Меню
Назад » »

Иван Сергеевич Тургенев (7)

Осенний вечер... Небо ясно,
А роща вся обнажена —
Ищу глазами я напрасно:
Нигде забытого листа
Нет — по песку аллей широких
Все улеглись — и тихо спят,
Как в сердце грустном дней далеких
Безмолвно спит печальный ряд.
Апрель 1842

И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 
Ленинград: Советский писатель, 1970.


ОСЕНЬ

Как грустный взгляд, люблю я осень.
В туманный, тихий день хожу
Я часто в лес и там сижу —
На небо белое гляжу
Да на верхушки темных сосен.
Люблю, кусая кислый лист,
С улыбкой развалясь ленивой,
Мечтой заняться прихотливой
Да слушать дятлов тонкий свист.
Трава завяла вся... холодный,
Спокойный блеск разлит по ней...
И грусти тихой и свободной
Я предаюсь душою всей...
Чего не вспомню я? Какие
Меня мечты не посетят?
А сосны гнутся, как живые,
И так задумчиво шумят...
И, словно стадо птиц огромных,
Внезапно ветер налетит
И в сучьях спутанных и темных
Нетерпеливо прошумит.
1842

И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 
Ленинград: Советский писатель, 1970.


ЦВЕТОК

Тебе случалось — в роще темной,
В траве весенней, молодой,
Найти цветок простой и скромный?
(Ты был один — в стране чужой.)

Он ждал тебя — в траве росистой
Он одиноко расцветал...
И для тебя свой запах чистый,
Свой первый запах сберегал.

И ты срываешь стебель зыбкой.
В петлицу бережной рукой
Вдеваешь, с медленной улыбкой,
Цветок, погубленный тобой.

И вот, идешь дорогой пыльной;
Кругом — всё поле сожжено,
Струится с неба жар обильный,
А твой цветок завял давно.

Он вырастал в тени спокойной,
Питался утренним дождем
И был заеден пылью знойной,
Спален полуденным лучом.

Так что ж? напрасно сожаленье!
Знать, он был создан для того,
Чтобы побыть одно мгновенье
В соседстве сердца твоего.
Первая половина 1843

И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 
Ленинград: Советский писатель, 1970.


* * *

Для недолгого свиданья,
Перед утром, при луне,
Для безмолвного лобзанья
Ты прийти велела мне...

У стены твоей высокой,
Под завешенным окном,
Я стою в тени широкой,
Весь окутанный плащом...

Звезды блещут... страстью дивной
Дышит голос соловья...
Выйдь... о, выйдь на звук призывный,
Появись, звезда моя!

Сколько б мы потом ни жили —
Я хочу, чтоб мы с тобой
До могилы не забыли
Этой ночи огневой...

И легко и торопливо,
Словно призрак, чуть дыша,
Озираясь боязливо,
Ты сойдешь ко мне, душа!

Бесконечно торжествуя,
Устремлюсь я на крыльцо,
На колени упаду я,
Посмотрю тебе в лицо.

И затихнет робкий трепет,
И пройдет последний страх...
И замрет твой детский лепет
На предавшихся губах...

Иль ты спишь, раскинув руки,
И не помнишь обо мне —
И напрасно льются звуки
В благовонной тишине?..
Первая половина 1843

И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 
Ленинград: Советский писатель, 1970.


ТОЛПА

 Посвящено В. Г. Белинскому

Среди людей, мне близких... и чужих,
Скитаюсь я — без цели, без желанья.
Мне иногда смешны забавы их...
Мне самому смешней мои страданья.
Страданий тех толпа не признает;
Толпа — наш царь — и ест и пьет исправно;
И что в душе «задумчивой» живет,
Болезнию считает своенравной.
И права ты, толпа! Ты велика,
Ты широка — ты глубока, как море...
В твоих волнах всё тонет: и тоска
Нелепая, и истинное горе.
И ты сильна... И знает тебя бог —
И над тобой он носится тревожно...
Перед тобой я преклониться мог,
Но полюбить тебя — мне невозможно.
Я ни одной тебе не дам слезы...
Не от тебя я ожидаю счастья —
Но ты растешь, как море в час грозы,
Без моего ненужного участья.
Гордись, толпа! Ликуй, толпа моя!
Лишь для тебя так ярко блещет небо...
Но всё ж я рад, что независим я,
Что не служу тебе я ради хлеба...
И я молчу — о том, что я люблю...
Молчу о том, что страстно ненавижу, —
Я похвалой толпы не удивлю,
Насмешками толпы я не обижу...
А толковать — мечтать с самим собой,
Беседовать с прекрасными друзьями...
С такой смешной — ребяческой мечтой
Расстался я, как с детскими слезами...
А потому... мне жить не суждено...
И я тяну с усмешкой торопливой
Холодной злости — злости молчаливой
Хоть горькое, но пьяное вино.
Первая половина 1843

И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 
Ленинград: Советский писатель, 1970.


КОГДА Я МОЛЮСЬ

Когда томительное, злое
Берет раздумие меня...
Когда, как дерево гнилое,
Всё распадается святое,
Чему так долго верил я...
Когда так дерзко, так нахально
Шумит действительная жизнь —
И содрогается печально
Душа — без сил, без укоризн...
Когда подумаю, что даром
Мой страстный голос прозвенит -
И даже глупым, грубым жаром
Ничья душа не загорит...
Когда ни в ком ни ожиданья,
Ни даже смутной нет тоски,
Когда боятся так страданья,
Когда так правы старики...
Тогда — тогда мои молитвы
Стремятся пламенно к нему,
Стремятся жадно к богу битвы,
К живому богу моему.
Первая половина 1843(?)

И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 
Ленинград: Советский писатель, 1970.


* * *

Когда так радостно, так нежно
Глядела ты в глаза мои
И лобызал я безмятежно
Ресницы длинные твои;

Когда, бывало, ты стыдливо
Задремлешь на груди моей
И я любуюсь боязливо
Красой задумчивой твоей;

Когда луна над пышным садом
Взойдет и мы с тобой сидим
Перед окном беспечно рядом,
Дыша дыханием одним;

Когда, в унылый миг разлуки,
Я весь так грустно замирал
И молча трепетные руки
К губам и сердцу прижимал, —

Скажи мне: мог ли я предвидеть,
Что нам обоим суждено
И разойтись и ненавидеть
Любовь, погибшую давно?
Июль 1843

И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 
Ленинград: Советский писатель, 1970.


* * *

Ах, давно ли гулял я с тобой!
Так отрадно шумели леса!
И глядел я с любовью немой
Всё в твои голубые глаза.

И душа ликовала моя...
Разгоралась потухшая кровь,
И цвела, расцветала земля,
И цвела, расцветала любовь.

День весенний, пленительный день!
Так приветно журчали ручьи,
А в лесу, в полусветлую тень
Так светло западали лучи!

Как роскошно струилась река!
Как легко трепетали листы!
Как блаженно неслись облака!
Как светло улыбалася ты!

Как я всё, всё другое забыл!
Как я был и задумчив и тих!
Как таинственно тронут я был!
Как я слез не стыдился моих! —

А теперь этот день нам смешон,
И порывы любовной тоски
Нам смешны, как несбывшийся сон,
Как пустые, плохие стишки.
Июль 1843

И.С.Тургенев. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 
Ленинград: Советский писатель, 1970.


ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ

     Мы были когда-то короткими, близкими друзьями... Но настал недобрый миг — и мы расстались, как враги. 
     Прошло много лет... И вот, заехав в город, где он жил, я узнал, что он безнадежно болен и — желает видеться со мною. 
     Я отправился к нему, вошел в его комнату... Взоры наши встретились. 
     Я едва узнал его. Боже! что с ним сделал недуг! 
     Желтый, высохший, с лысиной во всю голову, с узкой седой бородой, он сидел в одной, нарочно изрезанной рубахе... Он не мог сносить давление самого легкого платья. Порывисто протянул он мне страшно худую, словно обглоданную руку, усиленно прошептал несколько невнятных слов — привет ли то был, упрек ли, кто знает? Изможденная грудь заколыхалась — и на съеженные зрачки загоревшихся глаз скатились две скупые, страдальческие слезинки. 
     Сердце во мне упало... Я сел на стул возле него — и, опустив невольно взоры перед тем ужасом и безобразием, также протянул руку. 
     Но мне почудилось, что не его рука взялась за мою. 
     Мне почудилось, что между нами сидит высокая, тихая, белая женщина. Длинный покров облекает ее с ног до головы... Никуда не смотрят ее глубокие, бледные глаза; ничего не говорят ее бледные, строгие губы... 
     Эта женщина соединила наши руки... Она навсегда примирила нас. 
     Да... Смерть нас примирила...
Апрель 1878

И.С.Тургенев. Избранное. 
Классическая библиотека "Современника". 
Москва: Современник, 1979.


ПОРОГ

     Я вижу громадное здание. 
     В передней стене узкая дверь раскрыта настежь; за дверью — угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка... Русская девушка. 
     Морозом дышит та непроглядная мгла; и вместе с леденящей струей выносится из глубины здания медлительный, глухой голос. 
     — О ты, что желаешь переступить этот порог, знаешь ли ты, что тебя ожидает? 
     — Знаю,— отвечает девушка. 
     — Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть? 
     — Знаю. 
     — Отчуждение полное, одиночество? 
     — Знаю... Я готова. Я перенесу все страдания, все удары. 
     — Не только от врагов — но и от родных, от друзей? 
     — Да... и от них. 
     — Хорошо. Ты готова на жертву? 
     — Да. 
     — На безымянную жертву? Ты погибнешь — и никто... никто не будет даже знать, чью память почтить!.. 
     — Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени. 
     — Готова ли ты на преступление? 
     Девушка потупила голову... 
     — И на преступление готова. 
     Голос не тотчас возобновил свои вопросы. 
     — Знаешь ли ты,— заговорил он, наконец,— что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь? 
     — Знаю и это. И все-таки я хочу войти. 
     — Войди! 
     Девушка перешагнула порог — и тяжелая завеса упала за нею. 
     — Дура!— проскрежетал кто-то сзади. 
     — Святая!— принеслось откуда-то в ответ.
Май 1878

И.С.Тургенев. Избранное. 
Классическая библиотека "Современника". 
Москва: Современник, 1979.


ПОСЕЩЕНИЕ


    Я сидел у раскрытого окна... утром, ранним утром первого мая. 
     Заря еще не занималась; но уже бледнела, уже холодела темная, теплая ночь. 
     Туман не вставал, не бродил ветерок, все было одноцветно и безмолвно... но чуялась близость пробуждения — и в поредевшем воздухе пахло жесткой сыростью росы. 
     Вдруг в мою комнату, сквозь раскрытое окно, легко позванивая и шурша, влетела большая птица. 
     Я вздрогнул, вгляделся... То была не птица, то была крылатая, маленькая женщина, одетая в тесное, длинное, книзу волнистое платье. 
     Вся она была серая, перламутрового цвета; одна лишь внутренняя сторона ее крылышек алела нежной злостью распускающейся розы; венок из ландышей охватывал разбросанные кудри круглой головки, и, подобные усикам бабочки, два павлиньих пера забавно колебались над красивым, выпуклым лобиком. 
     Она пронеслась раза два под потолком; ее крошечное лицо смеялось; смеялись также огромные, черные, светлые глаза. 
     Веселая резвость прихотливого полета дробила их алмазные лучи. 
     Она держала в руке длинный стебель степного цветка: «царским жезлом» зовут его русские люди,— он и то похож на скипетр. 
     Стремительно пролетая надо мною, коснулась она моей головы тем цветком. 
     Я рванулся к ней... Но она уже выпорхнула из окна — и умчалась. 
     В саду, в глуши сиреневых кустов, горлинка встретила ее первым воркованьем — а там, где она скрылась, молочно-белое небо тихонько закраснелось. 
     Я узнал тебя, богиня фантазии! Ты посетила меня случайно — ты полетела к молодым поэтам. 
     О поэзия! Молодость! Женская, девственная красота! Вы только на миг можете блеснуть передо мною — ранним утром ранней весны!
Май 1878

И.С.Тургенев. Избранное. 
Классическая библиотека "Современника". 
Москва: Современник, 1979.


NECESSITAS, VIS, LIBERTAS

Барельеф 
     Высокая костлявая старуха с железным лицом и неподвижно-тупым взором идет большими шагами и сухою, как палка, рукою толкает перед собой другую женщину. 
     Женщина эта огромного росту, могучая, дебелая, с мышцами, как у Геркулеса, с крохотной головкой на бычачьей шее — и слепая — в свою очередь толкает небольшую, худенькую девочку. 
     У одной этой девочки зрячие глаза; она упирается, оборачивается назад, поднимает тонкие, красивые руки; ее оживленное лицо выражает нетерпенье и отвагу... Она не хочет слушаться, она не хочет идти, куда ее толкают... и все-таки должна повиноваться и идти. 
Necessitas, Vis, Libertas.

     Кому угодно — пусть переводит. Май 1878

Примечания
Necessitas, Vis, Libertas — Необходимость, Сила, Свобода (лат.).

И.С.Тургенев. Избранное. 
Классическая библиотека "Современника". 
Москва: Современник, 1979.


МИЛОСТЫНЯ

     Вблизи большого города, по широкой проезжей дороге шел старый, больной человек. 
     Он шатался на ходу; его исхудалые ноги, путаясь, волочась и спотыкаясь, ступали тяжко и слабо, словно чужие; одежда на нем висела лохмотьями; непокрытая голова падала на грудь... Он изнемогал. 
     Он присел на придорожный камень, наклонился вперед, облокотился, закрыл лицо обеими руками — и сквозь искривленные пальцы закапали слезы на сухую, седую пыль. Он вспоминал... 
     Вспоминал он, как и он был некогда здоров и богат и как он здоровье истратил, а богатство роздал другим, друзьям и недругам... И вот теперь у него нет куска хлеба — и все его покинули, друзья еще раньше врагов... Неужели ж ему унизиться до того, чтобы просить милостыню? И горько ему было на сердце и стыдно. 
     А слезы все капали да капали, пестря седую пыль. 
     Вдруг он услышал, что кто-то зовет его по имени; он поднял усталую голову и увидал перед собою незнакомца. 
     Лицо спокойное и важное, но не строгое; глаза не лучистые, а светлые; взор пронзительный, но не злой. 
     — Ты все свое богатство роздал,— послышался ровный голос...— Но ведь ты не жалеешь о том, что добро делал? 
     — Не жалею,— отвечал со вздохом старик,— только вот умираю я теперь. 
     — И не было бы на свете нищих, которые к тебе протягивали руку,— продолжал незнакомец,— не над кем было бы тебе показать свою добродетель, не мог бы ты упражняться в ней? 
     Старик ничего не ответил — и задумался. 
     — Так и ты теперь не гордись, бедняк,— заговорил опять незнакомец,— ступай, протягивай руку, доставь и ты другим добрым людям возможность показать на деле, что они добры. 
     Старик встрепенулся, вскинул глазами... но незнакомец уже исчез; а вдали на дороге показался прохожий. 
     Старик подошел к нему — и протянул руку. Этот прохожий отвернулся с суровым видом и не дал ничего. 
     Но за ним шел другой — и тот подал старику малую милостыню. 
     И старик купил себе на данные гроши хлеба — и сладок показался ему выпрошенный кусок — и не было стыда у него на сердце — а напротив: его осенила тихая радость.
Май 1878

И.С.Тургенев. Избранное. 
Классическая библиотека "Современника". 
Москва: Современник, 1979.


НАСЕКОМОЕ


     Снилось мне, что сидит нас человек двадцать в большой комнате с раскрытыми окнами. 
     Между нами женщины, дети, старики... Все мы говорим о каком-то очень известном предмете — говорим шумно и невнятно. 
     Вдруг в комнату с сухим треском влетело большое насекомое, вершка в два длиною... влетело, покружилось и село на стену. 
     Оно походило на муху или на осу. Туловище грязно-бурого цвету; такого же цвету и плоские, жесткие крылья; растопыренные мохнатые лапки, да голова угловатая и крупная, как у коромыслов; и голова эта и лапки — ярко-красные, точно кровавые. 
     Странное это насекомое беспрестанно поворачивало голову вниз, вверх, вправо, влево, передвигало лапки... потом вдруг срывалось со стены, с треском летало по комнате — и опять садилось, опять жутко и противно шевелилось, не трогаясь с места. 
     Во всех нас оно возбуждало отвращение, страх, даже ужас... Никто из нас не видал ничего подобного, все кричали: «Гоните вон это чудовище!», все махали платками издали... ибо никто не решался подойти... и когда насекомое взлетало — все невольно сторонились. 
     Лишь один из наших собеседников, молодой еще, бледнолицый человек, оглядывал нас всех с недоумением. Он пожимал плечами, он улыбался, он решительно не мог понять, что с нами сталось и с чего мы так волнуемся? Сам он не видел никакого насекомого — не слышал зловещего треска его крыл. 
     Вдруг насекомое словно уставилось на него, взвилось и, приникнув к его голове, ужалило его в лоб повыше глаз... 
     Молодой человек слабо ахнул — и упал мертвым. 
     Страшная муха тотчас улетела... Мы только тогда догадались, что это была за гостья.
Май 1878

И.С.Тургенев. Избранное. 
Классическая библиотека "Современника". 
Москва: Современник, 1979.


ЩИ

     У бабы-вдовы умер ее единственный, двадцатилетний сын, первый на селе работник. 
     Барыня, помещица того самого села, узнав о горе бабы, пошла навестить ее в самый день похорон. 
     Она застала ее дома. 
     Стоя посреди избы, перед столом, она, не спеша, ровным движением правой руки (левая висела плетью) черпала пустые щи со дна закоптелого горшка и глотала ложку за ложкой. 
     Лицо бабы осунулось и потемнело; глаза покраснели и опухли... но она держалась истово и прямо, как в церкви. 
     «Господи!— подумала барыня.— Она может есть в такую минуту... Какие, однако, у них у всех грубые чувства!» 
     И вспомнила тут барыня, как, потеряв несколько лет тому назад девятимесячную дочь, она с горя отказалась нанять прекрасную дачу под Петербургом — и прожила целое лето в городе! 
     А баба продолжала хлебать щи. 
     Барыня не вытерпела, наконец. 
     — Татьяна!— промолвила она.— Помилуй! Я удивляюсь! Неужели ты своего сына не любила? Как у тебя не пропал аппетит? Как можешь ты есть эти щи! 
     — Вася мой помер,— тихо проговорила баба, и наболевшие слезы снова побежали по ее впалым щекам.— Значит, и мой пришел конец: с живой с меня сняли голову. А щам не пропадать же: ведь они посоленные. 
     Барыня только плечами пожала — и пошла вон. Ей-то соль доставалась дешево.
Май 1878

И.С.Тургенев. Избранное. 
Классическая библиотека "Современника". 
Москва: Современник, 1979.

Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar