- 1013 Просмотров
- Обсудить
Декабрьским утром черно-синим Тепло домашнее покинем И выйдем молча на мороз. Киоск фанерный льдом зарос, Уходит в небо пар отвесный, Деревья бьет сырая дрожь, И ты не дремлешь, друг прелестный, А щеки варежкою трешь. Шел ночью снег. Скребут скребками. Бегут кто тише, кто быстрей. В слезах, под теплыми платками, Проносят сонных малышей. Как не похожи на прогулки Такие выходы к реке! Мы дрогнем в темном переулке На ленинградском сквозняке. И я с усилием привычным Вернуть стараюсь красоту Домам, и скверам безразличным, И пешеходу на мосту. И пропускаю свой автобус, И замерзаю, весь в снегу, Но жить, покуда этот фокус Мне не удался, не могу.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
Александр Кушнер. Канва.Среди знакомых ни одна Не бросит в пламя денег пачку, Не пошатнется, впав в горячку, В дверях, бледнее полотна. В концертный холод или сквер, Разогреваясь понемногу, Не пронесет, и слава богу, Шестизарядный револьвер. Я так и думал бы, что бред Все эти тени роковые, Когда б не туфельки шальные, Не этот, издали, привет. Разят дешевые духи, Не хочет сдержанности мудрой, Со щек стирает слезы с пудрой И любит жуткие стихи.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
Александр Кушнер. Канва.Вот я в ночной тени стою Один в пустом саду. То скрипнет тихо дверь в раю, То хлопнет дверь в аду. А слева музыка звучит И голос в лад поет. А справа кто-то все кричит И эту жизнь клянет.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
Когда я очень затоскую, Достану книжку записную. И вот ни крикнуть, ни вздохнуть,- Я позвоню кому-нибудь. О голоса моих знакомых! Спасибо вам, спасибо вам За то, что в трудном переплете Любви и горя своего Вы забывали, как живете, Вы говорили: "Ничего". И за обычными словами Была такая доброта, Как будто бог стоял за вами И вам подсказывал тогда.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
В начале пригородной ветки Обрыв платформы под овраг, И там на проволочной сетке: "Воздухоплавательный парк". Названье плавно и крылато. Как ветрено и пусто тут! Поселок окнами к закату, И одуванчики растут. Вдали от музык и парадов, На петроградском рубеже, Паренье первых аппаратов! Ты не вернешься к нам уже. И, принеся одни убытки, Под торжество болотных жаб, Разползся до последней нитки Темно-зеленый дирижабль. И тех людей забыты лица, Снесен амбар тот и барак, Но пусть нам все-таки приснится Воздухоплавательный парк! Чтоб нам летать и удивляться: Деревьев нет и листьев нет, Горит вверху иллюминация Организованных планет, И самолеты-вертолеты Гнездятся в верхних облаках, И где-то первые пилоты Лежат - пропеллер в головах, И электричка рядом бродит, Огнями вытравляя мрак. И в белом платье тень приходит В Воздухоплавательный парк...
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
К двери припаду одним плечом, В комнату войду, гремя ключом. Я и через сотни тысяч лет В темноте найду рукою свет. Комната. Скрипящая доска. Четырехугольная тоска. Круг моих скитаний в полумгле. Огненное солнце на столе. Раз в году бросаясь на вокзал, Я из тех, кто редко уезжал. Как уеду я? Куда уйду? Отпуска бывают раз в году. Десять метров мирного житья, Дел моих, любви моей, тревог,- Форма городского бытия, Вставшая дорогам поперек.
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Строфы века. Антология русской поэзии.В Италию я не поехал так же, Как за два года до того меня Во Францию, подумав, не пустили, Поскольку провокации возможны, И в Англию поехали другие Писатели. Италия, прощай! Ты снилась мне, Венеция, по Джеймсу, Завернутая в летнюю жару, С клочком земли, засаженным цветами, И полуразвалившимся жильем, Каналами изрезанная сплошь. Ты снилась мне, Венеция, по Манну, С мертвеющим на пляже Ашенбахом И смертью, образ мальчика принявшей. С каналами? С каналами, мой друг. Подмочены мои анкеты; где-то Не то сказал; мои знакомства что-то Не так чисты, чтоб не бросалось это В глаза кому-то; трудная работа У комитета. Башня в древней Пизе Без нас благополучно упадет. Достану с полки блоковские письма: Флоренция, Милан, девятый год. Италия ему внушила чувства, Которые не вытащишь на свет: Прогнило все. Он любит лишь искусство, Детей и смерть. России ж вовсе нет И не было. И вообще Россия - Лирическая лишь величина. Товарищ Блок, писать такие письма, В такое время, маме, накануне Таких событий... Вам и невдомек, В какой стране прекрасной вы живете! Каких еще нам надо объяснений Неотразимых, в случае отказа: Из-за таких, как вы, теперь на Запад Я не пускал бы сам таких, как мы. Италия, прощай! В воображенье Ты еще лучше: многое теряет Предмет любви в глазах от приближенья К нему; пусть он, как облако, пленяет На горизонте; близость ненадежна И разрушает образ, и убого Осуществленье. То, что невозможно, Внушает страсть. Италия, прости! Я не увижу знаменитой башни, Что, в сущности, такая же потеря, Как не увидеть знаменитой Федры. А в Магадан не хочешь? Не хочу. Я в Вырицу поеду, там в тенечке, Такой сквозняк, и перелески щедры На лютики, подснежники, листочки, Которыми я рану залечу. А те, кто был в Италии, кого Туда пустили, смотрят виновато, Стыдясь сказать с решительностью Фета: "Италия, ты сердцу солгала". Иль говорят застенчиво, какие На перекрестках топчутся красотки. Иль вспоминают стены Колизея И Перуджино... эти хуже всех. Есть и такие: охают полгода Или вздыхают - толку не добиться. Спрошу: "Ну что Италия?" - "Как сон". А снам чужим завидовать нельзя. Примеч.: См. А. Блок. См. А. Фет.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Строфы века. Антология русской поэзии.Все эти страшные слова: сноха, свекровь, Свекор, теща, деверь, зять и, Боже мой, золовка - Слепые, хриплые, тут ни при чем любовь, О ней, единственной, и вспоминать неловко. Смотри-ка, выучил их, сам не знаю как. С какою радостью, когда умру, забуду! Глядят, дремучие, в непроходимый мрак, Где душат шепотом и с криком бьют посуду. Ну, улыбнись! Наш век, как он ни плох, хорош Тем, что, презрев родство, открыл пошире двери Для дружбы, выстуженной сквозняками сплошь. Как там у Зощенко? Прощай, товарищ деверь! Какой задуман был побег, прорыв, полет, Звезда - сестра моя, к другим мирам и меркам, Не к этим, дышащим тоской земных забот Посудным шкафчикам и их поющим дверкам! Отдельно взятая, страна едва жива. Жене и матери в одной квартире плохо. Блок умер. Выжили дремучие слова: Свекровь, свояченица, кровь, сноха, эпоха. * См. А. Блок.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
Телефонный звонок и дверной - Словно ангела два надо мной. Вот сорвался один и летит, Молоточек в железку стучит. В это время другой со стены Грянул вниз - и с другой стороны. И, серебряным звоном звеня, Разрывают на части меня. И дерутся, пока я стою, За бессмертную душу мою. Ноги - к двери, а к трубке - рука, Вот и замерли оба звонка. Телефонный звонок и дверной - Словно ангела два надо мной. Опекают меня и хранят. Все в порядке, покуда звонят.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
Прозаик прозу долго пишет. Он разговоры наши слышит, Он распивает с нами чай. При этом льет такие пули! При этом как бы невзначай Глядит, как ты сидишь на стуле. Он, свой роман в уме построив, Летит домой, не чуя ног, И там судьбой своих героев Распоряжается, как бог. То судит их, то выручает, Им зонтик вовремя вручает, Сначала их в гостях сведет, Потом на улице столкнет, Изобразит их удивленье. Не верю в эти совпаденья! Сиди, прозаик, тих и нем. Никто не встретился ни с кем.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
Возьмите вводные слова. От них кружится голова, Они мешают суть сберечь И замедляют нашу речь. И все ж удобны потому, Что выдают легко другим, Как мы относимся к тому, О чем, смущаясь, говорим. Мне скажут: "К счастью..." И потом Пусть что угодно говорят, Я слушаю с открытым ртом И радуюсь всему подряд. Меня, как всех, не раз, не два Спасали вводные слова, И чаще прочих среди них Слова "во-первых", "во-вторых". Они, начав издалека, Давали повод не спеша Собраться с мыслями, пока Не знаю где была душа.
Александр Кушнер. Канва.
Ленинградское Отделение,
"Советский Писатель", 1981.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.