Глава 2
Взаимоотношения людей
как коллективных субъектов
жизнедеятельности

 

В ходе конфликта резко снижается вариативность воспринимаемых образов противостоящих групп. Влияние индивидуальных черт людей, входящих в них, блокируется сознанием. Рельефными становятся лишь черты, связанные с членством в группе. Группа, вовлеченная в конфликт, интенсивно стимулирует выработку и распространение стереотипного образа противника, подтверждающего справедливость групповых действий в процессе конфликта, особенно агрессии.

Холт и Сильверштейн приводят высказывание Томаса Джеферсона об Англии в 1815 г.: «Мы согласны во мнении, что это правительство тотально аморальное, наглое, надутое тщеславием иамбициями, стремящееся к исключительному доминированию, погрязшее в коррупции, глубоко ненавидящее нас, ненавидящее свободу...» [398, 399]. Подобные высказывания стимулировали обращение к особому предмету социально-психологического анализа: образу врага.

Франк (1982) публикует результаты исследований, позволившие выделить шесть прилагательных, применяемых к стереотипу врага:

безжалостный;

злой;

враждебный;

властолюбивый;

вероломный;

воинственный [386].

Ральф Уайт (1968) выделил шесть принципиальных компонентов образа врага и самообраза, бытующих в национальных конфликтах:

– «Дьявольский» характер врага. Враг угрожает целям и ценностям. Это умная и коварная сила, склонная вредить из принципа и имеющая наклонность к трусливым и закулисным методам.

– Мужественный образ себя. Пропаганда стойкости и героизма своей группы и публичное наказание отступников и сторонников мирного разрешения конфликта.

– Моральность себя — аморальность противника. Один из вариантов подчеркивания собственной моральности и справедливости — это предположение о несчастных и в принципе хороших рядовых членах группы противника, которых обманывает «черная верхушка», погрязшая в коррупции и лжи.

– Селективная невнимательность. Воспринимаются только те темы, которые подтверждают сложившийся образ врага, и отвергаются все остальные.

– Отсутствие эмпатии. Трудно убить кого-то или нанести ему существенный вред, если воспринимаешь его таким же человеческим существом. Категоризация противника как существа неодушевленного, биологического или аморального ставит его вне закона, делает эмпатию в отношении его очень слабой и тем самым защищает личность от психологического ущерба при совершении ею агрессивных действий.

– Милитаристская самоуверенность. Рост страха часто сочетается с милитаристской самоуверенностью, особенно у профессиональных солдат [501].



Пути воздействия на конфликт



Если на первом этапе роль влияния группы на другую группу была достаточно велика, то на этапе конфликта существенно возрастает роль власти и социального давления со стороны других элементов системы или системы в целом, которые обеспечивают внешний контроль и воздействие на процесс развития ситуации.

Относительная неудовлетворенность сменяется абсолютной, и взаимоотношения групп начинают затрагивать идеальные групповые преставления, вызывая переживание несправедливости существующих взаимоотношений.

Воздействие на конфликт может быть организовано в разных формах. В практике конфликтологии выделяют обычно три основные формы: урегулирование, интервенция и разрешение.

При урегулировании подразумевает вмешательство третьей партии, которая не имеет прямого интереса в исходе конфликта и действует или за вознаграждение, или из цели сохранения стабильности в социальной системе. Урегулирование создает временное состояние межгруппового мира. Многочисленные примеры можно найти в практике работы ООН по решению наиболее сложных внутригосударственных проблем членов ООН.

Джеймс Лауэ выделяет такую форму, как интервенция, т.е. влияние на конфликтующую структуру в том направлении, которое выгодно для интервентора [413]. Интервенция предполагает применение власти в той или иной степени. Конфликт, как правило, подавляется, но не исчерпывается. Примерами интервенции служат операция США «Буря в пустыне», которая, по крайней мере внешне, преследовала цель управления конфликтом между Кувейтом и Ираком, интервенции США в Югославии и Ираке.

При разрешении конфликта предполагается ситуация, при которой взаимосвязи между участниками конфликта становятся легитимными, и это состояние поддерживается без вмешательства третьей стороны за счет процессов саморегуляции. Разрешение конфликта возможно только в том случае, если произошло изменение взаимных образов групп, на которых строятся их взаимоотношения. Подобные изменения не происходят по воле сторонних элементов, не втянутых в противостояние. И они не происходят быстро. Поэтому разрешение конфликта — процесс длительный и совершающийся за счет взаимного психологического воздействия групп.

Как особую форму влияния на конфликт можно назвать игнорирование конфликта, когда третья сторона сдерживает все реакции, способствующие актуализации и развитию конфликта, считая, что он сам затухнет со временем. Примером является подход к расовым беспорядкам в 60-е годы в США или ход решения межнациональной напряженности между русскими и кавказцами, возникшей в Москве в 1990-х годах.

Поскольку главное следствие ситуации конфликта — изменение категоризационной системы, то можно предположить несколько стратегий воздействия на групповое сознание, облегчающих процесс разрешения конфликта [262]:

1. Логика концепции самокатегоризации подсказывает в качестве эффективного пути снижения остроты межгруппового конфликта смягчение категоризационных границ и организацию восприятия максимального подобия групп друг другу. Другими словами, это путь снижения межгрупповой дифференциации путем размывания категоризационных границ. Теоретическим итогом такой стратегии может быть новая самокатегоризация и ассимиляция группами друг друга. А практическим позитивным исходом бывает осознание пересекающейся категории «Вы», уничтожающей противостоящую дихотомию.

Вспомним эксперименты Уорчела, где наличие единой лабораторной формы снижало напряженность межгруппового конфликта. Подобным же образом можно заново оценить традиционные выводы результатов экспериментов Шерифа. Снижению конфликта, скорее всего, способствовала не организация кооперативной зависимости для достижения суперординатной цели, а сглаживание межгрупповых границ членства в процессе достижения этой цели, т.е. фактически психологические слияние групп [460]. На этой стратегии построены рекомендации, связанные с целесообразностью познания истории и культуры конкурирующей группы, увеличения числа межгрупповых контактов.

Анализ самокатегоризационных процессов и событий в России 90-х годов не позволяют очень оптимистично оценивать данную стратегию. Этим путем на практике можно скорее ретушировать, сгладить остроту, чем разрешать конфликт. Но достижение этой цели может дать обратный результат, и сильно поляризованные группы будут стремиться к еще большей дифференциации и поиску новых измерений для отличий друг от друга. Эти новые измерения могут оказаться еще более разрушительными, чем прежние.

2. Другой путь снижения конфликта — повышение рельефности и актуальности существующей категории более высокого порядка, которая включает в себя обе противостоящие группы. Исследования Брюер и Крамер показали, что рельефность суперординатной категории может поднять уровень кооперативности групп [346, 412]. Этот путь можно назвать путем гуманизации взаимоотношений групп.

Эта стратегия была очень популярна в советское время в виде призывов к гражданской сознательности и жертвенности ради общего дела. Популярна она была и в западной конфликтологии. Но, как показывают исследования, некоторые суперординатные цели могут скорее увеличить, чем снизить давление дифференциации. Так, Руперт Браун пришел к выводу, что введение такой суперординатной цели, как повышение общего уровня зарплаты работников, привлекая внимание к этому измерению, может снизить разницу между ними, а поскольку различие важно для групповой идентичности, то конфликт между группами еще более усилится. Суперординатная цель должна затрагивать иное измерение, нежели измерение, вызывающее конкуренцию [352].

Примером успешной реализации стратегии можно назвать получившую во второй половине ХХ в. признание тактику «общего риска». При этой тактике конфликтующие стороны объединяют только ограниченное количество ресурсов и используют их только для ограниченных целей. Этим устраняется страх перед возможностью полного слияния групп, который может возникнуть при использовании первой стратегии.

Образцом может служить соглашение между США и СССР, по которому обе нации становится главными участниками освоения Антарктиды или Постоянный консультативный совет, созданный по итогам переговоров об ограничении стратегического оружия между теми же странами [405].

Но тактика «общего риска», так же как и предыдущая, не разрешает конфликт радикальным образом, а лишь смягчает его и может перевести в скрытое состояние, которое при некоторых условиях даст новую вспышку межгрупповой напряженности, еще более острой.

3. Следующий путь — заключается в переводе взаимодействия с межгруппового уровня организации на межперсональный уровень. Так, Уайлдер обнаружил снижение межгрупповой дискриминации при росте индивидуальной информации о членах противостоящей группы, а в исследовании Брауна и Тернера — после введения личного контакта членов взаимосвязанных групп дискриминационная тенденция вообще не была обнаружена [353, 503).

Классическим примером может служить технология улаживания конфликта между группой революционной доминиканской молодежи и американской дипломатической миссией. Самое большое внимание в ней отвели первой встрече представителей групп. Она была тщательно продумана. Выбрано нейтральное место — дом ректора университета. Нейтральные лица: ученые, дипломаты, люди искусства были буфером между 20 авторитетными представителями с каждой стороны.

Тема встречи носила подходящий научный оттенок. И, несмотря на то, что группы к концу встречи остались в конфронтации, они все же увидели, что с другой стороной можно говорить, и она способна к кооперации. После этого стал возможен второй этап разрешения конфликта — конструктивный диалог.

Большой опыт в управлении структурной сложностью проблем и гибкостью использования персонального уровня разрешения спорных вопросов имеет Генеральная Ассамблея ООН [426]. Так, например, конференция в Буэнос-Айресе по Технической кооперации среди развивающихся стран в 1978 г., встретившись с 3–4 трудноразрешимыми спорными вопросами, смогла сдвинуться с места только после того, как была организована малая группа из 10 делегатов, представителей конфликтующих сторон. Эта группа начинала свой рабочий день с утренней встречи в кафе во главе с президентом конференции и с неформального обсуждения спорных вопросов.

Персональный уровень разрешения конфликта создает одно из главных условий успеха — он учит стороны слышать друг друга.

4. И, наконец, можно учесть свойство относительной независимости внутригрупповых процессов от социального контекста [395, 486, 488]. Этот путь заключается в четком осознании внешней группы и разведении сфер групповых интересов так, чтобы каждая из противостоящих групп нашла свою нишу в структуре социального взаимодействия с сохранением, а может, и повышением позитивной идентичности членов группы.

Самым элементарным примером применения такой стратегии служит процесс деления зон влияния Великобританией, США и Россией на территории Германии после их победы во Второй Мировой войне. Такой подход предполагает расчленение объекта спора, в результате которого каждый участник конфликта получает только часть, возводит психологические и физические границы типа Берлинской стены и тем самым предохраняет ниши своей активности от вторжения со стороны конкурентов. При этом сам объект разрушается, и остается опасность оспаривания какой-либо из сторон справедливости принципа деления.

Более приемлемым является соблюдение принципа современной конфликтологии «выиграть–выиграть», при котором каждая группа получает в полном объеме все, к чему она стремилась [111, 279]. Популярный на эту тему пример с апельсином кочует из книги в книгу. Но он ясно отражает саму суть этого принципа: сестры долго и эмоционально спорившие из-за апельсина, разрезав его, с удивлением обнаруживают, что одна хотела его съесть, а другой нужна была только корка, чтобы приготовить пирог. Каждая получила половину, а могла получить все, что ей требовалось.

Пожалуй, только этот путь дает стабильное разрешение конфликта и ощущение безопасности существования групп до тех пор, пока существует восприятие равенства статусов групп. Все предыдущие стратегии влияния на конфликтную ситуацию можно использовать как в известной мере и подготовку к успешной реализации последней.

Обращение к базовым потребностям — один из наиболее коротких путей нахождения оптимального решения для урегулирования конфликта.

П. Сайтс подчеркивает, что групповые потребности универсальны и представлены во всех сообществах. Они не зависят от содержания культуры. Универсальные потребности и культурные ценности не совпадают, так как потребности связаны с сутью, с сохранением социального свойства, а ценности связаны с конкретным социальным контекстом — это конкретизированные проявления потребностей. Обращение к потребностям позволяет облегчает поиск приемлемой альтернативы.

Конфликт, решаемый через потребности, не является ситуацией с «нулевой суммой». Удовлетворение потребности в безопасности одной стороной не ведет неизбежно к усилению потребности в безопасности другой стороны. Кроме того, предмет удовлетворения потребности одной группы может удовлетворять совершенно другую потребность партнера и легко заменяется аналогичным предметом, не имеющим решающего значения для первой группы [498, с. 35].

Примером этого могут служить переговоры между Египтом и Израилем в Кэмп Дэвиде в октябре 1978 г. при посредничестве Джимми Картера по вопросу Синайского полуострова. Египет требовал возвращения полуострова, занятого Израилем в 1967 г. Обсуждение не сдвигалось с места до тех пор, пока Картер не помог обратиться к базовым потребностям противостоящих сторон и пока не стало очевидным, что основным препятствием к успешному решению конфликта была потребность в безопасности, связываемая Израилем с наличием буферной территории, предохраняющей от прямой агрессии Египта. В результате Израиль получил гарантии, исключающие присутствие на Синае постоянных вооруженных сил Египта, а Египет получил Синай.

Первым шагом на пути поиска приемлемого варианта разрешения конфликта является временное прекращение «огня». Группы должны приостановить свои «военные» действия. Только после этого возможен совместный поиск конструктивного решения. Одним из примеров этого служит практика объединенных сил сдерживания, которые включают войска третьей стороны при участии войск противостоящих сторон (при конфликте Грузии и Южной Осетии в начале 90-х годов сдерживающие силы на две третьи состояли из войск России и на треть из войск Грузии и Осетии). Другой пример — практика сил сдерживания нейтральных стран (присутствие войск ООН в Югославии, Карабахе, Приднестровье и т.д.).

Важным предварительным условием разрешения конфликта является подбор участников процедуры и последовательность этапов достижения позитивного исхода. Все основные группы, участвующие в принятии окончательных условий выхода из конфликтной ситуации, должны обладать одинаковым социальным статусом и достаточно легитимными полномочиями. Это позволит в дальнейшем избежать отказа одной из групп от соблюдения мирного соглашения, как принятого неуполномоченными лицами. Рауль Пребиш развил идею «контактной группы», которая приобрела большую популярность в практике Генеральной Ассамблеи ООН.

Контактная группа представляет собой маленький комитет из двух-трех лидеров от каждой из главных конфликтующих групп, которые сообща согласовывают групповые интересы. Так, на Всемирной административной радиоконференции в 1979 г. работало 120 контактных групп и подгрупп, которые согласовали 15 000 предложений [426]. Та же Генеральная Ассамблея пришла к выводу о большей эффективности коротких сессий только с одним спорным вопросом [там же]. Причем начало должно быть посвящено тем проблемам, которые легче всего разрешить, так как первые позитивные шаги распространять свое положительное влияние и на весь ход разрешения конфликта.

В течение всех следующих шагов очень важно удерживать противников в постоянном диалоге на пути разрешения конфликта, так как социальный обмен только тогда совершается эффективно, когда постоянно поддерживается его соответствующая интенсивность. Особенно важно удерживать противников в период активных переговоров. Интересный пример — уже упоминавшиеся переговоры между Анваром Садатом (Египет) и Бегином (Израиль). Когда Бегин был готов прервать переговоры, посредничающий в них Джимми Картер был вынужден срочно организовать социологический опрос населения Израиля, результаты которого продемонстрировали желание людей мирного исхода конфликта. Эти результаты заставили Бегина продолжить переговорный процесс.

Другое условие успешности процесса разрешения конфликта — это ощущение каждым участником сохранения полного контроля над ситуацией в течение всего процесса и ощущение возможности повлиять на него. Кроме того, каждый должен чувствовать, что он делает позитивный вклад в урегулирование или разрешение конфликта. Таким приемом воспользовались на Генеральной Ассамблее ООН в 1982 г., когда встретились с трудноразрешимым вопросом. Было объявлено, что все заинтересованные участники могут собраться во внерабочее время в специально отведенном помещении и включиться в обсуждение вопросов. На первую встречу собралось около 70 представителей. В течение первой недели группа постепенно сократилась до 12 человек, которые относительно плодотворно завершили переговоры.

Этой же цели служит процедура известная как «постурегулирование», предложенная Говардом Райфой. Она сводится к тому, что после заключения соглашения, участники конфликта с помощью третьей стороны имеют возможность существенно улучшить его. Для этого третья сторона, проведя тщательный анализ развития событий, предлагает конкретные новые шаги при условии права вето каждой стороны на эти шаги [457].

Заключительным условием в случае неудачной сессии на пути разрешения конфликта становится взятие посредником на себя ответственности за отсутствие реальных сдвигов в развитии позитивных взаимоотношений конфликтующих групп. Если этого не происходит, то ответственность неизбежно ложится на кого-либо из участников конфликта, и дальнейшее разрешение может стать невозможным.

В последние годы получила широкую популярность практика использования третьей стороны для управления конфликтами любого уровня. Эта третья сторона представляет собой участника переговорного процесса, который непосредственно в конфликт не вовлечен и в то же время получает полной доверие сторон на анализ ситуации и проведение процедуры урегулирования или разрешения.

Ее главная задача — реализовать «технику контролируемых коммуникаций». Это понятие введено в обиход конфликтологов Джоном Бэртоном в 1969 г. [359]. Смысл техники заключается в создании условий доверия участников конфликта к процедуре регулирования, осознании участниками сущности конфликта и включении в общий процесс поиска оптимального решения выхода из конфликта и, в конечном счете, перестройке взаимоотношений социальных групп.

Ниже приводится достаточно эффективная, на наш взгляд, программа переговорного процесса, применяемая рядом западных конфликтологических центров.

Таблица 7.

Программа организации переговорного процесса



1. Подготовительная фаза

– Предварительное исследование конфликта

– Оценка типа конфликта

– Оценка возможностей по ведению позитивных переговоров

– Разработка плана

– Упорядочивание источников контроля

– Прекращение «огня». Ввод сил разъединения

2. Предпереговорная фаза

– Определение круга лиц фактически принимающих решение

– Определение круга лиц, на которых повлияет исход

– Определение круга лиц, способных повлиять на решение

– Интервью с претендентами и заинтересованными лицами

– Консультации с экспертами

– Проблема диагноза

– Действия по получению мандата полномочий

– Установление временных процедур для первоначальных встреч

3. Начальная фаза

– Подготовка успешности первоначальной встречи

– Получение мандата полномочий на продолжение

организации процесса переговоров

4. Фаза

неструктурного

диалога

– Формирование равностатусных участников и подготовка

групп к переговорам

– Предоставление сторонам форума для высказывания

– Заострение вопросов и уточнение разногласий

– Получение мандата для перехода к структурному диалогу

5. Фаза

структурного

диалога

– Процедурные вопросы

– Выбор критериев анализа проблемы и оценки решения

– Разработка методов удержания участников в поле переговоров

– Поддержание чувства влияния на исход переговоров

каждым участником

– Регулирование каналов коммуникаций

6. Фаза

решения проблем

– Порядок решения задач

– Подготовка соглашения

– Выбор процедуры голосования

– Принятие процедуры контроля за выполнением соглашения

– Принятие решения о промежуточных консультациях

– Принятие ответственности за провал переговоров

7. Фаза

постурегулирования

– Экспертные оценки и промежуточные консультации о ходе

разрешения конфликта

Одной из первых работ, в которой реализована попытка применения закономерностей формирования взаимоотношений в практических целях для прогнозирования развития производственных организаций, стало диссертационное исследование Ю.Б. Бакай [22]. Она пришла к заключению, что социально-психологический анализ межгрупповых взаимоотношений между подразделениями позволяет спрогнозировать, в каком направлении будет развиваться организация, как тот или иной тип взаимоотношений повлияет на жизнедеятельность организации в будущем, какие типы взаимоотношений наиболее конструктивны, а какие — деструктивны. Выделены три основных типа межгрупповых взаимоотношений: «экстремум взаимного принятия»; «экстремум взаимного непринятия»; «оптимум взаимоотношений». На основе этих критериев эмпирически доказана связь между характером сложившихся межгрупповых взаимоотношений и тенденциями развития организации как коллективного субъекта.

В связи с предложенной моделью формирования ряд социально-психологических феноменов, связанных с общественными процессами, приобретают значительную определенность, заняв свое место в общем ходе построения взаимоотношений. Эта определенность достигается благодаря пониманию функций, которые несет то или иное явление в ходе жизнедеятельности социальной системы.

Через контекст отношений коллективных субъектов мы можем теперь оценить не только общественные отношения, но и взаимоотношения конкретных людей, живущих, казалось бы, своей частной жизнью и занятых личными проблемами, считая проблемы общества просто внешними условиями, в которых им случилось оказаться.