Меню
Назад » »

Жоашен дю Белле (3)

 Из сборника "СНОВИДЕНИЯ"

    I

Я спал уже. Передо мной Последние мелькали лики, Мешались в общий гул языки, Когда явился Демон мой. Сидел он над большой рекой, Несущей солнечные блики, Меня по имени окликнул И все вокруг обвел рукой. Гляди: здесь все, как в речке этой, Игра космического света И отражение божества. И потому из блесток мира Не сотвори себе кумира, Но чти заветные слова.

    VI

Мне снился снов кровавый ряд: С детьми в укрытии волчица - Их учит с жертвою возиться И лижет с головы до пят... Потом в компании волчат Она к глухому стаду мчится - Ворвались черной вереницей И овцы павшие кричат... Потом охотники сторицей Их обложили - не пробиться - Ножи и копия у всех... Удары, тысячи проклятий. И на плетне худой заплатой Лишенный жизни волчий мех...

    VII

Мне память сон орла хранит. Он напрягает крыльев створы И поднимается в просторы, Где страшный свет один горит, Где в вышине лишь Бог разлит, Не знающий чужого взора. Сгорев, он пал в родные горы И там впечатались в гранит Не клочья опаленной плоти - Глаза, ослепшие в полете От лицезрения божества. И выползла из их чекана, Как дым струей, как червь из раны, Подруга мудрости сова.

    XIV

От стольких призраков в тоске Заснул я снова и вдругоряд Приснился мне огромный город, Столпотворенье на реке. Дворцы вблизи и вдалеке Предстали мысленному взору. Его вершины с небом спорят, Но он построен на песке. И ветер вдруг подул в потемках, Принес тревожную поземку И разражается гроза. И все: дома, дворцы, курганы - Сметает грозным ураганом И вновь смежаются глаза. Из сборника "ЖАЛОБЫ"

    I

К земле не опускаю глаз, Не возвожу их к небосводу: Меня не манит Суть Природы И не зовет Вселенский Глас. Не повторяю темных фраз И не слагаю громкой оды, Но исхожу из обихода: Пишу, как есть все, без прикрас, И каждый день несу в сонеты Свои дела, мечты, секреты - Они мои секретари. Богатством их наряд не пышет И говорят они, как пишут Газеты и календари.

    II

Поэт, проворнее меня, Готов в погоне за наградой Скакать чрез горы и преграды, Пегаса шпорами тесня. А я любимого коня Пасу у городской ограды И ногти не грызу с досады, Не морщу лоб, весь мир кляня. Пусть то, что я пишу без позы: Стихи ли то иль в рифмах проза - Свободно ходит по строкам. А тот, кто важен не по росту, Кто думает, что это просто, Пускай он так напишет сам.

    IV

Гомер давно уж читан не был. Пылится на столе Гораций, Петрарка, покоритель граций, И друг Ронсар, любимец неба. Поэты на турнирах Феба Стремятся с ними поравняться, А мне не надо изощряться: Прошу у Муз не славы - хлеба. Мой дом и невысок и тесен - Довольно мне для грустных песен Того, что сердце подсказало. И пусть другие чтут кумиров, Хлопочут о бессмертье лиры И воздвигают пьедесталы.

    V

Влюбленный о любви поет, Честолюбивый ищет славы, Придворный щеголь льстит лукаво И умножает тем доход. Ученый нам преподает, Святоша исправляет нравы, Богач рифмует для забавы, Гуляка всех за стол зовет. Придира вас на слове ловит И тонко в адрес ваш злословит, Храбрец грозит пером врагу. Все темы по плечу поэтам. Лишь я несчастен и об этом Единственно писать могу.

    VI

Я был, мне помнится, упрям, Гордился стихотворным даром И в поэтическом угаре, Уподоблял себя богам, Когда ко мне по вечерам Являлись Музы в парке старом. Но где теперь тот холод с жаром, Восторг с презреньем пополам? Я словно побывал в холопах. Мне сердце тысячи поклепов Сомнений и обид грызут. Мне безразличен дар мой божий И будущий читатель тоже И Музы от меня бегут...

    VII

Как я тогда гордился тем, Что знает двор меня презренный, Что Маргарите несравненной Приятен слог моих поэм. Тогда, не скованный ничем, Я улетал от жизни бренной К поэтам, жителям Вселенной, И те со мной делились всем. А нынче, как пророк в опале, Кому в доверье отказали, Стою столбом - без слов, без чувств. Нет вдохновенья без признанья И нет любви на расстоянье... Молва - кормилица искусств.

    IX

О, Родина! Твой сын по праву, Твой баловень, с недавних лет Ищу тебя, как странник след, Утерянный в тени дубравы. Я с детства был тебе по нраву. Так отчего ж, когда я сед, Ты отвернулась? - Мне в ответ Лишь ветер сотрясает травы. Стою один среди волков И непонятен им мой зов, А я взываю о пощаде. Твои ягнята все в чести, Не страшно им, как мне, брести И нет овцы паршивой в стаде!

    Х

Три года пробыв на чужбине, Устав смиряться всякий миг И проклинать чужой язык, Пишу я книгу на латыни. Не предал я былой святыни, Но храм чужой умом постиг, К иному роднику приник, Ищу глотка воды в пустыне. Нас всех здесь эта участь ждет. Овидий, сосланный, и тот Учился готскому наречью. На здешних берегах, Ронсар, И твой ненужен будет дар И бесполезно красноречье.

    XI

Хотя стихам никто не рад, Хоть время нынче не для Музы, Хоть двор не ищет с ней союза И безразличен к ней солдат; Хоть стих в кубышке не хранят И не заплатишь им французу, Хоть для иных талант - обуза И те, кто поумней, спешат С ним рассчитаться поскорее, Хоть с Музой не разбогатеешь, А поведешься с нищетой, Я не бросаю ей служенье. Стихи - одно мое спасенье. Который год уже? Шестой.

    XII

Увидев в Риме жизнь мою, Моих забот дурную прозу, Спросил ты, став на миг серьезен, Как это я еще пою. Я не пою - я слезы лью Или, верней, пою сквозь слезы. Я навеваю рифмой грезы И забываю боль свою. Поет так каторжник на веслах, За плугом - пахарь низкорослый И за станком - мастеровой. В походе так поет наемник, Моряк бездомный и паломник, Что вспомнил вдруг очаг родной.

    XIII

Теперь я все ему забыл, Хоть мне он юность искалечил - Ненужный подвиг красноречья, Недужный стихотворный пыл. Я потому его простил, Что словно дух противоречья, Теперь он душу мою лечит И мне спокойствие внушил. Стихи, мой крест в былую пору, Мне стали с возрастом опорой И я причислил их к друзьям. Что буйством было, благом стало, Что юность жгло, согреет старость - Перестоялся яд в бальзам.

    XV

Узнать хотел, как я живу? С утра уж думаю в постели, Что кредиторы подоспели, На помощь хитрости зову: Иду, бегу, подметки рву, Ищу банкира, на неделю Беру в займы - все время в деле И все бездельником слыву. Несут счета, записки, вести, Что надо быть в таком-то месте, И рвут на части за грехи: Кто плачет, кто читает гимны. Скажи, пожалуйста, хоть ты мне: Когда же я пишу стихи?

    XVIII

Мой друг, поверишь мне с трудом: Один, без спутницы, старея, Терплю хозяйские затеи - Его слуга и мажордом. Ты скажешь мне: "Откуда гром? Чтоб дю Белле носил ливрею? Приму за правду я скорее, Что подружился волк с тельцом". Причина, как всегда, едина: Меня стихи влекут в пучину - Они мой крест и кабала. А ты воскликнешь: "Обойдется! Дай отдохнуть и иноходцу. Нужны Пегасу удила!"

    XXIV

Как прав ты был тогда, Баиф, Когда взамен Фортуны хмурой Ты предпочел служить Амуру, Оковы тяжкие разбив. Теперь ты сам себе калиф. Живешь беспечно, строишь куры, Твоя забота - шуры-муры, В любви - прилив, потом отлив. Живешь, поди, не хуже принца. А я в глупейшей из провинций Влачу пустейшее житье. Труды, забота, скука, пени - Вот то, чего за все терпенье Я удостоен от нее.

    XXVI

Неладен будь тот час и день, Что мне в подушку нашептали Оставить за чужою далью Моих холмов родную сень. И странно - все, кому не лень, Меня о том предупреждали И звезды свыше подтверждали: Там Марс входил в Сатурна тень. Но все иначе обернулось. Нога, я помню, подвернулась, Едва ступил я на порог. В другой бы раз, из суеверья, Я б повернулся, хлопнул дверью - Но, видно, мною правил рок...

    XXVII

Не жадность, не иной порок, Не зов любви, не дух мятежный Меня согнал с постели нежной И вывел за родной порог. Другой, неотвратимый рок Меня повлек за гребень снежный, Чтоб здесь, в Италии небрежной, Я отбывал свой третий срок. Меня позвал дворец воздушный, Святое рабство простодушных - Обета данного печать. Меня погнало чувство долга, Которое я буду долго Недобрым словом поминать.

    XXVIII

Когда пришел последний миг Прощания под отчим кровом, Ты мне сказал: "Вернись здоровым, Каким я здесь к тебе привык". Лаэ, здоров я, но мой лик Морщины бороздят сурово И яд раскаянья глухого Давно уж в сердце мне проник. Душой болею, а не телом, Ее забота одолела И мысль о глупости моей: Гонясь за призраком пернатым, Оставил я свои пенаты, Достаток, гордость и друзей.

    XXIX

Противен юный домосед, Кого пугает выход каждый, Кто покидает дом однажды, Когда пути другого нет. Но хуже муж преклонных лет, Что, обуян дорожной жаждой, Бежит от собственных сограждан, Пересекая целый свет. Один, по воле иль незнанью, Себя приговорил к изгнанью, Другой упек себя в тюрьму. Сравню я одного с улиткой, Другого - с саранчою прыткой. Обоим счастье - по уму.

    XXX

Кто мог полжизни провести Под небом чуждым без потери И кочевать от двери к двери, Нигде не будучи в чести, Кто может позабыть в пути Любовь родных и их примеры, Кто путешествует без веры Когда-нибудь в свой дом войти, Тот никогда не видел детства, Того кормила в малолетстве Тигрица молоком. И то: И зверь, прирученный в неволе, С тоской глядит на лес и поле - В плену не радостен никто.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar