Меню
Назад » »

Рюрик Ивнев (3)

МИМО СЕРПУХОВА

Был хмурый день. Мы ехали в тумане,
Дрожали стекла, плача и звеня.
Любить тебя душа не перестанет,
Но Серпухов не радует меня.

В холодный день весеннего ненастья
Несутся тучи, как бы говоря:
Пусть сердце разрывается на части,
Не обольщай себя мечтами зря —
Ты никогда не восстановишь счастья
По сорванным листкам календаря.
1939, Поезд «Москва — Тбилиси»

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


ПИСЬМА

Свистела вьюга, снег ли таял,
Цвела ли вишня, жег ли зной,
Когда-то письма прилетали,
Как птиц щебечущие стаи,
Чтоб побеседовать со мной.

Конверты помню голубые
И желтые, как янтари,
С двойной подкладкой и простые,
Красноречивые, немые —
Свидетели моей зари.

Но время стрел не тратит даром,
И вот, струя свой сладкий яд,
Конверты те же с прежним даром,
Но не к моим дверям летят.

Пусть жизнь моя другим заботам,
Другим волненьям отдана,
Но с грустью я за их полетом
Слежу из моего окна.
1939, Москва

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


ПОСЛАНИЕ К МОЛОДОСТИ

Пока твоих страстей еще не охладили
Потока времени прохладные струи,
Запечатлей для тех, кто в жизнь едва вступили,
Душевные волнения твои.
 Поведай молодости о сладчайшей боли,
 Такой же древней, как библейский Ной,
 О горькой радости, о радостной неволе
 И об улыбке, без вина хмельной.
Поведай им, пленительным и юным,
Едва раскрывшим очи для любви,
О блеске звезд, о ночи самой лунной
И о незримых таинствах крови.
 Поведай им, как с дикой жаждой счастья
 Пересекал ты Тихий океан,
 О сердце и его неудержимой власти,
 О берегах разнообразных стран.
Сумей им передать и запахи и краски
Цветов и волн, закатов, зорь и тел,
Науку неизведанную ласки
И тот огонь, которым ты горел.
 Пусть молодость послушает о буре,
 Едва угасшей на закате лет,
 Чтоб начертать на собственной лазури
 Таких же бурь и потрясений след.
1939, Тбилиси

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


ПОРТРЕТ

На кисть художника я променял бы лиру,
Чтоб Вас запечатлеть хотя б единый раз
И передать, как дар векам, потомству, миру —
Цвет Вашего лица, блеск темно-синих глаз.

Избороздив моря, изгибы рек и сушу,
Вобрав в зрачки свои, как влагу, тень и свет,
Простому полотну я отдал бы всю душу
И, о себе забыв, писал бы Ваш портрет.

Пред ним склонились бы — и кипарис и ели,
Им любовались бы созвездья до утра,
И на его черты завистливо глядели
Непревзойденные в искусстве мастера.

Но зависть мучила б еще сильней смотрящих
К тем, кто когда-нибудь хотя б коснулся Вас.
К тем, кто при жизни видел свет горящих,
Неповторимых темно-синих глаз.
1940, Москва

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


«ПЯТНАДЦАТИ БОГАТЫРЯМ»

Пройдя сквозь пламя испытания,
Сквозь штормы ледяных морей,
Они спешат под ликованье
На всенародное свиданье,
Завоевав себе названье
Арктических богатырей.

Пятнадцать их — недавно пленных
Во льдах суровых и бессменных,
Теперь — у берегов священных
Великой родины своей.

Мы проникаем зорким взором
В океанийские просторы,
Мы видим снежные узоры
На изыскательных приборах
И каждый винтик корабля,
Сгиб поврежденного руля,
Что был у полюса во власти.
Теперь работают все части,
Дыша таким же ясным счастьем,
Как вся Советская земля.
1940, Москва

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


СТАНЦИЯ СЕРПУХОВ

Твои глаза давно уже не снятся
И никогда не будут сниться мне,
Но буквы «Серпухов» все так же золотятся,
Как в те года, на каменной стене.

Пусть наше чувство стало небылицей,
Нет прошлого и все же есть оно,
Как книг сожженных устные страницы,
Как город, опустившийся на дно.

Чуть слышный ветер веет над Окою.
Как в те года счастливые, в тиши
Коснись меня обветренной рукою
И, точно свечи, память потуши.

Но волны времени вслед за прибоем
Обратно ринулись, часы остановив.
И вот опять, опять стоим мы двое
У самого преддверия любви.

Пусть даже дерево и то начнет смеяться,
Сухие ветви простерев ко мне,
Но буквы «Серпухов» все так же золотятся
В душе моей, как на простой стене.
1940, Москва-Серпухов

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


* * *

Я писем ждал, но странное молчанье
Меня не удивило. Жизнь есть жизнь,
Я принимаю новое страданье
Без горьких жалоб и без укоризн.

Пусть ласточка случайно иль по счету
В гармонии неисчислимых чисел
Твоих волос коснется позолоты,
И даже в этом будет вещий смысл.

Зачем же думать о невзгодах наших
И неосуществившейся любви,
Зрачками воздух пей из синей чаши
И звездной пыли отсветы лови.
1940, Москва

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


БЮВАР

Бювар старинный! Бабушка в Париже
Тебя ласкала тайно от гостей.
Ведь ты ей был всех самых близких ближе
Походный сейф волнений и страстей.

Амур и лира из слоновой кости,
Миниатюрный ключик золотой —
Меж письмами и первым чувством мостик,—
Подкладка цвета зелени густой.

Когда-то ты, красуясь на витрине,
Не мог не очаровывать людей,
Для знатоков простая строгость линий
Была ценнее черных лебедей.

Тогда еще ты не хранил ни писем,
Ни надписи: «Последнее прости».
И может быть, на миг спустившись с выси,
Тебя хотел Бальзак приобрести.

Когда скрывалась в сумерках Химера
И пахла Сена сыростью ночной,
Быть может, взгляд задумчивый Флобера,
Как луч, скользил по лире костяной.

Тогда еще не обнажилась рана,
Ты незнаком был с Вислой и Невой,
Быть может, ты смотрел на Мопассана
Среди вещей, как человек живой.

Любители прогулок и пасьянса
В науке антикварной знают толк,
Быть может, пальцы Анатоля Франса
По-юношески гладили твой шелк.

Уже потом, познав пути и тропы,
Меняя цвет свой, как хамелеон,
Ты вспоминал и города Европы,
И берег Карса-Чая, и Рион.

Прошли года. Как сон, мелькнули страны,
И прошумел над шелком океан.
Теперь вблизи тбилисского майдана
Ты отдыхаешь, старый ветеран.

Ты вспоминаешь очи голубые,
Крутой изгиб пленительных бровей
Той, кто тебя приобрела впервые
И увезла из Франции твоей.

С владельцем-внуком ты не очень дружен:
Хоть жар такой же и в его крови,
Он не хранит в тебе своих жемчужин —
Семейных тайн и пламенной любви.

Лишь изредка тебе стихи доверит,
Но тотчас же обратно их возьмет,
Боясь эгоистически потери:
Уж очень ненадежен переплет.

Безмолвны горы. Дышит ночь глухая
Не так же ли, как твой Париж родной?
О чем, о чем зеленый шелк вздыхает,
О чем амур тоскует костяной?

Кто знает, не мелькнут ли вновь зарницы,
Не ждут ли и тебя твои «Сто дней»?
И вновь в тебе зашелестят страницы
Чудесных писем, что зари нежней.

Быть может, вновь, хотя бы ненадолго,
Последних чувств стремительный поток
Сильней, чем пламя, и полней, чем Волга,
Через тебя промчится, словно ток.
1940, Тбилиси

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


* * *

С годами ярче давних дней кипенье
И синева единственных очей.
Черемухи и яблони цветенье,
И первый вздох, и первое волненье,
И звездный полог всех твоих ночей.

Нет меры той, чтоб жизнь могла измерить,
Всю глубину блаженства и тоски.
В итоги цифр здесь можно только верить,
Смотря на поседевшие виски.

