Владимир Сергеевич Соловьев (82) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

946 Просмотров

Такое возрастание, развитие и совершенствование церковных форм нисколько не исключает неизменного основания Церкви, не только самой по себе, но и в видимом её явлении. Ибо, во-первых, как бы ни видоизменялись и ни усложнялись формы иерархии, формулы исповедания веры и обряды совершения таинств, но никогда не было так, чтобы в Церкви вовсе не существовало правильной иерархии, истинного исповедания веры и настоящих таинств, а, во-вторых, все видоизменения и усложнения в этих трёх областях не упраздняли, а, напротив, сохраняли и утверждали прежнее, будучи лишь его большим раскрытием. Так, например, рукополо-[392]жение священников епископами не противоречило апостольскому рукоположению и не упраздняло его, а, напротив, от него же исходило и им держалось, было лишь необходимым применением того же самого безусловного и божественного начала иерархии к более сложному составу Церкви; символы никейский и константинопольский не противоречили исповеданию апостола Петра и не упраздняли его, а были лишь его более полным раскрытием и т. д. В росте дерева корень не упраздняется стволом, а, напротив, питается и сохраняется им, так же, как и сам его сохраняет и питает; точно так же и ствол не упраздняется ветвями, листьями, цветами и т. д., но всё это вместе своею целостью образует одно совершенное растение, живущее не сменою, а взаимо-сохранением своих частей. Так и для видимой Церкви истинное положение состоит не в том, чтобы в ней ничего нового не являлось, а в том, чтобы в ней появляющееся новое не противоречило старому и не разрушало, а утверждало и раскрывало его.

Церковь всегда шла правым путём иерархического преемства, но этот путь может для неё расширяться; Церковь всегда содержала истину в исповедании веры, но эта истина может с течением времени находить себе более точные и полные выражения; наконец, Церковь всегда обладала жизнью Христовою в таинствах, но эта жизнь может полнее восприниматься и далее проводиться. Как по учению ап. Павла в совместимости единой Церкви, в объеме единого тела Христова, один и тот же присущий и действующий в нём Дух Божий не одинаково действует во всех его членах, но изменяет своё действие, сообразно свойству и назначению каждого члена, точно также и в преемстве времён и поколений один и тот же вечно пребывающий в Церкви Дух Божий в различной степени и различными способами раскрывает своё присутствие сообразно историческому положению и призванию каждой эпохи и поколения. Итак, если непременное условие церковности есть то, чтобы ничто новое не противоречило старому, то это не во имя того, что оно старо, а во имя того, что оно есть произведение и выражение того же самого Духа Божия, который непрерывно действует в Церкви и который не может себе противоречить.

Отсюда же легко нам видеть, что собственно в Церкви есть божественное и неизменное. Мы принимаем и почитаем преданное в Церкви не потому только, что оно предано — ибо бывают [393] и худые предания, — а потому что признаём в преданном не произведение известного только времени, места или каких-либо лиц, а произведение того Духа Божия, который нераздельно всегда и везде присутствует и всё наполняет, который и в нас самих свидетельствует о том, что некогда Им же создано в древней Церкви, так что мы выраженную прежде, но всегда единую истину познаём благодатною силою того же самого Духа, который её тогда выразил. Поэтому всякая форма и всякое постановление, хотя бы и выраженное в известное время и чрез известных лиц, но если эти лица действовали при этом не от себя и не в своё имя, а от всей и во имя всей Церкви прошедшей, настоящей и будущей, видимой и невидимой, — такая форма и такое их постановление по вере нашей исходит от присущего и действующего во всей Церкви Духа Христова и должно быть поэтому признано святым и неизменным, как поистине исходящее не от каких-нибудь частей Церкви по месту и времени, не от отдельных членов её в их частности и отдельности, а от всей Церкви Божией в её нераздельном единстве и целости, как вмещающей всю полноту божественной благодати.

Итак, отличительный признак божественности в Церкви есть внутренняя всецелость и кафоличность её пути, её истины, её жизни: всецелость не в смысле арифметической и механической совокупности всех частей и членов, каковая внешняя совокупность ни в каком данном моменте не имеет действительного существования, а в смысле мистической (сверхсознательной) связи и духовного нравственного общения всех частей и членов Церкви между собою и с общим Божественным Главою. При этом явными органами этой связи и этого общения в видимой Церкви в каждом моменте её существования могут являться единичные лица или собрания немногих лиц, на которых, в силу внутренней связи всего живого тела Церкви и всеобщего взаимного доверия, может быть перенесена и в них сосредоточена мысль и воля всех. Эта воля именно силою такого самоотвержения и такой безличности привлекает действие божественного Духа, Он же и чрез немногих открывает благодать, тайно присущую всем; так что истинная кафоличность обусловлена не полнотою числа чрез внешнее собирание отдельных единиц, а полнотою духовной целости чрез отвержение всякого самолюбия и обособления в каждой единице. Бо-[394]жественно в Церкви всё то, что имеет вселенский или кафолический характер, а имеет этот характер всё то, в чём нет самолюбия и обособления — личного, народного, местного и всякого другого.

Кафоличен и божествен иерархический путь Церкви, ибо по нему ни один из посредников и органов благодати не имеет своего звания как личной своей привилегии, отделяющей его от других, но все они получают священное преимущество из единого и для всех общего источника святости — Христа, чрез единообразие и непрерывное преемство, в силу коего не они отделяются от всех, а все чрез их служение видимо соединяются с божественным основанием целого здания Церкви. Всякий человек имеет, в силу воплощения Христова, возможность соединиться с Божеством, но для того, чтобы эта возможность быть сынами Божиими стала действительностью, необходимо прежде отречься от существующей уже противобожеской (греховной) действительности человека, корень которой состоит в эгоизме или самости, т. е. именно в усилии поставить и утвердить себя вне Бога и против Бога; следовательно, человек, желающий действительного воссоединения с Божеством, прежде всего должен отказаться от своего самоутверждения, он должен признать, что в Нём источник добра, истины и жизни, и ни в каком случае не должен говорить и действовать из-за себя и во имя своё, чтобы не заслонять божественной благодати своим себялюбивым посредством. Но именно иерархический строй Церкви и только он устраняет и делает невозможным всякое себялюбивое и самовольное посредство между Богом и творением, ибо в этом иерархическом строе (и только в нём одном) никто сам собою или в своей отдельности не получает благодати Божией, но каждый имеет её лишь от божественного целого чрез других, также не собою её приявших. Так все миряне не сами собою, а чрез священника принимают благодать, но и священник не собою священнодействует, а в силу посвящения от епископа; епископ же не сам собою даёт и не от человеческого произвола берёт своё святительское полномочие, но посредством старших епископов последовательным преемством получает его чрез апостолов от самого Христа, которого Бог-Отец освятил и послал в мир для нашего спасения и который Сам творил волю не Свою, но пославшего Его. Итак, в этой [395] чудной цепи благодатного действия нет ни одного звена, запятнанного человеческим самоутверждением, в этом великом обществе нет ни одного деятеля от Божественного Главы его и до последнего священнослужителя, нет ни одного деятеля, который сам бы о себе свидетельствовал или сам бы поставлял себя в проводники благодати и свидетели истины. Поэтому, каковы бы то ни были человеческие дела какого-нибудь иерарха (или целого ряда иерархов), и хотя бы он в своём личном характере обнаруживал высочайшую степень гордости и высокомерия, святительское его служение всё-таки основано на смирении и самоотвержении, ибо не он себя поставил в иерархи, не во имя себя действует и не своё проповедует. Напротив, все основатели и учители отделившихся от Церкви сект, хотя бы иные из них по личному характеру и были люди смиренные, но служение их основано на самоутверждении и гордости, ибо они сами о себе свидетельствуют, своё делают и проповедуют. Иерархия же церковная не по делам своих членов, а по совершенству своего начала, по чистоте и целости своей кафолической формы, свята, непорочна и божественна.

Кафолична и божественна истина церковная в соборном исповедании веры не потому, чтобы оно выражало окончательно всю полноту боговедения и не потому также, чтобы оно утверждалось на собирательном мнении всех членов Церкви, а потому, что, во-первых, со стороны своего предмета это исповедание, и не открывая всех частностей божественной истины, представляет такие существенные черты её, которые внутренне связаны со всем остальным и, следовательно, заключают в себе подразумевательно всецелую истину, и, во-вторых, со стороны своего происхождения это исповедание утверждено людьми, бывшими истинными представителями целой вселенской Церкви в том смысле, что они имели в виду не свои личные или чьи-либо частные мнения, как такие, а то учение, которого всегда и везде твёрдо, хотя бы и не вполне отчётливо, держалась вся Церковь; они хотели определить не своё (своей партии, местности, своего времени) учение, а кафолическое богопреданное учение. Отцы вселенских соборов, каковы бы ни были личные их свойства и как бы они себя ни вели в других отношениях, при определении догматов веры действовали не от себя, а от всецелости церковной, в ней нее Бог пребывает, и верующий в это пребывание не может отвергать в таковых определениях подлин-[396]ного откровения Христовой истины наитием Духа Святого. О таком именно характере вселенских соборов фактически свидетельствует вся их история. Вместе с тем не трудно было бы показать и уже отчасти было показываемо и с богословской, и с философской стороны, что утверждавшиеся на семи вселенских соборах (т. е. до разделения Востока и Запада) догматы, именно: единосущие Слова и Духа Святого с Богом Отцом (I и II вселенские соборы), единство Богочеловеческой личности в Христе (III и V соборы), два естества в одном лице Его (IV собор), две воли и два действия в Христе (VI собор) и, наконец, святость телесного человеческого образа, воспринятого Христом (VII вселенский собор), — все эти догматы составляют и по разуму (логически) единственно правильное раскрытие и определение христианской истины, тогда как те еретические об этих предметах мнения, против которых созывались соборы и которые на этих сборах осуждены, подрывали самые основания христианства. Так что заявленное на соборах фактически самосознание Церкви допускает и полное логическое оправдание, и засвидетельствованная соборами вселенская истина была не только истиной христианской веры, но и истиной христианского разума. Вселенский собор не в полночисленности состоит; ибо если б даже гораздо большее чем на всех вселенских соборах сошлось собрание представителей всех церквей со всего мира, но если бы каждый из них нёс с собою и старался бы выразить только своё личное мнение или человеческие мнения и желания представляемых им обществ, то такое собрание не было бы вселенским собором, и его определения не были бы божественными догматами. Божественные же догматы возвещаются в Церкви тогда только, когда представители (сколько бы их в этом случае не было), отлагая всякие человеческие мнения свои и чужие, заботятся и ревнуют лишь о выяснении Христовой истины, заложенной в Церкви благодатию сошедшего на неё Св. Духа. Добровольным и сознательным отвержением всего человеческого — временного, местного и личного во имя вечного и неизменного, кафолического начала царствия Божия, представители Церкви вызывают новое обнаружение этого начала и, возбуждая в себе рост божественного семени, привлекают новое действие того же Святого Духа, который и говорит тогда их устами, как органами всего кафоличества.

Кафолично церковное исповедание ещё и потому, что содержит [397] в себе такие истины, которые одинаково значительны и важны для всех людей — учёных и невежд, простых и образованных, ибо эти истины говорят всему человеку и определяют судьбу всего человечества, а не относятся только к мышлению ума или к какой-нибудь отдельной познавательной способности. Бог — вседержитель, Христос — спаситель и Его Богочеловеческий подвиг, животворящий Дух Божий и Его действие в единой вселенской Церкви чрез крещение и другие таинства, наконец, воскресение мертвых и жизнь будущего века — все эти догматы, в силу их глубочайшего смысла и совершенной разумности — могут быть развиты в самую полную философскую систему, и, однако же, они не суть отвлечённо-теоретические умозрения, а жизненные и практические истины, всякому доступные, всем указывающие один путь спасения и прямой вход в царствие Божие.

Кафолична и божественна мистическая жизнь Церкви в святых таинствах, потому что эти таинства, хотя бы совершаемые в известном случае над одним человеком, по назначению своему никогда не останавливаются на преходящем человеческом явлении, на отдельном существовании каждого лица, на том ложном положении обособленности и отъединения, в котором находится природный человек, — но имеют своею целью именно вывести человека из этого ложного положения, действительно, духовно-физически связать его со всеми и чрез то восстановить всецелостъ истинной жизни в Боге. Таково свойство всех таинств вообще и каждого в особенности.

Кафолично и божественно таинство крещения, ибо, невидимо очищая природного человека от скрытой, но несомненно ему присущей заразы первородного греха, в самом начале отделяющей его от единства божественной жизни, оно даёт ему возможность снова войти в состав всемирного тела Божия.

Кафолично и божественно таинство миропомазания, ибо освящая всё духовно-телесное образование человека, как крайнюю форму Духа Святого, оно предназначает его во всём этом составе на служение не личным его духовным целям, а всеобщему делу Божию на земле.

Кафолично и божественно таинство покаяния (второе крещение), потому что в нём человек, собственным добровольным сознанием отрекаясь и благодатию Божиею разрешаясь от всего, чтó в [399] его личной жизни было соделано в греховном духе самолюбия, отделяющем его от Бога и людей, снова делается способным к соединению с их всецелостью, уже при личном своём участии.

Кафолично и божественно великое таинство евхаристии или причащения, в котором человек, телесно и существенно воспринимая всеединое тело Христово (в нём же обитает вся полнота Божества) и физически, хотя и невидимо с ним соединяясь, становится действительно участником и общником бого-человеческой и духовно-телесной всецелости.

Кафолично и божественно таинство брака, в силу которого полнота физической жизни освящается для человека полнотою духовного общения, на основании мистического (во Христа и во Церковь) сочетания двух разнородных существ, долженствующего в повседневной жизни выражаться взаимным их самоограничением и самоотвержением, — вследствие чего человек, восстановленный в своей целости, как полное и замкнутое кольцо входит в цепь всемирной жизни.

Кафолично и божественно таинство рукоположения или священства (духовное отчество или деторождение), действием которого один человек становится для многих проводником вселенской благодати Христовой, «от Его же исполнения мы вси прияхом и благодать возблагодать».

Кафолично и божественно последнее таинство елеосвящения или соборования, при котором вся Церковь чрез собор своих служителей, в виду грозящей смертью болезни, торжественно и словом и мистическим действием свидетельствует больному, что он есть неотъемлемый член того священного целого, которое обнимает собою не только всю видимую, но и всю невидимую Церковь, — так что если и умрёт болящий, то не порвётся духовно-физическая связь его с вселенским телом.

Кафоличны и всецело божественны все таинства в Церкви ещё и в том смысле, что ими обнимается и освящается не одна нравственная и духовная жизнь человека, но и его физическая жизнь, — более того: ими освящаются и воссоединяются с Божеством начатки материальной природы, всего видимого мира. Так в крещении Дух Божий, в начале миротворения носившийся над водами[1], снова [399] соединяет своё таинственное действие с водою как первородною стихией вещественного мира, а в ней и с прочими стихиями. В миропомазании и елеосвящении растительный элемент в чистейших своих произведениях освящается и становится проводником благодатного действия Божия на тело человеческое, а в евхаристии особым таинственным действием благодати важнейшие для человеческой жизни питательные вещества — хлеб и вино, становятся видами, под коими существенно и действенно сообщается человечеству и питает его само истинное прославленное тело Христово. Наконец, чрез таинство брака очищается, духовно осмысливается и освящается в человеке родовое отправление жизни животной. В сих таинствах, таким образом, восстановляется союз Божества с начатками целого творения, и царство Божие обнаруживает свой истинно-кафолический, т. е. всеобъемлющий характер, полное осуществление которого в грядущей прославленной Церкви будет обнимать не только новое небо — блаженных и спасённых духов, но и новую землю — возрождённую духовную телесность целого мира.

Таков в кратких чертах образ вселенской Церкви, кафолической и божественной не только в своём вечном начале и невидимом первообразе, но и в своих видимых формах. Эти формы кафоличны (всецелы) по самому существу и назначению своему, которое состоит в том, чтобы исцелять человечество и весь мир восстановлением его единства с Богом, так чтобы всё творение становилось верным образом Божества. В этих формах устраняется всё частное, отъединённое и исключительное, устраняется всякий человеческий произвол, и, следовательно, упраздняется начало всякого греха и всякого несовершенства, так что кафоличность, как внутреннее совершенство, по самому существу дела есть божественное, а не внешний только признак божественности. И хотя до тех пор, пока не совершится исцеление и перерождение всей твари, семя царствия Божия возрастает в мире и видоизменяется по силе, степени и объёму своего проявления, но все эти изменения касаются только человеческого восприятия, само же божественное дей-[400]ствие во всех степенях и видах его усвоения человеком и природою остаётся внутренно всецелым, единым во всех и в частном проявлении сохраняет своё кафолическое существо, в чём и выражается его божественность.

Итак, всё то в Церкви, что по самому значению своему кафолично, свободно от всякого самоутверждения, произвола и исключительности, что выводит человека из его обособления и сообщает ему форму всецелости, то тем самым божественно и образует вечную и неизменную сущность Церкви.

Истинное богочеловеческое общество, созданное по образу и подобию Самого Богочеловека, должно представлять свободное согласование божественного и человеческого начала, а это обусловливается как действующею силою первого, так и содействующею силою второго. Требуется, следовательно, чтобы общество, во-первых, сохранило во всей чистоте и силе данное ему божественное начало (путь, истину и жизнь Христову), а, во-вторых, со всею полнотою развило начало своей человеческой самодеятельности, направленной к конечному осуществлению в нижних того, что дано свыше. Мир перерождается в христианстве, и через это как бы восполняется, рождение Христа в мире.

Если через осенение человеческой матери действующею силою Божией произошло вочеловечение Божества, то чрез оплодотворение божественной матери (Церкви) действующим началом человеческим должно произойти свободное обожение человечества. До христианства природное начало в человечестве было данное (факт), Божество было искомое (идеал) и как искомое действовало идеально на человека. В Христе искомое было нам дано, идеал сделался фактом: «недостижимое стало событием, и несказанное здесь совершилося». Действующее божественное начало явилось материально. Слово плоть бысть, и эта новая одухотворённая и обоженная плоть остаётся божественною субстанцией Церкви. До христианства неподвижною основою жизни была природа человеческая (ветхий Адам), божественное было началом изменения, движения, прогресса, после христианства, напротив, само божественное, как уже воплощённое, становится неподвижною основой, стихией нашей жизни, искомым же является человечество, [401] соответственное этому божественному, способное самостоятельносоединиться с ним, усвоить его. Как искомое, это идеальное человечество становится здесь действующим началом истории, началом движения, прогресса. Как в до-христианском историческом ходе основою, материею была природа или стихия человеческая, действующим и образующим началом — Слово или Разум божественный и результатом (порождением) Богочеловек, т. е. Бог, воспринявший человеческую натуру, так в процессе христианства основою или материей является натура или стихия божественная, действующим и образующим началом становится разум человеческий, а результатом должен быть обожествлённый человек, т. е. человек, воспринявший Божество.

Но воспринять Божество человек может только в своей истинной целости, во внутреннем единстве со всем; следовательно, воистину обожествлённый человек, или истинный человеко-бог непременно есть соборный или кафолический — всечеловечество или вселенская Церковь. Человек, который сам по себе помимо Церкви хочет достигнуть божественного значения, такой индивидуальный человеко-бог есть воплощение лжи, пародия на Христа, или антихрист. Богочеловек индивидуален, истинный человек-бог универсален: так радиус круга один и тот же для всей окружности, одинаково определяя расстояние от центра любой из её точек, и, следовательно, он сам по себе есть уже образующее начало круга, точки же периферии лишь в своей совокупности могут образовать круг. Вне этой совокупности, т. е. вне круга, отдельно взятые, они не имеют никакой определённости, но и круг без них недействителен. В человечестве такой круг есть Церковь. В сочетании человеческой личности с Церковью человек исцеляется,получает истинную здравую жизнь, а Церковь оплодотворяется, становится действующею, но, прежде чем стать оплодотворяющим началом Церкви, разум человеческий отошёл от неё, чтобы на свободе развить свои силы. Лишь на опыте убедившись в обманчивости этой свободы и в немощи своих сил, отделённых от силы Божией, человечество может вступить в свободное сочетание с божественною основою Церкви и из этого свободного сочетания возродиться в образе вселенского богочеловечества. [402]

Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.