- 1063 Просмотра
- Обсудить
Кругом легли ночные тени, Глубокой мглой окутан сад; Кусты душистые сирени В весенней неге мирно спят. Склонясь зелеными ветвями, Осока дремлет над прудом, И небо яркими звездами Горит в сияньи голубом. Усни, забытый злой судьбою, Усни, усталый и больной, Усни, подавленный нуждою, Измятый трудною борьбой! Пусть яд безжалостных сомнений В груди истерзанной замрет И рой отрадных сновидений Тебя неслышно обоймет. Усни, чтоб завтра с силой новой Бороться с безотрадной мглой, Чтоб не устать в борьбе суровой, Чтоб не поддаться под грозой, Чтоб челн свой твердою рукою По морю жизни направлять Туда, где светлою зарею Едва подернулася гладь, Где скоро жаркими лучами Свет мысли ласково блеснет И солнце правды над водами В красе незыблемой взойдет.
Семен Надсон. Аккорд еще рыдает.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-пресс, 1998.
Вперед, забудь свои страданья, Не отступай перед грозой,- Борись за дальнее сиянье Зари, блеснувшей в тьме ночной! Трудись, покуда сильны руки, Надежды ясной не теряй, Во имя света и науки Свой частный светоч подымай! Пускай клеймят тебя презреньем, Пускай бессмысленный укор В тебя бросает с озлобленьем Толпы поспешный приговор; Иди с любящею душою Своею торною тропой, Встречая грудью молодою Все бури жизни трудовой. Буди уснувших в мгле глубокой, Уставшим - руку подавай И слово истины высокой В толпу, как светлый луч, бросай.
Семен Надсон. Аккорд еще рыдает.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-пресс, 1998.
Хороша эта ночка, безмолвная, ясная, С фосфорической, полной луной, Эта песнь соловьиная, звонкая, страстная, Эта мертвая тишь над рекой. Как покойно кругом! В даль, сияньем залитую, Ширь полей, утопая, бежит, Справа лес-великан головою сердитою Приумолк и таинственно спит. Слева Тигода сонная воды зеркальные Гладью светлою в Волхов катит, И, поникнув над нею ветвями печальными, Одиноко береза грустит. Из-за леса, струей набегая душистою, Чуть шумит ветерок в камышах, А вдали за рекой полосой золотистою Догорает заря в небесах. Успокойся и ты, моя грудь наболевшая, Рой безжалостных дум отгони И, забывши на сердце тоску накипевшую, От всего в эту ночь отдохни.
Семен Надсон. Аккорд еще рыдает.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-пресс, 1998.
Я не был ребенком. Я с детства узнал Тяжелое бремя лишений, Я с детства в душе бережливо скрывал Огонь затаенных сомнений. Я с детства не верил в холодных людей, В отраду минутного счастья, И шел я угрюмо дорогой своей Один, без любви и участья. А сердце так рвалось в груди молодой, Так жаждало света и воли! Но что же, на призыв отчаянный мой Никто не согрел моей доли. Меня оттолкнули... и злобной тоской Как камнем мне душу сдавило, И зависти тайной огонь роковой Несчастье в груди пробудило. И стал я с глубокой отрадой взирать На царство нужды и разврата И в бездну бесстрастной рукою толкать Другого страдальца собрата. Я бросил работу, я стал воровать, Под суд я однажды попался, В тюрьме просидел... да как вышел опять За прежнее дело принялся. Я помню, в суде говорил адвокат, Что нужно работать, трудиться. Работать!.. Зачем? Для кого хлопотать, С кем прибылью буду делиться? Вернусь я с работы в подвал свой сырой - Кто там меня встретит с участьем? Работать!.. Работай, кто молод душой, Кто не был надломлен ненастьем! И думали люди, что в сердце моем Заглохли все чувства святые. Кому ж я обязан позорным клеймом - Скажите вы, люди слепые. Когда я любви и привета просил, Кто подал отверженцу руку? Кто словом и ласкою света залил Сиротства тяжелую муку? Нет, я не смутил ваш холодный покой, В вас сердце не билось любовно, И мимо прошли вы бесстрастной стопой, Меня оттолкнув хладнокровно. О судьи, не сами ли с первых же дней Вы холодом жизнь отравили? За что ж философией сытой своей Отверженца вы осудили? За то ль, что, не сладив с тяжелой нуждой И с внутренним ядом страданья, Пред вами не пал я с покорной мольбой, Просить я не стал подаянья? Нет, лучше бесчестье, чем посох с сумой, Нет, лучше разгульная воля И грязи разврата позор роковой, Чем нищенства жалкая доля! И в этой-то бездне я даром убил Мои непочатые силы! Но кончен мой путь. Наконец я дожил До двери безмолвной могилы. Я рад ей: под саваном мрачным земли Сомкнутся усталые веки, Улягутся в сердце страданья мои И мирно усну я навеки.
Семен Надсон. Аккорд еще рыдает.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-пресс, 1998.
Минуло время вдохновений И с ним отрадных звуков рой, И ряд вопросов и сомнений Один царит в душе больной. Вся жизнь с ее страстями и угаром, С ее пустой, блестящей мишурой Мне кажется мучительным кошмаром И душною, роскошною тюрьмой.
Семен Надсон. Аккорд еще рыдает.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-пресс, 1998.
Я вас любил всей силой первой страсти. Я верил в вас, я вас боготворил. Как верный раб, всё иго вашей власти Без ропота покорно я сносил. Я ждал тогда напрасно состраданья. Был холоден и горд ваш чудный взгляд. В ответ на яд безмолвного страданья Я слышал смех и колких шуток ряд. Расстались мы - но прежние мечтанья В душе моей ревниво я хранил И жадно ждал отрадного свиданья, И этот час желаемый пробил. Пробил, когда, надломанный судьбою, Устал я жить, устал я ждать любви И позабыл измученной душою Желания разбитые мои.
Семен Надсон. Аккорд еще рыдает.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-пресс, 1998.
Покуда грозно ночь глухая Царит над сонною землей И лишь вдали заря златая Горит отрадной полосой, Покуда мысль в оковах дремлет, Покуда видят стыд в труде, Покуда человек не внемлет Призыву к свету и борьбе, О муза, светлый мир мечтаний И песен счастья резвый рой Забудь для горя и страданий, Для битвы с непроглядной мглой. Пускай твои святые звуки Борцов уставших оживят И в их сердцах тоску и муки Надеждой светлой заменят. [И грозный крик негодованья, Промчавшись звучно над толпой, Подымет светлое сознанье И знамя истины святой. Туда, борцы, под это знамя, Вперед уверенной стопой! Пускай любви и веры пламя Во мгле согреет вас собой. Вперед, борцы, на бой жестокий За свет великий и святой Со мглой, тяжелой и глубокой, С мертвящей, безотрадной мглой!
Семен Надсон. Аккорд еще рыдает.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-пресс, 1998.
На берег радостный выносит Мою ладью девятый вал. Пушкин Вот наш старый с колоннами серенький дом, С красной крышей, с массивным балконом. Барский сад на просторе разросся кругом, И поля, утопая во мраке ночном, С потемневшим слились небосклоном. По полям, извиваясь блестящей струей, Льется речка студеной волною, И беседка, одетая сочной листвой, Наклонясь над лазурной ее глубиной, Отражается гладью речною. Тихо шепчет струя про любовь и покой И, во мраке звеня, замирает, И душистый цветок над кристальной струей, Наклонившись лукавой своей головой, Нежным звукам в раздумье внимает. Здравствуй, родина-мать! Полный веры святой, Полный грез и надежды на счастье, Я покинул тебя - и вернулся больной, Закаленный в нужде, изнуренный борьбой, Без надежд, без любви и участья. Здравствуй, родина-мать! Убаюкай, согрей, Оживи меня лаской святою, Лаской глуби лесной, лаской темных ночей, Лаской синих небес и безбрежных полей, Соловьиною песнью живою. Дай поплакать хоть раз далеко от людей, Не боясь их насмешки жестокой, Отдохнуть на груди на зеленой твоей, Позабыть о загубленной жизни моей, Полной муки и грусти глубокой.
Семен Надсон. Аккорд еще рыдает.
Домашняя библиотека поэзии.
Москва: Эксмо-пресс, 1998.
Неужели сейчас только бархатный луг Трепетал позолотой полдневных лучей? Неуклюжая туча ползет, как паук, И ползет - и плетет паутину теней!.. Ах, напрасно поверил я в день золотой, Ты лгала мне, прозрачных небес бирюза; Неподвижнее воздух, томительней зной, И все ближе гремит, надвигаясь, гроза!.. Встанут серые вихри в дорожной пыли, Заволнуется зыбкое море хлебов, Дрогнет сад, наклоняясь челом до земли, Облетят лепестки недоцветших цветов... Сколько будет незримых, неслышных смертей, Сколько всходов помятых и сломанных роз!.. Долго солнце огнем благодатных лучей Не осушит пролитых природою слез!.. А не будь миновавшие знойные дни Так безоблачно тихи, светлы и ясны, Не родили б и черную тучу они - Эту черную думу на лике весны!..
Русская поэзия XIX века.
Библиотека всемирной литературы.
Серия 2-я. Литература XIX века.
Москва: Художественная литература, 1974.
Быть может, их мечты - безумный, смутный бред И пыл их - пыл детей, не знающих сомнений, Но в наши дни молчи, неверящий поэт, И не осмеивай их чистых заблуждений; Молчи иль даже лги: созрев, их мысль найдет И сквозь ошибки путь к сияющей святыне, Как путь найдет ручей с оттаявших высот К цветущей, солнечной, полуденной долине. Довольно жалких слез!.. И так вокруг тебя Отчаянье и стон... И так тюремной двери Не замолкает скрип, и родина, любя, Не может тяжкие оплакивать потери...
Русская поэзия XIX века.
Библиотека всемирной литературы.
Серия 2-я. Литература XIX века.
Москва: Художественная литература, 1974.
О, проклятье сну, убившему в нас силы! Воздуха, простора, пламенных речей,- Чтобы жить для жизни, а не для могилы, Всем биеньем нервов, всем огнем страстей! О, проклятье стонам рабского бессилья! Мертвых дней унынья после не вернуть! Загоритесь, взоры, развернитесь, крылья, Закипи порывом, трепетная грудь! Дружно за работу, на борьбу с пороком, Сердце с братским сердцем и с рукой рука,- Пусть никто не может вымолвить с упреком; "Для чего я не жил в прошлые века!.."
Русская поэзия XIX века.
Библиотека всемирной литературы.
Серия 2-я. Литература XIX века.
Москва: Художественная литература, 1974.
Довольно я кипел безумной суетою, Довольно я сидел, склонившись за трудом. Я твой, родная глушь, я снова твой душою, Я отдохнуть хочу в безмолвии твоем!.. Не торопись, ямщик,- дай надышаться вволю!.. О, ты не испытал, что значит столько лет Не видеть ни цветов, рассыпанных по полю, Ни рощи, пеньем птиц встречающей рассвет! Не радостна весна средь омута столицы, Где бледный свод небес скрыт в дымовых клубах, Где задыхаешься, как под плитой гробницы, На тесных улицах и в каменных домах! А здесь - какой простор! Как весело ныряет По мягким колеям гремящий наш возок, Как нежно и свежо лесок благоухает, Под золотом зари березовый лесок... Вот спуск... внизу ручей. Цветущими ветвями Душистые кусты поникли над водой, А за подъемом даль, зелеными полями Раскинувшись, слилась с небесной синевой.
Русская поэзия XIX века.
Библиотека всемирной литературы.
Серия 2-я. Литература XIX века.
Москва: Художественная литература, 1974.
В тот тихий час, когда неслышными шагами Немая ночь взойдет на трон свой голубой И ризу звездную расстелет над горами,- Незримо я беседую с тобой. Душой растроганной речам твоим внимая, Я у тебя учусь и верить и любить, И чудный гимн любви - один из гимнов рая В слова стараюсь перелить. Но жалок робкий звук земного вдохновенья: Бессилен голос мой, и песнь моя тиха, И горько плачу я - и диссонанс мученья Врывается в гармонию стиха.
Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.
Не гордым юношей с безоблачным челом, С избытком сил в груди и пламенной душою,- Ты встретила меня озлобленным бойцом, Усталым путником под жизненной грозою. Не торопись же мне любовь свою отдать, Не наряжай меня в цветы твоих мечтаний,- Подумай, в силах ли ты без конца прощать, Не испугаешься ль грядущих испытаний? Дитя мое - ведь ты еще почти дитя, Твой смех так серебрист и взор так чудно ясен, Дитя мое, ты в мир глядишь еще шутя, И мир в очах твоих и светел и прекрасен; А я,- я труп давно... Я рано жизнь узнал, Я начал сердцем жить едва не с колыбели, Я дерзко рвался ввысь, где светит идеал,- И я устал... устал... и крылья одряхлели. Моя любовь к тебе - дар нищего душой, Моя любовь полна отравою сомненья; И улыбаюсь я на взгляд твой, как больной, Сознав, что смерть близка,- на речи ободренья. Позволь же мне уйти, не поднимая глаз На чистый образ твой, стоящий предо мною,- Мне стыдно заплатить за царственный алмаз Стеклом, оправленным дешевой мишурою!..
Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.