Меню
Назад » »

Блок Александр Александрович. (40)

* * * Твое лицо бледней, чем было
В тот день, когда я подал знак,
Когда, замедлив, торопила
Ты легкий, предвечерний шаг. Вот я стою, всему покорный,
У немерцающей стены.
Что' сердце? Свиток чудотворный,
Где страсть и горе сочтены! Поверь, мы оба небо знали:
Звездой кровавой ты текла,
Я измерял твой путь в печали,
Когда ты падать начала. Мы знали знаньем несказа'нным
Одну и ту же высоту
И вместе пали за туманом,
Чертя уклонную черту. Но я нашел тебя и встретил
В неосвещенных воротах,
И этот взор - не меньше светел,
Чем был в туманных высотах! Комета! Я прочел в светилах
Всю повесть раннюю твою,
И лживый блеск созвездий милых
Под черным шелком узнаю!
Ты путь свершаешь предо мною,
Уходишь в тени, как тогда,
И то же небо за тобою,
И шлейф влачишь, как та звезда! Не медли, в темных те'нях кроясь,
Не бойся вспомнить и взглянуть.
Серебряный твой узкий пояс -
Сужденный магу млечный путь. Март 1906 НЕЗНАКОМКА По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух. Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины,
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной,
Как я, смирён и оглушен. А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
"In vino veritas!"* кричат. {* - "Истина в вине!" (лат.). - Ред. }

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна. И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине. 24 апреля 1906. Озерки * * * Там дамы щеголяют модами,
Там всякий лицеист остер -
Над скукой дач, над огородами,
Над пылью солнечных озер. Туда мани'т перстами алыми
И дачников волнует зря
Над запыленными вокзалами
Недостижимая заря. Там, где скучаю так мучительно,
Ко мне приходит иногда
Она - бесстыдно упоительна
И унизительно горда. За толстыми пивными кружками,
За сном привычной суеты
Сквозит вуаль, покрытый мушками,
Глаза и мелкие черты. Чего же жду я, очарованный
Моей счастливою звездой,
И оглушенный и взволнованный
Вином, зарею и тобой? Вздыхая древними поверьями,
Шелками черными шумна,
Под шлемом с траурными перьями
И ты вином оглушена?
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что' делать мне с тобой -
Недостижимой и единственной,
Как вечер дымно-голубой? Апрель 1906 - 28 апреля 1911 * * * Передвечернею порою
Сходил я в сумерки с горы,
И вот передо мной - за мглою -
Черты печальные сестры. Она идет неслышным шагом.
За нею шевели'тся мгла,
И по долинам, по оврагам
Вздыхают груди без числа. "Сестра, откуда в дождь и холод
Идешь с печальною толпой,
Кого бичами выгнал голод
В могилы жизни кочевой?" Вот подошла, остановилась
И факел подняла во мгле,
И тихим светом озарилось
Всё, что незримо на земле. И там, в канавах придорожных,
Я, содрогаясь, разглядел
Черты мучений невозможных
И корчи ослабевших тел. И вновь опущен факел душный,
И, улыбаясь мне, прошла -
Такой же дымной и воздушной,
Как окружающая мгла.
Но я запомнил эти лица
И тишину пустых орбит,
И обреченных вереница
Передо мной всегда стоит.

Сентябрь 1906 ХОЛОДНЫЙ ДЕНЬ Мы встретились с тобою в храме
И жили в радостном саду,
Но вот зловонными дворами
Пошли к проклятью и труду. Мы миновали все ворота
И в каждом видели окне,
Как тяжело лежит работа
На каждой согнутой спине. И вот пошли туда, где будем
Мы жить под низким потолком,
Где прокляли друг друга люди,
Убитые своим трудом. Стараясь не запачкать платья,
Ты шла меж спящих на полу;
Но самый сон их был проклятье,
Вон там - в заплеванном углу... Ты обернулась, заглянула
Доверчиво в мои глаза...
И на щеке моей блеснула,
Скатилась пьяная слеза. Нет! Счастье - праздная забота,
Ведь молодость давно прошла.
Нам скоротает век работа,
Мне - молоток, тебе - игла. Сиди, да шей, смотри в окошко,
Людей повсюду гонит труд,
А те, кому трудней немножко,
Те песни длинные поют. Я близ тебя работать стану,
Авось, ты не припомнишь мне,
Что я увидел дно стакана,
Топя отчаянье в вине. Сентябрь 1906 В ОКТЯБРЕ Открыл окно. Какая хмурая
Столица в октябре!
Забитая лошадка бурая
Гуляет на дворе. Снежинка легкою пушинкою
Порхает на ветру,
И елка слабенькой вершинкою
Мотает на юру. Жилось легко, жилось и молодо -
Прошла моя пора.
Вон - мальчик, посинев от холода,
Дрожит среди двора. Всё, всё по старому, бывалому,
И будет как всегда:
Лошадке и мальчишке малому
Не сладки холода. Да и меня без всяких поводов
Загнали на чердак.
Никто моих не слушал доводов,
И вышел мой табак. А всё хочу свободной волею
Свободного житья,
Хоть нет звезды счастливой более
С тех пор, как за'пил я! Давно звезда в стакан мой канула, -
Ужели навсегда?..
И вот душа опять воспрянула:
Со мной моя звезда! Вот, вот - в глазах плывет манящая,
Качается в окне...
И жизнь начнется настоящая,
И крылья будут мне! И даже всё мое имущество
С собою захвачу!
Познал, познал свое могущество!..
Вот вскрикнул... и лечу! Лечу, лечу к мальчишке малому,
Средь вихря и огня...
Всё, всё по старому, бывалому,
Да только - без меня!

Октябрь 1906

Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar