Преступник, в сердце развращенный, Таким явленьем устрашенный, Спешит сокрыться от очей; Но трагик вслед ему взывает, И эхо грозно повторяет: "Будь добр - или страдай, злодей!" Я взор печальный отвращаю; Другой, любезнейший предмет Для сердца, чувства обретаю: Орфей бессмертие поет... И стон несчастных умолкает, И бедный слезы отирает... "Что жизнь? единый быстрый луч: Сверкнет, угаснет - мы хладеем; Но с телом в гробе не истлеем: Взойдет светило дня без туч Для нас в другом и лучшем мире; Там будет счастлив, счастлив ввек И царь чувствительный в порфире, И нищий добрый человек. Бессмертье, жизни сей отрада, За краткость дней ее награда! Твоя небесная печать У смертных на челе сияет! Кто чувством вечность постигает, Не может с мигом исчезать. Чей взор, Природу обнимая, Открыть творца в твореньи мог, - Тебя, премудрость всесвятая! - Тот сам быть должен полубог". И вдруг глас лирный возвышая, Сильнее в струны ударяя, Поэт дерзает заключить Свой важный гимн хвалой священной Причины первыя вселенной; Дерзает в песни возвестить, Кого миры изображают, Кто есть Начало и Конец; Кого уста не называют, Но кто всего - кто наш отец; Кто свод небес рукой своею Шатром раскинул над землею, Как искру солнце воспалил, Украсил ночь луной, звездами, Усеял шар земной цветами, Древа плодами озлатил; Дал силу львам неукротимым, Дал ум пчеле и муравью, Полет орлам неутомимым И яркий голос соловью; Но кто еще, еще живее, Для чувства, разума яснее Открыл себя в сердцах людей: В весельи кротком душ правдивых, В слезе любовников счастливых, В улыбке нежных матерей, В стыдливом взоре дев священных, В чертах невинности младой И старцев, жизнью утружденных, Идущих в вечность на покой; Кто любит всё свое творенье, И с чувством жизни наслажденье Соединил во всех сердцах; Кто эфемеров* примечает, Им пищу, радость посылает В росе и солнечных лучах; Кому служить - есть быть счастливым, Кого гневить - себя терзать, Любить - есть быть добролюбивым И ближних братьями считать; * Насекомые, живущие только по нескольку часов. Кто нас за гробом ожидает И там пред нами оправдает Все темные пути свои; Покажет ясно... Умолкаю И с теплой верою взываю: "Отец! добро дела твои!" Се лиры важные предметы, Се гимнов слабый образец! Они вовеки будут петы, Вовеки новы для сердец! А вы, питомцы муз священных, В своих творениях нетленных Вкушайте вечности залог! Прекрасно жить в веках позднейших И быть любовью душ нежнейших. Кто лирой тронуть сердце мог, Тот в храм бессмертия стезею Хвалы сердечныя войдет; Потомство сладкою слезою Ему дань чести принесет. Везде, во всех странах вы чтимы, Душами добрыми любимы. Вражда невежды и глупца Блеск вашей славы умножает; Яд черной зависти терзает Их злые, хладные сердца. Таланты суть для вас богатство; Другим оставьте прах златой: Святое Фебово собратство Сияет чувства красотой. Сей идол в капище богатом, Сей огнь, сверкающий над блатом, Меня красою не прельстит; Вы, вы краса, корона света; Вы солнце в мире, не планета, В которой чуждый луч блестит. Невежда золотым чертогом Своей души не озлатит; А вас и в шалаше убогом Лучами слава озарит. Потомство скажет: "Здесь на лире, На сладкой арфе, в сладком мире Играл любезнейший поэт; В сей хижине, для нас священной, Вел жизнь любимец муз почтенный; Здесь он собою красил свет; Здесь будем утром наслаждаться, Здесь будем солнце провожать, Читать поэта, восхищаться И дар его благословлять". Хотя не все, не все народы К дарам счастливейшим Природы Равно чувствительны душей; Различны песнопевцев доли: Не все восходят в Капитолий С венками на главе своей, При гласе труб, народном плеске * - От нас, увы! далек сей храм! Поем в тени, при лунном блеске, Подобно скромным соловьям. Но в самом севере угрюмом, Под грозным Аквилонов шумом, Есть люди - есть у них сердца, Которым игры муз приятны, Оттенки нежных чувств понятны: От них мы ждем себе венца, И если грудь красавиц милых В любезной томности вздохнет От наших песней, лир унылых, - Друзья! нам в плесках нужды нет! Пусть ветры прах певцов развеют! Нас вспомнят, вспомнят, пожалеют: "Умолк поэтов скромный глас! Но мы любезных не забудем, Читать, хвалить их песни будем; Их имя сладостно для нас!" Друзья! что лучше, что славнее, Как веки жить в своих стихах? Но то еще для нас милее, Что можем веки жить... в сердцах! 1796 * Как например Петрарка. Такая же честь готовилась Taccy: но он умер за несколько дней до назначенного торжества. 105. К ЛИЛЕ Ты плачешь, Лилета? Ах! плакал и я. Смеялась ты прежде, Я ныне смеюсь. Мы оба друг другу Не должны ничем. Есть очередь в свете, Есть время всему; Улыбка с слезами В соседстве живет. Ты прежде алела, Как роза весной; Зефиры пленялись Твоей красотой. Я также пленился, Надежду имев; Мечтал о блаженстве, Страдая в душе!.. Болезнь миновалась, И лета прошли Любовных мечтаний; Я Лилу забыл - И вижу... о небо! Что сделалось с ней? Все алые розы Мороз умертвил. Где прежде зефиры Шептали любовь, Под сению миртов Таился Эрот И пальчиком нежным С усмешкой грозил, - Там ныне всё пусто! Твоя красота Угасла, как свечка; Вспорхнула любовь И прочь улетела; Любовники вслед За нею исчезли. Лилета одна, И хочет от скуки Меня заманить В старинные сети! Я в сказке читал, Что некогда боги Влюбились в одну Прекрасную нимфу: Юпитер и Марс, Нептун и Меркурий, И Бахус и Феб. Красотке хотелось Их всех обмануть, Украсить рогами Лбы вечных богов. Так так и случилось: Один за другим Все были рогаты. Но время прошло; Красавица стала Не так хороша, И боги сослали Ее под луну, Где нимфа от грусти Год слезы лила, А после от грусти Слюбилась - увы! - С рогатым сатиром. Он был небрезглив И принял в подарок Обноски богов. - Ты можешь быть нимфой; Но я не сатир! 1796 106. КЛЯТВА И ПРЕСТУПЛЕНИЕ Хотел я не любить: что ж делаю? люблю! Любя терзаюся, крушу себя, гублю... Но пользы нет в слезах; слезами я не смою Того, что злой судьбе железною рукою Угодно было начертать: "Кокеткам торговать сердцами, Мужьям ходить с рогами, А Плаксе (то есть мне) бранить любовь словами, Но сердцем обожать - ввек, ввек!" Увы! слаб бедный человек! 1796 107. ХАРАКТЕР НИСЫ Для Нисы то бывает мило, Что прежде было ей постыло; А что теперь для Нисы мило, То скоро будет ей постыло. 1796 108. ПЕРЕМЕНА ЦВЕТА Вдруг стал у Лины дурен цвет: Конечно, в городе румян хороших нет! 1796 109. СОЛОВЕЙ Что в роще громко раздается При свете ясныя луны? Что в сердце, в душу сладко льется Среди ночныя тишины, Когда безмолвствует Природа И звезды голубого свода Сияют в зеркале ручья? Что в грудь мою тоску вселяет И дух мой кротко восхищает?.. Глас нежный, милый соловья! Певец любезный, друг Орфея! Кому, кому хвалить тебя, Лесов зеленых Корифея? Ты славишь громко сам себя. Натуру в гимнах прославляя, Свою любезнейшую мать, И равного себе не зная, Велишь ты зависти - молчать! Ах! много в роще песней слышно; Но что они перед твоей? Как Феб златый, являясь пышно На тверди, славою своей Луну и звезды помрачает, Так песнь твоя уничтожает Гармонию других певцов. Поет и жаворонок в поле, Виясь под тенью облаков; Поет приятно и в неволе Любовь малиновка* весной; * Любовь служит здесь прилагательным к малиновке. По русски говорят: надежда государь, радость сестрица и проч. "Малиновка есть птица любви", - сказал Бюффон. Веселый чижик, коноплянка. Малютка пеночка, овсянка, Щегленок, редкий красотой, Поют и нежно и согласно И тешат слух; но всё не то - Их пение одно прекрасно, В сравнении с твоим - ничто! Они одно пленяют чувство, А ты приводишь всё в восторг; Они суть музы, ты их бог! Какое чудное искусство! Сперва как дальняя свирель Петь тихо, нежно начинаешь И всё к вниманию склоняешь; Сперва приятный свист и трель - Потом, свой голос возвышая И чувство чувством оживляя, Стремишь ты песнь свою рекой: Как волны мчатся за волной, Легко, свободно, без преграды, Так быстрые твои рулады Сливаются одна с другой; Гремишь... и вдруг ослабеваешь; Журчишь, как томный ручеек; С любезной кротостью вздыхаешь, Как нежный майский ветерок... Из сердца каждый звук несется И в сердце тихо отдается... Так страстный, счастливый супруг (Любовник пылкий, верный друг) Супруге милой изъясняет Свою любовь, сердечный жар. Твой громкий голос удивляет - Он есть Природы чудный дар, - Но тихий, в душу проницая И чувства нежностью питая, Еще любезнее сто раз. Пой, друг мой! Восхищен тобою, Под кровом ночи, в тихий час, Несчастный сладкою слезою Мирится с небом и судьбой; Невольник цепи забывает, Свободу в сердце обретает, Находит сносным жребий свой. Лиющий слезы над могилой (Где прах душе и сердцу милый Лежит в безмолвной тишине, Как в сладком и глубоком сне), Тебе внимая, утешает Себя надеждой вечно жить И вечно милого любить. Там, там, где счастье обитает; Где радость есть для чувств закон; Где вздохи сердцу неизвестны; Где мой любезный Агатон, Как в мае гиацинт прелестный Весной бессмертия цветет... Меня к себе с улыбкой ждет! Пой, друг мой! Восхищен тобою, Природой, красною весною, И я забуду грусть свою. Лугов цветущих ароматы Целят, питают грудь мою. Когда ж сын Феба, мир крылатый, На землю спустится с небес,* Умолкнут громы и народы Отрут оливой токи слез, - Тогда, тогда, Орфей Природы, Я в гимне сердце излию И мир с тобою воспою! 1796 * Писано было во время воины.