Меню
Назад » »

Карл Густав Юнг. К психологии и патологии так называемых оккультных феноменов (8)

Фигура 5 121 ]. с, р. 191 (цит. по: Ницше Ф. Указ. соч. С. 94). 123 «Листы из Преворста», изд. ГОстинусом Кернером, с. 57 (курсив в обеих цитатах принадлежит К. Г. Юнгу). Как сообщила в ответ на мой запрос по этому поводу сестра писателя, Элизабет Фёрстер-Ницше, сам Ницше с удовольствием погружался в работы Кернера в возрасте между 12 и 15 годами, когда бывал у своего дедущки, пастора Элера в Поблере, но позже никогда к ним не возвращался. Едва ли в намерения поэта входил плагиат из корабельного журнала, а если бы это и было так, то он, конечно, выбросил бы в высшей степени прозаическое и совершенно лишнее в данной ситуации место относительно «пострелять кроликов». Очевидно, что в поэтическом изображении путешествия Заратустры в ад полусознательно или бессознательно возникло это забытое впечатление юности. На этом примере мы видим все причуды криптомнезии: совершенно несущественная деталь, которая и не заслуживает ничего, кроме скорейшего забвения, внезапно оказывается воспроизведена с почти дословной точностью, в то время как основные моменты рассказа были авторски переработаны, причем не просто изменены, но, можно сказать, воссозданы заново. Вокруг индивидуального ядра, вокруг идеи нисхождения в ад расположились живописные детали старых, забытых впечатлений об аналогичной ситуации. Статья, о которой идет речь, в остальном настолько банальна, что начитанный юноша, вероятно, лишь бегло просмотрел ее, не проявив, во всяком случае, глубокого интереса к делу. Мы имеем здесь требуемый минимум ассоциативного присоединения, ибо трудно и представить себе более резкий прыжок: от старой, глуповатой сказки к мышлению Фридриха Ницше в 1883 году. Если же мы представим себе настроение Ницше в момент сочинения «Заратустры» и вспомним об экстазах писателя, во многом напоминающих патологию123(«Восторг, огромное напряжение которого разрешается порою в потоках слез, при котором шаги невольно становятся то бурными, то медленными, частичная невменяемость с предельно ясным сознанием бесчисленного множества мелких дрожаний до самых пальцев ног; глубина счастья, где самое болезненное и самое жестокое действует не как противоречие, но как нечто вытекающее из поставленных условий, как необходимая окраска внутри такого избытка света...» (цит. по: Ницше Ф. Указ. соч. С. 746-747).), то эта ненормальная реминисценция станет нам понятна. Вторая из упомянутых выше возможностей заключается в том, что объект, сам по себе представляющий некоторый интерес, воспринимается в состоянии рассеянности или снижения интереса вследствие недостаточного понимания, а потом криптомнестически воспроизводится; его мы находим преимущественно у сомнамбул, а также в качестве курьеза в художественной литературе124(Эккерманн. Разговоры с Гёте. С. 230.). При большом разнообразии феноменов этого типа наше внимание привлечет прежде всего речь на иностранных языках, так называемая глоссолалия. Мы находим упоминание об этом феномене повсюду, где речь идет о рассматриваемых экстатических состояниях: в Новом Завете, в Acta Sanctorum125(См.: G6rres, 1. с.), в процессах над ведьмами, в более позднее время у ясновидящей из Преворста, у Лауры — дочери судьи Эдмондса, потом у Хелен Смит Флурнуа, которая и в этом отношении была подвергнута совершенно уникальному обследованию; далее, в случае Бреслера126(Bresler, Culturhisiorischer Beitrag zur Hysterie, p. 333 ff.), который, вероятно, можно идентифицировать с Gottliebin Dittus пастора Блумхар-та127( Ziindel, Pfarrer J. С Blumhardt.). Как показал Флурнуа, глоссолалия, если речь идет действительно о самостоятельном языке, является феноменом криптомнестическим хост' iZ,o%r\v*(По преимуществу (греч.).). Я отсылаю читателя к интереснейшим высказываниям этих авторов128(1. с). Что касается нашего случая, то глоссолалия наблюдалась только один раз, причем отдельные слова, которые можно было разобрать, были рассогласованными вариациями слова «vena». Источник этого слова понятен: несколькими днями ранее пациентка углубилась в изучение вен лица по анатомическому атласу с латинскими обозначениями и использовала в своих фантазиях слово «vena», как это могло бы произойти и со здоровым человеком. Прочие слова и предложения чужого языка на первый взгляд ведут свое происхождение от французского, который пациентке немного знаком. К сожалению, у меня нет точных переводов различных предложений, так как пациентка не захотела их дать; однако мы можем предположить, что речь идет о феномене, аналогичном марсианскому языку Хелен Смит. Флурнуа указывал, что марсианский язык является не чем иным как ребяческой переделкой французского, причем изменены только слова, а синтаксис сохранен. Однако еще более вероятным кажется предположение, что пациентка просто выстраивала последовательности из бессмысленных, незнакомо звучащих фонем129(«Le baragouin rapide et confus dont on ne peut jamais obtenir la signification, probablement parce qu'il n'en a en affet aucune, et n'est qu'un pseudo-Langage», p. 193; «analogue au barragouinage par lequel les enfants se donnent parfois dans leurs jeux I'illusion qu'ils parlent chinois, indien, ou "sauvage"» (1. c, p. 152). [«Быстрый и смутный, значение которого никогда нельзя постичь, вероятно потому, что он не имеет применения и является лишь псевдоязыком»; «— аналогия здесь — тот ломаный язык, который дети используют в своих играх, воображая, будто говорят по-китайски, по-индийски или на языке "дикарей"» (фр.)), без действительного словообразования, причем известные характерные звуки она заимствовала из французского и итальянского и комбинировала из них некоторое подобие языка, аналогично тому как Хелен Смит заполняла пробелы между словами действительного санскрита продуктами собственной фантазии, напоминающими язык. Кажущиеся иностранными имена из мистической системы большей частью также восходят к известным корням. Уже сами круги живо напоминают схемы движения планет, которые прилагаются к каждому школьному атласу. Внутреннее сходство с отношением планет к Солнцу также достаточно очевидно, и мы не ошибемся, если и в именах усмотрим реминисценции из популярной астрономии. Так, например, имена вроде Персус, Фенус, Ненус, Сирум, Сирус, Фиксус и Пике объясняются как ребячески переделанные Персей, Венера, Сириус и неподвижная (fix) звезда (как и с вариациями по поводу вены). Магнезор живо напоминает магнетизм, о мистическом значении которого пациентка знала по «Ясновидящей из Преворста». Коннесор составляет противоположность Магнезору, поскольку его первый слог напоминает французское «contre». Хипос и Хифонизмус напоминают о гипнозе и гипнотизме, о значении которых, как известно, в непрофессиональных кругах бытуют самые фантастические представления. Многократно использованные окончания на «-ус» и «-ос» являются теми предметами, по которым непрофессионал, как правило, замечает разницу между латынью и греческим. Прочие имена, во всяком случае, обязаны своим происхождением подобным случайностям, о которых мы не можем знать. Скудная глоссолалия нашего случая не претендует, конечно, на то, чтобы выступать классической парадигмой криптомнезии, поскольку заключается в бессознательном использовании различных впечатлений, частью оптических, частью акустических, происхождение которых не составляет загадки. 2. Криптомнестический образ посредством ощущения проникает в сознание (в качестве галлюцинации). Классическим примером этого является опять же Хелен Смит. Сошлюсь на вышеприведенный случай с числом 18. 3. Образ проникает в сознание посредством моторного автоматизма. Хелен Смит потеряла брошь, которой очень дорожила, и озабоченно искала ее повсюду. Десять дней спустя ее проводник Леопольд посредством стола сообщил ей, где можно найти пропажу. В соответствии с полученными указаниями брошь была найдена в чистом поле, ночью, под слоем песка130(1. с, р. 378.). Строго говоря, при криптомнезии речь идет не о возрастании функций в собственном смысле слова, так как сознательная память обнаруживает не возрастание своей функции, а обычное обогащение содержания. Просто благодаря автоматизму некоторые области становятся доступными сознанию тем непрямым путем, который был закрыт для них прежде. Однако при этом не совершается никакого бессознательного действия, которое количественно или качественно превосходило бы способности сознания. Криптомнезия является поэтому лишь видимостью возрастания функций, в отличие от гипермнезии, которая действительно является таковым131(Связанный с этим случай у Краффт-Эбинга, 1. с, р. 57 f.). Выше мы говорили о превосходящей сознание восприимчивости бессознательного, имея в виду главным образом простые опыты по передаче мыслей с числами. Как уже упоминалось, не только наша сомнамбула, но и большинство здоровых людей в состоянии угадать длинные последовательности мыслей по вибрации стола, если они не носят особо сложного характера. В этих экспериментах представлен прафеномен тех более редких и несравненно более удивительных случаев, которые иногда демонстрируют сомнамбулы132(«Ограничение ассоциативных процессов и концентрация внимания, удерживаемого на определенной области представлений, могут привести к такому развитию мыслей, которое было бы недостижимо для волевого усилия в бодрствующем состоянии» (Loewenfeld, Der Hypnotismus, p. 289).). То, что эти явления связаны не только со сферой сомнамбулизма, но бывают и у лиц, свободных от патологии, показывает нам, например, Цшокке133(Eine Selbstschau, p. 227.) в своем «Самообозрении». Представляется, что подобные явления могут формироваться различными путями. Прежде всего тут следует рассмотреть уже упоминавшуюся утонченность бессознательных восприятий. Далее, необходимо подчеркнуть большое значение ненормальной суггестивности сомнамбул, о которой свидетельствуют опыты. Сомнамбула не только «облекает в плоть и кровь» каждую суггестивную мысль, но вживается в суггестию par excellence, вживается в личность врача и наблюдателя с преданностью и самоотверженностью, характерными для суггестивных истериков. Прекрасный пример этого мы находим в отношении фрау Хауфе к Кернеру. Не следует удивляться, что в подобных случаях имеет место высокая степень комплексности ассоциаций — на это обстоятельство следовало бы, возможно, обратить большее внимание, скажем, Рише в его экспериментах с ментальной передачей мыслей. Наконец, есть и такие случаи сомнамбулического возрастания функций, которые нельзя объяснить одной только гиперестезией бессознательной деятельности чувств и комбинированием ассоциаций, но необходимо признать высокое развитие интеллектуальной деятельности бессознательного. Расшифровка интендированных вибраций стола требует не только исключительной сенситивной, но и сенсорной чувствительности, которая только и делает возможным комбинирование отдельных перцепций в законченное мыслительное единство; и это при условии, что вообще возможна аналогия между бессознательным и сознательным процессами познания. Ведь всегда следует иметь в виду возможность того, что в бессознательном чувства и понятия не обособлены так отчетливо, а, возможно, даже слиты воедино друг с другом. Интеллектуальный подъем, который демонстрируют в экстазе многие сомнамбулы, является хотя и редким, но определенно наблюдаемым фактом134(Жиль де ла Туре говорит: «Мы видели сомнамбул — бедных, необразованных, в бодрствующем состоянии малоодаренных девушек, все поведение которых менялось, как только их усыпляли. Перед этим они бывали скучны, а тут становились оживленными и возбужденными, иногда даже одухотворенными» (Цит. no: Loewenfeld, Der Hypnotismus, p. 132).), и схему, сочиненную нашей пациенткой, я хотел бы охарактеризовать именно как возрастание функций, выходящее за рамки ее нормального интеллекта. Мы уже видели, откуда могли взяться отдельные моменты этой схемы. Другим ее источником являются, возможно, круги жизни фрау Хауфе, которые изображены в книге Кернера. Представляется, что это было исходным пунктом в детерминации внешней формы. Как уже отмечалось в описании этого случая, идея дуализма обязана своим происхождением воспринятым обрывкам разговоров, при которых пациентка, будучи в мечтательном состоянии, присутствовала после своих экстазов. На этом исчерпывается мое знание источников, из которых пациентка привлекала материал для своего творчества. Откуда пришла главная идея — пациентка не могла ответить на этот вопрос. Конечно, я просмотрел оккультную литературу в этом направлении, поскольку последняя оказывалась в поле моего зрения, и даже открыл множество параллелей нашей гностической системе в различных столетиях, но они рассеяны по разным произведениям, которые в большинстве своем пациентке совершенно недоступны. Если к тому же учесть ее молодость и особенности ее окружения, то возможность подобного исследования с ее стороны можно уверенно исключить. Краткий анализ системы на основе данных пациенткой разъяснений показывает, сколько духовных сил потребовала эта конструкция. Насколько высоко можно оценить это интеллектуальное достижение — это дело вкуса. Но, учитывая юный возраст и духовный мир пациентки, его, во всяком случае, следует признать исключительным. 2. Заключительное слово Я далек от того, чтобы считать результаты этой работы окончательными и научно вполне удовлетворительными. Вопреки общественному мнению, у которого для так называемых оккультных феноменов нет ничего, кроме презрительной усмешки, я стремился представить глубокую связь последних со сферой опыта врача или психолога и указать на многочисленные важные проблемы, которые еще ставит перед нами эта неисследованная область. Проделанная работа дала мне уверенность, что в данной области зреет богатый урожай для экспериментальной психологии, а также сознание того, что наша немецкая наука слишком мало занимается этой темой. Последняя причина побудила меня также вывести анализ случая сомнамбулизма из области чистой патологии и сориентироваться во взаимном отношении сомнамбулизма и патологии в целом. Этой работой я надеялся способствовать тому, чтобы наука проторила путь к более глубокому прояснению и ассимиляции психологии бессознательного, вокруг которой до сих пор еще не утихают споры.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar