Глава 2
Взаимоотношения людей
как коллективных субъектов
жизнедеятельности

 

Свойство социоцентризма, которое проявляется в приверженности конкретной социальной группе, нейтрализует в чувствах индивида страх перед деперсонализацией, приводит к унификации индивидуальных оценок, образов и установок, повышая уверенность в их истинности и мотивируя к распространению их на весь окружающий мир.

Свойства процесса социальной идентификацией

Имеющиеся исследования позволяют сделать некоторые выводы не только об основных, но и о более частных следствиях процесса идентификации и формирования группового сознания. Здесь мы можем привести в качестве примеров лишь некоторые, наиболее любопытные выводы:

1. Так, в период становления группы особое внимание уделяется выработке идеальных образов и основополагающих идей, которые придадут индивидуальный смысл членству в группе и адаптируют индивидуальные ценности к групповым.

Выработкой и распределением групповых ценностей занимается групповая элита или политические структуры. Группы остаются стабильными только в случае, если система распределения ценностей не создает у членов группы ощущения депривации. Поэтому большое значение для многих социальных сообществ приобретает выработка механизмов манипуляции распределительной системой.

«Очевидно, что если элита может манипулировать людьми так, что они будут нуждаться в этих ценностях, элита может сохранить свою власть» [464, с.130].

2. «...Любые отличия элементов, и, следовательно, границы между ними всегда эталонированы, т.е. существуют не вообще, но лишь по отношению к определенному эталону» [227, с.221]. Доступность таких эталонов для восприятия групповых членов и членов других общностей должна быть большей тогда, когда групповые границы еще не достаточно устойчивы.

Поэтому такая группа, стремясь приобрести большее влияние и независимость от других, развивает тенденцию быть социально рельефной. Поддерживая ощущение равенства всех внутри, группа старается подчеркнуть отличие членов группы от тех, кто находится снаружи. Для этого вырабатываются особые знаки-символы группы: гербы, флаги, логотипы, «малиновые пиджаки», бритые затылки и т.д.

3. Образ прототипного члена группы, воплощающего в себе эталонированные черты группы, образуется в сознании членов группы, исходя из практики межиндивидуального общения, и часто не отождествляется с личностью лидера группы и не складывается из усредненных характеристик всех членов группы [495]. В сознании же членов внешних групп он чаще всего отождествляется с образом группового лидера.

Так, американские студенты, на вопрос: «Можем ли мы назвать страну врагом, если правительство и/или главный лидер являются антиамериканцами, даже если народ в целом дружественен?»— в 62% случаев ответили: «Да».

4. Сильная стереотипизация и усиление роли знаковой активности группы не только повышает рельефность группы, но и имеет обратное влияние на групповое сознание. В одном из экспериментов Уорчела и его коллег единственной разницей в условиях было наличие идентичной лабораторной формы у членов взаимодействующих групп. Результаты показали, что при неудачном взаимодействии идентичность одежды членов взаимодействующих групп снижала напряженность конфликта [488]. Логично предположить, что резкие различия внешних черт членов групп окажут обратный эффект.

5. Чем меньше группа членства относительно внешней группы, тем более положительная идентификация с ней будет развиваться [390].

6. Чем больше согласия в группе, т.е., чем сильнее деперсонализация, тем больше разделенные отклики членов группы воспринимаются как объективно необходимые и истинные, соответствующие реальности [491].

7. Простое присутствие других людей, подобных друг другу, но отличающихся от воспринимающего их субъекта, повышает его тревожность и усиливает личную идентичность [274, 379, 415].

8. Зиллер (1964), Снайдер и Фромкин (1980) показали, что новобранцы, люди только начинающие адаптацию в группе, ощущают страх перед деиндивидуализацией и ослаблением персональной идентичности. Коллективная адаптация новобранцев может приводить к формированию чувства солидарности между ними и к формированию их собственных норм, отличающихся от норм более старых членов группы [418].

9. Трудности в идентификации индивидов с группой могут влечь за собой к изменениям лингвистической стратегии: попыткам приобрести язык внешней группы; «унижению» языка или применению нестандартных речевых форм; вовлечению проблем языка в центр политических внутригрупповых событий [332].

10. Индивид в процессе идентификации проходит ряд стадий, в ходе которых меняется его социальный статус и стратегия поведения.

Изменения его статуса отражены следующим рядом: перспективный член группы, новый член группы, полный член группы, маргинал, экс-член группы [418].

11. Свои особенности идентификации возникают при взаимодействии разностатусных групп или групп, составляющих меньшинство [436, 499].

Итак, можно заключить наши краткие рассуждения о процессе идентификации утверждением о том, что он является центральным процессом, за счет которого человек как индивидуальное существо включается в развитие общества. За счет этого индивиды получают возможность продлить влияние своей личности далеко за пределы физического существования человеческой особи. «... Каждый индивидуум какой-нибудь расы имеет очень короткую индивидуальную жизнь и очень долгую коллективную» [128, с. 13].

«Судьбой народа руководят в гораздо большей степени умершие поколения, чем живущие» [там же]. Только благодаря этому до сих пор сохранился такой маленький народ, как ульты, живущий на Сахалине. После Октябрьской революции их записали как арачуны. В период политико-экономического кризиса 90-х годов народность, насчитывающая к тому времени чуть больше 200 человек, вспомнила свое исконное название и затратила много сил, чтобы вернуть его. Прагматически они не достигли ничего, но сохранили душу предков и сделали первый шаг к возрождению.

Свойство социоцентризма, которое нейтрализует в чувствах индивида страх перед деперсонализацией, приводит к унификации индивидуальных оценок, образов и установок, повышая уверенность в их истинности и мотивируя к распространению их на весь окружающий мир.

Психологически эффективная социальная группа стремится в результате своей активности приобрести максимальный контроль над окружением. Один из самых распространенных путей достижения этого, свойственный нашей европейской культуре — это завоевание внешнего мира: природы, доверия народа, любимых, друзей.

В результате склонность к фаворитизму в отношении своих достижений и ценностей нередко приводит к отрицанию ценностей и достижений другой группы, к восприятию их как менее существенных или как ложных. «Нельзя представить себе ничего более ужасного, чем пожирание трупа собственного отца; однако те народы, которые придерживались в древности этого обычая, видели в нем свидетельство благочестия и сыновней любви... ...каким жестоким и отвратительным показался бы людям, проникнутым этим суеверием, обычай предавать останки своих родителей земле, где трупы гниют и служат пищей животным и червям» [167, с. 290].

Необходимо учитывать, что социоцентризм в своем экстремальном конкретном выражении может существенно влиять на восприятие мира, приводя к мотивации избегания когнитивного диссонанса, а следовательно, к селекции, редукции, интроекции, проекции, рационализации и прямому искажению информации. Опрос, проведенный «Нью-Йорк Таймс» в 1985 г., показал, что 28% американцев верили, что во Второй Мировой войне Советский Союз воевал против США.

Другое исследование показало, что 24% американских студентов думает о Советах как о первых изобретателях атомной бомбы [462]. В 1947 г. Оллпорт и Постман просили студента рассказать другому студенту, а тот — следующему и т.д. содержание картинки, на которой белый угрожал ножом черному. В пересказе на середине цепочки нож оказывался в руке чернокожего человека.

Прямое воздействие на результаты межгруппового восприятия, к которым иногда прибегают при стремлении к социальной справедливости и социальному равенству, нередко понимаемым как одинаковость, может привести лишь к усугублению межгруппового кризиса. В анализе, в первую очередь, следует исходить не из социологической или политической оценки групповых стереотипов и реакций, а из причин их возникновения и функций, которые они исполняют.

Уничтожение специфики групповых характеристик, которые вовлечены в идентификационный процесс,— худший путь для налаживания оптимальных человеческих отношений. «...Человек, утративший доступ к духовной воде и к духовному огню своего народа; становится безродным изгоем, беспочвенным и бесплодным скитальцем по чужим духовным дорогам, обезличенным интернационалистом» [93, с. 236]. «...Все гениальное родится именно в лоне национального опыта, духа и уклада» [там же].



Процесс эффективного обмена межгрупповыми отношениями



После того как у людей сформировалось осознание их общности и появилась мотивация, связанная с достижением групповых целей, основная активность межгруппового взаимодействия направляется на обмен социально-психологическими отношениями. Их важная роль хотя и не отрицается социальной психологией, но не раскрывается с точки зрения сущности и функциональных задач обмена.

При обсуждении понятия межгрупповых отношений мы отметили, что с появлением свойства социальности любое межгрупповое взаимодействие, даже если оно имеет целью совместное преобразование объекта, сопровождается не только материальным, экономическим, правовым, но и принципиально иным обменом социально-психологическими отношениями.

Этот обмен, в отличие от других видов обмена, предназначен для воссоздания и развития свойства социальности элементов социальной системы. Другими словами, он служит целям сохранения групп как субъектов соответствующей активности в процессе осуществления ими межгруппового взаимодействия. В результате этого обмена происходит формирование и изменение взаимоотношений групп.

Поскольку группы начинают подчинять обмен отношениями не стремлению к самоопределению в границах социальной системы, а достижению цели взаимодействия, его мы будем называть эффективным обменом, т.е. обменом, связанным с эффектом взаимодействия социальных групп, в отличие от проходящего в периоды производства и регулирования взаимоотношений групп.

Импульс к такому взгляду на взаимоотношения социальных групп дало высказывание П.Н. Шихирева: «Само общественное отношение может анализироваться и как процесс обмена, и как его продукт, а субъекты этого отношения могут рассматриваться и как субъекты производства (не только материального, но и общественной жизни в целом), и (или) как субъекты обмена продуктами этого производства» [302].

Подобный обмен начинается с момента возникновения общности, так как она непроизвольно попадает в контекст существующей социальной структуры.

Для того чтобы обмен стал возможным, группа включается в общую систему знаков как материальных носителей отношений. Такой универсальной системой является язык сообщества. «В этом смысле обучение языку — это обучение культуре» [455, с. 30]. Категории и связи между ними, зафиксированные языком, составляют первичную структуру отношений для концептуализации всех материй, о которых говорят носители культуры [там же]. И наоборот, как обнаружили ЛеВайн и Кэмпбелл при исследовании племен Северной Родезии, языковые различия создают барьеры к социальному обмену [419].

Процесс обмена актуализируется тогда, когда возникает соответствующий межгрупповой контекст, соответствующий цели групповой деятельности. В этом случае, как мы уже упоминали, простое присутствие представителей своей группы приводит к тому, что личность начинает делать видимыми для других групп знаки социально-психологических отношений группы членства, подчеркивая тем самым свою групповую принадлежность. Вернон Аллен называет это «присутствием социальной поддержки» [324].

Он же отмечает, что для появления межгруппового обмена личности достаточно символической просьбы о поддержке, обращенной к другой персоне в ситуации конформного давления. Так, субъекты, сопротивляющиеся конформному давлению большинства, нередко мысленно представляли себе мнение родителей и друзей по поводу их конформных ответов. Поэтому межгрупповой обмен возникает не только в связи с групповыми целями, но и в состоянии тревоги личности за свою групповую идентичность в связи со стремлением группы к самосохранению.

Первая стадия периода обмена как раз и состоит в процессе включения коллективных субъектов в общую для них систему знаков, символов и регламентаций процесса обмена, составляющих культуру организации.

Как профессиональные действия в границах производственной системы требуют своей организации, так и процесс эффективного обмена социально-психологическими отношениями не меньше, чем предыдущий, требует введения неких пределов и общепринятых моделей поведения. К сожалению, свой основной акцент психология организаций ставит на производственном аспекте организационной активности, а исследования второго аспекта ограничиваются обычно уровнем персонального поведения.

В последние годы в связи со смещением фокуса внимания организационного контроля на более высокие структурные уровни, включающие отношения между группами, объединениями групп, регионами, народностями, нациями, начали развиваться и исследования в этой области.

Так, и в России, и за рубежом началась разработка проблемы доверия как необходимого психологического основания развития эффективных взаимоотношений социальных групп [306, 321].

Проводятся сравнительные исследования в области психологии международного партнерства в бизнесе, вышла одна из первых книг, посвященных этой проблеме [10].

По инициативе Торгово-промышленной палаты Российской Федерации разрабатывается национальная программа «Российская деловая культура», которая отводит большую роль исследованию и формированию этики и психологических механизмов в сфере межгрупповых отношений в производстве и бизнесе [173, 217].

За последнее десятилетие тема организационной культуры стала одной из самых популярных тем социально-психологических исследований в отечественной психологии, в то время как в западной психологии она разрабатывается достаточно давно.

Самый первый подход к пониманию организационной культуры опирался на анализ организационных структур. Основой этого хода мысли стало допущение, что различия ценностей, убеждений, норм и поведения должны проявляться у компаний в поддающихся наблюдению различиях структур и организаций. Изучая различия структур, мы должны учитывать особенности лежащих в их основании организационных культур.

З.Р. Роббинс предположил, что организации различаются по степени сложности, формализации и централизации. Сложность характеризует степень, с какой организация стимулирует дифференциацию задач и видов деятельности. Формализация отражает степень выраженности у организации тенденций задавать структуры и правила своей деятельности. Централизация характеризует степень склонности организации концентрировать свои действия и возможности принятия решений в ограниченном числе подразделений или работников.