И если задыхался я от счастья,
Теперь, когда исчезло все, как сон,
Я понял — и в душе был потрясен,—
Какою страшной обладал я властью,
Как высоко судьбой был вознесен.
1940, Тбилиси

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


СМОЛЬНЫЙ

Довольно! Довольно! Довольно
Истошно кликушами выть!
Весь твой я, клокочущий Смольный,
С другими — постыдно мне быть.

Пусть ветер холодный и резкий
Ревет и не хочет стихать.
Меня научил Достоевский
Россию мою понимать.

Не я ли стихами молился,
Чтоб умер жестокий палач,
И вот этот круг завершился,
Россия, Россия, не плачь!

Не я ль призывал эти бури,
Не я ль ненавидел застой?
Дождемся и блеска лазури
Над скованной льдами Невой.

Чтоб счастье стране улыбнулось,
Она заслужила его.
И чтобы в одно обернулось
Твое и мое торжество.

Довольно! Довольно! Довольно!
Кликушам нет места в бою.
Весь твой я, клокочущий Смольный,
Всю жизнь я тебе отдаю!
Октябрь 1917, Петроград

Советская поэзия. В 2-х томах. 
Библиотека всемирной литературы. Серия третья. 
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. 
Москва: Художественная литература, 1977.


* * *

Глаза засыпаны песком —
Могу ли ветер осудить за это?
Бывают странности. Понять их нелегко —
Не осуди, не обесславь поэта.

Да не растопчет ненависти конь
Души моей помолодевшей.
Широкую горячую ладонь
Не отнимай от губ похолодевших.

Пусть снегом нашу землю занесло
И льды сковали наши реки,
Горячее соленое тепло
Проникло в кровь и будет жить вовеки.

Прости меня за странные часы —
Часы любви, волненья и тревоги,
Я знаю: брошены на строгие весы
Две наши очень разные дороги.
1979, Москва

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


БЕЗ ТЕБЯ

 А. Федоренко

И все-таки сквозь дым фантасмагорий
И сквозь туман космической земли
Читаю я в твоем холодном взоре
То, что прочесть другие не смогли.

И позабыв о всех своих тревогах
И о друзьях, деливших хлеб со мной,—
Иду к тебе не каменной дорогой,
А как лунатик, движимый луной.

Пусть небеса рассудят наши чувства
И нам пошлют затишье или гром.
Мне без тебя томительно и грустно,
Но тяжело с тобою быть вдвоем.
1979

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


ВАЛЕНТИНУ СОРОКИНУ

Я Вам протягиваю руку
Не для пожатья невозможного,
А для того, чтоб дальним внукам
Донесся голос мой тревожный.

Пронзая взглядом пласт столетий
Я сам, как правнук дней Коммуны,
Давно в душе своей отметил,
Что дух бунтарства вечно юный.

Порой мне снится: я в Париже,
И радуюсь победе скорой,
И коммунаров ясно вижу,
Как те, что жили в нем в ту пору.

Ту правду, что пылает в сердце,
Залить водой никто не может,
Недаром нас учили с детства
Бороться с клеветой и ложью.
1979, Москва

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.


МИХАИЛУ ЕЛЬПИДИФОРОВУ

Я знаю: он несчастней всех,
Хоть ловко носит тогу счастья.
Его улыбка, голос, смех...
На это он великий мастер,
И потому, как чародей,
Легко он вводит в заблужденье
И любознательных людей,
Что счастлив он со дня рожденья.
И только я случайно смог
Понять лишь по одной примете,
Как он жестоко одинок
На этом мнимом белом свете.
Однажды я ему сказал:
«Я рад за вас, что вы счастливы...
Он на меня скосил глаза
И улыбнулся сиротливо.
Теперь все ясно стало мне,
И понял я в одно мгновенье,
Что беспощадное мученье
Он прячет глубоко на дне.
С тех пор его веселый смех,
Остроты, ласковые шутки,
Обворожающие всех,
Мне кажутся насмешкой жуткой.
1980

Рюрик Ивнев. Избранное. 
Стихотворения и поэмы, 1907-1981. 
Москва: Художественная литература, 1985.

Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar