(ИЗ ПОВЕСТИ "АФИНСКАЯ ЖИЗНЬ") 1 Весело в поле работать: Будьте прилежны, друзья! Класы златые ссекайте Махом блестящей косы! Солнце сияет над нами; Птицы в кусточках поют. Весело в поле работать: Будьте прилежны, друзья! Чувствуйте милость Цереры, Доброй богини плодов! Жителям неба любезен Глас благодарных сердец. Скоро настанет и вечер; Вечер для отдыха дан. Пользуйтесь часом работы, Пользуйтесь временем дня! Весело в поле работать: Будьте прилежны, друзья! Класы златые ссекайте Махом блестящей косы! Звери работы не знают, Птицы живут без труда; Люди не звери, не птицы - Люди работой живут. 2 <ИЗ "ЭДИПА В КОЛОНЕ" СОФОКЛА> <Эдип> Гремит ужасный гром, небесный свод пылает - О боги! час настал погибели моей! Эдип, Эдип сей мир навеки оставляет И сердца своего любезнейших друзей!.. Простите!.. гром гремит! Хор Гром гремит И разит!.. Мы сердцами И слезами Молим вас, Боги гнева И Эрева, В страшный час! Ах! пошлите Солнца луч! Разгоните Мраки туч!.. Нет спасенья, Избавленья Нам в бедах!.. Погибаем!.. Ощущаем Смерть в сердцах! 3 <К ОТЕЧЕСТВУ> Цвети, отечество святое, Сынам любезное, драгое! Мы все боготворим тебя И в жертву принести себя Для пользы твоея готовы. Ах! смерть ничто, когда оковы И стыд грозят твоим сынам! Так древле Кодры умирали, Так Леониды погибали В пример героям и друзьям. Союз родства и узы крови Не так священны для сердец, Как свят закон твоей любови. Оставит милых чад отец, И сын родителя забудет, Спеша отечеству служить; Умрет он, но потомство будет Героя полубогом чтить. 4 <ПЕСНЬ ВАКХУ> Вакх не терпит мрачных взоров; Вакх, любитель громких хоров, Радость в сердце тихо льет; Зависть, злобу истребляет; Горесть, скорби умерщвляет; В мире с добрыми живет. Пойте Вакха, пойте радость; Пойте счастье, пойте младость - Вакх прекрасный вечно юн, Вакх, любитель звонких струн. Впредь что будет, мы не знаем, Что прошло - позабываем: Настоящее для нас. Презрим суетность земную, Важность скучную, пустую; Час веселья - сладкий час. Пойте Вакха, пойте радость; Пойте счастье, пойте младость - Вакх прекрасный вечно юн, Вакх, любитель звонких струн. 5 <АМУР В ПЛЕНУ У МУЗ> Я неволен, Но доволен И желаю пленным быть. Милы узы Ваши, музы: Их не тягостно носить. Что мне в воле? Я в неволе Весел, счастлив и блажен. Наслаждаюсь, Восхищаюсь И любовью упоен. 6 <ПЕСНЬ САФИНА> Почто, о бог любви коварный, Ты грудь мою стрелой пронзил? Почто Фаон неблагодарный Меня красой своей пленил? Почто? - Фаон не знает страсти, Фаон не ведает любви, Ее над сердцем лютой власти, Огня, волнения в крови! Когда на юношу взираю, Мрачится свет в моих глазах - Дрожу, томлюся, умираю В восторге, в пламенных слезах.* Мне всё противно, всё постыло, Когда сокроется Фаон; Брожу в лесах одна уныло, - Зрю тьму везде и слышу стон. Жестокий Сафою скучает: Ему несносен взор ея. Жестокий Сафы убегает: Ему несносна жизнь моя! Начто же мне вздыхать, томиться? Любовь злосчастная есть ад. Иду от страсти исцелиться В твоих пучинах, о Левкад!** Пусть жизнь с любовью прекратится В шумящих пенистых волнах Река забвения струится В блаженных Орковых странах.*** Ее питательные воды Жар груди, сердца прохладят, И счастье мирныя свободы Невинной Сафе возвратят. Я там жестокого забуду, Как утром забывают сон... О радость!.. я любить не буду Тебя, безжалостный Фаон! * Читатель вспомнит последнюю строфу известной Сафиной оды. ** Древние греки думали, что несчастные любовники, бросаясь в море с Левкадской скалы, исцеляются от своей страсти; многие бросались и - погибали. * * * Мифология говорит, что в странах Орковых, то есть в жилище мертвых, течет Лета, река забвения. Души умерших прежде всего к ней провождаются - пьют с жадностию воду ее и забывают все горести земной жизни. Прекрасная выдумка! и много таких найдем мы в греческой мифологии. 7 НЕВИДИМЫЙ ХОР Погибает!.. Погибает!.. Бездна Сафу поглощает! Лира Сафина в волнах - Нет души в ее струнах! Жертва страсти, не порока! Жертва бедственного рока! Дар небесный, сладкий глас, От судьбы тебя не спас! 8 <СМЕРТЬ ОРФЕЕВА> Нимфы, плачьте! нет Орфея!.. Ветр унылый, тихо вея, Нам вещает: нет его! Ярость фурий исступленных, Гнусной страстью воспаленных, Прекратила жизнь того, Кто пленял своей игрою Кровожаждущих зверей, Гармонической струною Трогал сердце лютых грей И для нежной Эвридики В Тартар мрачный нисходил. Ах, стенайте! - берег дикий Прах его в себя вместил. Сиротеющая лира От дыхания зефира Звук печальный издает! Нет певца! Орфея нет! Эхо повторяет: нет! Над могилою священной, Мягким дерном покровенной, Филомела слезы льет. 1793 68. <ПОСВЯЩЕНИЕ К "АГЛАЕ"> Тебе, любезная, посвящаю мою "Аглаю", тебе, единственному другу моего сердца! Твоя нежная, великодушная, святая дружба составляет всю цену и счастье моей жизни. Ты мой благодетельный гений, гений хранитель! Мы живем в печальном мире; но кто имеет друга, то пади на колена и благодари вездесущего! Мы живем в печальном мире, где часто страдает невинность, где часто гибнет добродетель; но человек имеет утешение - любить! Сладкое утешение!.. любить друга, любить добродетель!.. любить и чувствовать, что мы любим! Исчезли призраки моей юности; угасли пламенные желания в моем сердце; спокойно мое воображение. Ничто не прельщает меня в свете. Чего искать? К чему стремиться?.. К новым горестям? Они сами найдут меня - и я без ропота буду лить новые слезы. Там лежит страннический посох мой и тлеет во прахе! Любезная! Сии две слезы, которые выкатились теперь из глаз моих, тебе же посвящаю! 8 октября 1794 69. ПОСЛАНИЕ К ДМИТРИЕВУ В ОТВЕТ НА ЕГО СТИХИ, В КОТОРЫХ ОН ЖАЛУЕТСЯ НА СКОРОТЕЧНОСТЬ СЧАСТЛИВОЙ МОЛОДОСТИ Конечно так, - ты прав, мой друг! Цвет счастья скоро увядает, И юность наша есть тот луг, Где сей красавец расцветает. Тогда в эфире мы живем И нектар сладостный пием Из полной олимпийской чаши; Но жизни алая весна Есть миг - увы! пройдет она, И с нею мысли, чувства наши Лишатся свежести своей. Что прежде душу веселило, К себе с улыбкою манило, Немило, скучно будет ей. Надежды и мечты златые, Как птички, быстро улетят, И тени хладные, густые Над нами солнце затемнят, - Тогда, подобно Иксиону, Не милую свою Юнону, Но дым увидим пред собой!* И я, о друг мой, наслаждался Своею красною весной; И я мечтами обольщался - Любил с горячностью людей, Как нежных братий и друзей; Желал добра им всей душею; Готов был кровию моею Пожертвовать для счастья их И в самых горестях своих Надеждой сладкой веселился Небесполезно жить для них - Мой дух сей мыслию гордился! Источник радостей и благ Открыть в чувствительных душах; Пленить их истиной святою, Ее нетленной красотою; Орудием небесным быть И в памяти потомства жить Казалось мне всего славнее, Всего прекраснее, милее! Я жребий свой благословлял, Любуясь прелестью награды, - И тихий свет моей лампады С звездою утра угасал. Златое дневное светило Примером, образцом мне было... Почто, почто, мой друг, не век Обманом счастлив человек? * Известно из