Святитель Кирилл Александрийский / О поклонении и служении в Духе и истине (25)

П. Соглашаюсь. К. Итак, сказано, что от надменности и гордости должен быть свободен священнодействующий. Узнаешь ты совершенно ясно и о том, каким образом он мог бы сделать священнодействие самым законным и безукоризненным; ибо в книге Левит написано: «И сказал Господь Моисею, говоря: заповедай Аарону и сынам его: вот закон всесожжения: всесожжение пусть остается на месте сожигания на жертвеннике всю ночь до утра, и огонь жертвенника пусть горит на нем, и пусть священник оденется в льняную одежду свою, и наденет на тело свое льняное нижнее платье, и снимет пепел от всесожжения, которое сжег огонь на жертвеннике, и положит его подле жертвенника; и пусть снимет с себя одежды свои, и наденет другие одежды, и вынесет пепел вне стана на чистое место; а огонь на жертвеннике пусть горит, не угасает; и пусть священник зажигает на нем дрова каждое утро, и раскладывает на нем всесожжение, и сожигает на нем тук мирной жертвы; огонь непрестанно пусть горит на жертвеннике [и] не угасает» (Лев. 6, 8-13). Итак, непрерывен и непрекращаем совершенно огонь алтаря, и не чуждый или внешний, но получаемый с самого же алтаря, то есть свыше и с неба. И что это значит? - То, что святой алтарь наш исполнен славы Божией. В виде же огня является Божественное и неизреченное естество. Но кажется, эти слова весьма ясно указуют и на нечто таинственное. П. Что это такое, о чем ты говоришь? К. Разве мы не говорили, что Божественный алтарь, как бы в образе, есть Еммануил, чрез Которого мы приходим к Богу и Отцу, служа разумно и едва не воскуряя благоухание в добродетелях и освящение евангельского жительства? Ибо сказано: «представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, [для] разумного служения вашего» (Рим.12, 1). П. Говорили: помню. К. Так смотри, не дозволяет прекращать сошедший с неба алтарь огонь или возжигать угасший, но повелевает, чтобы был на нем постоянно и пребывал непрерывно. Засвидетельствовал же и Иоанн Креститель о Христе: «я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я — говорит,— не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым» (Ин. 1, 32 и 33). Итак, предызображаем был как бы еще в тенях, в виде огня, Дух Святой, сходящий на Христа и всегда пребывающий на Нем: ибо неусыпаем и совершенно непрекращаем огонь алтаря. А что Дух уподобляется естеству огня, в этом уверяет тебя и блаженный Креститель, говорящий народу Иудейскому: «я крещу в воде; но стоит среди вас [Некто], Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его» (Ин. 1, 26-27). И сказал: «Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Мф.3, 11; сн. Ин. 1, 33); потому что мы крещены не чувственным огнем, но Святым Духом, наподобие огня истребляющим в душах скверну. Посему и написано о Христе: «Он - как огонь расплавляющий и как щелок очищающий и сядет переплавлять и очищать серебро, …как золото» (Мал. 3, 2-3). Итак, неугасим огонь алтаря: потому что пребывает во Христе Дух Святой, хотя и по естеству присутствует в Нем, поскольку Он мыслится и есть Бог. Но закон сказал также и то, что огонь алтаря есть го собственный: ибо если Единородный и соделался человеком и, как то приличествует человечеству, называется сославшимся причастным Духа; однако же Дух есть поистине Его Дух и в Нем и собственный Ему. А если бы кто захотел смысл сего отнести и к каждому из освященных верою во Христе, так чтобы каждый из них представляем был как бы Божественным алтарем, то и такое толкование будет полезно; потому что мужам священным и посвятившим жизнь свою Христу прилично являться горячими и кипящими Духом, — и это постоянно, — не увлекаемыми мирскими удовольствиями к охлаждению, но, напротив, воспламеняющими в освящении ум к любви Божественной и желанию добродетели. Это есть способ служения словесного. Таков смысл алтаря. Присоединяет же некоторое повеление полезное и со стороны буквального смысла; именно говорит, что пепел должен быть выносим не кем-либо другим из иноплеменников или из другого колена, но чрез освященных. И замечай, как закон не дозволяет ничего из относящегося до Божественного служения считать маловажным или недостойным священнической деятельности, чтобы уступить это другому лицу не священному: потому что святое недоступно для нечистых. Да и самый Божественный алтарь неприкосновенен. И чтобы избранные для священнодействия ведали превосходство Божественного алтаря в освящении, усвояет честь и самим священнолепным облачениям: предусмотрительно не дозволяет являться вне скинии облеченными в священные одежды, дабы освященное, вращаясь среди нечистого и приемля осквернение отвне, не оскорбило чести святой скинии. Поэтому, хотя позволяет нести пепел одетым священнолепно, но когда выносят его вне скинии и удаляются от святых мест, повелевает переодеваться. Изрек же сродное таковому и устами Иезекииля; а пишет сей так: «И сказал он мне: `эта комната, которая лицом к югу,» и «которая лицом к северу», находящиеся на известных расстояниях, суть преграды святилища, в которых едят «это сыны Садока, которые …приближаются к Господу» в Святая Святых, и там положат Святая Святых, и «от жертвы за грех и жертвы за преступление»: потому что место свято. «Да не внидет» туда кто-либо кроме священников. И пусть не «исходят» сии из двора святилища «во внешний двор», дабы всегда были святы приносящие жертву, и да не прикасаются «риз» их, «в них же служат», потому что они святы, и да «облекутся в ризы ины», когда соприкасаются с народом (Иез.40, 45 и далее; 44, 19 и 29). Итак, святы и самые облачения священников и неприкосновенны для народа. Ночью и днем горит всесожигаемое: ибо непрекращаемо благоухание Христово. И самая жизнь святых, если ее разуметь под образом всесожжения, имеет непрекращаемое благовоние: потому что они благоухают Христовым благовонием, священнодействуя Богу похвалы от дел евангельского жития. П. Истинно слово. К. Итак, каков способ совершения всесожжения, это ясно из сказанного. А каков должен быть, и притом самый правильный, способ совершения жертвы (хлебного приношения), об этом повелевает, говоря: «Вот закон о приношении хлебном: сыны Аароновы должны приносить его пред Господа к жертвеннику; и пусть возьмет [священник] горстью своею из приношения хлебного и пшеничной муки и елея и весь ливан, который на жертве, и сожжет на жертвеннике: [это] приятное благоухание, в память пред Господом; а остальное из него пусть едят Аарон и сыны его; пресным должно есть его на святом месте, на дворе скинии собрания пусть едят его; не должно печь его квасным. Сие даю Я им в долю из жертв Моих. Это великая святыня, подобно как жертва за грех и жертва повинности. Все потомки Аароновы мужеского пола могут есть ее. Это вечный участок в роды ваши из жертв Господних. Все, прикасающееся к ним, освятится» (Лев. 6, 14-18). Итак, всесожигаемое означает как бы всесовершенное и всецелое посвящение избранных святых; жертва же — оную как бы отчасти святую и подчиненную Богу жизнь, точным указанием которой служит пшеничная мука, горстью священника возносимая с елеем и Ливаном: ибо жизнь, посвященная Богу, хотя бы то и отчасти, должна быть всецело благовонною и утучняемой самыми блестящими надеждами. Разве ты не признаешь благовоннейшим всякое доброе дело наше? П. Конечно признаю. К. Что же? Разве эти дела не совершаются нами с добрыми надеждами? П. Несомненно: ибо во всяком случае за ними будет следовать обетованное от Бога. К. Итак, ливан и напитанная елеем пшеничная мука указует нам на благовонную и блистательнейшую жизнь. П. Ты хорошо сказал; но какая может быть у нас жизнь как бы отчасти святая? К. Ни доходящая до вершины святолепного жительства, ни идущая стезею очень возвышенною, какова была жизнь Иоанна или святых Апостолов; ни лишенная чести вследствие того, что побеждается жизнью низшею. Разве жизнь находящихся в мире и производящих детей, если бы они решились проводить жизнь похвально, не «разделися» между Богом и миром, по слову блаженного Павла (1Кор. 7, 33)? П. Разделилась: как же иначе? К. Итак, образом жизни не вполне посвященной Богу но как бы средней и обращенной в обе стороны было частичное посвящение пшеничной муки, имеющей благовоние и веселие, о которой закон говорит, что она будет в память о принесшем ее чрез служение священническое. И мы воисти-ну приобретем памятование о себе у Бога тем, что благоухаем, делая приношения, так как Христос посредствует и приносит Богу как всецело святого, наподобие всесожжении, так и не совсем такового вследствие разделения между миром (и Богом), как бы какую жертву отчасти посвященную Богу. Затем жертва — пресная: ибо прилично было бы, чтоб всякое наше дело совершалось чисто, во славу Божию. Так и Спаситель повелел остерегаться совершать молитвы стоя среди площади, и иметь угрюмый вид во время пощения, и бе-зобразно трубить при подаянии милостыни братиям (Мф.6, 1 и далее; 5 и далее; 16 и далее); ибо это есть закваска, оскверняющая священное (жертвоприношение). Совершаемому же во славу Божию приличествует быть свободным от обвинения в человекоугодии; потому что таким образом оно будет поистине бесквасною и священною жертвой. Долею же и пищею для священников служит остаток жертвы. Всякий мужеский пол жертвы снедается в святом месте. Тем, что жертвы потребляются священниками в святом месте, соблюдается почтение к таинственнейшим словам нашим, а тем, что снедается всякий мужеский пол, превосходно указуется на то, сколь безобразное и поистине нечестивое дело — изнеженность в избранных от Бога: ибо она делает человека оскверненным, лишает его благословения духовного и являет непричастным уделяемых от Бога святым благ. Изнеженным оказался и Иуда, уклонившийся к скверностяжанию; а это произошло от помысла отнюдь не мужественного и не благородного, посему-то он остался и не вкусившим Божиих благ и совершенно непричастным дарованных святым преимуществ. П. Это так. К. Таков закон жертвы, приносимой кем-либо из сонма израильтян; иным способом установил приносить жертву от рода священного, говоря: «вот приношение от Аарона и сынов его, которое принесут они Господу в день помазания его: десятая часть ефы пшеничной муки в жертву постоянную, половина сего для утра и половина для вечера; на сковороде в елее она должна быть приготовлена; напитанную [елеем] приноси ее в кусках, как разламывается в куски приношение хлебное; приноси ее в приятное благоухание Господу; и священник, помазанный на место его из сынов его, должен совершать сие: это вечный устав Господа. Вся она должна быть сожжена; и всякое хлебное приношение от священника все да будет сожигаемо, а не съедаемо» (Лев. 6, 20-23). Усматривай, Палладий, точность закона и великую тонкость в священнолепной непоколебимости его: между тем как не повелел быть всесожигаемыми жертвам, приносимым от сонма, как не вполне святую жизнь имеющего, но разделенную как бы между Богом и миром, по справедливости выделивши и на высшем месте поставивши избранных для священнодействия, повелел жертве за них быть всесожигаемою, приносимую в жертву пшеничную муку воскурять Богу утром и вечером, то есть во весь день и во всякое время: ибо свят некоторым образом всегда и непрекращающееся имеет благовоние, очевидно духовное, из-бранный, не разделенный между Богом и миром, как некоторые, но благоприлежно и неотвлекаемо и всецело приверженный своему Владыке, и как бы восклицая: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2, 19-20). Десятая часть меры ефы пшеничной муки есть знамение жизни, благоухающей Богу во всякое время. Но «на сковороде», сказано, а также и «напитанную [елеем] приноси ее в кусках»; сковородою, как я думаю, загадочно указуется нам на болезнование, смешением с елеем — на изобилие в радости, а тем, что «в кусках», — как бы на нежность и удобосокрушаемость сердца святых: потому что во всяком случае жизнь вполне и всецело святую сопровождают перенесение трудов, изобилие в надежде на Бога и полная удобосокрушаемость. Менее всего приличествует ей несокрушимость, ибо написано: «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс.50, 19). Но «ожесте аки камень и аки наковальня не подвижна» сердце диавола: так говорит Священное Писание (Иов.41, 15). И этот закон простирается навсегда, исполняемый преемством священнодействующих: ибо должно следовать похвальным деяниям предков и являться подражателями славы отцов, идя по следам служения оных и принося Богу приятнейшее благоухание, не раздельно, а всецело. Это, думаю, значит изречение: «всяка жертва жреческа всесожженна да будет». П. Итак, мы должны приносить себя самих и посвящать Богу в воню благоухания, следуя жизни святых и подражая их священнодействиям, очевидно духовным. К. Совершенно так, Палладий. Но что очиститься от скверны и избежать греха не иначе возможно было бы для кого бы то ни было, как только чрез Христа, в Котором и чрез Которого всякое очищение, так как Он претерпел за нас спасительное заклание, об этом всякий узнает, и притом немедленно, из соседственного с тем и сопряженного с ним законоположения. Оно таково: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи Аарону и сынам его: вот закон о жертве за грех: жертва за грех должна быть заколаема пред Господом на том месте, где заколается всесожжение; это великая святыня; священник, совершающий жертву за грех, должен есть ее; она должна быть съедаема на святом месте, на дворе скинии собрания; все, что прикоснется к мясу ее, освятится; и если кровью ее обрызгана будет одежда, то обрызганное омой на святом месте; глиняный сосуд, в котором она варилась, должно разбить; если же она варилась в медном сосуде, то должно его вычистить и вымыть водою; весь мужеский пол священнического рода может есть ее: это великая святыня» (Лев. 6, 24-29). Итак, жертва за грех есть не иное что как Еммануил, Который есть истинный «Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира» (Ин. 1, 29). Закалается же на месте всесожжения: ибо не отчасти и не как мы свят Христос, потому что Он «не сделал никакого греха» (1 Пет. 2, 22), но весь благоуханен и священ и есть податель освящения для всех других: ибо хотя Он и «со беззаконными вменися» (Ис.53,12) и смотрительно сопричислен был к осужденным, однако же Отец знал, что свята и священна смерть Сына. Посему и говорит: «на том месте, где заколается всесожжение; это великая святыня» (Лев. 6, 25). Сын есть как Бог богов, так и Святой святых, Сам освящающий всю тварь Своим Духом, поколику родился от Отца и есть истинно Бог. «Должен есть» жертву, сказано далее, «священник, совершающий жертву» (6, 26): ибо каждый, думаю, из возведенных на священное служение соберет плоды трудов своих и пожнет воздаяние за свое служение. И остаток жертвы снедается в святых местах, в притворе святой скинии (ср. 6, 16): потому что в церквах совершаются таинства и в них избранный род удостаивается святой трапезы. И место, на котором священствует законный священник, должно быть свято. Затем жертва освящает прикасающегося к ней и окропление крови (ср. 6, 27): ибо мы приступаем к святым тайнам не ради чего-либо другого, как для того, чтобы причаститься святого Христа посредством неизреченной и духовной жертвы. Очищаются, кроме того, и служащие для жертв сосуды, чтобы не послужило чему-нибудь другому и не употребляемо было на нужды человеческие то, что послужило святыне. И этот закон наблюдается и сохраняется в церквах. А что мужающимся прилично быть благословляемыми, и это опять уяснит закон, сказав: «весь мужеский пол священнического рода может есть ее» (6, 29). П. Речь ясна. К. Законополагает, кроме того, и о том, каким способом может быть правильно совершаема жертва, разумею за грех, и какие части ее могут быть снедаемы служащими, а какие, напротив, избираются в воню благоухания; ибо написано так: «а всякая, — сказано, — жертва за грех, от которой кровь вносится в скинию собрания для очищения во святилище, не должна быть съедаема; ее должно сожигать на огне. Вот закон о жертве повинности: это великая святыня; жертву повинности должно заколать на том месте, где заколается всесожжение, и кровью ее кропить на жертвенник со всех сторон; [приносящий] должен представить из нее весь тук, курдюк и тук, покрывающий внутренности, и обе почки и тук, который на них, который на стегнах, и сальник, который на печени; с почками пусть он отделит сие; и сожжет сие священник на жертвеннике в жертву Господу: это жертва повинности. Весь мужеский пол священнического рода может есть ее; на святом месте должно есть ее: это великая святыня. Как о жертве за грех, так и о жертве повинности закон один: она принадлежит священнику, который очищает посредством ее» (Лев. 6, 30 — 7, 1-7). Запрещает употреблять в пищу внутренности (утробу) жертв. Одному Богу, сказано, они должны быть посвящаемы и Ему приносимы; ибо это, думаю, означает изречение: «огнем да сожгутся», то есть должны быть отделены для посвящения одному Божественному и все превосходящему естеству, образом Которого служит огонь. Когда же приносится в жертву овен преступления, то кровь проливается у подножия (стояла) алтаря: ибо свята и священна, равно как и благоуханна смерть Христова. Возносятся внутренности, тук (жир), почки и лопасти (препонка) печени. Это, я думаю, как и раньше говорил, служит образом добродетели не единой, но как бы в виде многих: ибо весьма много видов добродетели. Итак, мы оправданы во Христе, претерпевшем за нас смерть и принесшем Себя Самого «Богу, в благоухание приятное» и Отцу (Еф.5 2). А что мы не безвозмездно будем служить Богу, это уясняет, тотчас же и кряду говоря: «И когда священник приносит чью-нибудь жертву всесожжения, кожа от [жертвы] всесожжения, которое он приносит, принадлежит священнику; и всякое приношение хлебное, которое печено в печи, и всякое приготовленное в горшке или на сковороде, принадлежит священнику, приносящему его; и всякое приношение хлебное, смешанное с елеем и сухое, принадлежит всем сынам Аароновым, как одному, так и другому» (Лев. 7, 8-10). Сохраняется в церквах и сей закон, и предписывает равенство между священнодействую-щими, разделяя каждому без различия дары бескровной жертвы. И зная это, Павел пишет: «Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища?», от алтаря жить (1Кор. 9, 13-14). И приносящие жертвы «не участники ли жертвенника», как он же опять говорит в другом месте (10, 18). П. Это так. К. Благоустрояет также и жертву хваления и дает заповедь о том, как она должна быть совершаема, говоря: «Вот закон о жертве мирной, которую приносят Господу: если кто в благодарность приносит ее, то при жертве благодарности он должен принести пресные хлебы, смешанные с елеем, и пресные лепешки, помазанные елеем, и пшеничную муку, напитанную [елеем], хлебы, смешанные с елеем; кроме лепешек пусть он приносит в приношение свое квасный хлеб, при мирной жертве благодарной; одно что-нибудь из всего приношения своего пусть принесет он в возношение Господу: это принадлежит священнику, кропящему кровью мирной жертвы; мясо мирной жертвы благодарности должно съесть в день приношения ее, не должно оставлять от него до утра» (Лев. 7, 11-15). Повелел совершать жертву хваления на хлебах квасных, хотя ясно и очевидно высказал в другом месте: «Никакого приношения хлебного, которое приносите Господу, не делайте квасного, ибо ни квасного, ни меду не должны вы сожигать в жертву Господу; как приношение начатков приносите их Господу, а на жертвенник не должно возносить их в приятное благоухание» (2, 11-12). Не считаешь ли ты, Палладий, полезным полюбопытствовать об этом? П. И очень. К. Итак, скажем, сколько возможно тщательно исследуя и идя стезею сокровенною, какой вид домостроительства будет заключаться в этом. И божественный Давид, бряцая на духовной лире, вполне согласно с законом говорит: «чашу спасения прииму, и имя Господне призову» (Пс.115, 4), чашею спасения очевидно называя жертву хваления. Приносим и мы хваление, собираясь во множестве в церквах, в единстве духа и как бы в очном теле и в одной душе, верою; ибо написано: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян.4, 32). Совершаем также славословия часто и уединяясь каждый в доме, днем и ночью; и это дело обычно для людей честных. Разве не правду я говорю? П. Как же нет? К. Но в церквах ли всенародно приносится нами жертва, в других ли местах совершается, поодиночке ли или между двумя, тремя и большим числом лиц, безразлично предстояние привыкших песнословить и для сего сошедшихся: ибо вместе с очищенными уже чрез святое крещение возносит жертву сию и еще оглашаемый; но вместе с совершенными вознесши хвалу, от более таинственного еще удаляет-ся и от жертвы Христовой устраняется. Поэтому прекрасно закон предвозвещал домостроительство и повелел совершать жертву хваления на квасных хлебах и на бесквасных печеньях (опресноках). Каждое из поименованного, как я думаю, означает вид жизни: хлеб квашеный будет служить образом жития и жизни, еще не очищенной святым крещением и не совсем освобожденной от мирской нечистоты; бесквасное же печенье — уже очищенной во Христе чрез веру, — жизни, говорю, совершенных, к которым и божественный Павел возглашал, говоря: «Посему станем праздновать не со старою закваскою, не с закваскою порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины» (1Кор. 5, 8). И еще: «Итак очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны» (5, 7). П. Ты превосходно сказал. К. А пшеничная мука затем, еще не приведенная к единению, как, например, с хлебом или печеньем, но как бы остающаяся еще в крупинках, указует на похвалу приносящих ее как бы на каждый раз особо и поодиночке: ибо мы приятны Богу, совершая славословия и в частности каждый, и все во множестве, как один. Возливается же на жертву хваления елей, означая радость совершаемого и то, что для обыкших приносить ее во всяком случае и всячески последует помилование от Бога. «Принеси, — сказано, — в жертву Богу хвалу и воздай Всевышнему обеты твои, и призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня'» (Пс.49, 14-15) Пишет также негде и ученик Христов: «Злостраждет ли кто из вас, пусть молится. Весел ли кто, пусть поет псалмы» (Иак.5, 13). Итак, ясно повелел, чтобы жертва хваления совершаема была на хлебах квашеных и бесквасных печеньях, и еще в крупинках пшеничной муки; когда же все это поодиночке было принесено от каждого и мука пшеничная, сколько ее могло быть в одной горсти, и когда заклана была овца, и внутренности воскурены по закону, а остальное отдано в пищу поставленным на священнодействие, чем закон являл не бес-прибыточным священство, тогда присоединяет к сему еще повеление, говоря: «должно съесть в день приношения ее, не должно оставлять от него до утра» (Лев. 7, 15). Чрез сие можно легко понять следующее: когда пройдет это время и век настоящий минет как день, тогда у нас измышлен будет другой способ славословия помимо тех, которые мы знаем. Как освобожденные от владычества фараонова в подзаконное время, радуясь, говорили: «Пою Господу, ибо Он высоко превознесся; коня и всадника его ввергнул в море» (Исх. 15, 1 и 21), а некоторые из святых, созерцая наперед в духе несравненно более светлые и превосходные дела пришествия Спасителя нашего, восклицали: «Воспойте Господу новую песнь» (Пс.97, 1); и песнь эта была: «Восшел Бог при восклицаниях» (46, 6), пленив ад и сказав «сказать узникам: `выходите', и тем, которые во тьме: `покажитесь'» (Ис. 49, 9): таким же, думаю, образом, когда упразднится смерть и грех совсем разрешится, будет приличествующий времени и способ хваления: ибо мы за большее будем воспевать и, обогатившись превосходящими ум и слово благами, светлейшими похвалами увенчаем вместе с Богом и Отцом Подателя нам всех благ Христа. «Хотя и пророчества, — сказано,— прекратятся, … и знание упразднится»: и ныне «Ибо мы отчасти знаем, когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится» (1Кор. 13, 8-10). Также и Сам Христос негде сказал: «Доселе Я говорил вам притчами; но наступает время, когда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце» (Ин. 16, 25). Итак, поелику в нас будет по времени знание совершеннейшее, то мы возвышеннее, нежели ныне, и воспевать будем.