Суровый и рассерженный,
Громовым грозным голосом
Игнатий кончил речь.
Толпа вскочила на ноги,
Пронесся вздох, послышалось:
"Так вот он, грех крестьянина!
И впрямь страшенный грех!"
- "И впрямь: нам вечно маяться,
Ох-ох!.."- сказал сам староста,
Опять убитый, в лучшее
Не верующий Влас.
И скоро поддававшийся
Как горю, так и радости,
"Великий грех! великий грех!"-
Тоскливо вторил Клим.
Площадка перед Волгою,
Луною освещенная,
Переменилась вдруг.
Пропали люди гордые,
С уверенной походкою,
Остались вахлаки,
Досыта не едавшие,
Несолоно хлебавшие,
Которых вместо барина
Драть будет волостной,
К которым голод стукнуться
Грозит: засуха долгая
А тут еще - жучок!
Которым прасол-выжига
Урезать цену хвалится
На их добычу трудную,
Смолу, слезу вахлацкую,-
Урежет, попрекнет:
"За что платить вам много-то?
У вас товар некупленный,
Из вас на солнце топится
Смола, как из сосны!"
Опять упали бедные
На дно бездонной пропасти,
Притихли, приубожились,
Легли на животы;
Лежали, думу думали
И вдруг запели. Медленно,
Как туча надвигается,
Текли слова тягучие.
Так песню отчеканили,
Что сразу наши странники
Упомнили ее:
Стоит мужик -
Колышется,
Идет мужик -
Не дышится!
С коры его
Распучило,
Тоска-беда
Измучила.
Темней лица
Стеклянного
Не видано
У пьяного.
Идет - пыхтит,
Идет - и спит,
Прибрел туда,
Где рожь шумит.
Как идол стал
На полосу,
Стоит, поет
Без голосу:
"Дозрей, дозрей
Рожь-матушка!
Я пахарь твой,
Панкратушка!
Ковригу съем
Гора горой,
Ватрушку съем
Со стол большой!
Всё съем один,
Управлюсь сам.
Хоть мать, хоть сын
Проси - не дам!"
---
"Ой, батюшки, есть хочется!"-
Сказал упалым голосом
Один мужик; из пещура
Достал краюху - ест.
"Поют они без голосу,
А слушать - дрожь по волосу!"-
Сказал другой мужик.
И правда, что не голосом -
Нутром - свою "Голодную"
Пропели вахлаки.
Иной во время пения
Стал на ноги, показывал,
Как шел мужик расслабленный,
Как сон долил голодного,
Как ветер колыхал,
И были строги, медленны
Движенья. Спев "Голодную"
Шатаясь, как разбитые,
Гуськом пошли к ведерочку
И выпили певцы.
"Дерзай!"- за ними слышится
Дьячково слово; сын его
Григорий, крестник старосты,
Подходит к землякам.
"Хошь водки?" - "Пил достаточно.
Что тут у вас случилося?
Как в воду вы опущены!..."
-"Мы?.. что ты?.." Насторожились,
Влас положил на крестника
Широкую ладонь.
"Неволя к вам вернулася?
Погонят вас на барщину?
Луга у вас отобраны?"
-"Луга-то?.. Шутишь брат!"
-"Так что ж переменилося?"..
Закаркали "Голодную",
Накликать голод хочется?"
-"Никак и впрямь ништо!"-
Клим как из пушки выпалил;
У многих зачесалися
Затылки, шепот слышится:
"Никак и впрямь ништо!"
"Пей вахлачки, погуливай!
Всё ладно, всё по-нашему,
Как было ждано-гадано.
Не вешай головы!"
"По-нашему ли, Климушка?
А Глеб-то?.."
Потолковано
Немало: в рот положено,
Что не они ответчики
За Глеба окаянного,
Всему виною: крепь!
"Змея родит змеенышей,
А крепь - грехи помещика,
Грех Якова несчастного,
Грех Глеба родила!
Нет крепи - нет помещика,
До петли доводящего
Усердного раба,
Нет крепи - нет дворового,
Самоубийством мстящего
Злодею своему,
Нет крепи - Глеба нового
Не будет на Руси!"
Всех пристальней, всех радостней
Прослушал Гришу Пров:
Осклабился, товарищам
Сказал победным голосом:
"Мотайте-ка на ус!"
-"Так, значит, и "Голодную"
Теперь навеки побоку?
Эй, други! Пой веселую!"-
Клим радостно кричал...
Пошло, толпой подхвачено,
О крепи слово верное
Трепаться: "Нет змеи -
Не будет и змеенышей!"
Клим Яковлев Игнатия
Опять ругнул: "Дурак же ты!"
Чуть-чуть не подрались!
Дьячок рыдал над Гришею:
"Создаст же бог головушку!
Недаром порывается
В Москву, в новорситет!"
А Влас его поглаживал:
"Дай бог тебе и серебра,
И золотца, дай умную,
Здоровую жену!"
-"Не надо мне ни серебра
Ни золота, а дай господь,
Чтоб землякам моим
И каждому крестьянину
Жилось вольготно-весело
На всей святой Руси!"-
Зардевшись, словно девушка,
Сказал из сердца самого
Григорий - и ушел.
---
Светает. Снаряжаются
Подводчики. "Эй, Влас Ильич!
Иди сюда, гляди, кто здесь!"-
Сказал Игнатий Прохоров,
Взяв к бревнам приваленную
Дугу. Подходит Влас,
За ним бегом Клим Яковлев,
За Климом - наши странники
(Им дело до всего):
За бревнами, где нищие
Вповалку спали с вечера,
Лежал какой-то смученный,
Избитый человек;
На нем одежа новая,
Да только вся изорвана,
На шее красный шелковый
Платок, рубаха красная,
Жилетка и часы.
Нагнулся Лавин к спящему,
Взглянул и с криком:"Бей его!"
Пнул в зубы каблуком.
Вскочил детина, мутные
Протер глаза, а Влас его
Тем временем в скулу.
Как крыса прищемленная,
Детина пискнул жалобно -
И к лесу! Ноги длинные,
Бежит - земля дрожит!
Четыре парня бросились
В погоню за детиною,
Народ кричал им: "Бей его!",
Пока в лесу не скрылися
И парни, и беглец.
"Что за мужчина?- старосту
Допытывали странники.-
За что его тузят?"
"Не знаем, так наказано
Нам из села из Тискова,
Что буде где покажется
Егорка Шутов - бить его!
И бьем. Подъедут тисковцы,
Расскажут".- "Удоволили?"-
Спросил старик вернувшихся
С погони молодцов.
"Догнали, удоволили!
Побег к Кузьмо-Демьянскому,
Там, видно, переправиться
За Волгу норовит".
"Чудной народ! бьют сонного,
За что про что не знаючи..."
"Коли всем миром велено:
Бей!- стало, есть за что!-
Прикрикнул Влас на странников.-
Не ветрогоны тисковцы,
Давно ли там десятого
Пороли?.. ой, Егор!..
Ай служба - должность подлая!
Гнусь-человек!- Не бить его,
Так уж кого и бить?
Не нам одним наказано:
От Тискова по Волге-то
Тут деревень четырнадцать,-
Чай, через все четырнадцать
Прогнали, как сквозь строй!"
Притихли наши странники.
Узнать-то им желательно,
В чем штука, да прогневался
И так уж дядя Влас.