- 05.11.2013
- 945 Просмотров
- Обсудить
Как мало внимания уделяет немецкий стиль благозвучию и слуху, это видно
из того факта, что именно наши выдающиеся музыканты пишут плохо. Немец не
читает вслух, он читает не для уха, а только глазами: он прячет при этом
свои уши в ящик. Античный человек, если он читал - это случалось довольно
редко, - то читал себе вслух, и притом громким голосом; если кто-нибудь
читал тихо, то этому удивлялись и втайне спрашивали себя о причинах. Громким
голосом - это значит со всеми повышениями, изгибами, переходами тона и
изменениями темпа, которыми наслаждалась античная публика. Тогда законы
письменного стиля были те же, что и законы стиля ораторского; законы же
последнего зависели частично от изумительного развития, от утонченных
потребностей уха и гортани, частично от силы, крепости и мощи античных
легких. В глазах древних период есть прежде всего физиологическое целое,
поскольку его нужно произносить одним духом. Такие периоды, какие
встречаются у Демосфена и Цицерона, с двумя повышениями и двумя понижениями
- и все это не переводя духа, - доставляли наслаждение древним людям,
которые по собственной выучке умели ценить в этом талант, умели ценить
редкое искусство и трудность произнесения таких периодов, - мы собственно не
имеем права на длинные периоды, мы, современные люди, мы, страдающие одышкой
во всех смыслах! Ведь все эти древние были сами дилетантами в ораторском
искусстве, следовательно, знатоками, следовательно, критиками, - этим они
заставляли своих ораторов доходить до крайних пределов совершенства; вроде
того, как в прошлом столетии, когда все итальянцы и итальянки умели петь,
виртуозность вокального искусства (а вместе с тем и искусство мелодики - )
достигала у них кульминации. В Германии же (до самого недавнего времени,
когда нечто вроде трибунного красноречия стало довольно робко и неуклюже
распускать свои молодые крылья) был собственно только один род публичного и
мало-мальски художественного ораторства: он раздавался с церковной кафедры.
Только проповедник и знал в Германии, какое значение имеет каждый слог,
каждое слово, насколько фраза бьет, прыгает, низвергается, течет,
изливается, только в его слухе и обитала совесть, довольно часто нечистая
совесть: ибо есть слишком достаточно причин, в силу которых именно немец
редко, почти всегда слишком поздно научается искусству хорошо говорить.
Шедевром немецкой прозы является поэтому, как и следовало ожидать, шедевр
величайшего немецкого проповедника: Библия была до сих пор лучшей немецкой
книгой. По сравнению с Библией Лютера почти все остальное есть только
"литература" - нечто, выросшее не в Германии, а потому не вросшее и не
врастающее в немецкие сердца, как вросла в них Библия.
Теги
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.