивыми. Ибо, рассуждая о Бестелесном, употребляем определения, свойственные телесному, а это, может быть, то же, что побивать камнями. Но да простит Он нашу немощь. Мы не по своей воле бросаем камнями, мы не можем выразить Его лучше и употребляем слова, какие имеем (13, 216). Вот почему, смертные, рассуждая о Боге, любите меру в слове. Святитель Григорий Богослов (15, 45). Теперь охотно восхожу на гору (Богопознания) или, справедливее сказать, желаю и одновременно боюсь (желаю потому, что надеюсь, боюсь по немощи) вступить внутрь облака (подобно Моисею) и беседовать с Богом (ибо это повелевает Бог). Теперь кто" из вас Аарон, тот взойди со мной и встань вблизи, но будь доволен тем, что надобно остаться вне облака. А кто Надав или Авиуд, или один из старейшин, тоже взойди, но стань вдали, по достоинству своего очищения. Кто же принадлежит к народу и к числу недостойных такой высоты и созерцания, тот, если он не чист, вовсе не приступай (потому что это не безопасно). А если очищен, на время останься внизу и внимай единому гласу и трубе, то есть только речам благочестия. На дымящуюся гору взирай, как на опасность и чудо для неспособных взойти. Но кто злой и неукротимый зверь и совсем не способен вместить предлагаемого в умозрении и Богословии, тот не скрывайся в лесу с тем злым умыслом, чтобы, напав нечаянно, уловить какой-нибудь догмат или какое-нибудь слово и своими хулами растерзать здравое учение, но стань еще дальше, отступи от горы, иначе будешь "побит камнями" (Евр. 12, 20)... Ибо слово, устраняясь от таких, хочет быть начертанным на скрижалях твердых и каменных, и притом на обеих сторонах скрижалей, по причине открытого и сокровенного смысла в Законе открытого, который нужен для многих и погруженных в земное, сокровенного, который внятен для немногих и восходящих в гору. Но что со мною сделалось, друзья, доверенные и подобные мне любители истины? Я шел, чтобы постигнуть Бога. С этой мыслью отрешившись от земли и земного, собравшись, сколько мог сам в себя, восходил я на гору. Но когда простер взор, то не увидел лица Божия (Исх. 33, 22-23), но восприял облеченным в Камень (1 Кор. 10, 4), то есть Воплотившимся ради нас Словом. И приникнув, созерцаю не первое и чистое Естество, познаваемое Им Самим, то есть Самой Троицей. Созерцаю не то, что пребывает внутри первой завесы и закрывается Херувимами, но одно крайнее и обращенное к нам. А это, насколько знаю, и есть то величие или, как называет божественный Давид, то "великолепие" (Пс. 8, 2), которое видимо в творении, созданном и управляемом Богом, ибо все это есть то, что дает нам познание о Нем. Так глазам легче смотреть на солнце, отраженное в воде, потому что они не выносят слишком яркого света. Так богословствуй и ты, даже если бы ты был равен Моисею, даже если бы с Павлом взошел на третье небо и услышал неизреченные глаголы (2 Кор. 12, 4), даже если бы стал выше их, удостоившись Ангельского или Архангельского образа и чина! Ибо все небесное, а иное и пренебесное, хотя по сравнению с нами гораздо выше естеством и ближе к Богу, отстоит от Бога , от совершенного Его постижения еще дальше, чем от нашего сложного, грубого и заземленного состава. Святитель Григорий Богослов (13, 17). Любящие отцы, слушая своих детей, лепечущих и запинающихся в словах, не обращают внимания на недостатки речи, а радуются проявлению их природной склонности, и лепет детей для них приятнее всякого ораторского красноречия и философской умудренности. Так и Богу угодны в нас не уста, лепечущие о богословии, но желание и расположение, если мы проповедуем с верой и воспеваем Его с любовью. Святитель Иоанн Златоуст (37, 826). Рассуждая о Боге, создавшем людей, нужно представлять Его не по подобию человеческому, но иначе и выше человеческого естества (3, 307). Кто же по недомыслию воображает неподобающее и говорит о Боге то, что Его недостойно, тому нет извинения в его дерзости. Святитель Афанасий Александрийский (3, 309). По Писанию Бог спит (Пс. 43, 24), пробуждается (Пс. 7, 7), гневается (Втор, 11, 17), ходит и имеет престолом Херувимов (Ис. 37, 16). Но разве Бог подвержен немощам? Разве Он есть тело? Ясно, что здесь представлено то, чего нет на самом деле. Соразмеряясь со своими понятиями, мы назвали и Божественное словами, взятыми из своего опыта. Когда Бог, по известным только Ему Самому причинам, как бы прекращает Свою заботу о нас, мы говорим, что Он спит... Когда, наоборот, вдруг начинает благодетельствовать, это значит, что Он пробуждается... Он наказывает, а мы говорим: "гневается"... Он действует то здесь, то там, а по нашему - Он "ходит", быстро движется"летает". Обращенность к нам мы называем "лицом", даяние и приятие"рукою". И так всякая другая Божия сила и всякое другое Божие действие изоб-ражены у нас чем-нибудь взятым из опыта человеческого. Святитель Григорий Назианзин (113, 102). Говоря же о Боге, не к тому нужно стремиться, чтобы придумывать благозвучный и приятный для слуха подбор слов, нужно отыскивать благочестивую мысль, которая вместила бы соответствующее понятие о Боге (22, 318). При помощи умозаключений мы получаем неясное и весьма малое понятие о Божеском естестве..., однако из определений, благочестиво присвоенных этому Естеству, мы приобретаем ведение, достаточное для наших слабых сил. Мы говорим, что значение всех этих определений не однозначно, но одни из них означают нечто, присущее Богу, а другие выражают отсутствие чего-либо в Нем. Называем, например, Его праведным и нетленным. Именуя праведным, обозначаем, что Ему присуща правда, а именуя нетленным, обозначаем, что тление не присуще Ему (22, 316). Мы не думаем, что недостаток соответствующего имени (при достаточности нашего благоговения) служит к какому-либо ущербу для Божественной славы. Само бессилие выразить неизреченное, обличая нашу скудость, тем более доказывает славу Божию, уча нас, что одно есть, как говорит апостол,- соответствующее Богу имя, другое же-вера в то, что Он "превыше всякого имени" (Пс. 137, 2). Ибо то, что Он превосходит всякое движение мысли и непостижим при помощи определений, служит для людей свидетельством неизреченного величия Его. Святитель Григорий Нисский (22, 494). Пока ты в земном, не исследуй горнего Пока ты еще внизу - в земном, не исследуй горнего, то есть небесного. Восходя же ввысь, прежде чем достигнешь высоты, не любопытствуй о земном, чтобы, споткнувшись, не упасть или лучше сказать, чтобы не остаться внизу, думая, что восходишь вверх (61, 554). Пока стоит стена и преграда грехов наших и нас отделяет от Света, как можем мы, пребывая во тьме, познать самих себя или понять, откуда приходим в мир и что за создания мы есть? Не зная же самих себя, еще менее мы способны познать Того, Кто несравненно выше нас. Если бы мы познали себя, то не стали бы с такой дерзостью говорить о Боге. Говоря же о Боге и Божественных вещах, мы, непросвещенные и не имеющие Духа Святого, тем самым показываем, что не знаем себя (61, 84) Сам Господь положил тьму покровом Своих тайн, и нужен некий великий Свет Всесвятого Духа для постижения этих сокровенных тайн. Как же ты, еще не сделавшийся обителью этого Света, пытаешься познать то, на что не имеешь сил, как еще несовершенный и непросвещенный? Преподобный Симеон Новый Богослов (60,406). Часто удивлялся я тем, которые, ни во что не ставя веру и достойную жизнь, начинают исследования и изыскания о том, чего найти невозможно и вторжение во что прогневляет Бога. Ибо если и попытаемся познать то, что Богу не было угодно сделать доступным нашему ведению, все равно не познаем (ибо возможно ли это вопреки Божией воле?). И останется одна только опасность, угрожающая нам за это вторжение. Потому оставим исследования о сверхъестественном и совсем не доступном. Вернемся в пристань правой веры и достойной жизни и здесь обретем безопасность (50, 357). Оскверненному не надлежит отверзать уст не только для рассуждений о догматах, но даже и о чем-нибудь другом, пока не очистит себя искренним покаянием. Ибо если грешнику говорит Бог: "Что ты проповедуешь уставы Мои?" (Пс. 49, 16), тем более заградил Он уста тому, кто, находясь в таком состоянии, пытается входить в исследование догматов. Потому что догматы настолько же выше "уставов", насколько небо выше земли, а душа выше тела. Итак, будучи побеждаем другими в жизни, перестань состязаться в догматах, чтобы не нанести поражения и догмату, потому что многие имеют обычай - по мнению о том, кто говорит, делать заключение и о том, что он говорит. Преподобный Исидор Пелусиот (51, 106). Удивляюсь я тем многочисленным людям, которые прежде рождения от Бога и прежде усыновления Им не боятся богословствовать и беседовать о Боге. Удивляюсь я, когда слышу, как многие, не понимая Божественных истин, философствуют о них и, будучи исполнены грехами, богословствуют о Боге и обо всем, касающемся Его, без благодати Святого Духа, открывающего смысл и дающего разум. Трепещет, ужасается и некоторым образом выходит из себя мой дух, помышляя, что мы, не знающие ни самих себя, ни того, что перед нашими глазами, с дерзостью и бесстрашием решаемся мудрствовать о Боге, непостижимом для нас, особенно если мы пусты от благодати Святого Духа, просвещающего и научающего всему. Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 92). Кто истинно и как должно понимает богословие, тот, без сомнения, живет в согласии с верой. А это возможно лишь при отвержении плотских страстей, упражнениями в добродетели. Святитель Григорий Нисский (18, 160). Нечистая жизнь препятствует познанию высоких истин, не позволяя разуму проявлять свои высшие способности. Святитель Иоанн Златоуст (44, 77). Плотолюбцам и чревоугодникам входить в исследование предметов духовных так же неприлично, как блуднице разглагольствовать о целомудрии. Преподобный Исаак Сирин (55, 285). Бог показал, что, приближаясь к людям, Он неисцелимо поражает неправедных по причине праведности Своей. Поэтому, щадя нас, Бог от нас удаляется, чтобы мы остались живы, и не изрекает нам Своих тайн, чтобы мы не умерли. Преподобный Ефрем Сирин. (25,246). Дерзко... утверждают, что Непостижимого даже для вышних сил могут изъяснить и объять своими слабыми умами те, которые погрязли в земном и столь далеко отстоят от небесных существ (35,515). И ныне много таких, которые носят имя верующих, но непостоянны и легко всем увлекаются, потому и ныне Христос не вверяет Себя им... Святитель Иоанн Златоуст (42, 155). Ищущий познания о Боге должен стать вне... житейских забот и привести в бездействие страсти, Ибо как войдет понятие о Боге в душу, стесненную помыслами (4, 299) Но пока мы занимаемся внешними предметами, мы не можем вместить познания Бога. Ибо кто, заботясь о мирском и погрузившись в плотскую рассеянность, может внимать учению о Боге и иметь достаточно сосредоточенности для столь важных умозрений? Святитель Василий Великий (4, 299). Никто из живущих в земле, зарывающих себя в землю не может видеть солнечного света. И никто из людей, оскверняющих себя житейскими делами, не может видеть Солнца правды... Святитель Иоанн Златоуст (45, 825). Глаз не может пристально смотреть на солнечный круг, а если и смотрит, то напрасно утруждает себя; и нечистый ум не в состоянии на пользу себе уловить что-нибудь святое. Преподобный Исидор Пелусиот (50,177). Богомыслие сделается самым неправильным и вредным для души, если подвижник, прежде очищения покаянием и не имея точного понятия об учении христианском, позволит себе самовольное размышление (112, 118). Стремись к стяжанию чистой молитвы, соединенной с чувством покаяния и плачем, с воспоминанием о смерти, о суде Божием... такая молитва, соединенная с такими воспоминаниями, есть превосходное и непогрешимое богомыслие (112, 118-119). Всякий путь ума и сердца, когда целью его является Бог, бесконечен... Преуспеяние в премудрости Божией бесконечно; преуспеяние в любви к ближнему, когда оно в Боге, бесконечно. Епископ Игнатий (Брянчанинов) (111, 504). В третий год пребывания в безмолвии, однажды, во время молитвы, Григорий Палама погрузился в сон. Видел он, что в руках у него - сосуд чистого молока, наполненный так, что оно переливается через край. Потом молоко превратилось в ароматное виноградное вино. И оно, переливаясь через край, смочило руки его и одежду и, разливаясь, струило дивный аромат. Григорий вдыхал этот сладостный запах и радовался. Между тем явился ему светлый юноша и сказал: "Почему бы тебе не передать и другим это чудесное питье, которое проливается напрасно? Или не знаешь, что это неиссякающий дар Божией благодати?". "Но если сейчас нет нуждающихся в таком питии,- отвечал Григорий,- кому передать?". "Ты обязан исполнить свой долг,- возразил юноша,- и не пренебрегать даром Божиим, в котором Владыка потребует от тебя отчета". При этих словах видение кончилось. Святой Григорий впоследствии объяснял значение молока - как дар слова обыкновенного, для простых сердец, требующих нравственного учения. А превращение молока в вино означало, что со временем от него потребуется учение догматическое и небесное. Вскоре после этого Григорий Палама был избран игуменом в Есфигменский монастырь. С тех пор, не оставляя слова устного, святой Григорий начал систематически записывать свои произведения и проявлял дар чудотворения. Афонский Патерик (84, 345,346).
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar