Меню
Назад » »

И.Р. Сушков. Основы психологических отношений человека в социальной системе(35)

ОСНОВЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ ЧЕЛОВЕКА В СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЕ
























Д-р психол. наук 
​СУШКОВ ИГОРЬ РУДОЛЬФОВИЧ




  
 
Российская академия наук Институт психологии И.Р. Сушков.

  
 
Издательство «Институт психологии РАН» Москва — 2007
Основы психологических отношений человека в социальной системе
(Геометрия человеческих отношений)




 
     СУШКОВ ИГОРЬ РУДОЛЬФОВИЧ

 
 
     

Глава 2
Взаимоотношения людей
как коллективных субъектов
жизнедеятельности


 

Вполне закономерно, что когда в группах актуальна потребность в самосохранении элементов социальной системы (что происходит при явной конкуренции или на этапе группового самоопределения), ведущую роль на себя принимает дихотомическая категоризация и различия групп становятся более предпочтительны для их взаимоотношений, подчиненных цели взаимовоздействия.

Когда в группах актуальна потребность развития и они включены в процесс достижения цели социальной системы как нормально функционирующие ее элементы, более важной становится пересекающаяся категоризация (чувство «Мы»), для которой создается общая для групп социальная система. И в этом случае сходство категоризационных признаков способствует сближению групп.

4. Ряд исследований показали, что простое присутствие более чем одного члена другой группы резко увеличивает осознание своей категоризации, и люди начинают вести себя как члены вполне определенных групп [344, 375, 383].

5. Хенсли и Дювал обнаружили, что чем больше разница по какому-нибудь категоризационному измерению между группами, тем более единообразными воспринимают члены группы друг друга [392].

6. Индивиды склонны рассматривать себя более отличающимися от других, чем другие отличны от них. Вероятно, это справедливо не только для отдельных людей, но и для уровня межгрупповых отношений. Эксперименты обнаружили феномен переоценки различий групп по сравнению с их объективным выражением. И по мере роста объективного подобия групп переоценка различий увеличивается [364].

7. На основании экспериментов, которые провели Дивайн и Мэлпасс, Хотч и Платц по идентификации лиц представителей различных рас, можно заключить, что люди лучше идентифицируют членов своей группы, в то время как члены другой группы воспринимаются более гомогенно и, соответственно, более легко категоризуются [371, 402]. В Европе говорят: «Все японцы на одно лицо» — можно легко представить, что думают, в свою очередь, японцы.

Вероятно, не пренебрежение к национальным меньшинствам, а относительная склонность к индивидуализации членов своей группы и легкость категоризации чужой группы приводят к феноменам, подобным подмеченным Л. Гозманом: нередко образ представителя своей группы имеет стандартные, неспецифические черты, а типажи других народов изображаются в национальной, архаичной одежде [62].

8. Анализ поведения человека в городской среде позволяет предположить, что информационный шум затрудняет категоризационные процессы.

В Нью-Хэмпширском эксперименте сильный шум, производимый сенокосилкой, снизил желание помочь незнакомцу с 80% до 15% [331]. Подобный эффект могут создавать не только физические помехи, но и сложность категоризационного контекста или его неопределенность при очень быстрых изменениях социальной структуры.

Этому состоянию межгрупповых отношений соответствует понятие, введенное Г. Зиммелем,— «перенасыщенная среда». Пример такой среды в биологическом мире воспроизведен в уже упоминавшихся экспериментах Кэлхоуна с крысами, у которых отсутствуют четкие границы между отсеками. В результате — взрыв агрессивности.





В социальной среде это ведет к усилению дихотомизации категорий и росту негативных межгрупповых чувств. В межнациональных отношениях это проявляется в том, что люди нередко стремятся упростить социальный контекст объединением сходных групп в общие категории: грузины, азербайджанцы, армяне, осетины — кавказцы; узбеки, казахи — азиаты; но белорусы и украинцы практически никогда не обобщаются, так как они родственны в восприятии и отношениях.

9. Уменьшение размера группы членства повышает позитивность оценок, которые члены группы дают друг другу [390].

10. Категорийное различие двух примерно равных по размеру групп менее рельефно, чем такое же различие между большинством и меньшинством [502].

11. Поляризация групп уменьшается, если предварительно обеспечена межиндивидуальная встреча (обсуждение) членов групп [374].

* * *

Процесс категоризации не просто создает границы, объединяющие или разделяющие индивидов. Он управляет вниманием индивидов при восприятии социальных стимулов.

Сильверштейн и Фламенбаум приводят результаты ряда контент-анализов публикаций «Нью-Йорк Таймс». Первый анализ показал то, что в соответствующие периоды военного положения в Турции и в Польше статей о Турции было представлено в 2,5 раза меньше, чем статей о Польше. При этом военное положение в Турции упоминалось в 9,5%, а в Польше — 87% публикаций. Объясняется это тем, что оба государства находятся на границах России, но Польша была союзником СССР, а Турция — USA .

Второй анализ был связан с сообщениями о диссидентах. За 6 с половиной лет Советские диссиденты Гинзбург, Щаранский, Сахаров были упомянуты 68, 138 и 223 раза, соответственно. А три известных диссидента из Бразилии, Уругвая и Индонезии (союзников США) были упомянуты 4, 5 и 0 раз. Трудовой лидер Лех Валенса (Польша) упоминался 81 раз, а другой трудовой лидер — Луис Сильва из Бразилии — 3 раза [462].

Те же авторы приводят примеры исследований, подтверждающих, что меняется не только внимание, но и трактовка причинно-следственных связей поведения членов групп, а также оценка их действий.

Исследования проблем этноцентризма и каузальной атрибуции среди индусов Южной Индии показали, что дружеское поведение других индусов испытуемые приписывают их характеру, а недружеское — обстоятельствам. А причины поведения мусульман индусы трактуют противоположным образом. Неясно изображенный на фотографии чернокожий человек, толкнувший белого, расценивался белыми студентами как более агрессивный, чем проявивший подобное поведение белый.

Дихотомическая категоризация делает существенный вклад в формирование образа врага. Когда американских студентов во 2-й половине 1980-х годов спрашивали: «По каким признакам вы определяете врага нации?», как наиболее важные признаки они называли угрозу и опасность — 52%; отличие ценностей, идеалов — 33%; недружественность — 15%; некооперативность — 15%; прочее — 15% [398]. Но самым важным признаком было — несогласие с нашей политикой, ценностями, убеждениями — 30% (этот признак входил в раздел «отличие ценностей»). Таким образом, самым важным при определении врага группы становится тот признак, который прямо отражает социально-психологические отношения, т.е. то поле психологических явлений, для структурирования которого процесс категоризации предназначен изначально.

Когда студентов спрашивали: «Кто враг USA?», 90% называли СССР, 12% — Ливию, 10% — Китай и Японию. Когда их спрашивали: «Хочет ли какая-либо из этих стран нанеси вред   USA?», «Да» ответило только 38%, «Нет» — 33%. Когда тем же студентам, которые считали, что нации, желающие навредить USA , задавали вопрос: «Какая нация может нам навредить?», только 16% упомянули СССР, 7% — Иран и 4% — Ливию [398].

Можно заключить, что образ врага формируется задолго до того, как наступает реальная угроза со стороны конкретной социальной группы. Касается он, в первую очередь, не проблемы физического насилия, а угрозы нарушения системы социально-психологических отношений, на которых сообщество основано и, в конечном счете, нарушения взаимоотношений внутри социальной системы.

Такое сильное влияние процессов категоризации на восприятие, трактовку причин социальных явлений и создание общественных настроений превращает категоризацию в мощный инструмент социального управления.

В.И. Ленин незадолго до Октябрьской революции писал: «Настроением масс руководиться невозможно, ибо оно изменчиво и не поддается учету...» [135, с. 394]. Настроением масс руководиться действительно опрометчиво, но руководить можно.

«Массу следует отличать от народа. Народ структурирован, осознает себя в своих жизненных условиях, в своем мышлении и традициях... Масса, напротив, не структурирована, не обладает самосознанием, однородна и квантитативна...» [320,с. 143]. Категоризация — это первый шаг в превращении массы (толпы) в стадо, которым легко управляет признанный ею пастырь. А категории указывают, как народ должен себя вести, в каких пределах иметь индивидуальные претензии, чему он должен верить. Стадо, пройдя период рефлексии, превращается в сложноорганизованную и богатую внутренней культурой социальную группу, способную к самоуправлению и самостоятельной политической жизни.

Недаром самый важный вопрос власти — это вопрос социальных категорий. Э. Гелнер, анализируя проблемы национализма, пишет: «Установление горизонтальных культурных границ не только заманчиво для власти, но и просто осуществимо. Благодаря стабильности агро-грамотного общества четкое деление на касты, сословия, секты может происходить очень легко и легко поддерживаться» [61, с. 127]. Индустриальное общество добавляет вертикальную стратификацию. Категории становятся теми ограничителями свободы, которые заставляют детали «социальной машины» вращаться только в строго определенном пространстве и в строго определенном направлении.

Но социальная категоризация, в отличие от жестких механических ограничителей, должна гибко реагировать на изменение социальной ситуации и создавать ощущение индивидуальной свободы, чтобы обеспечить импульс развития социальной системе.

Тэджфел при объяснении трансформации индивидуального поведения в поведение члена социальной группы опирается на понятия «социальной мобильности» и «социального изменения». Социальная мобильность допускает свободу перехода личности из одной социальной категории в другую. Но в ряде случаев социальная мобильность невозможна. Это происходит при: а) жесткой стратификации общества и отражении ее в системе убеждений; б) при создании системы убеждений в необходимости социальных изменений, несмотря на возможность индивидуальной мобильности; в) при потребности в культивировании жестких межгрупповых границ путем стереотипов и предубеждений; г) при явном и напряженном конфликте интересов между группами [503].

В этих случаях личность вынуждена вступать на путь социальных изменений и менять свое социальное положение только вместе с положением собственной социальной группы. «... Чем ближе члены группы к «социальному изменению» и «межгрупповым экстремумам», тем больше они будут стремиться общаться с членами внешней группы как с недифференцированными элементами, объединенными социальной категорией, без учета их индивидуальных характеристик» [479, с. 15].

При таких условиях группа приступает к социальному изменению общественной структуры. В ситуации крайнего выражения дифференциации социальное изменение выражается в агрессивных действиях против внешних групп.

В нормально функционирующем обществе большинство людей объясняют ощущение стабильности категоризационных границ в основном собственными психофизиологическими или материальными свойствами, а не внешними запретами.

Государство, в свою очередь, должно стимулировать такое восприятие социальной действительности независимо от объективных характеристик межгрупповых границ. Регулирование степени проницаемости границ социальных категорий с помощью институциональных норм, традиций, идеологии — одна из главных проблем государственной политики.

Чернышевский еще в середине XIX в. писал, что кастовая система — одно из сильнейших препятствий улучшению будущности государства [193, с. 261]. Тойнби отмечал, что одним из главных признаков многих задержанных в своем развитии цивилизация является существование каст [267]. Излишняя искусственная категоризация (вызванная потребностью самосохранения каких-либо групп, а не потребностью развития социальной системы), основанная на таких характеристиках, как прописка, членство в партиях, наличие других фиксированных социальных признаков, создает особые, элитарные группы. Главной целью этих групп становится самосохранение, влекущее за собой торможение всех действий, направленных на развитие.

В то же время излишняя динамика категоризационной структуры, которая нередко происходит в периоды крупных социальных сдвигов, столь же пагубна, как и абсолютная ее неподвижность. Она приводит к массе политических проблем. Так, например, в послеперестроечное время в России при актуализации национальных категорий в Бурятии буряты составили одну треть населения. Основная часть этого народа живет в соседних округах [249]. Каким образом совместить принцип территориальности и пространственное объединение людей, осознающих себя бурятами?

Большая часть проживающих в Башкирии татар в доперестроечное время относили себя к башкирам, так как эта группа обладала более высоким социальным статусом в данной автономной республике. В период активизации национальной категории татары «вспомнили» о своей национальной принадлежности и начали выдвигать требования о создании татарской автономии. А поскольку татар в Башкортостане больше, чем башкир, возникает сложная проблема ее территориальных границ [там же].

Сверхпроницаемость категоризационной системы существенно влияет на Я-концепцию личности. Излишняя социальная мобильность, которая иногда принимается за признак настоящей демократии, на наш взгляд, приводит к размыванию социальной идентичности личности, превращению ее в маргинальный социальный элемент, за которым следует падение этических критериев, ослабление социального контроля и деградация сообщества.

Однако эти проблемы нередко возникают под действием естественных социальных процессов. Гораздо опаснее становятся проблемы, связанные с введением искусственной и широкомасштабной перестройки категоризационной системы, затрагивающей большие массы людей.

К большим человеческим жертвам привели попытки революционеров-марксистов к предельному упрощению социальной структуры. «Весь мир делится на два лагеря: «мы», трудящиеся, и «они», эксплуататоры...» [203, с. 37].

К сожалению, игнорирование естественного процесса образования социальных категорий как структурных требований социальной системы — не редкость в области принятия политических решений. Подобное конструирование может наносить невосполнимый вред человеческой культуре. Вспомним популярный среди современных этнографов пример с веспами. Первые упоминания этого народа восходят ко времени Киевской Руси. Занимал он обширные территории на северо-западе России. Социальные конструкторы революции вычеркнули его из официальных категоризационных перечней. И народ практически исчез. Исчезла его письменность, исчезли его культурные традиции. И только современное внимание к этому народу, может быть, в какой-то степени восстановить ущерб, нанесенный этой общности.

Некоторые не находят в подобных случаях ничего страшного, как не видят ничего страшного в стремлении максимальной интеграции с другими культурами, которое на деле может обратиться во взаимное поглощение наций. В этом они видят путь к всеединству человечества.

Н. Бердяев: «...Невозможно и бессмысленно противоположение национальности и человечества, национальной множественности и всечеловеческого единства. Человечество есть некоторое положительное всеединство, оно превратилось бы в пустую отвлеченность, если своим бытием угадало и упраздняло бытие всех входящих в него ступеней реальности, индивидуальностей национальных и индивидуальностей личных...» [29, с. 65].

Итак, категоризация — это процесс, упорядочивающий индивидов таким образом, который способствует стремлениям социальной системы к самосохранению и развитию и приобретает личный смысл для индивидов, эту категоризацию производящих. Последнее превращает ее в самокатегоризацию. Благодаря этому процессу вводятся необходимые ограничения в обмен социально-психологическими отношениями и указываются те измерения, по которым такой обмен должен развиваться. В результате из множества внутренне независимых индивидов формируются коллективные субъекты активности как элементы определенных социальных систем.

Сохранение, а в некоторых случаях специальная поддержка категоризационных признаков — необходимое условие сохранения групповой культуры, так как, отражаясь от них группы получают возможность рефлектировать, понимать себя по отношению к другим, а следовательно, и развиваться. Сильная и осознающая свою силу социальная система будет способствовать развитию независимости входящих в нее групп, их индивидуальности и будет создавать их гармонию, заботясь об их духовном росте и одновременно объединяя их чувством соборности, ощущением единого «Мы».


 
 
Перепечатка и ссылки на монографию
только с согласия автора




Психология (5)\Психология (3)\Психология (2)\Психология (1)\Психология (4)
Психология (6)\Психология (7)\Психология (8)\Психология (9)\Психология (10)


МИФОЛОГИЯ
СИЛА И МУДРОСТЬ СЛОВА

ФИЛОСОФИЯ | ЭТИКА | ЭСТЕТИКА | ПСИХОЛОГИЯ  | РИТОРИКА

ЛЮБОВЬ | ВЛАСТЬ | ВЕРА | ОБЛАДАНИЕ И БЫТИЕ | НИЦШЕ \ ЛОСЕВ \ СОЛОВЬЕВ \ ШЕКСПИР \ ГЕТЕ






РЕКЛАМИРУЙ СЕБЯ В КОММЕНТАРИЯХ
ADVERTISE YOURSELF COMMENT


      
     



ПОДАТЬ ОБЪЯВЛЕНИЕ БЕСПЛАТНО
( POST FREE ADS WITHOUT REGISTRATION AND FREE )




ДОБАВИТЬ САЙТ (БЛОГ, СТРАНИЦУ) В КАТАЛОГ
( ADD YOUR WEBSITE WITHOUT REGISTRATION AND FREE )

Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar