Меню
Назад » »

Лев Николаевич Толстой. Война и мир. Том 2 (34)

    XXI.

Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья -- об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во-время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но все-таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи. Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть все дело и восстановить репутацию Ростовой. Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю. Князь Николай Андреич знал через m-lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына. Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему. Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m-lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи. Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что-то о какой-то петербургской интриге. Старый князь и другой чей-то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты. -- Он сказал, что ожидал этого, -- сказала она. -- Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но все-таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть... -- Но неужели совершенно все кончено? -- сказал Пьер. Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы. -- Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, -- говорил князь Андрей, -- и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что-нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то все хорошее сделано им -- им одним. -- Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. -- И потомство отдаст ему справедливость, -- договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру. -- Ну ты как? Все толстеешь, -- говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. -- Да, я здоров, -- отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: "здоров, но здоровье мое никому не нужно". Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из-за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками. -- Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы -- с горячностью и поспешностью говорил он. -- Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. -- Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли. Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он все делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты. -- Прости меня, ежели я тебя утруждаю... -- Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: -- Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это? -- И правда и не правда, -- начал Пьер; но князь Андрей перебил его. -- Вот ее письма и портрет, -- сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру. -- Отдай это графине... ежели ты увидишь ее. -- Она очень больна, -- сказал Пьер. -- Так она здесь еще? -- сказал князь Андрей. -- А князь Курагин? -- спросил он быстро. -- Он давно уехал. Она была при смерти... -- Очень сожалею об ее болезни, -- сказал князь Андрей. -- Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся. -- Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? -- сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз. -- Он не мог жениться, потому что он был женат, -- сказал Пьер. Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца. -- А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? -- сказал он. -- Он уехал в Петер.... впрочем я не знаю, -- сказал Пьер. -- Ну да это все равно, -- сказал князь Андрей. -- Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего. Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что-нибудь или ожидая, не скажет ли чего-нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него. -- Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, -- сказал Пьер, помните о... -- Помню, -- поспешно отвечал князь Андрей, -- я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу. -- Разве можно это сравнивать?... -- сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал: -- Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?... Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisées de monsieur .[40] -- Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту... про все это. Ну, прощай. Так ты передашь... Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье. Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из-за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея. За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем-воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.

    XXII.

В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне. -- Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, -- сказала она. -- Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, -- сказала Марья Дмитриевна. -- Нет, она оделась и вышла в гостиную, -- сказала Соня. Марья Дмитриевна только пожала плечами. -- Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, -- обратилась она к Пьеру. -- И бранить-то ее духу не хватает, так жалка, так жалка! Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его. Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением. -- Петр Кирилыч, -- начала она быстро говорить -- князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, -- поправилась она (ей казалось, что все только было, и что теперь все другое). -- Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам... Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку. -- Он теперь здесь, скажите ему... чтобы он прост... простил меня. -- Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала. -- Да... я скажу ему, -- говорил Пьер, но... -- Он не знал, что сказать. Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру. -- Нет, я знаю, что все кончено, -- сказала она поспешно. -- Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за все... -- Она затряслась всем телом и села на стул. Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера. -- Я скажу ему, я все еще раз скажу ему, -- сказал Пьер; -- но... я бы желал знать одно... "Что знать?" спросил взгляд Наташи. -- Я бы желал знать, любили ли вы... -- Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, -- любили ли вы этого дурного человека? -- Не называйте его дурным, -- сказала Наташа. -- Но я ничего -- ничего не знаю... -- Она опять заплакала. И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят. -- Не будем больше говорить, мой друг, -- сказал Пьер. Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос. -- Не будем говорить, мой друг, я все скажу ему; но об одном прошу вас -- считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому-нибудь -- не теперь, а когда у вас ясно будет в душе -- вспомните обо мне. -- Он взял и поцеловал ее руку. -- Я счастлив буду, ежели в состоянии буду... -- Пьер смутился. -- Не говорите со мной так: я не стою этого! -- вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что-то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам. -- Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, -- сказал он ей. -- Для меня? Нет! Для меня все пропало, -- сказала она со стыдом и самоунижением. -- Все пропало? -- повторил он. -- Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей. Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты. Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани. -- Теперь куда прикажете? -- спросил кучер. "Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?" Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из-за слез взглянула на него. -- Домой, -- сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно-дышавшей груди. Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812-го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе. ПЕЧАТНЫЕ ВАРИАНТЫ В основу текста второго тома "Войны и мира" положен текст издания "Сочинений гр. Л. Н. Толстого" 1886 г. Сравнение текста второго тома в этом издании с другими изданиями привело к заключению, что второй том издания 1886 г. в общем является перепечаткой текста первого издания "Войны и мира" 1868 г. Между тем последней "авторской волей" в отношении текста "Войны и мира следует считать второе издание 1868 г. и третье издание 1873 г. Поэтому мы сочли необходимым во второй том, приняв за основу текст издания 1886 г., внести большое количество стилистических поправок по второму изданию 1868 г. и третьему изданию 1873 г., всякий раз оговаривая эти отступления в печатных вариантах. Как и в первом томе, в число вариантов не включались: 1) различия в форме собственных имен: Nicolas -- Николай -- Николенька; Андреевич -- Андреич; Безухов -- Безухий, что оправдывается непоследовательным и случайным употреблением их у автора. Впрочем, мы сочли нужным отметить попытку в руссифицированном издании 1873 г. заменить Элен -- Еленой, выдержанную на протяжении двух глав (бал у Нарышкиных). 2) Очевидные опечатки разных изданий; но если опечатки касались основного текста 1886 г., то отмечалось, из каких изданий взята поправка. 3) Мелкие случаи грамматических и орфографических разногласий, в виду трудности решить, имеем мы перед собой авторское или корректорское чтение или просто недосмотр. Таковы случаи: пред -- перед, что ж -- что же, скорей -- скорее, пожалуста -- пожалуйста, о нем -- об нем. 4) Различные способы передачи картавости Денисова, неодинаковые в отдельных томах; мы держались во всех томах того, как передано это произношение в издании 1886 года, мирясь в отдельных случаях с eго непоследовательностью.

    Примечания

[(сноска 1)] Он очень мил, но не имеет пола, [(сноска 2)] нарушить запрет, [(сноска 3)] желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду, [(сноска 4)] Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе, [(сноска 5)] Мой милый, с нашими 500-ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом [(сноска 6)] Он очень к ней внимателен. [(сноска 7)] надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m-elle Карагин, [(сноска 8)] Право? [(сноска 9)] Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию. [(сноска 10)] Смерть спасительна и смерть спокойна; О! против страданий нет другого убежища, [(сноска 11)] Есть что-то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии, [(сноска 12)] Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения. [(сноска 13)] Ядовитая пища слишком чувствительной души, Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно, Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить, Приди, утиши муки моего мрачного уединения И присоедини тайную сладость К этим слезам, которых я чувствую течение. [(сноска 14)] Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли. [(сноска 15)] Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли. [(сноска 16)] Натали, твои волосы, [(сноска 17)] [Персианин Долохов,] [(сноска 18)] Очень мила! [(сноска 19)] Неправда ли, Дюпор восхитителен? [(сноска 20)] О, да, [(сноска 21)] хорошенькие женщины, [(сноска 22)] Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок. [(сноска 23)] обожаю девочек: [(сноска 24)] девочке, [(сноска 25)] О, моя прелестная! [(сноска 26)] Очаровательна! [(сноска 27)] [из газа цвета металла,] [(сноска 28)] Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая. [(сноска 29)] [моя прелесть!] [(сноска 30)] Из того, что вы любите кого-нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки. [(сноска 31)] [важная барыня,] [(сноска 32)] [Восхитительно, божественно, чудесно!] [(сноска 33)] [обворожительна] [(сноска 34)] Одно слово, только одно, ради Бога. [(сноска 35)] [Дорогая княжна,] [(сноска 36)] О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!! [(сноска 37)] Если вы позволите себе в моей гостиной, [(сноска 38)] Не бойтесь, я насилия не употреблю, [(сноска 39)] как честный человек [(сноска 40)] итти по стопам этого господина
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar