Свт. Феофан Затворник / МЫСЛИ НА КАЖДЫИ ДЕНЬ ГОДА ПО ЦЕРКОВНЫМ ЧТЕНИЯМ ИЗ СЛОВА БОЖИЯ (7)

Неделя десятая по Пятидесятнице (1Кор. 4, 9-16; Мф.17, 14-23). “Сей род изгоняется только молитвою и постом”. Если сей род изгоняется молитвою и постом другого лица, то тем более войти не может в того, у кого есть собственный пост и молитва. Вот ограда! Хоть бесов бездна и весь воздух набит ими, но ничего не смогут сделать тому, кто огражден молитвою и постом. Пост — всестороннее воздержание, молитва — всестороннее богообщение; тот совне защищает, а эта извнутрь устремляет на врагов всеоружие огненное. Постника и молитвенника издали чуют бесы и бегут от него далеко, чтобы не получить болезненного удара. Можно ли думать, что где нет поста и молитвы, там уже и бес? Можно. Бесы, вселяясь в человека, не всегда обнаруживают свое вселение, а притаиваются, исподтишка научная своего хозяина всякому злу и отклоняя от всякого добра; так что тот уверен, что все сам делает, а между тем только исполняет волю врага своего. Возьмись только за молитву и пост — и враг тотчас уйдет и на стороне будет выжидать случая, как бы опять вернуться, и действительно возвращается, как только оставлены бывают молитва и пост. Понедельник. (2Кор. 2, 4-15; Мф.23, 13-22). “Горе вам... что затворяете Царство Небесное человекам”. Это сказано архиереям, которые и сами не учат народ спасительному пути и священников не заставляют делать то; сказано и священникам, которые оставляют народ в небрежении, не заботясь толковать им, что нужно для спасенная души. От этого народ пребывает в слепоте, и одна часть остается в уверенности, что идет исправно; другая хоть и замечает, что у нее не так дело идет, но нейдет куда следует, потому что не знает, как и куда идти. От этого разные нелепые понятия в народе; от этого находят у него прием и раскольники, и молоканы, и хлысты, от этого удобно идет к нему и всякое злое учение. Священник обычно думает, что у него в приходе все исправно, и хватается за дело только тогда, когда это зло уж разрастается и выходит наружу. Но тогда уж ничего не поделаешь. Священник первым делом совести своей должен считать — взрослых усовершать в ведении христианской веры, а юное, народившееся поколение, с первых сознательных лет подготовлять, толкуя им, что нужно и можно им знать. Школ нечего дожидаться. Это надо делать словесно, собирая детей в церковь и в дом по воскресным вечерам, или когда и как будет удобнее. Вторник. (2Кор.2,14-3,3; Мф.23, 23-28). Очисти внутреннее, чтоб и внешнее чисто было. Внешнее поведение у нас в общежитии всегда почти исправно: боимся суда людского и сдерживаемся. Если же и внешне предаются порокам, то это уж последнее дело; значит стыд всякий потерян. Но при исправности поведения видимого, не всегда бывает исправен внутренний строй мыслей и чувств. Там дается полная свобода самоугодию, которое наружно и удовлетворяется, насколько это сносит людской глаз и насколько можно прикрыть от него дела свои. Это точь-в-точь гроб раскрашенный. Вместе с тем внутренняя нечистота делает нечистым и внешнее. Очисти же это внутреннее, тогда и внешнее станет чисто и весь будешь чист, сделаешься сосудом, годным на всякое доброе употребление домовладыке. Дивиться надо, отчего это внутреннее остается в пренебрежении: ведь погибели себе никто не хочет. Верно, враг держит такую душу в ослеплении: что это ничего, лишь бы явных грехов не было, или научает ее отлагать на завтра главное дело — завтра займемся серьезно собою как следует, а ныне пусть душа поусладится страстными мыслями и мечтами, если не делами. Поостережемся, как бы не устареть в этом настроении и как бы исправление для нас также не стало невозможным, как переучивание старика. Среда. (2Кор. 3, 4-11; Мф.23, 29-39). Сколько милостей явил Господь Иерусалиму (т.е. Иудеям)! И, наконец таки, вынужден был сказать: “се оставляется дом ваш пуст”. Известно всем, какие были от этого последствия: иудеи до сих пор бездомны. Не бывает ли подобного и с душою? Печется о ней Господь и всячески ее вразумляет; покорная идет указанным путем, а непокорная остается в своем противлении Божию званию. Но Господь не бросает и ее, а употребляет все средства, чтоб ее образумить. Возрастает упорство; возрастает и Божие воздействие. Но всему мера. Душа доходит до ожесточения, и Господь, видя, что уже ничего более сделать с нею нельзя, оставляет ее в руках падения своего — и гибнет она, подобно фараону. Вот и возьми всякий, кого борют страсти, себе отсюда урок, что нельзя безнаказанно продолжать поблажку до конца.. Не пора ли бросить, и не по временам только себе отказывать, а сделать уже решительный поворот? Ведь никто не может сказать, когда преступит границу. Может быть, вот-вот и конец Божию долготерпению. Четверг. (2Кор. 4, 1-6; Мф.24, 13-28). “Претерпевший же до конца спасется”. Но не всякий терпящий спасется, а только тот, кто терпит на пути Господнем. На то жизнь эта, чтоб терпеть,. и всякий что-нибудь терпит и терпит до самого конца. Но терпение нейдет в прок, если оно не бывает ради Господа и св. Евангелия Его. Вступи в путь веры и заповедей евангельских; поводы к терпению умножатся, но терпение с этой минуты начнет плодоносить венцы, и то терпение, которое доселе было пусто, сделается плодоносным. Каким ослеплением окружает нас враг, что только то терпение и представляет тяжелым и невыносимым, какое встречает на пути добра, а то, которое сам он налагает на работающих страстям, представляет легким и ничего нестоящим, хотя оно тяжелее и безотраднее того, которое несут борющиеся со страстями и противящиеся врагу! А мы слепые и не видим этого... Трудимся, терпим и выбиваемся из сил ради врага на свою же погибель. Пятница. (2Кор.4,13-18;Мф.24,27-33.42-51). “Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш прииде”. Если б это помнилось, не было бы и грешников, а между тем, не помнится, хоть и всякий знает, что это несомненно верно. Даже подвижники, самые строгие, и те не сильны были свободно держать память об этом, а ухитрялись прикреплять ее к сознанию так, чтобы она не отходила: кто гроб держал в кельи, кто упрашивал сотоварищей своих по подвигу спрашивать о гробе и могиле, кто держал картинки смерти и суда, кто еще как. Не касается души смерть, она и не помнит ее. Но всячески, не может же не касаться души то, что тотчас следует за смертью; уж об этом то она не может не иметь заботы, так как тут решение ее участи на веки вечные. Отчего же этого-то она не помнит? Сама себя обманывает, что не скоро и что, авось, как-нибудь дело пройдет не худо для нас. Горькая! То уж несомненно, что которая душа держит такие мысли, та нерадива и поблажает себе, так как же думать, чтоб дело суда прошло для нее благоприятно? Нет, надо так себя держать, как держит ученик, которому предстоит экзамен: что ни делает он, а экзамен нейдет из головы; такое памятование не дозволяет ему и минуты понапрасну тратить, а все время употребляет он на приготовление к экзамену. Когда бы и нам так настроиться! Суббота. (1Кор. 1, 3-9; Мф.19, 3-12). Господь говорит, что брачный союз первоначально Сам Бог благословил, и вложил закон этот в естество наше; о тех же, кои хотят не жениться сказал: “Кто может вместить, да вместит”. Ясно, что хоть и признал Он брак законом естественным, но не настолько необходимым и неизбежным, чтоб не было места безбрачию. И последнее. Он разрешает, но ограждает условием, которое сближает его с законом естества. Скопец от рождения — безбрачен по закону естественному; но и тот, кто своим произволением поставляет себя в такое состояние, в каком естественный скопец находится по рождению без участия воли — становится на одной с ним линии в отношении к естественным потребностям. Следовательно, в этом отношении как первый, так и второй — естественные безбрачники. Отчего же духовное скопчество или безбрачие произвольное считают неестественным? Оттого, что не понимают естества. У них только то и естественно, что естественно телу, а что естественно духу и что вследствие воздействия его на тело становится естественным, того они не хотят считать естественным. И добро бы это были люди все из числа материалистов, а то нет: поговори с ними о чем-нибудь другом, резонно рассуждают. Оглавление Неделя одиннадцатая по Пятидесятнице (1Кор. 9, 2-12; Мф.18, 23-35). Притчу о двух должниках Господь заключил такими словами: “Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его”. Кажется, такая малость требуется: прости и будешь прощен; а когда прощен, то и в милость принят; а когда в милость принят, то стал участником во всех сокровищах милости. Стало быть, тут и спасение, и рай, и вечное блаженство. И такое великое приобретение за такую малость, что простим!.. Да, малость, но для самолюбия нашего нет ничего тяжелее, как прощать. Ненамеренную какую-нибудь неприятность, тайно причиненную нам, так чтоб никто не видал, мы еще, пожалуй, простим; но чуть что почувствительней, да при людях, хоть не проси: нет прощения. Бывают обстоятельства, что хочешь не хочешь, а высказать неудовольствия нельзя, — и молчишь: но язык-то молчит, а сердце говорит и строит злые планы. Повысься неприятность еще на одну линию, — и удержа нет: ни стыд, ни страх, ни потери, ничто не удержит. Вскипевшая самость делает человека словно помешанным и поддавшийся ей начинает городить глупости. Такому несчастию больше всего бывает подвержены люди не какие-нибудь, а чем кто цивилизованней, тем чувствительней к оскорблениям, тем меньше прощает. Снаружи отношения иногда все еще остаются гладкими, но внутри решительный разлад. А между тем, Господь требует, чтобы прощали от всего сердца. Понедельник. (2Кор. 5, 10-15; Мф.1,9-15). Господь начал проповедь Свою так: “исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие”. В конце веков тоже будет сказано: исполнилось время, приблизилось Царствие; но будет прибавлено не “покайтесь и веруйте”, а “исходите на суд”. Время покаяния и трудов самоисправления кончилось; давай каждый отчет в том, что телом сделал благого или злого. Итак, пока время, поспешите воспользоваться им к своему спасению. Объятия Отчи отверсты к принятию всех приходящих с искренним чувством сокрушения о прошедшем, и с желанием поработать Богу впредь усердным исполнением заповедей Его святых. Для каждого из нас конец века — смерть: она дверь в другую жизнь. Почаще посматривай в нее и повернее для себя определяй: что же потом? — и определивши без жаления себя, примись за труды, чтоб заготовить неготовое ко вступлению туда, где радость нескончаемая, и к отстранению всего, что может подать право слугам тьмы кромешной возобладать нами и увлечь в свою область, откуда не будет уже выхода. Вторник. (2Кор. 5, 15-21; Мф.1, 16-22). Господь учил в синагоге Капернаумской, и все дивились о учении Его: “ибо Он учил их как власть имеющий, а не как книжники”. Эта власть — не тон повелительный, а сила влияния на души и сердца. Слово Его проходило во внутрь и вязало совести людские, указывая, что все так есть, как Он говорил. Таково и всегда слово, проникнутое силою Божественною, слово от Духа, или слово помазанное. Таково оно было и у святых апостолов, и после них у всех влиятельных учителей, говоривших не от научности, а от того, как дух давал им провещавать. Это дар Божий, стяжеваемый, однако, трудами не над одним исследованием истины, а более над сердечным и жизненным усвоением ее. Где это совершится, там слово проникается убедительностию, потому что переходит от сердца к сердцу; тут и власть слова над душами. Книжникам, говорящим и пишущим от научности, не дается такая сила, потому что они говорят от головы и в голову пересыпают свое умствование. В голове же нет жизни, а только верхушка ее. Жизнь — в сердце, и только исходящее из сердца может воздействовать на токи жизни. Среда. (2Кор. б, 11-16; Мк.1, 23-28). Бес славил Спасителя, а Спаситель сказал ему: “замолчи и выйди из него”. Бесы никогда ничего не говорят и не делают с доброю целью: всегда у них что-нибудь злое в виду. Так было и здесь. Господь, не обличая козней их, одним словом решил: замолчи и выйди. Не хотел Он долго вести речи с лукавым духом. Тут нам урок. Мало-мало что хорошенькое удастся кому сделать, тотчас подседает бес и начинает трубить в уши: ты такой и такой. Не слушай и не входи в разговор с этим льстецом, а сразу наотрез скажи: “замолчи и выйди”; и след его провей воздыханием и самоукорением, и место его окади сокрушенною молитвою. Он хочет породить самомнение и самочувствие, и из них потом раздуть самовосхваление и тщеславие, — все такие помыслы и чувства, которые в духовной жизни то же, что воры в житейском быту. Как эти, забравшись в дом, обирают добро хозяйское, так и те своим укоренением в душе все доброе в ней уничтожают и вон извергают, так что ничего уже не остается, за что потом похвалил бы Господь. Четверг. (2Кор.7,1-10; Мк.1, 29-35). “Утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился”. Вот урок рано вставать и первые часы дня посвящать на молитву, в уединении. Душа, обновленная сном, бывает свежа, легка и способна к проникновению, как свежий утренний воздух; потому сама собою просится, чтоб пустили ее туда, где вся ее отрада, пред лицо Отца небесного, в сообщество ангелов и святых. В это время удобнее ей это делать, чем после, когда уж налягут на нее заботы дня. Все Господь устрояет. Надо от Него принять благословение на дела, вразумление нужное и подкрепление необходимое. И спеши пораньше, пока ничто не мешает наедине вознестись к Господу умом и сердцем и исповедать Ему нужды свои, намерения свои и испросить Его помощь. Настроившись молитвою и богомыслием с первых минут дня целый день потом проведешь в благоговеинстве и страхе Божием с мыслями собранными. Отсюда — осмотрительность, степенность и стройность в делах и взаимных отношениях. Это награда за труд, на который понудишь себя в утреннем уединении. Это и для житейских людей, стало быть, мера благоразумия, а не что-либо чуждое их целям. Пятница. (2Кор.7,10-16; Мк.2,18-22). В Преображение глас с неба не другое что изрек, как “Его слушайте” (Мф.17, 5). Отчего так? Оттого, что здесь пред глазами был представлен и плод послушания. Отец небесный говорил как бы: хотите достигнуть до этого? Слушайте же, что Он будет внушать и заповедывать вам. И если пойдете путем Его, то несомненно вступите в область света, который будет обнимать вас не со вне, а извнутрь исходить, и всегда держать вас в таком состоянии, что все кости ваши будут изрекать: добро нам так быть. Вас преисполнит свет отрады, свет благонастроения, свет ведения; все печали мимо идут, нестроения страстей исчезнут, ложь и заблуждения рассеются. Станете на земле небесными, из земнородных — богородными, из бренных — вечноблаженными. Тогда все будет ваше, потому что вы сами станете Христовыми. Любящий Христа Господа возлюблен бывает Отцом небесным, и Оба к нему приходят и обитель у него творят. Вот и свет Преображения! Суббота. (1Кор.1,26-29; Мф.20,29-34). Два слепца Иерихонские вопиют, и Господь возвращает им зрение. Но разве только эти одни слепцы были в местах тех? Конечно, нет. Отчего же эти получили прозрение, а другие нет? Оттого, что не вопияли; а не вопияли оттого, что не имели упования; упования же не имели оттого, что не угождали Богу; Богу не угождали оттого, что мало веровали. К кому придет настоящая вера, тот в ту же минуту начнет угождать Богу; а с угождением Богу начнет входить и упование; а от всего этого — молитва, вынуждающая всякую помощь свыше. Таким уж отказа не бывает. Да они и просить умеют, и верно знают, что просить должно, и меру прошения понимают, и неотступность терпеливую в молитве держат. Все это непременно надо, чтобы иметь успех; сама по себе молитва слабокрыла. Оглавление Неделя двенадцатая по Пятидесятнице (1Кор.15, 1-11; Мф.19,16-26). “Трудно богатому войти в Царство Небесное”. Тут разумеется богатый, который в самом себе видит много способов и много сил к своему благоденствию. Но коль скоро многоимеющий отсечет всякое пристрастие к имению, погасит в себе всякую на него надежду и перестанет видеть в нем существенную свою опору, тогда он в сердце бывает то же, что ничего неимеющий; такому открыта дорога в Царствие. Богатство тогда не только не мешает, но помогает, ибо дает способ благотворить. Не богатство беда, а упование на него и пристрастие к нему. Эту мысль можно обобщить так: кто на что уповает и к чему пристращается, тот тем и богат бывает. Кто на Бога единого уповает и к Нему всем сердцем прилепляется, тот Богом и богат; кто на другое что уповает, к тому и сердце свое обращает, кроме Бога, тот другим этим и богат, а не Богом. Отсюда выходит: кто не Богом богат, тому нет входа в Царствие Божие. Тут разумеются род, связи, ум, чины, круг действий и проч. Понедельник. (2Кор. 8, 7-15; Мк.3, 6-12). Господь людям и бесам запрещал хвалить Его, когда был на земле, но требовал, чтоб веровали в Него и исполняли заповеди Божии. Тот же закон у Господа и теперь, тот же будет и на суде: “Не всякий, говорящий Мне: Господи! Господи! войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небеснаго” (Мф. 7, 21). Оттого в церкви начинают петь: “слава в вышних Богу”, а к концу доходят до “исцели душу мою... научи мя творити волю Твою”. Без этого никакой цены не имеет хвала Богу. Да она тогда и не бывает исходящею из души, а только возносимою языком с чужих слов, потому Господь и не обращает на нее внимания. Надо так устроить, чтобы другие видели дела наши и хвалили Господа, чтобы жизнь наша была хвалою Богу, ибо Он — делающий все во всех, только не мешай; к Нему и хвала за дела восходит. Всякому надо стать благоуханием Христовым, тогда и без хвалы будет непрестанное славословие Господу. Цветок розы не издает голоса, а благоухание его далеко расходится молча; так надо жить и всем христианам. Вторник. (2 Кор. 8, 16-9, 5; Мк. 3, 13-19). Избрал Господь апостолов, “чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь, и чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов”. И всякий христианин избран, и избран на подобные же дела, именно: быть с Господом непрестанною памятью о Нем и сознанием Его вездеприсутствия, проповеданием и исполнением Его заповедей и готовностью исповедать веру свою в Него. В том кругу, где совершается такое исповедание, оно будет громкою проповедью для слышащих. Всякий христианин имеет власть целить недуги, не чужие, а свои и не телесные, а душевные, т.е. грехи и греховные привычки; изгонять бесов, отбрасывая злые помыслы, ими всеваемые, и погашая возбуждение страстей, ими разжигаемых. Делай так и будешь апостолом, исполнителем того, на что ты избран Господом, совершителем своего посланничества. Когда преуспеешь первоначально во всем этом, тогда, может быть, Господь назначит тебе и особое посольство — спасать других, после того, как спасешь себя, и помогать искушаемым, после того, как сам пройдешь все искушения, все опыты в добре и зле. Но твое дело — над собою трудиться: на это уж ты избран; прочее же в руках Божиих. Смиряющийся возносим бывает. Среда. (2Кор.9,12-10,7; Мк.3,20-27). “Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то”. Пока внутри качествует единомыслие лукавства греховного, крепко бывает в нас царство тьмы и греха; но когда благодать Божия плененную грехом часть духа привлечет к себе, освободив ее из плена, тогда происходит внутри разделение: грех на одной стороне, добро на другой. Коль скоро, вследствие этого возбуждения, сознанием и свободою человек сочетается с добром, грех теряет всякую опору и идет к разложению. Постоянство в принятом добром намерении и терпение в трудах по нему, совсем расстраивают грех и истребляют. Тогда начинается царство добра внутри, и стоит, пока не вкрадется какое-либо злое помышление и, привлекши к себе произволение, не произведет снова разделения. Дай только ход зародившемуся греховному побуждению, сочетайся с ним и произведи его в дело — опять начнет добро слабеть, а зло расти, пока совсем его не истребит. Это почти непрерывная история внутренней жизни у тех, которые слабосерды и не имеют твердаго нрава. Четверг. (2 Кор. 10, 7-18; Мк. 3, 28-35). “Кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек”. Долго ли попасть в этот страшный грех? Очень не долго; ибо вот какие этого рода грехи: “многое и безмерное упование на благодать Божию; отчаяние или ненадеяние на Божие благоутробие; противоречие явной и утвержденной истине и отвержение православной христианской веры. Иные к этому присоединяют зависть к духовным дарам, которые получает от Бога ближний; упорство в грехе и состарение в злобе; нерадение о покаянии до отшествия от жизни сей” (Правосл. испов. ч. 3, вопр. 38). Вот сколько путей! Зайди в который нибудь из них, уж трудно будет воротиться, так и понесет тебя к пропасти поглощающей. Противление истине начинается малыми сомнениями, возбужденными словом или писанием злым. Оставь их без внимания и врачевания, они заведут к неверию и упорству в нем. До отчаяния тоже доходят незаметно: покаюсь — говорят, и грешат. Так несколько раз; потом, видя, что покаяние не приходит, говорят в себе: так тому и быть, не совладаешь с собою, и предаются греху в полную власть. Собирается бездна грехов, а при этом допускается и бездна противлений явным влечениям Божией благодати. Когда в этом виде придет человек к мысли исправиться, множество грехов подавляет его, а противление благодати отнимает смелость приступить к Господу, и решает: “вящшая вина моя, еже оставитися мне”. Вот и отчаяние! Берегись начатков неверия и грехолюбия и не попадешь в эту бездну. Пятница. (2 Кор. 11, 5-21; Мк. 4, 1-9). “Вот вышел сеятель сеять”. С тех пор, как вышел Этот Сеятель на сеятву, Он не перестает сеять. Сначала Сам лично сеял, потом чрез апостолов, а наконец чрез Божественныя писания и богомудрых учителей. И доселе всюду сется слово истины Божией. Будь только готов явить себя благою землею, непременно засеменишься; засеменное же Бог возрастит. Как же представить из себя благую землю? Вниманием и изучением слова Божия, сочувствием и любовью к нему и готовностью тотчас приводить в дело то, что узнаешь. При таком настроении, ни одно слово не ляжет поверх души, а всякое войдет внутрь. Сочетавшись там с родными ему стихиями духа, оно пустит корни и даст росток. Питаясь потом свыше наитиями духовными, а снизу желаниями благими и трудами, оно возрастет в древо, даст цвет и плод. Сам Бог устроил так вокруг нас, и потому нельзя не удивляться нашему бесплодию. А все от невнимания и нерадения. Суббота. (1 Кор. 2, 6-9; Мф. 22, 15-22). “Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу”; отдай всякому свое. Отсюда закон: не одною стороною угождай Богу, а всякою, какою угождать можешь и должен; всякую силу свою и всякий способ свой обращай на служение Богу. Сказав: отдавай кесарево кесарю, Господь показал, что такое действование угодно Ему. Если под кесаревым будешь разуметь все вообще порядки земной жизни, необходимые и существенные, а под Божиими — все порядки, Богом учрежденной Церкви, то отсюда выйдет, что все пути жизни нашей переполнены способами ко спасению. Внимай только и успевай всем пользоваться и всюду действовать сообразно с Божиею волею, так как хочет от тебя Бог, — спасение у тебя под руками. Можешь так устроиться что, что ни шаг, то дело угодное Богу, и следовательно, шаг ко спасению, ибо путь спасения есть шествие путем воли Божией. Ходи в присутствии Божием, внимай, рассуждай и, не жалея себя, приступай тотчас к делу, на какое укажет тебе в ту пору совесть. Оглавление Неделя тринадцатая по Пятидесятнице (1Кор. 16, 13-24; Мф.21, 33-42). “Мария же избрала благую часть” (Лк. 10, 42). Успение Божией Матери представляет благий конец сего избрания. Сам Спаситель в успении ее принял в руки Свои ее душу. Того же сподоблялись и многие святые; тоже встречают в разных видах и степенях и все избиратели благой части. В час избрания упованием только прозревается этот конец, а в некоторой степени даже предощущается; но потом труды, борения и себя принуждения следуют одни за другими и мрачат избранный путь. Путеводною звездою остается благой конец благой части. Это тоже, что вдали светящийся огонек для путника, застигнутого темнотою. Упование — возбудитель энергии и поддержатель терпения и постоянства в начатом, а само оно крепко верою. По вере избирают, упованием бывают твердыми в избрании, а терпением достигают благого конца, Понедельник. (2Кор. 12, 10-19; Мк.4, 10-23). Вдунул Бог дыхание жизни, и стал человек по образу Божию. То же и в возрождении: дуновением Духа Божия, который неведомо откуда и как приходит, полагаются начала новой жизни и восстановляется образ. Это — точка отправления; отсюда начинается труд возведения образа в совершенное подобие. Возрожденный по образу Создавшего Господним Духом преобразуется от славы в славу, но не без нас; наш труд и старание, а созидает и возрождении: дуновением Духа Божия, Который неведомо откуда. Вот идеал и способ осуществления в себе образа и подобия Божия! А сколько пишут и толкуют о воспитании! Между тем, в слове Божием все оно определено несколькими словами. Возьмись только осуществить предписанное, и воспитание само собою пойдет успешно к цели. Это Божий путь; но он не исключает путей человеческих, напротив, дает им направление и венчает успех. Когда же остается одно человеческое, тогда воспитание обыкновенно бывает недостаточно, с ущербом, а нередко и совсем извращает воспитываемых; затем дальше и жизнь вся идет криво. Где умножаются криво воспитанные, там и все общество более и более начинает кривиться, и в жизни, и в воззрениях своих. Конец — всеобщее искривление: кто гнет в одну сторону, кто в другую. Вторник. (2Кор.12,20-13, 2; Мк.4, 24-34). Притча о постепенном возрастании из семени пшеницы изображает в отношении к каждому человеку постепенное возрастание потаенного в сердце человека, благодатию Божиею засеменяемого и блюдомого, а в отношении к человечеству — постепенное увеличение тела Церкви или общества спасаемых в Господе Иисусе Христе, по чину Им установленному. Этою притчею разрешается вопрос: отчего до сего времени христианство не всеобъемлюще? Как человек, бросив семя в землю, спит и встает, семя же прозябает и растет само собою без его ведома, так и Господь, положив на земле семя Божественной жизни, дал ему свободу о себе разрастаться, подчинив его естественному течению событий и не насилуя этих последних; блюдет только семя, содействует ему в частных случаях и дает общее направление. Причина этому в свободе человека. Господь ищет, чтобы человек сам себя подчинил Ему и ждет склонения его свободы; дело и длится. Если бы все зависело только от воли Божией, давно бы все были христианами. Другая мысль: созидаемое тело Церкви созидается на небе; с земли поступают только материалы, образуемые тоже небесными деятелями. Слово с неба проходит по земле и привлекает хотящих. Внявшие и последовавшие поступают, как сырцовый материал, в лабораторию Божиею, в Церковь, и здесь переделываются по образцам с неба данным. Переделанные, по исходе из этой жизни, переходят на небо и там поступают в здание Божие, каждый куда годен. Это идет непрерывно и, следовательно, дело Божие не стоит. Всеобщая торжественность христианства и не требуется для сего. Здание Божие созидается невидимо. Среда. (2Кор. 13, 3-13; Мк.4, 35-41). Ученики плывут по морю; поднимается буря и поставляет их в опасное положение, а Господь спит. Взывают к Нему: “Господи, спаси!”, и Он одним словом укрощает бурю. Другое фактическое представление порядка Божественного промышленная. И каждый человек, и народы, и Церковь — плывут по морю жизни сами, силами, в них вложенными, естественными и сверхъестественными, по порядкам, Богом заведенным. Господь почивает, хотя и пребывает среди движущихся событий; Сам же действовать начинает тогда, когда угрожает неминуемая беда, могущая уклонить направление событий, в противность Божественным Его планам. Он всюду есть, все хранит, все согревает веянием любви Своей, но действовать предоставляет Своим тварям, силами Им данными, по законам и порядкам, Им повсюду заведенным и хранимым. Он не лично вседейстующь, хотя все от Него и без Него ничего не бывает. Всегда готов Он и Сам воздействовать, когда это нужно по Его беспредельной премудрости и правде. Молитва — приемник Божиих действий. Но самая лучшая молитва: “Господи! Тебе все ведомо, сотвори со мною, как изволишь!” Четверг. (Гал.1, 1-10. 20-2, 5; Мк.5, 1-20). “Легион имя мне, потому что нас много”. Духи не телесны, потому места собою не наполняют и не занимают, подобно телам. Этим объясняется физическая возможность пребывания многих духов в одном человеке. Возможность нравственная со стороны духов понятна из их безнравственности или отсутствия всяких нравственных начал, а со стороны человека — из многостороннего соприкосновения душевным строем своим к мрачной области нечистых сил. Но этим объясняется только возможность; действительность же вселения бесов подлежит условиям, которых определить не имеем возможности. Можем только сказать, что вселение духов не всегда бывает видимым, не всегда обнаруживается известными действиями бесноватых. Есть вселение духов необнаруживаемое, скрытное; есть также власть духов над умами, помимо тела, когда они водят их, как хотят, чрез страсти, в них действующие; люди же думают, что они все сами действуют, будучи посмешищем нечистых сил. Как же быть? Будь настоящим христианином, и никакая вражеская сила не одолеет тебя. Пятница. (Гал.2, 6-10; Мк.5, 22-24. 35-6, 1). Воскресив дочь Иаира, Господь “строго приказал” родителям ее, чтобы никто об этом не знал. Этим нам указано: не ищи славы и уха твоего не изощряй на слышание похвал людских, хоть дела твои такого рода, что их укрыть нельзя. Делай, что заставляет тебя делать страх Божий и совесть, а к говору людскому будь таков, как бы совсем его не было. И за душою смотри: коль скоро она мало-мальски склоняется на эту сторону, возвращай ее к своему чину. Желание, чтоб люди узнали, вызывается желанием похвалы. Когда будет похвала, тогда цель является достигнутою; а это подрывает энерию и пресекает похвальную деятельность, следовательно, и продолжение похвалы. Выходит, что желающий, чтобы люди знали его добрые дела, — сам себе изменник. Что люди хвалят доброе, они дело делают — ибо что хорошо, того как не хвалить? — но ты этого не имей в мысли и не ожидай и не ищи. Поблажишь себе в этом — совсем испортишься. Одна поблажка повлечет к другой. Учащение дел одинаковых обратится в нрав, и будешь хвалолюбец. А когда дойдешь до этого, тогда уж не все дела твои будут похвальны, и хваление сократится. За недостатком стороннего хваления, начнется самовосхваление, которое Господь назвал трублением пред собою. Это еще хуже. Душа становится тогда мелочною, гоняется за одной мишурой, и истинного добра не жди уж от нее. Суббота. (1Кор. 4, 1-5; Мф.23, 1-12). “Больший из вас да будет вам слуга.” Большинство измеряется по слову Господа не родом, не властию, не мерою способностей и способов, а умением устроять благо для других. Кто неутомимее и шире действует в этом роде, тот и больший. Как в семье набольший, становясь набольшим, берет к сердцу заботу о всем семействе и в том честь и преимущество свое поставляет, чтоб всех упокоить, сделать так, чтоб всем было хорошо: так и в обществе христианском, хотящий быть набольшим должен принять на себя полное попечение о христианском удобстве всех в том круге, в котором находится, и в том роде деятельности, какую он себе избрал. Лучше же: брось всякую мысль о большинстве, а прими сердечную заботу о том, чтобы сколько можно более послужить во благо окружающих тебя, и будешь больший пред очами Божьими, а может быть, и в сознании людей. Когда бы все набольшие сделали этот закон Христов законом своей совести, какое пошло бы тотчас благоденствие и довольство среди нас! Но то горе, что большинство скоро у нас обращается на служение себе и своим интересам и сопровождается всегда почти требованием послуг себе, вместо служения другим; совесть же успокаивается исправностью ведения официальных дел. Оттого много набольших, а благо не спеется среди нас, и все добрые учреждения не приносят того добра, какое от них ожидается. Оглавление Неделя четырнадцатая по Пятидесятнице (2Кор. 1, 21-2, 4; Мф.22, 1-14). Царь устрояет брачный пир для своего сына, посылает за званными однажды, посылает дважды, нейдут из-за житейских забот: тот занялся хозяйством, тот торговлею. Сделано новое приглашение в других сферах, и брачная палата наполнилась возлежащими. Между ними оказался один не одетый по брачному, и потому извержен. Смысл притчи ясен. Пир брачный — Царство Небесное; приглашение — проповедь Евангелия; отказавшиеся — совсем не уверовавшие; неодетый по брачному — уверовавший, но не живший по вере. К какому разряду кто из нас относится, сам всякий разбери. Что мы званные, это ясно, но верующие ли? Ведь можно быть и среди верующих, под общим их именем, без веры. Иной совсем не думает о вере, словно нет ее; иной кое-что ведает о ней и из нее и доволен; иной криво толкует веру; иной совсем враждебно относится к ней, а все числятся в кругу христиан, хоть у них ровно ничего нет христианского. Если ты веруешь, — разбери, сообразны ли с верою чувства твои, дела твои, — одеяние души, ради которых Бог видит тебя брачно или небрачно одетым. Можно знать веру хорошо и ревновать по ней, а в жизни работать страстям, одеваться, то есть, в срамную одежду души грехолюбивой. У таких на словах одно, а в сердце другое; на языке: “Господи, Господи!”, а внутри: “имей мя отреченна”. Рассуждайте же о себе, в вере ли вы и в брачной ли вы одежде добродетелей, или в срамных рубищах грехов и страстей. Понедельник. (Гал.2, 11-16; Мк.5, 24-34). У кровоточивой, только лишь прикоснулась она с верою к Господу, и изошла к ней сила от Господа, “тотчас иссяк у ней источник крови”. Кровотечение — образ страстных мыслей и замыслов, непрестанно источаемых сердцем, еще не очистившимся от всякого сочувствия к греху; это наша греховная болезнь. Ощущается она теми, которые покаялись и возревновали держать себя чистыми не внешне только, но внутренне. Такие видят, что из сердца непрестанно исходят помышления злые, и болят о том и ищут врачевания себе. Но врачевания этого нельзя найти ни в себе, ни в других; оно от Господа, именно, когда душа коснется Господа и от Господа изойдет сила в душу, другими словами, когда произойдет ощутительное общение с Господом, которое свидетельствуется особою теплотою и горением внутренним, когда говорю, это совершится, тотчас душа ощущает, “что исцелена от болезни”. Благо великое; но как его достигнуть? Кровоточивая протеснилась к Господу и получила исцеление; и нам надо протесняться к Господу, идти неленостно теснотою подвигов внутренних и внешних. Идущему так все тесно, все тесно и Господа не видно, а потом вдруг тут и есть Господь. И радость! Царствие Божие не приходит с усмотрением... Вторник. (Гал.2, 21-3, 7; Мк.6, 1-7). “Откуда у Него это? Что за премудрость дана Ему?” Так говорили назаретяне о Господе, знавшие прежнюю, незнатную Его жизнь. То же бывает со всеми, которые истинно последуют Господу. Кто строго держится пути Господня, тот после трудов, когда преодолеет все неправое в себе, изменяется весь, во всем своем составе: и взор, и походка, и речь, и держание себя — все носит печать особенной стройности и достоинства, хотя бы являющийся таким прежде был из самого низкого состояния и нисколько не образован. И приходится слышать: откуда у него это? Если же телесное и видимое так преобразуется, то что сказать о внутреннем и душевном, которое непосредственнее и ближе подлежит действию претворяющей благодати, и в отношении к которому внешнее служит только выражением и последствием? Как светлы о всем мысли, точны и определенны! Как верно суждение о сущем и бывающем! Взгляд его на все выше философского! А намерения, а действия, а предприятия? Все чисто, свято отсвечивается небесною светлостию. Это поистине новый человек! Образования не получил, в академиях лекций не слушал, и воспитания никакого не имел, а является благовоспитаннейшим и премудрым. Внимание к себе, труд над собою, молитва и к Богу приближение все переделали благодатью Божиею, а как — никто этого не видит. Оттого и вопрос: “откуда у него это?” Среда. (Гал. 3, 15-22; Мк. б, 7-13). Господь, посылая на проповедь св. апостолов, повелел им ничего не иметь при себе. Одна одежда на плечах, сандалии на ногах, посох в руках — и все тут. И попечения ни о чем не иметь, вступая в труд этот словно они были всесторонне обеспечены. И действительно, апостолы были вполне обеспечены, без всякого внешнего обеспечения. Как же это устраивалось? Совершенною преданностью их в волю Божию; потому то Господь так и устраивал, чтоб они не имели ни в чем нужды. Подвигал сердца слушавших проповедь, и те питали и покоили проповедников. Но апостолы не имели этого в виду и не ожидали ничего, а все предавали Господу. Оттого терпеливо сносили и если что встречалось неприятное. Одна у них была забота проповедовать, и одна печаль — если не слушали проповеди. Отсюда чистота, независимость и многоплодность проповедания. И ныне бы так надобно, но немощь наша требует внешнего обеспечения, без которого мы и шагу не сделаем. Это, однако, не укор нынешним нашим апостолам. Вначале они точно опираются на это обеспечение, но потом оно исчезает из головы, и они самим трудом своим возводятся в состояние богопреданности, с которого момента, надо полагать, и начинается настоящая плодоносность проповеди. Богопреданность высшая степень нравственного совершенства, и не вдруг до него доходят, как только познают цену его. Оно само приходит после трудов над собою. Четверг. (Гал. 3, 23-4, 5; Мк. б, 30-45). “И бежали туда пешие из всех городов... и собрались к Нему”, — это в пустыню Вифсаидскую, где совершено чудное насыщение пяти тысяч пятью хлебами и двумя рыбами. Что же влекло народ к Господу? Сочувствие к Божественному. Божество Господа, сокрытое под покровом человеческого естества, являет себя в слове, деле, взоре и во всем, что видно было в Господе. Проявления Божества пробуждали сокрытое в сердце чувство Божества и чрез него влекли к Господу. Удержать такое движение никто не властен, не только сторонний, но и сам чувствующий его, потому что оно глубже и сильнее всяких других движений. То же Божественное, проявляемое потом Спасителем, влекло к Нему людей всякого языка, иже под небесем. Тоже действовалось во всей истории Церкви и действуется до сих пор. Малый след Божественного влечет к себе. Что же следует из этого повсюдного и всевременного опыта стремлений нашего духа к Божественному? То, что Божественное, что сверхъестественное, что и Божество, источник его. Это стремление лежит в основе нашего духа и составляет его природу, как это может всякий видеть из умовых, эстетических и деятельных забот наших. Но в природе не может быть лжи и обмана; следовательно, нет их и в этом стремлении к Божеству. Отсюда выходит, что Бог и Божественное есть, и что естественники, отвергающие сверхъестественное, идут против естества духа человеческого. Пятница. (Гал. 4, 8-21; Мк. б, 45-53). “Ободритесь; это Я, не бойтесь”. Вот опора упования нашего! Какая бы беда и скорбь ни была, вспомни, что Господь близ, и воодушевись мужественным терпением. Как тогда Он вдруг предстал апостолам, бедствовавшим на море, так и тебе, бедствующему, внезапно явит помощь Свою и заступление. Он везде есть и всегда готов с Своим покровом. Стань только и ты с Ним или пред Ним верою, молитвою, упованием и преданностию в волю Его святую. Произойдет сочетание духа с Господом, а отсюда уже всякое благо. Впрочем, это не то значит, чтоб уж тотчас пошло и достоинство, и слава, и честь, и тому подобное. Внешнее может оставаться как есть, а прибудет мужественное и благодушное пребывание в том порядке событий, какой Господу угодно будет определить для кого. А это и есть главное, чего искать должно всякому бедствующему. Счастье внутри, а не вне. Внутреннее же облаженствование всегда есть у того, кто в живом союзе с Господом. Суббота. (1 Кор. 4, 17-5, 5; Мф. 24, 1-13). “По причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь”. Любовь уничтожается беззакониями; чем больше грехов, тем меньше любви. Где все грехи, там не ищи любви. Стало быть, кто взыщет распространения любви и сокращения нелюбви, тот должен позаботиться об умалении грехов и сокращении области грехолюбия. Вот настоящее начало гуманности! Приняв его, надо принять и все способы, какими можно противодействовать греху. Грехи во вне — плод внутренней греховности. Внутренняя же греховность вся коренится на эгоизме с его исчадиями. Следовательно, гуманистам надо в закон себе взять такие порядки, какими подавляется эгоизм, а эгоизм сильнее всего подавляется недаванием себе воли. Не давай себе воли и скоро одолеешь эгоизм. Напротив, какие хочешь употреблять средства против эгоизма, ничего не сделаешь с ним, если будешь давать свободу воле. Отсюда следует, где ищут волюшки во всем, там ищут расширения эгоизма и иссякновения любви, ищут большего зла. А между тем, таков дух нынешнего времени — и зло растет.