Михаил Юрьевич Лермонтов. (6)

ЛИСТОК

 Дубовый листок оторвался от ветки родимой
 И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;
 Засох и увял он от холода, зноя и горя

 И вот, наконец, докатился до Черного моря.
 У Черного моря чинара стоит молодая;
 С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская;
 На ветвях зеленых качаются райские птицы;
 Поют они песни про славу морской царь-девицы.
 И странник прижался у корня чинары высокой;
 Приюта на время он молит с тоскою глубокой,

 И так говорит он: "Я бедный листочек дубовый,
 До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.
 Один и без цели по свету ношуся давно я,
 Засох я без тени, увял я без сна и покоя.
 Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,
 Немало я знаю рассказов мудреных и чудных".
 '"На что мне тебя? -- отвечает младая чинара, --
 Ты пылен и желт, -- и сынам моим свежим не пара.
 Ты много вида'л -- да к чему мне твои небылицы?

 Мой слух утомили давно уж и райские птицы.
 Иди себе дальше; о странник! тебя я не знаю!
 Я солнцем любима, цвету для него и блистаю;
 По небу я ветви раскинула здесь на просторе,
 И корни мои умывает холодное море".
 * * *
 Нет, не тебя так пылко я люблю,
 Не для меня красы твоей блистанье:
 Люблю в тебе я прошлое страданье
 И молодость погибшую мою.
 Когда порой я на тебя смотрю,
 В твои глаза вникая долгим взором:

 Таинственным я занят разговором,
 Но не с тобой я сердцем говорю.
 Я говорю с подругой юных дней,
 В твоих чертах ищу черты другие,
 В устах живых уста давно немые,
 В глазах огонь угаснувших очей.
 * * *
 Выхожу один я на дорогу;

 Сквозь туман кремнистый путь блестит;
 Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
 И звезда с звездою говорит.
 В небесах торжественно и чудно!
 Спит земля в сиянье голубом...
 Что же мне так больно и так трудно?
 Жду ль чего? жалею ли о чем?
 Уж не жду от жизни ничего я,
 И не жаль мне прошлого ничуть;
 Я ищу свободы и покоя!
 Я б хотел забыться и заснуть!
 Но не тем холодным сном могилы...
 Я б желал навеки так заснуть,
 Чтоб в груди дремали жизни силы,
 Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;
 Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
 Про любовь мне сладкий голос пел,
 Надо мной чтоб, вечно зеленея,
 Темный дуб склонялся и шумел.

МОРСКАЯ ЦАРЕВНА

 В море царевич купает коня;
 Слышит: "Царевич! взгляни на меня!"
 Фыркает конь и ушами прядет,
 Брызжет и плещет и дале плывет.
 Слышит царевич: "Я царская дочь!
 Хочешь провесть ты с царевною ночь?*
 Вот показалась рука из воды,
 Ловит за кисти шелковой узды.
 Вышла младая потом голова,
 В косу вплелася морская трава.
 Синие очи любовью горят;
 Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.
 Мыслит царевич: "Добро же! постой!"
 За косу ловко схватил он рукой.
 Держит, рука боевая сильна:
 Плачет и молит и бьется она.
 К берегу витязь отважно плывет;
 Выплыл; товарищей громко зовет:
 "Эй вы! сходитесь, лихие друзья!
 Гляньте, как бьется добыча моя...
 Что ж вы стоите смущенной толпой?
 Али красы не видали такой?"
 Вот оглянулся царевич назад:
 Ахнул! померк торжествующий взгляд.
 Видит, лежит на песке золотом .
 Чудо морское с зеленым хвостом;
 Хвост чешуею змеиной покрыт,
 Весь замирая, свиваясь, дрожит;
 Пена струями сбегает с чела,
 Очи одела смертельная мгла.
 Бледные руки хватают песок;
 Шепчут уста непонятный упрек...
 Едет царевич задумчиво прочь.
 Будет он помнить про царскую дочь!

ПРОРОК

 С тех пор как вечный судия
 Мне дал всеведенье пророка,
 В очах людей читаю я
 Страницы злобы и порока.
 Провозглашать я стал любви
 И правды чистые ученья:
 В меня все ближние мои
 Бросали бешено каменья.
 Посыпал пеплом я главу,

 Из городов бежал я нищий,
 И вот в пустыне я живу,

 Как птицы, даром божьей пищи;
 Завет предвечного храня,
 Мне тварь покорна там земная:
 И звезды слушают меня,
 Лучами радостно играя.
 Когда же через шумный град
 Я пробираюсь торопливо,
 То старцы детям говорят
 С улыбкою самолюбивой:
 "Смотрите: вот пример для вас!
 Он горд был, не ужился с нами:
 Глупец, хотел уверить нас,
 Что бог гласит его устами!
 Смотрите ж, дети, на него:
 Как он угрюм, и худ, и бледен!
 Смотрите, как он наг и беден,
 Как презирают все его!"