- 1101 Просмотр
- Обсудить
Их вывели тихо под стук барабана, За час до рассвета, пред радужным днем - И звезды среди голубого тумана Горели холодным огнем. Мелькнули над темной водой альбатросы, Светился на мачте зеленый фонарь... И мрачно, и тихо стояли матросы - Расстрелом за алое знамя мстит царь. . . . . . . . . . . . . Стоял он такой же спокойный и властный, Как там средь неравной борьбы, Когда задымился горящий и красный "Очаков" под грохот пальбы. Все взглядом округленным странно, упрямо Зачем-то смотрели вперед: Им чудилась страшная, темная яма... Команда... Построенный взвод... А вот Березань, точно карлик горбатый; Сухая трава и пески... Шеренгою серой застыли солдаты... Гроба из досок у могилы, мешки... На море свободном, на море студеном, Здесь казнь приготовил им старый холоп, И в траурной рясе с крестом золоченым Подходит услужливый поп... Поставили... Саван надели холщовый...- Он гордо отбросил мешок... Взгляд грустный, спокойно-суровый Задумчив и странно глубок. . . . . . . . . . . . . . Все кончено было, когда позолота Блеснула на небе парчой огневой, И с пеньем и гиканьем рота Прошлась по могиле сырой. . . . . . . . . . . . . Напрасно!.. Не скроете глиной И серым, сыпучим песком Борьбы их свободной, орлиной И бледные трупы с кровавым пятном.
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Лежал в бреду я и в жару. Мне чудилось, что на пиру Мой череп, спаянный кольцом, Наполнен был цветным вином И белой пеной благовонной Обрызгал шелк кудрей червонный. И в кубок тот смотрела ты. Я видел косу и черты, Бледны, загадочны, смуглы, Как тучи предзакатной мглы. Лишь темных глаз янтарь смолистый Светился грустию огнистой. Порою чувствовал вдруг я - Касались губы о края. То был твой снежный поцелуй. Оранжевел блеск винных струй. И от холодности бесстрастной Кипел мой череп влагой красной. И усмехалась ты потом Своим девичьим, тонким ртом, В ответ веселые бубны Звенели серебром луны, И вдруг средь пестроты туманной Гремел вальс дикий и вакханный...
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Тих под осенними звездами Простор песчаный, голубой. Я полон музыкой, огнями И черной думой, и тобой. Я вижу в бледности сияний Трубы фабричной обелиск; В хаосе дымных мирозданий, Как хищный коготь,- лунный диск. Чу... Крик отрывистый и странный. То там, где дробятся лучи, На белой отмели песчаной Перекликаются сычи. Зачем-то нужно тьме зеленой Зародыш кровяной зачать - И будет вопль их воспаленный До солнца судоржно звучать,- Чтоб тот, как и они, незрячий, В холодной мгле один кружил, Потухший метеор бродячий, Осколок огненных светил. Я вдруг тебя увидел рядом - На черни кос отлив зарниц, И светится над темным взглядом Сеть черных месяцев - ресниц... И все - лишь крови шум оргийный Да звон безумств седых веков? Сычей крик хищный и стихийный Над мертвым серебром песков?
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Мы носим все в душе - сталь и алтарь нарядный, И двух миров мы воины, жрецы. То пир богам готовим кровожадный, То их на бой зовем, как смелые бойцы. Мы носим все в душе: смрад душный каземата, И дикий крик орлов с кремнистой высоты, И похоронный звон, и перебой набата, И гной зеленый язв столетнего разврата, И яркие зарницы и мечты. Смеяться, как дитя, с беспечной, острой шуткой И тайно изнывать в кошмарах и тоске, Любить стыдливо,- с пьяной проституткой Развратничать в угарном кабаке; Подняться высоко, как мощный, яркий гений, Блеснуть кометою в тумане вековом; И воспаленно грезить средь видений, Как выродок в бреду безумном и больном. Мы можем все... И быть вождем-предтечей... Просить на паперти, как нищие слепцы... Мы сотканы из двух противоречий. И двух миров мы воины, жрецы.
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Бывают минуты... Как красные птицы Над степью раздольной в лиловом кругу, Махают крылами глухие зарницы В разгульно-кроваво шумящем мозгу Тогда гаснет глаз твоих сумрак червонный, Отлив твоих галочьи-черных волос, И нервы, и вены волной воспаленной Зальет сладкий морфий, кошмарный гипноз. И чужд тогда станет мне путь звездомлечный, Вопль грозный пророков про Месть и про Суд... Гремит в свете факелов хохот беспечный, Кентавры грудь пьяных весталок сосут И я вместе с ними полночью пирую, И жертвенник винною влагой мочу, И белые груди бесстыдно целую, И хрипло пою, хохочу и кричу. Умолкнет пусть клекот сомнений, печалей, Могучая музыка солнечных сфер! Пусть только звенит гимн ночных вакханалий И блещут открытые груди гетер... А с бледным рассветом холодное дуло Бесстрастно прижать на горячий висок, Чтоб весело кровь алой струйкой блеснула На мраморный пол, на жемчужный песок.
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Ты, смеясь, средь суеты блистала Вороненым золотом волос, Затмевая лоск камней, металла, Яркость мертвенных, тепличных роз. Прислонясь к камину, с грустью острой Я смотрел, забытый и смешной, Как веселый вальс в тревоге пестрой Увлекал тебя своей волной. Подойди, дитя, к окну резному, Прислонись головкой и взгляни. Видишь - вдоль по бархату ночному Расцвели жемчужины-огни. Как, друг другу родственны и близки, Все слились в алмазном блеске мглы, В вечном танце пламенные диски - Радостны, торжественны, светлы. То обман. Они ведь, так далеки, Мертвой тьмой всегда разделены, И в толпе блестящей одиноки, И друг другу чужды, холодны. В одиночестве своем они пылают. Их миры громадны, горячи. Но бегут чрез бездну - остывают, Леденеют жгучие лучи. Нет, дитя, в моей душе упреков. Мы расстались, как враги, чужды, Скрывши боль язвительных намеков, Горечь неразгаданной вражды. Звездам что? С бесстрастием металла Освещают вечность и хаос. Я ж все помню - ласку рта коралла, Сумрак глаз и золото волос.
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Пары сгущая в алый кокон,- Как мудрый огненный паук, Ткет солнце из цветных волокон За шелковистым кругом круг. И тяжким тяготеньем сбиты, И в жидком смерче сгущены, Всего живущего орбиты И раскаленны и красны. И ты, мой дух слепой и гордый, Познай, как солнечная мгла, Свой круг и бег алмазно-твердый По грани зыбкого стекла. Плавь гулко в огненном удушье Металлов жидкие пары И славь в стихийном равнодушье Раздолье дикое игры!
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.* * * Ты дико-сумрачна и косна, Хоть окрылил тебя Господь,- Но как ярка, как кровеносна Твоя железистая плоть! И в таинствах земных религий Миражем кровяных паров Маячат вихревые сдвиги Твоих кочующих миров. И грузно гнутся коромысла Твоих весов, чтоб челюсть пил В алмазные опилки сгрызла Все, что твой горн не растопил. В осях, в орбитах тверды скрепы Пласты огня их не свихнут, И необузданный, свирепый Стихийно-мудр твой самосуд. И я молюсь, чтоб ток багряный, Твой ток целебный не иссяк И чтоб в калильные туманы Тобой сгущался мертвый мрак! * * * Всему - весы, число и мера, И бег спиралями всему, И растекается во тьму За пламенною сферой сфера. Твой лик в душе - как в меди - выбит, И пусть твой ток сметет ее И солнце в алой пене вздыбит - Но царство взвешено твое! В длину растянется орбита, И кругом изогнется ось, Чтоб пламя вольно и открыто По всем эфирам разлилось. Струить металл не будет время, Пространство перестанет течь, И уж не сможет в блуде семя Прах мертвый тайнами облечь. И выход рабьему бессилью Из марев двух магнитных смен - Раскинет радужною пылью Вселенная свой легкий тлен.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
От тьмы поставлены сатрапами, Тиары запрокинув ввысь, Два полюса, как сфинксы, лапами В граниты льдистые впились; Глядят, как россыпью алмазною Сверкают снежные хребты, Как стынут тушей безобразною Средь льдов затертые киты. И средь сияний электрических Вращая тусклые зрачки, Ждут, чтоб до зарослей тропических Опять низринуть ледники. И как удав кольцом медлительным Чарует жертву, так пьянит На компасе путеводительном Их плавно пляшущий магнит. И сквозь горение бесплодное, Бушующее бытие Все чудится его холодное, Его тупое острие!
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Et le pole attire a lui sa fidele cite * Тютчев Этот город бледный, венценосный В скользких и гранитных зеркалах Отразил Владыку силы косной - Полюс и Его застывший прах. И в холодном мраморе прозрачном Обнаженных северных ночей; И в закатах, с их отливом мрачным, Явлен лик Его венцом лучей. То пред Ним, как перед тягой лунной, Вдруг от моря, вставшего стеной, Влагой побуревшей и чугунной Бьет Нева смущенная отбой. Повелев магниту - легким танцем Всколыхнуть покой первичных сил, Это Он в ответ протуберанцам Лед бесплодный кровью оросил. И когда стояли декабристы У Сената - дико-весела Заплясала, точно бес огнистый, Компаса безумного игла. Содрогнувшись от магнитной бури Перед дальним маревом зарниц, Чрез столетье снова morituri** С криком ave!*** повергались ниц. Намагнитив страсти до каленья, Утолив безумье докрасна, Раскололись роковые звенья Вечно тяготеющего сна. И опять недвижно стрелка стала, И, свернувшись, огненная мгла У Его стального пьедестала Лавою застывшею легла. Но неслышно, прыгая тенями В серой слизи каменных зеркал, Веют электрическими снами Марева, как перья опахал. "О полюс!- город твой влечется вновь к тебе" (фр.; пер. В. Брюсова). ** Идущие на смерть (лат.). *** Здравствуй! (лат.) (Из обращения римских гладиаторов к императору перед боем: "Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть тебя приветствуют!")
Михаил Зенкевич. Сказочная эра.
Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары.
Москва: Школа-Пресс, 1994.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.