мифологии, что Иксион, желая обнять Юнону, обнял облако и дым. Но время, опыт разрушают Воздушный замок юных лет; Красы волшебства исчезают... Теперь иной я вижу свет, - И вижу ясно, что с Платоном Республик нам не учредить, С Питтаком, Фалесом, Зеноном Сердец жестоких не смягчить. Ах! зло под солнцем бесконечно, И люди будут - люди вечно. Когда несчастных Данаид* Сосуд наполнится водою, Тогда, чудесною судьбою, Наш шар приимет лучший вид: Сатурн на землю возвратится И тигра с агнцем помирит; Богатый с бедным подружится И слабый сильного простит. Дотоле истина опасна, Одним скучна, другим ужасна; Никто не хочет ей внимать, И часто яд тому есть плата, Кто гласом мудрого Сократа Дерзает буйству угрожать. Гордец не любит наставленья, Глупец не терпит просвещенья - Итак, лампаду угасим, Желая доброй ночи им. * Они в подземном мире льют беспрестанно воду в худой сосуд. Но что же нам, о друг любезный, Осталось делать в жизни сей, Когда не можем быть полезны, Не можем пременить людей? Оплакать бедных смертных долю И мрачный свет предать на волю Судьбы и рока: пусть они, Сим миром правя искони, И впредь творят что им угодно! А мы, любя дышать свободно, Себе построим тихий кров За мрачной сению лесов, Куда бы злые и невежды Вовек дороги не нашли И где б, без страха и надежды, Мы в мире жить с собой могли, Гнушаться издали пороком И ясным, терпеливым оком Взирать на тучи, вихрь сует, От грома, бури укрываясь И в чистом сердце наслаждаясь Мерцанием вечерних лет, Остатком теплых дней осенних. Хотя уж нет цветов весенних У нас на лицах, на устах И юный огнь погас в глазах; Хотя красавицы престали Меня любезным называть (Зефиры с нами отыграли!), Но мы не должны унывать: Живем по общему закону!.. Отелло в старости своей Пленил младую Дездемону* И вкрался тихо в сердце к ней Любезных муз прелестным даром. Он с нежным, трогательным жаром В картинах ей изображал, Как случай в жизни им играл; Как он за дальними морями, Необозримыми степями, Между ревущих, пенных рек, Среди лесов густых, дремучих, Песков горящих и сыпучих, Где люди не бывали ввек, Бесстрашно в юности скитался, Со львами, тиграми сражался, Терпел жестокий зной и хлад, Терпел усталость, жажду, глад. Она внимала, удивлялась; Брала участие во всем; В опасность вместе с ним вдавалась И в нежном пламени своем, С блестящею в очах слезою, Сказала: я люблю тебя! И мы, любезный друг, с тобою Найдем подругу для себя, Подругу с милою душею, Она приятностью своею Украсит запад наших дней. Беседа опытных людей, Их басни, повести и были (Нас лета сказкам научили!) Ее внимание займут, Ее любовь приобретут. Любовь и дружба - вот чем можно Себя под солнцем утешать! Искать блаженства нам не должно, Но должно - менее страдать; И кто любил, кто был любимым, Был другом нежным, другом чтимым, Тот в мире сем недаром жил, Недаром землю бременил. * Смотри Шекспирову трагедию "Отелло". Пусть громы небо потрясают, Злодеи слабых угнетают, Безумцы хвалят разум свой! Мой друг! не мы тому виной. Мы слабых здесь не угнетали И всем ума, добра желали: У нас не черные сердца! И так без трепета и страха Нам можно ожидать конца И лечь во гроб, жилище праха. Завеса вечности страшна Убийцам, кровью обагренным, Слезами бедных орошенным. В ком дух и совесть без пятна, Тот с тихим чувствием встречает Златую Фебову стрелу,* И ангел мира освещает Пред ним густую смерти мглу. Там, там, за синим океаном, Вдали, в мерцании багряном, Он зрит... но мы еще не зрим. 1794