Меню
Назад » »

Некрасов Николай Алексеевич. (71)

229.

Зачем насмешливо ревнуешь, Зачем, быть может, негодуешь, Что музу темную мою Я прославляю и пою? Не знаю я тесней союза, Сходней желаний и страстей - С тобой, моя вторая муза, У музы юности моей! Ты ей родная с колыбели... Не так же ль в юные лета И над тобою тяготели Забота, скорбь и нищета? Ты под своим родимым кровом Врагов озлобленных нашла И в отчуждении суровом Печально детство провела. Ты в жизнь невесело вступила... Ценой страданья и борьбы, Ценой кровавых слез купила Ты каждый шаг своей судьбы. Ты много вынесла гонений, Суровых бурь, враждебных встреч, Чтобы святыню убеждений, Свободу сердца уберечь. Но, устояв душою твердой, Несокрушимая в борьбе, Нашла ты в ненависти гордой Опору прочную себе. Ты так встречаешь испытанья, Так презираешь ты людей, Как будто люди и страданья Слабее гордости твоей. И говорят: ценою чувства, Ценой душевной теплоты Презренья страшное искусство И гордый смех купила ты. Нет, грудь твоя полна участья!.. Когда порой снимаешь ты Личину гордого бесстрастья, Неумолимой красоты, Когда скорбишь, когда рыдаешь В величьи слабости твоей - Я знаю, как ты проклинаешь, Как ненавидишь ты людей! В груди, трепещущей любовью, Вражда бесплодно говорит, И сердце, обливаясь кровью, Чужою скорбию болит. Не дикий гнев, не жажда мщенья В душе скорбящей разлита - Святое слово всепрощенья Лепечут слабые уста. Так, помню, истощив напрасно Всё буйство скорби и страстей, Смирялась кротко и прекрасно Вдруг Муза юности моей. Слезой увлажнены ланиты, Глаза поникнуты к земле, И свежим тернием увитый Венец страданья на челе... (Между 1852 и 1855)

230.

И так за годом год... Конечно, не совсем Разнообразно... да зато спокойно, Благонамеренно, благопристойно... И благоприобретенье меж тем Расти всё будет... Счастие малюток Упрочится... Да что ж?.. И кроме шуток, Чем худо?.. [а? решайся-ка, сестра, А ежели когда-нибудь хандра Найдет случайно...] (Между 1853 и 1855)

231. Послание к поэту-старожилу

В крылах отяжелевший грач, Когда-то на Парнас летавший! Давно ли нам прислал ты "Плач" О русской музе - задремавшей? И что же? не прошло двух лет, Как всё вверх дном перевернулось: И поднял голову поэт, И вновь поэзия проснулась! Нам музу новую свою Представил автор "Арлекина", И тот, кто, равен соловью, Природу нам воспел, - Щербина! Никитин, мещанин-поэт, Различных пробует Пегасов, Как птица распевает Фет, Стихи печатает Некрасов, Ленивый даже Огарев - И тот пустил в печать отрывок, Стахович нам поет коров И вкус густых и свежих сливок. Поэтов новых всех родов Фаланга целая готова, И даже старых голосов Два-три услышали мы снова. Что ж? в добрый час! смелее, марш!.. Проснулись Солоницын, Греков, И, может быть, проснется Шарш И отзовется Печенегов!.. (Весна 1855)

232.

Еще скончался честный человек, А отчего? Бог ведает единый! В наш роковой и благодушный век Для смерти более одной причиной. Не от одних завалов и простуд И на Руси теперь уж люди мрут... Понятна нам трагическая повесть Свершившего злодейство,- если он Умрет, недугом тайным поражен, Мы говорим: его убила совесть. Но нас не поражает человек, На дело благородное рожденный И грустно проводящий темный век В бездействии, в работе принужденной Или в разгуле жалком; кто желал Служить Добру, для ближнего трудиться И в жажде дела сам себя ломал, Готовый на немногом помириться, Но присмирел и руки опустил В сознании своих напрасных сил - Успев, как говорят, перебеситься! Не понимаем мы глубоких мук, Которыми болит душа иная, Внимая в жизни вечно ложный звук И в праздности невольной изнывая. Нам юноша, стремящийся к добру, Смешон - восторженностью странной, А зрелый муж, поверженный в хандру, Смешон - тоскою постоянной. Покорствуя решению судьбы, Не ищет он обидных сожалений, И мы не видим внутренней борьбы, Ни слез его, ни тайных угрызений, И ежели сразит его судьба, Нам смерть его покажется случайной, И никому не интересной тайной Останется сокрытая борьба, Убившая страдальца... (Между 21 мая и 7 июня 1855)

233. Карета

О филантропы русские! Бог с вами! Вы непритворно любите народ, А ездите с огромными гвоздями, Чтобы впотьмах усталый пешеход Или шалун мальчишка, кто случится, Вскочивши на запятки, заплатил Увечьем за желанье прокатиться За вашим экипажем... (Между 21 мая и 7 июня 1855)

234.

Ты меня отослала далеко От себя - говорила мне ты, Что я буду спокоен глубоко, Убежав городской суеты. Это, друг мой, пустая химера - И как поздно я понял ее. Друг, во мне поколеблена вера В благородное сердце твое. (Лето 1855)

235.

Фантазии недремлющей моей И опыта мучительного дети, Вы - планы тысячи поэм и повестей - Вы нерожденные должны погибнуть в Лете. (Лето 1855)

236.

О, не склоняй победной головы В унынии, разумный сын отчизны. Не говори: погибли мы. Увы!- Бесплодна грусть, напрасны укоризны. (29 августа 1855)

237.

Не знаю, как созданы люди другие,- Мне любы и дороги блага земные. Я милую землю, я солнце люблю, Желаю, надеюсь, страстями киплю. И жаден мой слух, и мой глаз любопытен, И весь я в желаньях моих ненасытен. Зачем (же) я вечно тоскую и плачу И сердце на горе бесплодное трачу? Зачем не иду по дороге большой За благами жизни, за пестрой толпой? (1855 или 1856)
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar