Джозеф Редьярд Киплинг (56) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

808 Просмотров

Обсудить

Джозеф Редьярд Киплинг

Холерный лагерь

Холера в лагере у нас, страшнее всех войн она,
В пустыне дохнем мы, как евреи в библейские времена.
Она впереди, она позади, от нее никому не уйти...
Врач полковой доложил, что вчера не стало еще десяти.

Эй, лагерь свернуть — и в путь!
Нас трубы торопят,
Нас ливни топят...
Только трупы надежно укрыты — и камни на них, и кусты..
Грохочет оркестр, чтоб унынье в душах у нас побороть,
Бормочет священник, вроде о том,чтоб нас пожалел господь,
О боже! За что нам такое, ведь мы пред тобою чисты.

В августе хворь эта к нам пришла и с тех пор висит на хвосте,
Мы шагали бессонно, нас грузили в вагоны, но она настигала везде,
Она же умеет в любой эшелон забраться на полпути...
И знает полковник, что завтра опять не хватит в строю десяти.

О бабах и думать тошно, на выпивку наплевать,
И порох подмок, остается одно — только маршировать,
А вслед по ночам завывают шакалы: «Вам всё одно не дойти,
Спешите, засранцы, не то к утру не станет еще десяти!»

Порядочки, что теперь у нас, насмешили бы и обезьян:
Лейтенант принимает роту, полком командует капитан,
Рядовой командует взводом... Да, по службе легко расти,
Если служишь там, где вакансий ежедневно до десяти.

Иссох, поседел полковник, он мечется день и ночь
Среди госпитальных коек, меж тех, кому не помочь.
На свои покупает продукты, не боится карман растрясти,
Только проку пока никакого, что ни день — то нет десяти.

Пастор в черном бренчит на банджо, лезет с мулом прямо в ряды,
Слыша песни его и шутки, надрывают все животы,
Чтоб развлечь нас, он даже пляшет: «Ти-ра-ри-ра, ра-ри-ра-ти!»
Он достойный отец для нас, кто мрёт ежедневно по десяти.

А католиков ублажает рыжекудрый отец Виктор,
Он поет ирландские песни, ржет взахлеб и городит вздор...
Эти двое в одной упряжке, им бы только воз довезти...
Так и катится колесница — сутки прочь, и нет десяти.

Холера в лагере нашем, горяча она и сладка,
Дома лучше кормили, но, как за столом не доесть куска?
И сегодня мы все бесстрашны, ведь страхом нас не спасти,
Маршируем мы и теряем на день в среднем по десяти.

Эй! Лагерь свернуть — и в путь! Нас трубы торопят,
Нас ливни топят...
Только трупы надежно укрыты, и камни на них, и кусты...
И те, кто с собою не справятся, могут заткнуться,
А те, кому сдохнуть не нравится, могут живыми вернуться.
Ведь когда-нибудь все равно мы все ляжем, и я, и ты,
Так почему б не сегодня без споров и суеты.?

А ну, номер первый, заваливай стояки,
Брезент собери, да и растяжки тут не забудь,
Веревки и колья — все вали во вьюки!
Пора, ой пора уже лагерь свернуть — и в путь...
(Господи, помоги!)

Перевод — Сендык А.

Холерный лагерь

(Пехота в Индии)

В наш лагерь холера пришла — она ста боев злее,
И мы умираем в пустыне, как древние иудеи;
Она впереди, она позади, нам не уйти прочь,
И доктор сказал: у нас умерло десять в ночь.

Снимите лагерь, и прочь горны зовут, ливни льют.
Трупы прикрыты камнем и безопасны для нас!
Оркестр играет, чтобы ободрить нас;
Священник молится Богу: в сей страшный час
Услышишь нас, Господи, ибо это нам смерть!

В августе началась и шла по пятам за нами,
Думали маршем ее обогнать, уйти от нее поездами.
Но эшелонов быстрей она, и нам не уйти прочь,
И полковник ведомость подписал, — десять смертей в ночь!

Нам не до шуток с бабами, нет охот, и никто не пьян;
Нам остается лишь думать, шагая под барабан;
Шакалов шакал в лощине вечерами сзывает помочь:
«Вставайте, нищие, нынче десять смертей в ночь!»

Смеялись бы обезьяны, на наши дела смотря, —
Как ротные командуют и суетятся зря.
Ефрейторы и сержанты — словно в бою, точь-в-точь.
Но всё, чего мы добились, — десять смертей в ночь!

Полковник бледен, в тревоге, не ест, не спит, поседел,
Его удручает госпиталь, где мало хороших дел.
Он нас утешает часто — но как там пророчь ни пророчь,
Что стоит сотня посулов, если десять смертей в ночь!

С тощего мула пастор нам распевает псалмы,
Над ерундой, что несет он, смехом исходим мы.
В черном весь тараторящий, песней хочет помочь!
Он — подходящий «падре» для остальных смертей в ночь!

Отец Виктор, ярый католик, помогает ему,
Знает кучу ирландских песен, колдовских наговоров тьму;
Вместе они работают, молятся во всю мочь,
Как карусель ни вертится — десять смертей в ночь!

В наш лагерь холера пришла, горяча и сладка она.
Она не праздничное питье, но мы выпьем его до дна.
Бояться ее не стоит, — стараясь страх превозмочь,
Мы колесим по округе с десятком смертей в ночь!

Снимите лагерь и прочь — ливни льют, горны зовут.
Трупы прикрыты камнем и безопасны для нас!
Кому камень мал, пусть больший кладет,
Кто устоять не может, пусть перепрыгнет тот!

Когда-нибудь — здесь ли, там ли — придет смертный час,
Мы можем отлично умереть и сейчас.
Слушай жe, первый номер, приказ:
Срывай палатки, колышки бей,
Брезент и веревки сложи, торопясь!

Снимите лагерь и прочь скорей!
(Боже, спаси нас!)

Перевод — Фиш Г.

Холерный лагерь

Холера в лагере нашем, всех войн страшнее она,
Мы мрем средь пустынь, как евреи в библейские времена.
Она впереди, она позади, от нее никому не уйти...
Врач полковой доложил, что вчера не стало еще десяти.

Эй, лагерь свернуть — и в путь! Нас трубы торопят,
Нас ливни топят...
Лишь трупы надежно укрыты, и камни на них, и кусты..
Грохочет оркестр, чтоб унынье в нас побороть,
Бормочет священник, чтоб нас пожалел господь,
Господь...
О боже! За что нам такое, мы пред тобою чисты.

В августе хворь эта к нам пришла и с тех пор висит на хвосте,
Мы шагали бессонно, нас грузили в вагоны, но она настигала везде,
Ибо умеет в любой эшелон забраться на полпути...
И знает полковник, что завтра опять не хватит в строю десяти.

О бабах нам тошно думать, на выпивку нам плевать,
И порох подмок, остается только думать и маршировать,
А вслед по ночам шакалы завывают: «Вам не дойти,
Спешите, ублюдки, не то до утра не станет еще десяти!»

Порядочки, те, что теперь у нас, насмешили б и обезьян:
Лейтенант принимает роту, возглавляет полк капитан,
Рядовой командует взводом... Да, по службе легко расти,
Если служишь там, где вакансий ежедневно до десяти.

Иссох, поседел полковник, он мечется день и ночь
Среди госпитальных коек, меж тех, кому не помочь.
На свои он берет продукты, не боясь карман растрясти,
Только проку пока не видно, что ни день — то нет десяти.

Пастор в черном бренчит на банджо, лезет с мулом прямо в ряды,
Слыша песни его и шутки, надрывают все животы,
Чтоб развлечь нас, он даже пляшет: «Ти-ра-ри-ра, ра-ри-ра-ти!»
Он достойный отец для мрущих ежедневно по десяти.

А католиков ублажает рыжекудрый отец Виктор,
Он поет ирландские песни, ржет взахлеб и городит вздор...
Эти двое в одной упряжке, им бы только воз довезти...
Так и катится колесница — сутки прочь, и нет десяти.

Холера в лагере нашем, горяча она и сладка,
Дома лучше кормили, но, сев за стол, нельзя не доесть куска.
И сегодня мы все бесстрашны, ибо страху нас не спасти,
Маршируем мы и теряем на день в среднем по десяти.

Эй! Лагерь свернуть — и в путь! Нас трубы торопят,
Нас ливни топят...
Лишь трупы надежно укрыты, и камни на них, и кусты...
Те, кто с собою не справятся, могут заткнуться,
Те, кому сдохнуть не нравится, могут живыми вернуться.
Но раз уж когда-нибудь все равно ляжем и я, и ты,
Так почему б не сегодня без споров и суеты.

А ну, номер первый, заваливай стояки,
Брезент собери, растяжек не позабудь,
Веревки и колья — все вали во вьюки!
Пора, о пора уже лагерь свернуть — и в путь...
(Господи, помоги!)