Психология человека в современном мире Том 2 (10)

Концептуальные идеи сознания В. В. Розанова  и С. Л. Рубинштейна В. П. Седов (Магнитогорск) Интерпретацию концептуальных идей психологии сознания мы  проведем на основе работ: «Цель человеческой жизни» В. В. Ро- занова (1892), и «Человек и мир» С. Л. Рубинштейна. Целостное со- знание понимается нами и как ««массовидное тело», устроенное  по социокультурным законам» (терминология Г. П. Щедровицкого),  и как метафункциональный орган психологии человека. У нас нет оснований говорить о прямой преемственности С. Л. Ру- бинштейна с В. В. Розановым, но напрашивается сравнение их идей  о субъекте сознания и сознании субъекта в контексте категории  «жизнь». Работа Розанова начинается с различения двух качеств  жизни человека по критерию сознания: «Двоякого рода может быть  жизнь человека: бессознательная и сознательная. Под первой я ра- зумею жизнь, которая управляется причинами; под второю – жизнь,  которая управляется целью <…> жизнь, управляемую причина- ми, справедливо назвать бессознательной; это потому, что хотя со- знание участвует в деятельности человека, но лишь как пособие,  не оно определяет, куда эта деятельность может быть направлена,  и так же – какова она должна быть по своим качествам <…> Жизнь,  управляемую целью, справедливо называть сознательной потому,  что сознание является здесь началом господствующим, определя- ющим» (3, с. 21). По Розанову, сознание существует всегда, но оно  выражается то в целеобразовании, действиях по достижению цели,  то становится служанкой текущих задач, заимствованного проекта  карьеры, но тогда сознание оказывается пособием. Примечательно,  что розановское «бессознательное» – это целостное качество субъ- екта сознания, а фрейдовское «бессознательное» – одна из частных  характеристик субъекта. Следовательно, сознание имеет два режима  функционирования: 1) субъект сознания действует по траектории  самоопределения, самостоятельно проживая субъектно-личностную  проблему; 2) субъект сознания действует по аналогии, «по резьбе»  мышления, навязанной или внушенной авторитетным человеком;  такое сознание опасно в том смысле, что характеризует отсутствие  развития человеческого в человеке. В данной интерпретации созна- ния снимается антиномия суждений: здесь сознание – есть, а в том  случае – нет. Получается, что сознание нормально развивающегося  субъекта – это то, посредством чего он строит в себе человека, на- саждает вокруг себя жизнь, совершая это на основе непрерывного  сознавания органической причастности к живому и неживому миру. 60 При этом психика субъекта, обладая природной основой самодвиже- ния, становится носителем социокультурного содержания сознания  благодаря опыту субъекта сознания сознавать изменения в психики.  Эту мысль постоянно развивает Рубинштейн. Контекст сознания – жизнь человека, которая предварительно  определяется так: жизнь – то, что указывает на объект, подлежащий  мышлению (Розанов, 1994). Позднее мы обратимся к понятию «жизнь»  Розанова. Пока же зададимся вопросом: как объект становится пред- метом размышления? В теории деятельности, с позиции классической  психологии, предмет, подлежащий мышлению, – потребность: «форма  связи живых организмов с внешним миром, источник их активности»  (Современный психологический словарь, 2007, с. 302). Однако когда  субъект сознания оборачивает сознание на себя, то это уже не форма  связи с внешним миром, а форма активности, в которой С. Л. Рубин- штейн видит закон сохранения человеческого в человеке. В таком  случае умственное действие субъекта по поводу себя как носителя  сознания возможно, если мыслительный процесс с языкового слоя  сознания переходит в чувственный (сущностный) и там субъект  сумеет инициировать свободный акт сознания, временно соединен- ный с природным самодвижением психики. В лучшем случае петля этих переходных преобразований завершается возвышением точки  сознания, что субъективно подтверждается эмоцией радости. Как яв- ляется то, что станет предметом, подлежащим мышлению? Известно,  что М. Хайдеггер не сомневался: мысль, подлежащая мышлению,  объявляется сама: явление мысли инициируется бытием сознания  субъекта. У ребенка оно проявляется, по крайней мере, в качестве  хотения (в значении намерения или состояния), что нужно принимать  как норму активности развивающегося человека – чистого желания  действовать. Оно и становится внутренним условием, обеспечиваю- щим рождение объекта, подлежащего мышлению. Понятно, что бытие  собственного сознания может быть осознано в состоянии субъект- ной свободы: переживания «человека в себе», сознавания чувства  «не так», проживание неопределенности «ищу то, не знаю что» и др.  С. Л. Рубинштейн называет это «внутренним процессом», имеющим  статус «самодействующей» причины в сознании субъекта, а сохра- нения существования сознания «есть не только состояние, но и акт,  процесс» (Рубинштейн, 2003, с. 309). Причина у Рубинштейна – это  особенность внутреннего самодействующего сознания, зависимая  от кумулированной в человеке социальности, культуры и направ- ленности «субъекта жизни». В юношеском возрасте направленность  определяется идеалом развития, понимаемым не как содержание,  а как стремление к несвершившемуся-несбывшемуся, от которого 61 ожидается лучшее состояние и большая субъектно-личностная опре- деленность, возвышающая точку сознания. Важно понять различие или, наоборот, общее в «причине» Ро- занова и Рубинштейна. Причина – это внутренний процесс, через  который проявляется необходимость сохранения существования  сознания. Можно полагать, что осознание явления в качестве причины  понимается как субъектная необходимость, так как «причина и след- ствие принадлежат к одной и той же системе, образующее (курсив  мой. – В. С.) состояние которой изменяется следствием и тем самым  обусловливает новое действие исходной причины» (там же, с. 311).  Розанов же под причиной понимает, главным образом, неизбежность  направления действий субъекта с навязанными ему ориентирами  сознания. Субъект кроме понимания такого бытия, т. е. «самодейст- вующего» сознания, может использовать его как средство, пособие  для решения задач, которые вносятся на экран языкового сознания  в качестве необходимости или неизбежности. В. В. Розанов сравнивает два типа структурных соединений созна- ния – причинностное и целесообразное: «В причинном соединении оба  члена равнозначащие и равносильны: причина была некогда следст- вием, и следствие будет со временем причиною – они равны между  собою <…> в целесообразности нам представляется замечательное  явление господства небытия над бытием, того, чего нет еще, над тем,  что есть или совершается» (Розанов, 1994, с. 252). Переживание «того,  чего нет» в качестве отсутствующего, но которым хочется обладать  и господствующего над тем, что есть, обусловлено феноменом ожида- ния несвершившегося-несбывшегося. Субъектная необходимость цели,  понятая нами как проявление такого ожидания – это осознание субъ- ектом отсутствующего в его сознании, которое выполняет функцию  надежды и ориентира в ситуации психологического развития чело- века. Субъект, конструируя продвижение к отсутствующему, уповает  на то, что с целью он получит удостоверенность своему притязанию,  возвысит точку сознания. Это вытекает из опыта сознания. Вопрос  в том, на каком пункте переживания сознавание отношения или ин- тенции приобретает либо причинностное качество, либо целеобразу- ющее. «За целью мы всегда усматриваем незримую причину ее, и эта  причина не может быть не чем иным, как только сознанием» (там же,  с. 252). Как видно, Розанов считает причиной, побуждающей субъекта  к целеобразованию, особенность бытия сознания субъекта и струк- туру субъекта сознания. С. Л. Рубинштейн, возвращаясь к проблеме  самосознания, в частности, «осознания самого себя как сознательного  субъекта, реального индивида», предостерегает, что «осознания свое- го сознания – это другой вопрос: включает ли знание чего-либо (того 62 или иного предмета) знание того, что я его знаю?» (Рубинштейн, 2003,  с. 352). В связи с самосознанием разворачивается понятие о реальном  субъекте, где утверждается, что всеобщее представлено в нем в наи- более полном и концентрированном виде тогда, когда он становится  «субъектом мыслящего сознания» (там же, с. 252), т. е. действующим  на поводу «потока сознания». Жизненная основа, простая и лежащая в фундаменте всего живого,  на которой наслаиваются более поздние образования, но уже произ- водные от нее, микробиологи называют «прокариотной микробио- той» (Заварзин, 2007). Есть ли такая основа в психологии человека?  Г. П. Щедровицкий такой основой считает принцип справедливости.  Универсалий нет, основная ситуация – выбор. Выбор и есть самоопре- деление, тут проявляется справедливость. Самоопределение может  состояться, если удается совершить рефлексивный выход, а затем  осуществить сворачивание мысли из языкового сознания в чувствен- ный знак сущностного слоя сознания. Другие оппоненты называют  жизненной основой «божью искру», конкретизируя: один знает (созна- ет или понимает) это основание в своем сознании, а другой – не зна- ет и ему нужно показать то, что он на самом деле не рефлексирует  ни в языковом, ни в чувственном, интуитивном слое сознания. На наш взгляд, субъект сознания и жизни (как целостность, фор- ма) проживает две основополагающие макроситуации: а) коммуни- кативную; б) собственного бытия, что проявляется в уединенности,  пребывании наедине с собой. В них совершаются различные деятель- ности. Розанов в качестве «прокариотной микробиоты» психологии  сознания (по крайней мере, так нам думается) усматривает три стрем- ления, которые надо суметь осознать: 1. Различение того, что есть,  от того, чего нет – это «усилие его знать истину». «Все-ведение есть  первое назначение человека, и мысленное ко всему отношение – есть  первое содержание его жизни» (Розанов, 1994, с. 47). Оно ообуслов- ливается объективной действительностью, с которой согласуется  субъективная реальность человека. 2. «Усилие его сохранить для себя  свободу». Это стремление-потенция имеет другую направленность:  человек сообразно своему внутреннему содержанию изменяет внеш- нюю действительность. Субъект отстраняется, удаляется от внешней  действительности, чтобы освободиться, перейти от наличного со- стояния к другому, имеющему ценность свободы. 3. «Усилие к добру»  заключается в субъектном состоянии человека, намеревающегося  стать в гармонию с объективной действительностью, с высшими  ценностями межсубъектных отношений (там же, с. 47–49). Существо- вание каждого из этих стремлений как природных задатков (термин  Розанова), человечество пытается понять уже не одно тысячелетие. 63 Психологическая наука целый век центрировалась преимуществен- но вокруг первого стремления – познавательного, и только недавно  в круг исследований включились два других стремления, но они  ориентируют человека уже не на знание, а на идеал (Орлов, 2002). Подходящий пример для этого случая: «история развития на- учной натуралистической психологии, ориентированной на знание,  достаточно убедительно свидетельствует о тщетности усилий, на- правленных на выработку всеобщих категорий, о невозможности  выхода за рамки каждый раз ограниченных, частных объяснитель- ных принципов и, следовательно, о бесперспективности построения  на этом пути психологии <…> [напротив] история развития научных  течений, ориентированных на идеал, показывает» сходство представ- лений о всеобщей цели человеческого развития (Заварзин, 2007, с. 11).  А идеал – это первостепенная ценность, «идея, содержание которой  выражает нечто значимое для человека» (Рубинштейн, 2003, с. 356). Вопрос о «жизни» как контексте сознания Розанов и Рубинштейн  рассматривают в таком смысле, что образуется два дополняющих  друг друга текста. Сначала понятие: «Под «жизнью» здесь разумеется  совокупность внешних и внутренних актов, совершаемых человеком  или совершающихся в нем, на которые простирается или может  простереться изменяющее действие его воли, т. е. как дел его, через  которые он вступает в соотношение с подобными себе или с окружаю- щей природой, так равно и мыслей его или скрытых чувств и желаний,  которые могут быть никогда не узнаны и ни в чем не выражены, – с не- пременным условием только, чтобы они не были безусловно непроиз- вольны» (Розанов, 1994, с. 26). Рефлексы, саморегуляция организма  из этого понятия исключаются, так как они «безусловно непроизволь- ны». Это «непременное условие» выводит физиологические явления  из понятия «жизнь». Такое понятие «жизнь» – предельно широкое  для психологии, родовое, так как оно отображает как минимум три  частных процесса: а) психологию сознания человека; б) деятельность  человека; в) со-бытие с другим. Какое содержание подразумевается  автором за терминами «акты совершаемые» и «акты совершающиеся»,  кто их носитель? Очевидно, что «акты совершаемые» – произвольные  умственные, психомоторные действия, инициированные намеренно,  необходимая деятельность, ситуативные решения и т. п. А исполни- тель их – субъект сознания. Исполнитель «актов, совершающихся  в человеке» (синонимы: самосовершающиеся, функционирующие) –  сознание субъекта, обладающее статусом «функционального органа».  Во-первых, к таким актам относятся различные способы ожидания  созревания мысли. Для этого человек уединяется, «ничего-не-дела- ет», просит «дайте подумать», ищет аналогию непонятному чувст-64 вованию в литературе, откладывает застрявшее рождение мысли  на утро. Вопрос в том, как они строятся субъектом, если несомненно,  что языковой регуляцией их функционирование не определяется,  хотя существование их он сознает и считается с ними примерно так,  как всадник считается с норовом коня. Во-вторых, неожиданные до- гадки, снимающие незавершенные ранее впечатления, чувственные  противоречия, на которые прежде распространялось языковое созна- ние, но не разрешило их и т. п. Рубинштейн для подобного описания  вводит понятие «субъект жизни», которым он соединяет сознание  и не сознание, бытие человека. Розановское «акты, совершающиеся» в человеке, на которые «про- стирается или может простереться его воля», в основном, то же самое,  что акты «самодействующего» «мыслящего сознания» Рубинштейна,  которыми субъект управляет, но не способом языкового сознания,  а иначе. Как именно – видно из двух способов жизни. «Первый – жизнь,  не выходящая за пределы непосредственных связей <…> всякое его  отношение – это отношение к отдельным явлениям, но не к жизни  в целом» так как здесь отсутствует рефлексия над жизнью (Рубин- штейн, 2003, с. 366). Однако именно такая жизнь, в семье и среди  родственников, самый надежный оплот нравственности, поскольку  человек не ведает зла, пребывает в естественном, природном состо- янии, – пишет далее Рубинштейн. Розанов подразумевает подобную  модель жизни и показывает, что цель, направляющая жизнь этого че- ловека, скорее вменена, навязана ему обществом, это не личный выбор.  А потому такая жизнь «бессознательная». Субъект сознания принял  цель как объективную необходимость, причину. Практически в такой  модели жизни «самодействующие» (самосовершающиеся) акты не нуж- ны. В связи с работой и устроенной семьей человек попадает в новую  реальность, и тогда Рубинштейн описывает вторую модель («способ  существования») жизни. Она связана с появлением рефлексии, которая  «приостанавливает, прерывает этот непрерывный процесс жизни <…>  Сознание выступает здесь как разрыв, как выход из полной погло- щенности непосредственным процессом жизни» (там же, c. 366–367).  Одинаковым образом рассматривается генезис субъекта сознания,  атрибуты которого сходны во всех основных пунктах размышления  Розанова и Рубинштейна или дополняют, но не противоречат друг  другу. Перечислим основные: 1) подвижность; 2) последовательность;  3) сохраняемость; 4) постоянство способа, которым совершается  генезис; 5) закономерность (Розанов, 1994, с. 162–163). Таким образом, попытки «запретить» С. Л. Рубинштейна заставили  его писать сложно, скрывая откровенное мышление, но, обращаясь  к трудам более раннего мыслителя, становятся яснее замаскирован-65 ные складки мысли крупнейшего психолога начала ХХ в. и его связь  с русской психолого-философской культурой. Литература Заварзин Г. А. Бытие и развитие: эволюция, сукцессия, хаэссеитас // Вестник  РАН. 2007. Т. 77. № 4, С. 334–340. Орлов А. Б. Психология личности и сущности человека: парадигма, проекции,  практика. М., 2002. Розанов В. В. Цель человеческой жизни // Смысл жизни: Антология. М.: Про- гресс-Культура, 1994. С. 19–65. Розанов В. В. О понимании. СПб.: Наука, 1994. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003. С. 512. Современный психологический словарь / Под ред. Б. Г. Мещерякова, В. П. Зин- ченко. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2007. С. 490.