Александр Сергеевич Пушкин. (476)

Там долго снег лежит буграми, И долго лед над озерами Упрямо жмется к берегам. Уж часто видят, по лугам Цветок синеется подснежный, И мох цветистый оживет Над трещиной скалы прибрежной; А серый безобразный лед (Когда глядим на даль с высот) Большими пятнами темнеет И от озер студеным веет... И жизнь молчит, и по горам Бедна карельская береза; И в самом мае, по утрам, Блистает серебро мороза... Мертвеет долго все... Но вдруг Проснулось здесь и там движенье; Дохнул какой-то теплый дух И вмиг свершилось возрожденье: Помчались лебедей полки, К приютам ведомым влекомых; Снуют по соснам пауки; И тучи, тучи насекомых В веселом воздухе жужжат. Взлетает жавронок высоко, И от черемух аромат Лиется долго и далеко... И в тайне диких сих лесов Живут малиновки семьями: В тиши бестенных вечеров Луга и бор и дичь бугров Полны кругом их голосами. Поют... поют... поют оне И только с утром замолкают: Знать, в песне высказать желают, Что в теплой видели стране, Где часто провождали зимы; Или, предчувствием томимы, Что скоро, из лесов густых, Дохнет, как смерть, неотвратимый, От Беломорских стран пустых, Губитель роскоши и цвета, Он вмиг, как недуг, все сожмет, И часто в самой неге лета Природа смолкнет и замрет! По Суне плыли наши челны, Под нами стлались небеса, И опрокинулися в волны Уединенные леса. Спокойно все на влаге светлой, Была окрестность в тишине, И ясно на глубоком дне Песок виднелся разноцветный. И, за грядою серых скал, Прибрежных нив желтело злато, И с сенокосов ароматом Я в летней роскоши дышал. Но что шумит?.. В пустыне шепот Растет, растет, звучит, и вдруг - Как будто конной рати топот, Дивит и ужасает слух! Гул, стук! - Знать, где-то строят грады; Свист, визг! - Знать, целый лес пилят! Кружатся, блещут звезд громады, И вихри влажные летят Холодной, стекловидной пыли: "Кивач!.. Кивач!.. Ответствуй, ты ли?.." И выслал бурю он в ответ!.. Кипя над четырьмя скалами, Он, с незапамятных нам лет, Могучий исполин, валами Катит жемчуг и серебро; Когда ж в хрустальное ребро Пронзится, горними лучами Чудесной радуги цветы Его опутают, как ленты; Его зубристые хребты Блестят - пустыни монументы. Таков Кивач, таков он днем! Но под зарею летней ночи Вдвойне любуются им очи: Как будто хочет небо в нем На тысячи небес дробиться, Чтоб после снова целым слиться Внизу, на зеркале реки... Тут буду я! Тут жизнь теки!.. О, счастье жизни сей волнистой! Где ты? - В чертоге ль богача, В обетах роскоши нечистой, Или в Карелии лесистой, Под вечным шумом Кивача?.." Духи основали свое царство в пустынях лесной Карелы. Вот как поэт наш изображает их. В тех горах Живут селениями духи: Точь-в-точь, как мы! В больших домах, Лишь треугольником их кровли; Они охотники до ловли, И все у них, как и у нас: Есть чернь и титул благородных; Суды, Расправы и Приказ. Но нет балов, торговок модных, Карет, визитов, суеты И бестолкового круженья; Нет мотовства и разоренья, Так, стало, нет и нищеты! Счет, вес и мера без обмана, И у судейского кафтана У них не делают кармана. - Я не могу уверить вас, Имеют ли они Парнас, Собранья авторов и залы Для чтения. - "А есть журналы?" Нет-с! - Ну, и ссоры меньше там: Литературные нахалы Не назовут по именам