Лев Выготский, Александр Лурия. Этюды по истории поведения: Обезьяна. Примитив. Ребенок.

§ 14. Отсталость и одаренность Высказанные нами на этих страницах взгляды заставляют нас пересмотреть наше отношение к такому важному вопросу современной педологии, как отсталость и одаренность. В действительности такой пересмотр в психологической литературе уже давно начался, и современные взгляды на отсталого имеют очень мало общего с привычными для нас, ставшими уже ходячими мнениями. В самом деле, обычно представляют себе отсталого очень просто. Отсталый - значит глупый. Отсталый ребенок (точнее, дебил - имбецил - идиот) - это тот, у которого весь его психический инвентарь беден, который не обладает ни должной памятью, ни достаточной восприимчивостью, ни достаточным рассудком. Отсталый - это психический бедный от рождения. И однако точные исследования совсем не подтверждают этого взгляда. В самом деле, действительно ли верно, что отсталый во всех отношениях стоит ниже нормального ребенка его возраста? Справимся с цифрами. Один немецкий автор* произвел подробное исследование зрения у детей различной степени отсталости. Результаты оказались удивительными: наилучшее зрение было найдено у идиотов. Вот краткая сводка этих данных: * См. Gelpke Th. Uber die Bezienung des Schorgans zum jugendlichen Schwachsinn. 1904. ЦИТ. по: Трошин П. Я. Сравнительная психология нормальных и ненормальных детей. Т.I. Пг., 1915. Группы Случаи нормального зрения (в %) Средняя острота зрения (в %) Идиоты 57,0 87,0 Имбециллы 54,7 54,7 Отсталые 43,0 54,3 Нормальные 17,0 48,0 По данным приведенной сводки оказывается, что процент нормального зрения у идиотов в три с лишним раза больше, чем у нормального ребенка; острота же зрения у идиотов в среднем вдвое лучше. Больше того, процент нормального зрения средней остроты закономерно падает при переходе от идиотов к более слабым ступеням отсталости и к нормальным. В отношении зрения мы, следовательно, видим процесс, обратный тому, который можно было бы ожидать: чем глубже отсталость, тем основные физиологические функции зрения оказываются лучше. Примерно то же можно сказать и о других воспринимающих органах, в частности о слухе. На основании многочисленных исследований авторы приходят к выводу, что и острота слуха у отсталых детей не ниже нормы. Получается интересный и несколько неожиданный вывод: мы ожидали встретить у умственно отсталых детей снижение всех психофизиологических функций - и в это время видим, что основная естественная база их - деятельность органов чувств - оказывается у них ничуть не сниженной, в некоторых отношениях даже стоящей выше нормы. Такие же неожиданности ждут нас и в дальнейших исследованиях психики отсталого ребенка. Мы привыкли считать, что все «интеллектуальные» функции безусловно снижены у всех отсталых. И однако нередко отсталые, имбецилы, поражают нас своей блестящей, удивительной памятью. Мы знаем случаи, когда отсталый ребенок оказывается в состоянии механически запомнить достаточно обширные отрывки текста, не обнаруживая вовсе его понимания. Однако это бывало далеко не всегда. В тех случаях, когда недостаточно было запечатлеть естественным образом предложенный материал, понятный и интересный для имбецила, когда нужно было какое-то активное усилие, чтобы овладеть предложенным материалом, тогда память отсталого оказывалась чрезвычайно низкой, почти что равной нулю. «Активная память, - говорит большой авторитет в изучении отсталого ребенка П. Я. Трошин, - кладет грань между отсталостью и нормой... «Естественная» память великолепна, а «искусственная» - почти нулевая... Все, что окрашено чувством, имеет отношение к личности отсталого, к интересам; все ближайшее и повседневное, все не требующее усилия, все естественно необходимое у отсталого можно признать нормальным; память его отказывается служить, когда дело касается непривычного, непонятного, требующего усилия, неприятного...»*. Трудно лучше выразить эту двойственность в деятельности памяти у отсталого ребенка. Мы можем понять это лишь с одной точки зрения: мы полагаем, что естественное запоминание отсталого ребенка (так же как и его зрение, слух, так же как и ряд других натуральных функций) часто может оставаться ненарушенным. Разница лишь в том, что нормальный ребенок рационально пользуется своими природными функциями, чем дальше, тем больше он вырабатывает соответствующие культурные приемы пользования своей памятью. С отсталым же ребенком дело обстоит иначе. Он может обладать такими же естественными богатствами, как и нормальный ребенок, но он не умеет ими рационально пользоваться, они лежат у него без употребления, мертвым грузом. Онимеет, но не умеет - и в этом основной дефект его психики; отсталость, следовательно, есть дефект не только в натуральных процессах, а в их культурном использовании, и бороться с ним нужно теми же самыми воспитательно-культурными мерами. *См.: Трошин П. Я. Сравнительная психология нормальных и ненормальных детей. Т. П. Пг., 1916. С. 683, 687, 688. Старые авторы, понимавшие это очень хорошо, не раз указывали на это, говоря, что дефекты умственно отсталого ребенка собственно прежде всего заключаются в отсутствии умения употреблять свои природные данные. «Ни одна из интеллектуальных способностей не может быть считаема вполне отсутствующей у идиота, - говорит Э. Сеген (Е.Seguin) в книге «Traitement moral, hygiene et education des idiots et des autres enfants arrieres» (1846), - но у него нет умения свободно прилагать свои способности к явлениям нравственного и отвлеченного характера... Физически - он не может, умственно - не знает, психически - не желает. Он бы и мог, и знал, если бы только он хотел; но вся беда в том, что он прежде всего не хочет»**. ** Сеген Э. Воспитание, гигиена и нравственное лечение умственно ненормальных детей. СПб., 1903. С. XXXVII - XXVIII. За этими глубоко правильными, хотя и несколько наивными, фразами мы видим основное правильное положение: явление отсталости есть явление не только натуральных дефектов, но, быть может, в большей степени явление культурной недостаточности, неумения «хотеть» и «уметь». Попробуем показать это на экспериментальном изучении памяти нормальных и отсталых детей. Выше (§ 7) мы уже приводили пример, показывающий, что отсталый ребенок в отличие от развитого не умеет в достаточной степени пользоваться орудиями внешней сферы, употреблять функционально предметы как средства для организованного осуществления цели, предпочитая напрягать свои естественные усилия. То же самое мы видим и в детской памяти. Мы исследовали натуральную память детей различных возрастов от дошкольника к школьнику и разных степеней развития (от одаренных до различных стадий умственной отсталости). Из всех исследований мы получили впечатление, что натуральная память (механическое запечатлевание предложенного ряда слов) лишь незначительно варьирует в зависимости от возраста и общей одаренности. В среднем запоминаемость материала (слов) колеблется от 4,5 до 5,5, причем значительного различия у отсталых и одаренных мы не видим. В чем же заключается в таком случае разница в памяти отсталого и нормального учеников? Мы имели возможность убедиться, что эта разница сводилась именно к неодинаковому умению культурно пользоваться своей естественной памятью. Если нормальный (и одаренный) ребенок оказывался в состоянии применять ряд искусственных приемов, помогавших его памяти и сильно повышавших ее деятельность, то отсталый ребенок, предоставленный сам себе, часто почти не способен к этому. В этом мы убедились на опыте, уже описанном нами. Дадим ребенку ряд карточек от картинного лото и предложим ему воспользоваться ими для запоминания, подбирая к каждому слову какую-нибудь карточку (опыт описан выше, § 8). Полученные нами материалы раскрывают интересную картину различия психики отсталых и одаренных детей. Возьмем для примера трех детей в возрасте 10- 11 лет. Все эти дети одаренные: интеллектуальный возраст, по Бине, у всех значительно выше паспортного. Со всеми детьми было поставлено три опыта с памятью: сначала им было предложено просто запомнить прочитанный ряд слов (натуральная память), затем были поставлены два опыта, где были предложены картинки, связывая с которыми слова они помогали бы себе запомнить их. Две последние серии отличались следующим: в первой из них предлагались картинки, среди которых он мог найти близкие по содержанию и данным словам; последняя была несколько труднее, т. е. слова, предложенные испытуемым, имели более определенную связь с картинками, и ребенку приходилось изобретать искусственную связь между ними. Вот результаты, которые дало нам исследование этих трех одаренных детей*. *Подробные статистические данные приведены в работе А. Н. Леонтьева, выходящей в «Трудах психологической лаборатории Академии коммунистического воспитания». Испытуемые Возраст IQ Натур. память Культурная память I II Средн. Коэффициент культурной памяти (в %) Алексей Т. 10; 6 1,23 5 10 8 9 180 Гриня Л. 10; 2 1,27 6 10 9 6,5 159 Костя Д. 10;9 1,36 4 8 6 7 175 Мы приводим здесь лишь в качестве иллюстративного материала несколько случаев. К чему сводятся данные, полученные у всех этих детей? Мы видим, что все эти дети обладают средней натуральной памятью (4 - 5-б слов из 10); однако, когда мы даем им в помощь картинки, т. е. исследуем активную способность применять свою память, пользуясь для этого соответствующими приемами, мы видим, что количество запоминаемых слов возрастает почти вдвое - запоминаются уже 9 -10 слов. (Если бы количество предъявленных слов было больше, мы имели бы еще более значительный подъем результатов.) Пользуясь искусственными приемами, ребенок сильно улучшает естественное действие своей памяти; повышение здесь в среднем оценивается цифрой в 170 - 200%. Приведем образчик типичного протокола этой серии. Гриня Л. <...> <...> Просматривая этот протокол, мы видим, что ребенок подбирает картинки не случайно, но каждый раз берет изображения, как-нибудь связанные с данным словом, иногда же сам искусственно увязывает их. Посмотрим подробнее, как эти дети связывают слова с определенной картинкой и как они сами объясняют это. Алексей Т. Дано слово «поле»: берет карточку «земляника». «В поле растет».) Дано слово «платье»: берет картинку «кошелек». (При воспроизведении объясняет: «Потому что кошелек кладут в карман».) Дано слово «собрание»: берет карточку «звонок». («А это на собрании, когда шумно бывает, то звонят».) Дано слово «правда»: берет картинку «письмо». («В письме можно все писать, и никто не откроет - сургучная наклейка».) Костя Д. Дано слово «платье»: берет картинку «щетка». («Можно очистить платье от пыли».) Дано слово «лошадь»: берет карточку «сапоги». («Не было копыт - взяла сапоги».) Дано слово «обед»: берет карточку «ножик». («Этим ножичком хлеб можно резать».) И т. д. Далее...